Читать книгу В когтях у сказки - Дарья Донцова, Darja Dontsova - Страница 2

Когда человек счастлив, он не знает об этом…

– Не поняла, – произнес звонкий девичий голос, – что ты сказал?

– Ты счастлива? – вместо ответа спросил юноша хриплым баритоном.

– Да нет, – откликнулась девушка.

– Почему? – продолжил ее собеседник.

– А чему радоваться? Не день рождения, не Новый год, подарков я не получала.

– Для тебя важно, когда что-то дарят? – уточнил юноша.

– Главное, когда событие какое-нибудь случается, – принялась объяснять его собеседница, – например, свадьба, ребенок родился, переезд в новую квартиру, или я в колледж поступила в Америке, получила там стипендию на обучение.

– Значит, в год ты будешь радоваться дважды, – хмыкнув, подытожил парень, – в днюху и тридцать первого декабря. Ну ладно, еще разок – когда студенткой станешь. А в остальное время? Вот сегодня, допустим, двадцать третьего августа.

– Нормальный день.

– То есть ничего приятного?

– Я этого не сказала, – рассердилась девушка. – Нормально, это когда ничего не происходит, ни хорошего, ни плохого. Юра, ты философствуешь на пустом месте.

– Вот об том я и говорил! – обрадовался ее собеседник. – Лена, ты сегодня весь день была счастлива, но не знала об этом.

Мне стало интересно, кто беседует на скамейке у стены дома, я встала с кресла, перегнулась через перила балкона, на котором дышала морским воздухом, и взглянула вниз. На лавочке сидели двое. Лиц их я не видела, только макушки. На девочке было то ли серое, то ли голубое платье, на юноше джинсы и футболка. Около паренька лежала небольшая сумка. На столике, придвинутом к скамейке, в свете фонаря ярко блестел красный прямоугольный пакет с черной надписью «ОПС!!!», явно наполненный то ли печеньем, то ли конфетами. Я отошла от перил и села в шезлонг.

– Заумно ты выражаешься… – протянула девочка.

Юра стал объяснять:

– Ну вот смотри, сейчас мы с тобой сидим на скамейке, не спим, как все, после отбоя. Кстати, я принес твои любимые чипсы… – послышался шорох пакета. Затем снова зазвучал баритон: – Луна светит, тепло, у тебя сарафан красивый… Разве это не счастье?

– Конечно, нет! – фыркнула Лена. – Платье не модное, старое, новое мне никто покупать не собирается, скамейка жесткая…

– Пройдет время, – продолжал Юра, – случится какая-нибудь беда, например, умрет кто-то из твоих близких, и ты подумаешь: «Был в моей жизни вечер, сидела я на скамейке после отбоя, чипсы ела, вот тогда я была счастлива, но не понимала этого».

– Идиот! – выкрикнул девичий голос.

Раздался шорох гравия.

– Лен, ты чего? – удивился Юра.

– Не хочу с дураком разговаривать, – донеслось издалека. – Сам свои мерзотные чипсы жри! Ваще не подходи ко мне ближе, чем на километр. Ты как Растиньяк, такие плохо заканчивают!

Стало тихо. Спустя минуту я почувствовала запах дыма.

– Юра, ты куришь? – тут же воскликнул внизу женский голос.

– Здрассти, Светлана Иосифовна, – откликнулся парень.

– Мы уже много раз нынче виделись.

– Полночь прошла, наступил новый день, сегодня мы еще не встречались.

Светлана Иосифовна засмеялась.

– Хитрец! На территории Дома здоровья нельзя курить.

– Я же не в интернате, а возле корпуса гостиницы.

– Сигарета убивает человека.

– А капля никотина отправляет на кладбище лошадь, – хихикнул юноша.

– Короче, хватит тут сидеть в одиночестве, простудишься, сыро стало, а ты, Завьялов, в одной футболке. Ступай в свою комнату! – велела дама.

– На мне еще джинсы и кроссовки, – продолжал веселиться Юра. Затем решил позанудничать: – Кстати, если людей двое, то это не значит, что они насморк не подцепят.

– Что-то я тебя не поняла, – явно растерялась собеседница.

– Вы сказали: «Хватит тут сидеть в одиночестве, простудишься, сыро стало». Из логики фразы следует: будь на скамейке несколько человек, я был бы гарантирован от болезни, – объяснил юноша. – Вообще-то мы тут находились вдвоем с Леной, но она почему-то разозлилась и убежала, даже свои любимые чипсы не открыла. Не понимаю я женщин! Ленка меня сама погулять пригласила, сказала: «Поговорить надо об очень важном деле». И что? Сначала завела разговор о книгах, все спрашивала: «Эту читал? Такую в руки брал? Вспомни повести французских авторов…» Меня прям затошнило, не люблю я романы. Но ничего обидного я Фокиной не говорил, наоборот, соглашался с ней, врал: «Да, да, знаю эти книги, очень интересные». И что? Лена рассвирепела. Спрашивается, зачем она меня звала?

Светлана Иосифовна засмеялась.

