Читать книгу Волшебная почта. Книга 4. Птеродактиль над городом - Дарья Герасимова - Страница 3

Вчера Кит просидел на почте до вечера. Они с Маратом навели идеальный порядок в помещении с Гусями-Лебедями. Стол, на котором обычно лежали горы винтиков и гаечных ключей, был расчищен. Теперь на нём стоял новенький синий чайник, который принесла Мила. София Генриховна, заглянув в помещение, расцвела.

– Вот! Давно бы так, а то через несколько дней Большой почтовый фестиваль, а у нас не отделение, а ужас что!

– Всё равно потом всё придёт в прежнее состояние, – философски заметил Харлампыч, наливая чай в большую кружку. Потом повернулся к Марату.

– У нас до пятницы мало времени, а я решил нашей зверушке переделать хвост. Зайди завтра, посмотрим. И вроде целое лето работали, да, а всё равно хочется что-то изменить именно в последние дни, – Харлампыч хмыкнул и повернулся к Киту. – И ты приходи, посмотришь ещё раз, как оно со стороны смотрится.

Марат кивнул, но, как показалось Киту, не очень охотно. «Надо бы спросить, почему так», – подумал Кит.

Встретиться договорились в три часа в Кратово, у магазинчика на углу.

Яника прибежала к своему Гусю-Лебедю только к восьми часам вечера. До этого она успела выслушать Софию Генриховну и теперь была страшно сердита.

Кит показал ей лягушку, но Яника не обратила на неё особого внимания.

– Безделушка какая-то, пыль собирать. У моей бабки стоит несколько похожих лягушек. Штук пять, кажется, или шесть. Это же надо, нельзя пользоваться в нерабочее время! Что, Гусь-Лебедь облезет, что ли, если лишний раз куда-то слетает! Летучек как раз надо сейчас на зимовку устраивать, успеть откормить, если задохлик какой-то залетел. Забрать вовремя у людей, чтобы не выгнали их на холод по глупости и незнанию. А приходить к определённому времени у меня вообще редко получается…

Красная и злая Яника унеслась на сортировочный пункт, Кит пошёл домой.

На посёлок опускались прозрачные сумерки. Дул тихий ветер, с берёз падали тёплые золотые листья. То слева, то справа среди чёрных ёлок и янтарных клёнов загорались окошки.

Дома было тепло. Пахло яблочным пирогом. Кит прошёл на кухню.

– Я уже несколько раз звала папу, он твердит, что занят, – мама ставила на стол тарелки и чашки, – сходи, позови его ещё раз, а то он у нас как-то совсем погряз в работе. Я подумала, может быть, он на запах пирога придёт, он же любит такие осенние пироги.

Кит заглянул в папину рабочую комнату. Папа увлечённо переставлял на экране компьютера фотографии с домиками и геометрические фигурки.

– Мы ужинать садимся.

Папа продолжал строить какую-то сложную конструкцию.

– Ага… Сейчас я доделаю кусок работы и приду.

Зазвонил телефон. Папа включил видеосвязь и замахал в сторону Кита руками, мол, не мешай, важный звонок.

Кит успел заметить на экране строгое бледное лицо какой-то женщины и закрыл дверь.

Ужинать папа так и не пришёл.

Утром, когда Кит собирался в школу, папа тихо сидел перед чашкой кофе. Мама тоже молчала, ела овсяную кашу и рассматривала за окном пожелтевшие деревья.

Раньше такого не было. Если они собирались за столом, всегда было весело. И по утрам никто не молчал, наоборот, все обсуждали, у кого что запланировано днём.

Лягушку Кит положил во внутренний карман рюкзака. Раз Марат и Яника не отнеслись к ней как к чему-то ценному или особенному, значит, можно взять её с собой. К тому же после летнего столкновения с зеркалами он просто побоялся оставить дома посторонний предмет. Мало ли что. Нет, в лягушке по-прежнему не чувствовалось ничего зловещего или холодного, но Кит решил не рисковать, вдруг лягушка окажется не самой простой вещью, а папа и так какой-то странный в последнее время.

* * *

Первой, кого Кит встретил в школе, была Инесса Вениаминовна.

