Читать книгу Темные ведьмы не влюбляются - Дарья Гусина - Страница 1

Бенджамин Лоури был мертв, окончательно и бесповоротно. Об этом свидетельствовала крайне неудобная поза с вывернутой под неестественным углом шеей, в которой господин декан «прилег» внизу лестницы, и синеватое лицо. И хотя бренный прах декана был еще довольно свеж и крайне привлекателен для кафедры некромантии, мои подозрения и надежды уже вились над ним, как трупные мухи.

Полная луна издевательски ярко светила в витражное окно, прорисовывая каждую черту ныне покойного преподавателя. Я не могла отделаться от мысли, что в открытых глазах Бена Лоури застыло выражение всепоглощающего ужаса, что он был уже мертв до жесткого приземления внизу лестницы. Но ректор рассудила, что это предсмертная болевая гримаса.

– Сподобился, – разведя глаза от переносицы, прогудела Лея Мартис, дама, навеки зависшая в должности преподавателя четвертого ранга из-за пристрастия к крепким алкогольным напиткам.

Вот и сейчас фра Мартис икнула, обдав нас стойким запахом бренди и тем самым нивелировав весь эффект от аромата розовой воды, щедро напрысканной в рот для конспирации.

– Допрыгался, – с досадой констатировала ректор Малена Броу, несмотря на поздний час наглухо запечатанная в свое строгое платье с белым воротником.

– Не повезло, – хлюпнула носом Беатрис Тилпс, моя ровесница, временами очень сердобольная барышня, преподаватель третьего ранга на факультете зельеваренья.

– Разве это не выглядит как ледяная руна? – осторожно заметила я, наклонившись над трупом.

Мое внимание привлек странный шрам. Вроде бы не ледяной ожег, но очень похож.

– Чушь! – фыркнула ректор. – У нас нет магов со стихией «лед», а чужим в замок не попасть. Наше учебное заведение надежно защищено. Да и все эти разговоры о нашествии нежити вроде моргулов – непроверенные домыслы! Я неоднократно предупреждала декана, что в башне жить опасно. Но он и слушать не хотел, твердил, что нуждается в особой приватности! Как неразумно! Каждый день преодолевать почти три сотни ступенек по винтовой лестнице – у кого угодно голова закружится. К тому же, мне уже сообщили, что сегодня фэр Лоури опаздывал. Значит, спешил.

– Спешил, – пригорюнившись, скорбно подтвердила фра Телингейл, преподаватель алхимии, высокая, худая и всегда грустная особа.

– И вот, дамы, результат игнорирования банальной техники безопасности! – заявила ректор. – Я вызываю дознавателей. Тело не трогать, студентам не сообщать, все равно сами все узнают.

… – А если это было самоубийство? – мечтательно предположила Беатрис, семеня за мной в столовую.

Коридоры Школы взбудоражено бурлили. И виной тому был не только длинный перерыв на ланч, столь обожаемый студентами. Мы с трудом провели утренние занятия: кто-то видел группу дознавателей, входящих в замок на рассвете под бдительным светом Часового Ока, да и отсутствие декана на утренних занятиях заметил весь факультет. Понятное дело, это совсем не способствовало хорошей концентрации студентов, и так вечно парящих в облаках.

– Что думаешь, Лили? Несчастная любовь? – продолжала вопрошать Бетти. – Он ее любил, а она его – нет. Или оба любили, но не могли быть вместе.

Я покачала головой. Бетти Тилпс считалась окружающими моей лучшей подругой, и я старалась их не разочаровать. В целом мне нравилось это романтичное, легкомысленное создание, с умом, невесомым, как одуванчик в середине лета – дунул, и все мысли разлетелись. Но иногда болтливость Беатрис изрядно напрягала. Вот как сейчас, когда мне хотелось поразмыслить в тишине.

Я часто вспоминала своих подруг по лицею, Ксану и Анну. Вот кто сейчас дал бы мне время на раздумье, а потом с жаром обсудил мои версии. Да и своих подкинул бы с десяток, одна другой невероятнее.

Но пышечка Ксана, с детства склонная к кипучей деятельности, преподавала в столичном университете и готовилась к свадьбе с таким же оголтелым любителем прикладной магии. Невозмутимая Анна открыла собственную лавку и тоже была занята. Приходилось довольствоваться глупышкой Бетти.

– Не уверена, что фэр Лоури способен любить… был. И очень сомневаюсь, что кто-то мог полюбить его, – неохотно высказалась я.

