Читать книгу Под ледяным блоком - Дарья Георгиевна Крылова - Страница 9

Диего искренне не понимал, как можно было дожить до семнадцати лет и остаться настолько девственно чистым к реалиям жизни, чтобы обидеться на совершенно обычное, по его мнению, предложение. Чем он смог задеть своего нового знакомого? Что такого в том, чтобы пробовать заклинания на прислуге? Конечно, Алва не самый родовитый маг, и это нельзя не брать во внимание, но ведь его отец – ученый, не на помойке себя нашедший и живущий точно не в хижине на окраине леса, уж мог бы объяснить ребенку, что прислуга создана для того, чтобы прислуживать во всем, будь то готовка и подача обеда или отработка экспериментального заклинания.

Социальная пропасть, лежащая между родовитами одаренными магами и средними, слабыми и вовсе обделенными на этот раз представилась Диего во всей своей красе. В его домашних конспектах, дневниках и набросках обучение магов низкого и среднего уровня выглядело хорошо продуманной и вполне выполнимой задачей. На практике он провалился, едва успев начать. Погруженный в свои мысли, Диего сел за письменный стол и раскрыл чистую тетрадь, чтобы сделать запись.

Чего добились маги во главе с Кабрерой, уйдя из не-магического мира и забрав тех немногих, кто был силен настолько, чтобы продолжить жить в окружении магии? Равноправия? Всеобщего благоденствия, как хотели? Нет! Они не учли того, что и маги по своему характеру, дарам, силе магии – разные. И так образовалась та пропасть между сильными одаренными магами и магами без дара, со средним и слабым уровнем магии, которая выразилась в их ценностях, поведении, магическом развитии и социальном воспитании волшебников из разных семей, в последствии перерастающая в войну и насилие друг над другом по принципу «неправильного» дара или происхождения, как была во времена Кабреры, только там преследовалась магия в целом, а здесь – в частности.

Диего Карлуш Д’Алмейду вынырнул из своих мыслей, когда уловил знакомый голос. Алва Арригориага, защитник прислуги и борец за справедливость всего мира, о чем-то устало спорил с одним из приезжих студентов. Судя по говору последнего, откуда-то из Америки. Мексика или Аргентина?… Летифолды, открытое окно, почтовые гномы… где-то между летифолдами и барабашками в кровати, Диего наконец разобрал, о чем шла речь: Алва ждал почтового гнома с письмом от друга, но, видимо, так и не дождался.

– Видимо опять напился где-то эля и уснул, – вздыхал Арригориага.

– Донесут собутыльники, – хохотнул южноамериканец, определенно гордившийся своим юмором, тогда как Диего на его месте в первую очередь поинтересовался, сколько лет другу и давно ли тот страдает алкоголизмом.

– Гномья почта – это традиции, – вступил в диалог Диего, не особо заботясь о том, на каком месте остановились его участники, – а традиции нужно уважать. Нельзя упразднять гномью почту за малой эффективностью и пристрастию к выпивке этих существ, но можно придумать какой-то новый способ связи или же вспомнить какой-то старый и народный, раз мы находимся на фестивале народной магии.

По лицам обоих студентов он понял, что его присутствие здесь абсолютно лишнее, но д’Алмейду-то и вмешивался из чистого желания испортить обоим настроение и поднять себе. Однако, мысль о другом способе связи, помимо традиционной почты так прочно засела в голове, уже весь следующий день Диего провел в библиотеке, последовательно перелопачивая книги, специально отобранные по этой теме. Тут была и история и философия магии, учебник по чтению рун, артефакторика, обряды из демонологии, и даже алхимия. Но все это, как чувствовал Диего, было не то. Не то и не тем, а ответ был совершенно точно очень простой и прятался на самом видном месте, как это часто бывает в подобных случаях.

Библиотекарь, на взгляд Диего, приятная общительная женщина, с глубоким почтением отнеслась к его просьбе подобрать наиболее широкий спектр книг по интересующей его теме и выполнила поручение полностью, не задавая при этом никаких вопросов. Диего, хорошей учебой быстро заработавший лояльность у преподавателей, уже на втором курсе получил спецдопуск в библиотеку, который активно использовал, чем заслужил уважение и библиотекаря.

Где-то между биографиями чернокнижников и философией темной магии, Диего наткнулся на труд, посвященный связи магических даров как средству передачи и получения информации. Один маг связывал свой дар с даром другого мага, в результате чего образовывался определенный Магический Канал, по которому мысленно можно было говорить друг с другом. Магический Канал, закаленный долгим общением двух магов мог перейти в Магический Узел, сформировав Ребро Связи, которое, в свою очередь позволяло подключить к этому мысленному диалогу третьего мага. В таком случае первый маг общался с третьим магом через второго мага по каскадной цепочке передачи информации.

Найдя как будто нужную ему информацию, но еще не уверенный точно, Диего заложил страницу закладкой из буйволиной кожи и вынес в блокнот ключевые слова: «Испания. Огненная связь».

Прежде чем приняться радостно конспектировать, Диего поднялся со своего места и отправился в секцию книг, посвященных временам господства святой инквизиции и гонений на ведьм.