– Юра, ты, наверное, ей что-то очень философское завернул. Ты нравишься Фокиной. Она сама рискнула тебя на свидание пригласить и, скорее всего, говорила о книгах, где про любовь написано. Думала, ты поймешь, что она тебе на свои чувства намекает. А ты небось, как обычно, стал рассуждать о смысле жизни.

– Ничего подобного я не изрекал, – вздохнул Юра и пересказал свою беседу с Леной.

– Ты допустил бестактность, – объяснила Светлана Иосифовна, когда паренек замолчал, – не стоило говорить Фокиной: «Случится какая-нибудь беда, умрет кто-то из твоих близких».

– Человек понимает, что был счастлив, только в момент, когда с ним происходит несчастье, – обрадовался поводу поспорить Юрий. – Ленка сидела надутая, вот я ей и объяснил: пока настоящее горе не подкатило, ты в полном порядке, но не понимаешь этого. Осознание того, как был счастлив, приходит в момент беды. К примеру, человек стоит у гроба и думает: «Вот, оказывается, как горе выглядит! Почему я, дурак, раньше не радовался, когда этого не знал?»

Светлана Иосифовна протяжно вздохнула.

– У тебя родители живы?

– Ага.

– А бабушки, дедушки?

– Никогда их не видел. Отец из дома в пятнадцать лет сбежал, потому что ему запрещали в ресторане петь, он с предками не общается. И моя мать тоже.

– Значит, тебе не доводилось у могилы стоять?

– Ну, нет…

– Зачем тогда рассуждаешь на эту тему? Знаешь, когда заколачивают гроб, люди не философствуют, они просто плачут, – сказала воспитательница. – Ты пока не столкнулся лицом к лицу со смертью, а у Фокиной, увы, есть такой опыт. Ее мать умерла, отец вскоре снова женился. У мачехи была своя дочь, Лене места в новой семье не нашлось, девочку отправили к нам. Зря ты ей это сказал.

– Но я же не знал! – начал оправдываться Юра.

– Незнание закона не освобождает от ответственности. Ты в одиннадцатый класс пойдешь, пора научиться думать, перед тем как что-то сказать, – сурово заявила Светлана Иосифовна. – Безусловно, ты мальчик с нестандартным мышлением, но мне порой кажется, что ты чересчур гордишься своим умом и презираешь тех, кто смотрит сериалы и читает, как Лена, книги про любовь или детективы. Это гордыня, Юра, а она смертный грех. Можно мне угоститься чипсами? Очень их люблю.

– Конечно, угощайтесь, – разрешил Юра. И вдруг ляпнул: – Но чревоугодие тоже грех.

Светлана Иосифовна рассмеялась.

Я услышала хруст пакета, потом педагог спросила:

– А почему ты так поздно учиться пошел? Тебе уже восемнадцать, а ты еще школу не окончил.

– Отец по гастролям мотался, – объяснил Завьялов, – забыл, что ребенка в первый класс записывать надо. Гувернанткой у меня была англичанка, которая вообще ничего по поводу образования в России не знала. Я бы, наверное, попал за парту в возрасте, когда паспорт получать надо, но, на мое счастье, очередная любовница папаши оказалась училкой. Видно, я ее здорово доставал: хочется тетке с рок-звездой романтический ужин устроить, а тут, ё-мое, мальчишка по дому шастает. Вот она однажды и спросила у папахена: «А почему твой сын гимназию не посещает?» Кумир миллионов удивился: «Уже пора? Юрка, тебе сколько лет?»

Завьялов рассмеялся.

– А мама-то почему не беспокоилась? – поразилась Светлана Иосифовна.

– Так она от отца удрала, когда мне еще года не исполнилось, – хмыкнул Юра, – ведь с рок-звездой жить – вообще офигеешь. Сейчас мамахен вроде где-то в Америке. Или в Англии, точно не знаю.

Стало тихо, потом учительница слишком весело воскликнула:

– Твоя ситуация, конечно, непростая. Но, подумай, кое-кто из детей остается сиротой, их определяют в обычный интернат. Ребята живут в комнатах на десять человек, не имеют хорошей одежды, не получают достойного образования, у них нет ясных жизненных перспектив. А вы в Доме здоровья в гостях у сказки.

– В когтях у сказки, – фыркнул Юра. – Светлана Иосифовна, хоть вы эту дурацкую фразу не повторяйте.

– Что не так? – удивилась педагог.

– Анна Семеновна, наша директриса, постоянно твердит: «В гостях у сказки», – протянул парень, – если кто из воспитанников жалуется, ноет, у нее один ответ: «В Доме здоровья вы просто в гостях у сказки. Совсем не каждому так везет. Не надо злиться на родителей, они обеспечивают вам настоящий рай». А мне постоянно хочется ей возразить: «Мы в когтях у сказки, нам из этой сказки некуда деться, не убежать из нее, не уехать, не избавиться».

Снова повисла тишина. Затем раздался голос воспитательницы:

– Иди спать, уже поздно. Мы сидим у коттеджа, где живут люди, вероятно, мешаем им спать.

– Никто же не злится, – возразил Юра, – не орет из окна.