– Так-так, – заулыбалась она, как пантера перед хорошей охотой, – и почему тебя, Буранин, не было вчера в школе? Расскажи, где был, что делал! Я видела в окно, как ты проходил мимо школьного здания.

Кит неожиданно обрадовался, что Инесса Вениаминовна сама его видела. Значит, Фролов с Гулюкиным промолчали. Молодцы!

– Я… это, увидел знакомого, а потом… это… немного не рассчитал время.

– А твоя мама написала, что у тебя болела голова!

Кит почувствовал, что краснеет, но быстро нашёлся:

– Ну… я это… потом почувствовал себя плохо и вернулся. Почти дошёл до школы и вернулся, представляете!

Инесса Вениаминовна хмыкнула.

На обратном пути Кит шёл через парк, пиная ногой мелкие камешки, валяющиеся на дорожке. С Инессой Вениаминовной вышло неудачно. Кто же мог предположить, что она напишет маме лично? Кит пнул ещё один камешек. Мама всему этому точно не обрадовалась.

Подул ветер, обсыпал всё вокруг ядовито-жёлтыми кленовыми листьями.

У станции, не дойдя до подземного перехода, Кит замер. У касс стоял Антошка. Он был в зелёном свитере и серых штанах, на ногах у него разевали пасти огромные разваливающиеся коричневые ботинки. Антошка был трезв, но стоял, немного раскачиваясь из стороны в сторону. Рядом с ним возвышался человек, похожий на цаплю. Даже издалека Кит увидел, что человек страшно зол. Кончик его носа побелел, кулаки были сжаты. Неподалёку от него топтался человек, похожий на капибару. Он беспокойно переминался с ноги на ногу и всё время нервно оглядывался по сторонам. Его взгляд несколько раз скользнул по Киту, потом метнулся к палатке с цветами, к ларьку с шаурмой. На сей раз эти двое были в одинаковых синих куртках, джинсах и ослепительно-белых кроссовках. Между ними стоял небольшой чёрный чемодан. Со стороны они напоминали людей, которые собираются в местный аэропорт и решили выяснить что-то важное напоследок.

Кит встал неподалёку и сделал вид, что копается в рюкзаке, отыскивая проездной.

– Ну Антон, соглашайся, пусть у тебя немного полежит наш чемодан. А мы тебе за это тысячу рублей заплатим.

– Не-а, – Антошка чуть раскачивался из стороны в сторону и смотрел куда-то за спины своих собеседников. – Не возьму!

– А он, смотри, удобный! На колёсиках. Тебе его даже не нужно будет нести, знай кати его за собой. А мы две тысячи дадим!

Антошка продолжал раскачиваться из стороны в сторону, по-прежнему смотря непонятно куда.

– Не-а…

– Пять тысяч!

– За вами серая хмарь колышется, – Антошка резко вытянул руку, показывая на что-то за спинами своих собеседников.

Те оглянулись, но ничего не увидели.

Тот, что был похож на цаплю, шагнул в сторону Антошки.

Антошка шарахнулся в сторону, повернулся и побежал в подземный переход. Люди в одинаковых куртках хотели было помчаться за ним, но чемодан им помешал. Человек, похожий на капибару, споткнулся и упал. Человек-цапля кинулся его поднимать.

Кит торопливо спустился в подземный переход. Антошка уже был далеко. Кит не пошёл за ним. Было уже почти три часа, и они вчера договорились встретиться с Маратом.

С открытием третьего диаметра ездить в школу и из школы стало удобнее. Электрички ходили часто. Но сегодня Киту пришлось ждать минут десять. Он стоял и смотрел, как над станцией кружилась стая голубей. Они то вдруг проявлялись яркими, почти плакатными силуэтами на фоне голубого неба, то растворялись в нём мерцающими точками.

Марат ждал у магазина. Вместе пошли к Харлампычу. Кит вспомнил, что вчера Марат был не очень рад этому.

– Ты чего не хотел идти? Много уроков задают?

Марат хмыкнул:

– С уроками как всегда, да и времени у меня в этом учебном году больше. Родители решили, что мне можно больше не ходить на занятия к Семихвостову. Пора начинать думать о поступлении в институт. Так что теперь буду просто дополнительно заниматься математикой. Может быть, раз в месяц смогу заглядывать к Тихону Карловичу. Мне понравилось, как мы летом занимались! Но меня другое беспокоит. Я тут решил на днях, что мы всё неправильно собрали.

