Читать книгу Укротитель Медузы горгоны - Дарья Донцова - Страница 9

Я подождала, пока следователь закончит беседу, и не сдержала любопытства.

– Что случилось?

– Выяснили личность погибшей, – сообщил мой спутник, – это Фаина Круглова, бывшая воспитанница детского дома, двадцати шести лет, работала в разных театрах администратором, из всех уходила, потому что мечтала играть в спектаклях, но желание ее так и не осуществилось. «Небеса» седьмой коллектив, куда она попала за восемь лет. Жила в однокомнатной квартире. Больше ничего о ней сообщить не могу. Ах, да. В жизни девушки имел место несчастный случай – Круглова свалилась со второго этажа жилого дома. Ничего криминального, просто она решила постирать кухонные занавески, влезла на подоконник, поскользнулась и шлепнулась вниз, так как окно оказалось открытым. Фаине подфартило, она всего-навсего сломала ногу.

– Чудовищное везение, – хмыкнула я.

– Это как посмотреть, – менторски заметил Игорь. – Могла бы свернуть шею или повредить позвоночник, сесть в инвалидное кресло, на всю жизнь остаться обездвиженной. Поэтому повторяю: Кругловой помог ангел-хранитель. А еще ей поставили эндопротез, а не штырь, который мог укоротить ногу на несколько сантиметров. Фаина полностью реабилитировалась, у нее лишь иногда появлялась едва заметная хромота. Вот все, что смог разузнать Миша.

– Не густо, – вздохнула я.

– Так и времени прошло не много, – парировал Якименко. – Ты знала Фаину?

– Пару раз встречала в коридорах молодую женщину с ведром, но ни разу с ней не разговаривала. Даже не знала, как ее зовут, – призналась я. – Ужасная история! Надеюсь, вы поймаете негодяя, который убивает людей. Но чем я могу помочь?

Игорь Сергеевич вытащил из пачки сигарету и стал крошить ее над блюдцем.

– Я абсолютно уверен, что негодяй получает огромное удовольствие от самой подготовки акции. Он нанимается на работу в театр или на телевидение, затем втирается в доверие к жертве. Считаю, что этот мерзавец испытывает кайф не только от вида огня. Нет, он, общаясь с обреченным им на смерть человеком, думает: «А я тебя скоро сожгу!» – и приходит в восторг от мысли, что велик, как Бог. Потому что чужая жизнь в его власти. Вот, например, Мирон Львов пьет чай, смеется и не знает, что некто собирается убрать его, как пешку с шахматной доски… Наш фигурант аккуратен до педантизма, он тщательнейшим образом просчитывает ситуацию, детали, к тому же он психолог. Обрати внимание, убийца ухитрился завести знакомство с диаметрально противоположными людьми – выстроил отношения и с Алиной, и с Мироном, и с Сергеем. Да, у них примерно один возраст, но разные интересы, менталитет, образование, мечты и устремления. Думаю, поджигатель действует так: сначала определяется с будущей жертвой…

– Как он ее выбирает? – перебив, поинтересовалась я.

– Пока я этого не знаю, – вздохнул следователь. – А вот когда соображу, откроется дорога к преступнику. Чем-то его будущая жертва привлекает. Маньяк нанимается на работу поближе к тому, кого собирается убрать, и пускает в ход все свое обаяние, чтобы наладить близкие отношения с этим человеком.

– А может, он прикидывается соседом, поклонником, записывается с несчастным в один фитнес-зал или оказывается с ним в общей компании? – заспорила я.

– Нет, – отрезал Игорь Сергеевич. – Я уже говорил, наш пироман очень педантичен, гордится своим умом, сообразительностью. Звонить в дверь, представляться живущим рядом человеком и просить для завязки знакомства дрель он не станет. Глупый шаг. Жертва может быстро выяснить, что в подъезде он не живет, и насторожиться. А снимать квартиру в том же доме слишком накладно. Роль фаната он тоже исполнять не станет. Артисты не склонны дружить с поклонниками, держат их на расстоянии. И кто мог восхищаться Мироном, который некогда работал каскадером, а в последние годы сидел за рулем гримвагена?

– Преступник разрабатывал для каждого случая свой план, – защищала я свою версию.

Якименко потер рукой лоб.