– Но это не значит, что мы не потревожили жильцов, – заметила Светлана Иосифовна, – просто здесь интеллигентные люди поселились. Они заплатили большие деньги за отдых и наверняка хотят покоя. Странно, что вы с Леной устроились тут. И, если честно, меня удивило, что ты общаешься с Фокиной. У нее совсем другие интересы, нежели у тебя. Вы, как мне кажется, не подходите друг другу.

– Да она меня сама пригласила, я уже говорил, – пояснил Завьялов. – Ленка мне совершенно не нравится, я на свидание пошел, потому что она тумана напустила: «Очень поговорить надо о крайне важной вещи». Я подумал, вдруг ей помощь моя понадобилась? Что же касается интересов… Не совпадают, да и фиг с ними. Главное в паре – общность грехов. Я ворую в магазине, и она ворует в магазине – это свяжет крепче, чем совместное собирание марок.

– Юра, ты занимаешься кражами? – ахнула педагог. – Ты же из богатой семьи!

– Вы такая смешная… – протянул паренек. – Считаете, что обеспеченный человек не пойдет тырить с прилавков, потому что у него карман баблом набит? А девчонка с платиновой кредиткой никогда не станет проституткой? Светлана Иосифовна, богатство не панацея от дурного поведения, очень часто даже наоборот. У нас в интернате живет один кент, который спокойно весь приют скупить может, а он на местном базаре шмотки прет. А потом их выбрасывает.

– Господи, зачем он это делает? – поразилась Светлана.

– А зачем ему дерьмовые вещи? – усмехнулся Юрий.

– По какой причине твой друг ворует, если у него есть деньги на покупки? – продолжала недоумевать его собеседница.

– Светлана Иосифовна, вы, как все люди, которым тугриков еле-еле хватает, полагаете, что, став богатой, решите любые проблемы с помощью кошелька, – произнес юноша. – Но это не так. Миллионное состояние не делает человека нравственным. Если он не вор, то, даже умирая с голоду, ничего не сопрет, а если ворюга, то и с полным кошельком тырить будет. Кстати, тот идиот вовсе мне не друг. А вещи он крадет ради драйва, адреналина ему не хватает.

– Немедленно назови его имя! – потребовала воспитательница.

– Может, я и зануда, может, и правда Фокину обидел, но уж точно не стукач, как некоторые, – раздалось в ответ. – И, кстати, насчет того, что я из богатой семьи. Мне отец бабло лопатой не отсыпает, я совсем небольшую сумму от него получаю раз в три месяца. Спокойной ночи.

– Чипсы возьми, – напомнила Светлана Иосифовна.

– Я их не люблю, – пробормотал Юрий, – картофель в любом виде ненавижу.

– И мне так казалось, – сказала педагог, – заведующая столовой постоянно жалуется, что ты пюре не ешь.

– Верно, – согласился паренек. – Этот овощ напоминает мне по вкусу жидкие витамины, которыми меня нянька в детстве поила.

– Зачем тогда чипсы картофельные купил? – удивилась его собеседница.

– Для Ленки принес, – пояснил Юра, – она от них тащится. Но Фокина обиделась и убежала. Ешьте, Светлана Иосифовна, раз вам нравится. Вы такие часто в баре у Романа покупаете, Ленка их там же всегда берет.

– Ох, уж эти дети, – рассмеялась педагог, – не скроешь от них свои слабости. Грешна, люблю чипсы, готова жевать их целый день. И те, которыми торгует Роман, настоящие, а не спрессованная неизвестно из чего гадость.

– Вы с Фокиной в этом совпали, – протянул Юра, – Ленка тоже так говорит и чипсы постоянно лопает, обожает их. Угощайтесь, Светлана Иосифовна, на здоровье.

– Спасибо, – ответила та, – с удовольствием. Ты все же иди в корпус, давно пора спать.

– Давайте я вас до маршрутки провожу? – предложил Юрий. – А то поздно.

– Какой ты галантный, – засмеялась педагог. – Нет, не надо, да и последний микроавтобус давно ушел.

– Как же вы домой доберетесь? – удивился Завьялов.

– На велосипеде, – пояснила Светлана Иосифовна, – он у административного корпуса стоит. Работникам интерната не разрешают по территории гостиницы ездить, либо кати в объезд лишние два километра, либо оставь «коня» и шагай пешком. Я второе предпочитаю. Наша хозяйка Марина Ивановна добрый человек, но она терпеть не может, когда ее указания не выполняют. Ну все, иди, Юра. А я посижу тут в тишине, свежим воздухом подышу, чипсы поем. Мне спешить некуда, дома-то нет никого. Отдохну – и в путь.

– Спокойной ночи, Светлана Иосифовна, – попрощался парень.

– И тебе хороших снов, дружочек, – откликнулась педагог.

Раздался звук шагов по гравию, потом шуршание пакета.

Я ушла с балкона, закрыла дверь, легла на широкую кровать под парчовым балдахином, схватила с тумбочки коробку швейцарских шоколадных конфет и взяла одну. Где я нахожусь? Что здесь делаю? Сейчас объясню.