– То есть?

– Ну ты же знаешь, что Иван Харлампович много лет мечтал сделать какого-то зверя, но одному ему было скучно его собирать. Да и оживить крупного не получалось. И мы с тобой летом несколько раз ему помогали. Но… Понимаешь… – Марат замялся, как бы отыскивая более точные слова. – Мы не придумали ничего нового. Ну то есть мы сделали просто ещё одну странную механическую штуку. А я вчера сидел, смотрел эту нашу дурацкую инструкцию – София Генриховна всех заставила её ещё раз прочитать перед фестивалем. И там была одна фраза…

Марат достал телефон и зачитал с экрана:

– «Бóльшую часть перевозок сотрудники Волшебной почты осуществляли по воздуху. Для этого в разных областях нашей страны использовались всевозможные конструкции: деревянные ступы, избушки нескольких модификаций, рыбы, птицы и драконы. Конструкция должна была по возможности не привлекать внимания или, напротив, быть настолько фантастической, чтобы казаться случайным видением или фантазией того, кто о ней рассказывает». Я посмотрел, что выставляли на последних почтовых фестивалях. Все, все идут по пути «фантастической конструкции». Что только у людей не летает: и лошади, и дома, и слоны, и машины… Несколько раз были неплохие варианты с НЛО, – Марат задумался, – очень даже неплохие. Но это всё равно из области нереального.

– А что сейчас будет реальным? – Кит задумался. – Дрон? Так сейчас лучше не запускать их лишний раз и тем более не лететь на подобной штуке самому. Опасно, – Кит вспомнил, как недавно в Раменском дрон врезался в многоэтажный дом.

– Я придумал, что это может быть. Придумал! Но один не успею доделать до пятницы. Сможешь завтра прийти ко мне утром вместо школы? Ну, мы бы вместе успели доделать.

– Конечно!

Киту было ужасно любопытно! София Генриховна и его заставила вчера перечитать инструкцию про работу Волшебной почты. Сказала, что иногда на почтовых фестивалях устраивают соревнования для сотрудников отделений на знание инструкции, правил, на всякие там нестандартные ситуации. Но его вчера вдруг заинтересовала совершенно другая строчка: «Не полученные адресатом посылки сотрудники почты раз в год отправляют в Службу Ненужных Посылок». А дальше? Про то, что происходит с посылками дальше, ничего написано не было.

Участок Харлампыча был весь заставлен непонятными железяками и механизмами. На нём с лёгкостью можно было снимать фильм про восстание машин, про апокалипсис, про мирную жизнь планеты, населённой одними роботами. У входа стояли пара старых «Побед» и белоснежная «Волга». Харлампыч реставрировал их для какого-то коллекционера. Рядом с ними скучал новенький серебристый «Лексус», который, видимо, ему пригнали на техосмотр только сегодня. Иногда Харлампыч соглашался на такое, чтобы заработать денег на новые железяки.

Дальше, в нескольких добротных сараях, стоявших вдоль забора, хранились всевозможные детали, моторы, колёса, крылья, бамперы, шестерёнки и прочее, чему Кит не знал точных названий.

Дом Харлампыча был подозрительно похож на бывший сарай, над которым надстроили три веранды. На первом этаже была одна большая комната и кухня, где у плиты хлопотала жена Харлампыча, Евдокия Силантьевна, и прыгали мелкие механические зверьки. У Евдокии Силантьевны была аллергия на животных, поэтому Харлампыч с удовольствием придумывал для неё механических домашних питомцев.

К дому был пристроен большой тёплый гараж на несколько машин, в котором можно было даже зимой собирать всяческие механизмы или ремонтировать что-то самое обычное.

Сейчас Харлампыч стоял у ворот, провожая нарядную даму с солидным седовласым спутником.

– Вас нам рекомендовали как суперспециалиста…

– Не волнуйтесь, посмотрю вашу машину.

– Вы уж с ней аккуратнее, она у нас нежная, не любит, когда в ней что-то меняют!

– Знаю, знаю, что у каждой машины свой характер. У меня тоже была однажды машина, которая не любила ездить в дождь. В хорошую погоду легко трогалась с места, зимой вела себя идеально, а как на улице ливень – всё, можно даже не пытаться её завести.