Он выбрал оттуда несколько мемуаров инквизиторов, находящихся в закрытом доступе. Книги были уникальной коллекцией, которую, пытаясь повернуть школу в исторический уклон, веками собирали династии директоров. Несколько дневников жертв, писем, написанных семьям во время заключения в многочисленных королевских подвалах. Наконец, книги по магии того времени. Из собранного материала Диего узнал, что найденный им способ передачи информации был разработан Амманитой Кабрера, женой Армадио Кабрера для того, чтобы вовремя предупреждать свою семью и близких о рейдах на магов. Связующим звеном служил дар огня. Но дар, каким бы ни был, это прежде всего магия, следовательно, остается возможность использования этого способа при наличии другого дара или, как, предположительно в случае Алвы, при наличии хотя бы просто обыкновенной магии без дополнительной подпитки потенциала. В случае двух одинаковых даров, как, к примеру, огонь, маги проводили обряд Сплетения Огненной Связи. Обряд этот проводился или в доме одного из магов, или в другом спокойном месте, где маги могли сесть друг напротив друга, посмотреть в течение нескольких секунд друг другу в глаза и установить связь. Никаких пиктограмм, песнопений, благовоний не требовалось, если только для антуража, при наличии не только желания обоих магов, но еще и времени, и подходящего места. Довольный своим открытием, Диего потратил оставшееся время конспектирование и адаптацию найденного материала. В теории все было идеально, а вот на практике ему нужно было вновь встретиться и переговорить с Алвой.

Ещё пара дней прошла впустую. Раздираемый желанием продолжить обучение лечебной магии и нежеланием общаться при этом с обучающим магом, Алва маялся бездельем. Не прибавляло радости в жизни и отсутствие гнома с долгожданный письмом от Анатоля. Арригориага бродил по городу, посещал игры в мяч, организованные специально для приезжих, а вечера просиживал в общей комнате у камина, забавляясь незаметно с разведенным там огнём. Рисовал фигурки из пламени и играл ими, как в детстве. Он как раз заставлял кувыркаться огненного дракончика, когда в его буйную голову пришла прекрасная идея. Жажда деятельности забурлила во всю, и на следующее утро, еле дождавшись, когда Диего отправится на свои занятия, Алва прокрался в его комнату и нахально выкрал одну из его тетрадей, в которой, в том числе, были записи по колдомедицине. Вечером баск вернулся в обеденный зал уставший до полусмерти, но исключительно довольный собой. Он успел переписать самое важное и аккуратно подложить тетрадь на место так, чтобы португалец и не заметил. Оставшееся после обеда и фестивальных активностей время было потрачено на нанесение травм разной степени тяжести самому себе и их исцеление. Арригориагу распирало от желания похвастаться новыми знаниями перед другими участниками фестиваля, но балканские товарищи по комнате его пыла откровенно не разделяли. Посыпались уже нешуточные советы немедленно выбросить записи и стереть себе память, а Науэль, обиженный еще с того раза, пообещал выдать любителя воровать чужие тетради Диего, как только встретит португальца. Не ожидавший такого шквала негодования, Алва обозлился. Все его требования объяснить причины такой паники игнорировались на корню, при этом никаких серьезных доводов опасности его проделки никто из соседей по комнате так и не привел. В голове возникла мысль вернуться к занятиям с Диего. На следующий день его и правда выдали с головой, но Диего, к величайшему изумлению и накатившим вслед за ним уважением Алвы, предпочел лишь отшутиться, не став раздувать еще большего пожара. Лишь оставшись наедине с грабителем, он негромко сказал:

– В следующий раз, как соберешься на подобный рейд, запомни порядок, в котором лежали украденные конспекты и, возвращая, разложи именно в том порядке, в каком они были.

Стыд перехватил баску горло.

– Ты очень злишься?

– Нет. Я даже готов тебе предложить заниматься вместе, библиотеки вполне хватит и на двоих.

Алву охватила уже следующая сильная эмоция – счастье. Волна радости была готова выплеснуться, кажется, из ушей, если бы не тихий голос, прозвучавший у двери и принадлежавший Джозо:

– Что, Диего, завел себе щеночка?

Португалец ответил надменным полным презрения взглядом, хотя говоривший был старше его на три года.

– К вашему сведению, я предпочитаю котов.

Стоявший на лестничном пролете мерзко улыбнулся, так, что Алву аж заколотило от злости.

– Арригориага, мяукаешь убедительно?

Для гордого баска это прозвучало пощечиной. Разразилась ссора. Бессмысленная, грубая, беспощадная, в которой хитрый и умный Диего всецело уступил ринг эмоциональному Алве и лишь наблюдал «битву мелкого низкопотенциального сброда» с высоты своего немалого роста и не менее внушительного социального и магического статуса. Алва же не мог потом уснуть всю ночь.

К утру, когда бешенство обиды улеглось, Арригориага уже знал, что делать. Письма можно больше не ждать, оно потеряло свою важность, так как нужный ему человек уже здесь, и это Диего. Бахвальство своей родовитостью, даром и сильным уровнем магии, надменный взгляд поверх всех, пафос. Это тот, кто нужен его отцу и его нельзя упустить. Но и привлекать к себе внимание открытой дружбой с человеком, которого признали врагом уже все, не стоило. Если уж старшие товарищи решили, что Алва нуждается в опеке, их не переубедить. Это усложняло ему задачу сближения с Диего, но не делало ее невыполнимой. Дождавшись вечера, он подсел к д’Алмейду с книгой, которую, правда, читал вверх ногами, и зачаровав карандаш португальца прямо на начатом португальцем листе написал, что он согласен продолжать занятия.