– Степа! Серийщики, как правило, действуют одинаковым образом. Если в первый раз удушил человека черным чулком, то и задумав следующее преступление, он прихватит именно черный чулок. Тут срабатывает простой расчет: однажды у меня с этим орудием получилось, значит, если я в точности воспроизведу свои действия, и второй раз меня ждет успех. Это называется почерком преступника. Поэтому в конце концов маньяк и попадается.

– Убивал одинаково, а готовился по-разному, – уперлась я.

Собеседник сложил ладони домиком.

– В сплоченной дружеской компании любой новый человек на виду, а преступники не жаждут привлекать к себе внимание. Да и попасть в круг близких людей трудно. Марков и Львов вообще не имели приятелей. В спортзал они не ходили, по тусовкам не слонялись. Мирон вне работы общался лишь с теми, кто исповедует буддизм, посещал храм, который организовал в своем доме некий бизнесмен, паства состояла из двадцати человек. Вот Косолапова регулярно занималась спортом. Но она являлась на тренировки после десяти вечера, когда в зале уже оставалось мало посетителей. Причем поднимала гантели под присмотром инструктора в вип-зоне, куда посторонние не допускаются. Нет, киллер знакомился с ними за кулисами или на съемочной площадке, и все начиналось с простого общения по службе, с ничего не значащего разговора, с улыбки, слов: «Добрый день, сегодня отвратительная погода» или: «Ну и пробки, еле доехал». И убийца не актер, то есть не конкурент жертве и не раздражающий ее своим талантом или отсутствием оного человек. Он представитель техперсонала – рабочий сцены, осветитель, администратор, буфетчик… Кто там еще бывает?

Я пожала плечами.

– Бухгалтер, выдающий зарплату.

– Нет, – снова возразил Якименко. – С этим специалистом ежедневно не общаются, а преступнику нужен постоянный контакт.

Я начала загибать пальцы.

– Гример, костюмер.

– Как правило, это женщины, – вздохнул Игорь Сергеевич. – А наш фигурант мужчина. По статистике, поджогами занимается менее одного процента представительниц слабого пола.

– Но их все равно нельзя сбрасывать со счетов, – уперлась я. – Из любого правила бывают исключения.

– Ты права, – вдруг согласился Якименко, – необходимо рассмотреть все возможные варианты. Пока у нас сложился вот какой профиль убийцы. В первую очередь следует обратить внимание на мужчину в возрасте от двадцати до пятидесяти лет, очень аккуратного, приятного в общении, всегда готового прийти на помощь. Окружающие относятся к нему с искренней симпатией, слова плохого о нем никто не скажет. Он тяготеет к искусству, хотел стать артистом или режиссером, но не получилось. Мастер на все руки: может починить разные сломанные вещи, хорошо разбирается в технике. Преступник начитан, обладает правильной речью, прилично одевается, умен. Общаясь с большим количеством народа, он при всем при том не имеет близких друзей, жены и детей. Будучи внешне открытым человеком, на самом деле наглухо закрыт.

– Последняя фраза мне непонятна, – остановила я собеседника. – Закрытый открытый человек? Это как?

Игорь Сергеевич усмехнулся:

– За соседним столиком обедает женщина, которая даже во время еды не может оторваться от книги Смоляковой… Что ты знаешь о писательнице?

Меня весьма удивил резкий поворот беседы.

– Не могу сказать, что являюсь страстной поклонницей ее творчества. Но все аэропорты забиты детективами Милады, а я постоянно летаю, поэтому иногда покупаю какие-нибудь ее опусы. Одной повести хватает часа на три, как раз на дорогу до Парижа или Милана. Простой язык, нормальный сюжет и никаких нудных разглагольствований о вечности и смысле бытия.

– Я не о творчестве спросил, – остановил меня Якименко, – а о личности. Смолякова пачками раздает интервью, ни одному журналисту не отказывает, недавно видел журнал «Разведение черепах», так Милада и там на обложке красовалась.

Я рассмеялась:

– Она же активная защитница животных, вечно во всяких акциях участвует.

– Вот! – обрадовался Игорь. – Итак, она любит собак-кошек. Что еще?

Я призадумалась.

– Ей недавно стукнул полтинник. Это известно всем, возраст Смолякова не скрывает. У нее есть дети, но нет мужа. Живет в собственном доме, увлекается кулинарией, хорошо вяжет, дома держит двух кошек и несколько псов, не пользуется Интернетом, пишет не на компьютере. Можно взять любой журнал и все о ней разузнать. Милада болтушка, она легко о себе корреспондентам рассказывает, пускает их в свой дом, разрешает там снимать. Милая дама, не скандальная, не вредная. Простая, не пафосная, одевается вне моды. В общем, как все.