– Да, наша такая! Трепетная! – Дама прижала руки к груди. – Мы её куда только не возили: и в разные мастерские, и в техцентр фирмы-производителя – ну не ездит она в дождь, и всё тут.

– Понимаю.

– А у нашего друга машина не любит, когда кто-то, кроме него, пытается сесть за руль. Представляете, он однажды ногу сломал и на отца сделал доверенность – ну чего машина будет простаивать. Отец у него тогда шофёром подрабатывал. Так машина проехала половину двора и встала. Не хочу, мол, никуда ехать с чужим человеком и без своего хозяина. А как друг гипс снял и за руль сел – поехала как ни в чём не бывало! Представляете? Как будто у всего этого железа есть характер и даже какая-то душа!

Харлампыч серьёзно кивал, закрывая за посетителями ворота и впуская Кита с Маратом.

В гараже царил беспорядок, в котором сам Харлампыч прекрасно ориентировался, с лёгкостью находя на стеллажах, тянущихся вдоль стен, гаечные ключи нужного размера, пассатижи или отвёртки. У дальней стены стоял мотоцикл, который Харлампыч когда-то в молодости хотел переделать в крылатую лису, но потом забросил. Рядом со входом неподвижно лежал механический птеродактиль. Птеродактиль был одноместным летательным аппаратом, громоздким, но красивым.

Первый раз Кит увидел его летом.

– Давно хотел собрать именно птеродактиля! – Харлампыч с любовью погладил перепончатое крыло железной зверушки. – Понимаю, что никто не будет на таком возить почту, но красивая же штука! Жаль было бы не попробовать сделать! А главное, вполне по теме фестиваля в этом году…

– А какая там тема?

– Модерн и драконы! У нас, конечно, точно не модерн и совсем не драконы, но мы вполне впишемся в общую картину. Говорят, в этом году привезут несколько уникальных экспонатов – летающих рыб конца девятнадцатого века, для одной из этих рыб, вроде, разрабатывал узоры сам Фаберже. – Харлампыч погладил морду птеродактиля. – У нас-то что, у нас всё по-простому.

Основа у птеродактиля была стандартная. Кит летом как-то спрашивал про это. Харлампыч рассказал, что у компании «Волшебный транспорт» есть несколько типовых базовых конструкций кабин, двигателей и прочего, что можно купить на заводе и потом самому доделать всю конструкцию под себя.

– Политика компании по поиску идей и талантов. Вдруг кто-то изобретёт что-то новое и необычное.

А вот конструкцию крыльев Харлампыч придумал сам. Марат всё лето помогал ему собирать какое-то устройство, которое приводило их в движение. Кит ничего не понимал в механике. Просто иногда приходил, сидел рядом, листал старые журналы и книжки, лежащие на нижней полке одного из стеллажей, читал короткие фантастические рассказы, которые иногда встречались в журналах, болтал с Маратом, что-то помогал держать, двигать или просто подавал нужные инструменты или гайки.

– Вот смотри, я старый хвост открутил, – Харлампыч показал на длинный железный хвост, лежащий вдоль стены, – а этот, новый, почти доделал. – Он кинул взгляд куда-то в угол комнаты, где стояло несколько небольших станков, с одного из которых на пол свешивалось что-то длинное и гибкое.

– Мне кажется, если хвост будет с кисточкой на конце, птеродактилю будет удобнее лететь. Вот чертёж!

Марат склонился над листом бумаги.

Кит сел рядом с крылатой лисой. Привычно погладил её длинную металлическую морду, достал с нижней полки кипу каких-то старых журналов и карт и стал смотреть, как Харлампыч прикладывает к хвосту кисточки разных размеров и форм.

– И вот ведь что интересно, все, все люди, которые ко мне пригоняют машины или приносят технику, могут рассказать хотя бы одну историю про машину, у которой есть особый характер, или про телевизор, который вдруг включается в самый неожиданный момент. Про компьютеры, из которых пропадают фотографии или вдруг на экране которых появляется текст, я вообще молчу! А сколько есть историй про мобильные телефоны! – Харлампыч зажмурился, поправил очки, взял со стола какой-то металлический ромб и приложил его к хвосту.

Какой характер у их машины, Кит никогда не задумывался. Но знал, что у неё есть имя. Папа не называл его, но оно точно было. А ещё у них жил пылесос, который иногда ломался и волшебным образом сам чинился, как только родители начинали говорить о покупке нового.

Он думал про это и перебирал журналы и карты. Вдруг на одной карте мелькнуло что-то знакомое. Кит прочитал заголовок: «План посёлка служащих общества Московско-Казанской железной дороги при платформе Прозоровской Московско-Казанской железной дороги». Вспомнил, что Прозоровская – это теперь Кратово. Наверху, ближе к станции, была сетка улиц, где иногда встречались названия, сохранившиеся до нашего времени. А вот внизу… Внизу была начерчена круглая клумба, к которой сходилось восемь дорожек. Клумба была очень похожа на ту, которую Кит видел в Жуковском. Кит подошёл к Ивану Харламповичу.

– А это что за карта?

– Это? – Харлампыч на минуту отвлёкся от привинчивания ромба к будущему хвосту птеродактиля. – Это то, как могли бы построить посёлок, если бы не случилась революция.

Кит ещё раз посмотрел на карту. Сейчас в этой части посёлка такой клумбы точно не было. Да и посёлка там не было – кажется, это уже была часть города.

Кит снова сел рядом с механической лисой. Посмотрел другие карты: какие-то районы Москвы, Петроград, план села Раменского Бронницкого уезда 1860 года. Кит замер. На карте снова была круглая клумба, к которой в виде компаса сходилось восемь дорожек. Подпись гласила: «Урочище „Зверинец“, или Восьмидорожье (старый парк)». Восьмидорожье? Восьмидорожье!

Кит открыл в навигаторе карту современного Раменского. Почему он раньше не знал, что там есть лесопарк «Восьмидорожье»? Но в современном парке Восьмидорожье было неправильным. Тропинки сходились, приводя вместо клумбы к большой дороге с пешеходным переходом и машинами. Круглой клумбы не было.

«Интересно, а если посмотреть по навигатору Аптекарский огород?» Кит набрал название наверху экрана, но и без карты уже точно знал, что он увидит.

– Кит, – позвал Марат, – иди, помоги нам! Что ты там нашёл интересного?

– Да так, ничего, – Кит сунул журналы обратно на полку и пошёл держать гибкий хвост, который Марат и Харлампыч прикрепляли к туловищу птеродактиля.

Наконец птеродактиль был собран. Харлампыч сел в кабину и включил механику. Птеродактиль открыл глаза, щёлкнул клювом, выехал из гаража и начал медленно подниматься над землёй, степенно размахивая перепончатыми крыльями. Потом взлетел в небо, неторопливо и изящно сделал круг в воздухе и вернулся.

– Хорошая зверушка! Надо вам тоже попробовать на нём полетать! Всё же мы все вместе его собирали, да и потом, ну мало ли что, он должен к вам тоже привыкнуть!

Кит посмотрел на часы. Нужно было идти на Волшебную почту. Сегодня была его очередь лететь на сортировочный пункт.

– Тогда можно я первый? А то мне ещё на работу надо!

Кит погладил прохладный бок птеродактиля.

Кабина показалась ему немного тесной. Она была чем-то похожа на кабины старинных, довоенных самолётов. Пульт управления был стандартный, типа того, что стоял в Гусе-Лебеде.

Кит нажал кнопку «Подъём». Марат с Харлампычем отошли подальше.

Птеродактиль медленно замахал крыльями, поднимаясь в воздух. Потом расправил их, планируя в каком-то воздушном потоке. Кит отметил, что птеродактиль летел мягче, более плавно, чем Гусь-Лебедь, казалось, он наслаждается ветром, чувствует его потоки, использует каждое движение. «Наверное, всё дело в другом строении крыльев, – подумал Кит, – или просто у него более ленивый характер и он старается лететь с меньшим количеством усилий».

Птеродактиль снова сделал круг над домами. Кит нажал кнопку «Домой», и металлическая зверюга сама пошла на посадку.

– Всё, мне пора!

– Хорошо поработать! – хмыкнул Харлампыч.

– До завтра! – Марат махнул рукой.

Закрывая калитку, Кит видел, как Марат садится в кабину птеродактиля, а птеродактиль снова медленно взлетает, улыбаясь во всю свою зубастую пасть.