Игорь Сергеевич рассмеялся:

– Ага, ты тоже попалась на ее удочку! А между тем Смолякова типичный пример открытого закрытого человека. Она приветлива с журналистами, но говорит им одно и то же, сообщает некий набор биографических данных, нахваливает своих животных, может спокойно открыть холодильник и показать, что там хранится. А теперь ответь, ты знаешь, чего она боится? Кто для нее пример в жизни? Любила Милада своих родителей? О чем она думает перед сном? Почему так много работает? Денег, полагаю, у нее много, значит, причина ее трудолюбия не в получении прибыли. Она обидчива? Ходит в церковь? О чем мечтает?

Я молчала.

– То-то и оно, – подвел итог Якименко. – Смолякова о себе ничего не рассказывает, ни разу не выставила ни одну семейную историю или скандал на всеобщее обозрение. Многие знаменитости прилюдно делят детей, поливают друг друга грязью при разводе, хвастаются подарками любовников, дорогими покупками. Милада же молчит на все личные темы. Про собак-кошек или приготовление омлета с грибами она будет часами петь, но скажи: ее дочь замужем? Не знаешь. И никто не знает. Смолякова производит впечатление совершенно открытой простой женщины, но на самом деле закрыта, как устрица, и простотой в ее случае даже не пахнет. Вот и наш маньяк таков. Короче, я уверен, что он работает в театре «Небеса».

Меня зазнобило. Страшно знать, что рядом с тобой находится человек, способный на убийство.

Якименко смахнул со скатерти крошки.

– Серийный убийца лишает жизни только тех, кого выбрал. Маньяк не бросается на прохожего с ножом, потому что тот косо на него посмотрел. Нет, по какой-то причине он намечает себе жертву и занимается исключительно ею. Валентин Михеев, изнасиловавший нескольких девушек, однажды спас от грабителя пожилого мужчину. Шел вечером по парку, увидел, как какой-то парень повалил старика на землю, схватил его и передал полиции. Дед не являлся объектом интереса насильника, Михеев набрасывался исключительно на девиц, а во всем остальном был благородным, можно сказать, человеком. А вот и Михаил!

Я обернулась. Лавируя между столиками, к нам приближался Невзоров. Миша, как всегда, принарядился. Сейчас на нем были джинсы грязно-серого цвета с разводами, причем совершенно непонятно, то ли штаны давно не стираны, то ли неведомый модельер заштатной китайской фабрики скреативил сей невероятный узор. Брюки размера этак на два были велики Мише, поэтому он затянул их ремнем. Клеенчатый пояс бордового цвета явно претендовал на дорогое изделие из кожи аллигатора. Пряжка изображала оскаленную волчью пасть размером с десертную тарелку. Впечатляла и сильно приталенная рубашка в зелено-сине-желтую клетку. Она была чуть маловата Мише, поэтому между пуговицами сверкал его голый живот. На дворе июнь, народ ходит в футболках, а парень напялил еще черный пиджак. Ах, да, Михаил на службе, он, вероятно, таким образом прикрывает кобуру с пистолетом (хотя я ни разу оружия у него не видела). Или хочет быть похожим на одного из героев фильма «Секретный агент». И конечно же, на ногах у него белые носки и темные сандалии. Ну, это классика жанра.

– Здрассти! – радостно произнес Невзоров, усаживаясь на стул. – Тут хороший кофе? А то я зашел вчера в пиццерию, попросил капучино, так мне жуткую гадость приволокли.

– А ты не пей капучино в пиццерии, – посоветовала я.

– Экий ты… встрепанный, – неодобрительно заметил Якименко, придирчиво разглядывая подчиненного. – Жениться тебе пора, будешь тогда по-человечески выглядеть.

– Ну уж нет! – отмахнулся Миша. – Вуза, где готовят жен для полицейских, пока не открыли, а обычная девушка не выдержит жизни с человеком, который все время занят. Вы, Игорь Сергеевич, сами-то сколько раз разводились? Нет у меня никаких девиц и не надо. Я на службе женат.

– Вовремя ты подоспел, – сменил тему Якименко, – я как раз хотел объяснить Степе, чем она может нам помочь.

– Что нужно делать? – спросила я.