Всю дорогу до почты, а потом до сортировочного пункта Кит думал про Восьмидорожье. Почему оно есть на двух старых картах соседних городов? Почему повторилось на современных картах? Пусть даже одно из них было неправильное, пустое, это Кит почему-то чувствовал интуитивно, но формально сохранило старое название. Как по нему ходят? Получается, где-то в закрытом саду у Тихона Карловича была такая клумба с приходящими к ней восемью дорожками? Наверняка! Кит не сомневался, что Златогоров не просто так выбрал лавочку для разговора с существом из зеркала…

На сортировочном пункте Кит быстро сдал всё, что привёз из отделения, забрал письма и посылки. Очередей не было.

– А что вы хотите, – молодой человек у окошечка выдачи посылок и бандеролей оторвался от телефона, – многие готовятся к Почтовому фестивалю. Не перегружают несколько дней Гусей-Лебедей работой.

– В смысле? – удивился Кит.

– Ну вы же знаете, что в первый день фестиваля проходит выставка старинной почтовой техники. Во второй – небольшой парад старой техники и гонка почтовых Гусей-Лебедей. В принципе, это обычная гонка на скорость, но всегда интересно смотреть! Третий день завершает смотр самодельной летательной техники. Многие считают, что это самое интересное – новая техника, но мне Гуси-Лебеди больше нравятся! И гонка! Можно болеть за своё отделение или просто за кого-то из друзей. Ваше отделение будет участвовать?

– Не знаю, – Кит растерялся. София Генриховна ни о чём подобном не говорила.

– Вам стоит поучаствовать. По статистике, серые Гуси выигрывают чаще белых! – Молодой человек снова погрузился в телефон.

Кит взял мешок с бандеролями и синюю сумку с письмами и пошёл к Гусю-Лебедю. Но почему-то Восьмидорожье занимало его больше, чем гонка на Гусях-Лебедях.

* * *

В этот раз на почте было шумно. У окошек толпились старушки, оживлённо обсуждая, как лучше закатывать огурцы и помидоры, какой готовить рассол, добавлять листочек дуба или веточку смородины. Молодой человек, стоявший у стены, каждые несколько минут смотрел на часы и нетерпеливо мотал головой с зелёными дредами. Женщина в сверкающей куртке сидела за столиком и подписывала стопку открыток. За другим столиком чей-то ребёнок рисовал на листе бумаги маленькие разноцветные домики. Алексей Петрович стоял у окошка, за которым сидела Мила. Кит сразу передал ей несколько новых пакетов для него.

Потом начал раскладывать на полках другие посылки и бандероли. Отметил, что пришло несколько коробок для Карасёва и несколько писем для Златогорова. Ещё была знакомая ему коробка, обклеенная всякими винтиками и шестерёнками, для Беренголя Ф. Г. Несколько раз летом такие приходили к ним в отделение.

– А с этой что делать? Выпустить, как всегда, или всё же позвонить адресату? – спросил он.

Эльвира Игоревна повернулась к Киту.

– Конечно, выпустить! Только вынеси её сразу на улицу, а то у нас много посетителей.

Кит на минуту задумался. Погладил коробку. Посмотрел на неё повнимательнее. В инструкции, которую София Генриховна заставила его перечитать вчера, большими буквами было написано, что посылки всегда отдаются только в руки получателю. В руки! А не выпускаются на улицу, авось сами как-то дойдут. Правда, летом такие посылки прекрасно доходили сами. Кит один раз специально прошёл с шестиногой коробкой весь путь от Волшебной почты до Профессорского тупика, чтобы убедиться, что посылка добралась без приключений.

– Но летом было светло, а сейчас на улице уже стемнело. Можно ли выпускать посылку в такое время? – Кит всё ещё сомневался, но ему не хотелось спорить.

Эльвира Игоревна встала, взяла коробку у него из рук и пошла к выходу.

– Сейчас пойду, сама выпущу. Мне нравится смотреть, как они уходят.

Кит не стал её останавливать, хотя знал, что он прав. Наверное, ей виднее. Она же дольше него здесь работает, да и вообще. Он просто отдал коробку, потом поднял глаза и увидел, что Алексей Петрович внимательно смотрит на него.