Бетти подумала и согласилась. Декана факультета некроинженерии трудно было бы назвать приятным человеком. Студенты его ненавидели, коллеги-преподаватели глухо недолюбливали. Он регулярно умудрялся затевать ссоры на ровном месте даже с тихой Лорой Телингейл. Меня он терпел. С трудом. Причина была банальной до ужаса – фэр Лоури знал, кто мои родители, так получилось (*).

(* отсылка к книге «Темным ведьмам не отказывают», истории Солы и Эрика, родителей Лили)

– И зачем бросаться с лестницы? Слишком неопределенно и болезненно. Куда проще перешагнуть через перила балкона в собственном кабинете в башне.

– Ты так просто об этом говоришь? – Беатрис передернула плечами. – О смерти.

– Напомню, что каждый день имею дело с трупами. Вообще-то, они – моя работа.

– Ты работаешь с мертвой нежитью, а не с людьми!

– От одних до других – пара шагов.

– А если его убили? – отказавшись от одной версии, Беатрис переключилась на другую, не менее волнительную.

– Кто? – с деланой усталостью поинтересовалась я, пропуская вперед стайку возбужденных студенток. Сомнений уже не было: мухи слухов просочились в главный корпус.

– Кто угодно! Его терпеть не могли! Один пинок в спину и… фр-р-р!

Бетти красочно изобразила последний полет Бенджамина Лоури. Студентки, идущие позади нас, завороженно застыли, наверное, посчитав, что преподаватель Беатрис Тилпс показывает новое жестовое движение своей коллеге Лили Авенлог.

– И кого ты подозреваешь?

– Как кого? Тебя, конечно! Все знают, что ты, Лили, была следующая в очереди на место декана.

Я остановилась и одарила Бетти весьма многозначительным взглядом. Именно в такие минуты мне страстно желалось придушить Беатрис Тилпс.

Увлекшись, подруга забывала о простых предосторожностях. Вряд ли она сейчас осознавала, что случилось бы, поймай ее слова мимо проходящие, проползавшие, проносящиеся и даже левитирующие студиозусы. Не позднее вечера в глазах обитателей замка Дроудон я стала бы кровожадной убийцей с железным мотивом. К счастью, зная подругу и размер ушей некоторых студентов, я заранее прикрыла нас руной тишины.

Один из таких, левитирующих, с большими ушами, Тандус Фрери из моей группы, лениво читал на лету книгу, время от времени поглядывая вокруг. Сокурсники с кислым видом подталкивали его в ноги, задавая направление полета (наверняка они опять проиграли Танди в каком-нибудь споре). Остальные студенты, изголодавшиеся на диете из гранита науки, с возгласами недовольства расступались перед процессией, тормозившей процесс продвижения к заветному ланчу.

Перехватив взгляд Фрери, я вопросительно подняла одну бровь. Студент с несчастным видом перетек в вертикальное положение и поплелся по коридору. «Вы убийца радости, фра Авенлог», – прочитала я в его глазах.

Под мышкой у Тандуса была зажата толстая книга. «Падение сластолюбца, подлинная история Октава Ловеласье, лучшего любовника всех времен, знатока эротически-рунической магии», – со вздохом прочитала я название на корешке. Судя по названию, в поисках незамутненной радости студент знакомился с очередным шедевром из книжной лавки Магды Костан.

Я молча протянула руку. Тандус со стоном разочарования вложил в нее недочитанную книгу. «Вы – изверг, фра Авенлог!» – вопиял его красноречивый взгляд. Ничего, до выходных пострадает без низкопробной литературы.

Зачем «Тихий уголок» продает эти «шедевры» нашим оболтусам? У них и так голова невесть чем забита, особенно у девушек. Нужно поговорить с Магдой. А впрочем… лучше вспомнить себя на последнем курсе. «Тайный приворот любви или Фея против Дракона». Как сейчас помню.

Несмотря на скромное название та еще была книженция, с огоньком и выдумкой. Анна сдавала ее желающим за четвертак на две ночи. Студентки, дорвавшись до пикантных подробностей и романтических диалогов, коими изобиловал «Приворот…», ходили на лекции, покачиваясь от недосыпа. Когда это было-то? Неужели всего четыре года назад?

Парящий в трех футах над полом студент и его книга навели меня на мысль: почему декан Лоури не применил жест левитации? Лететь (в буквальном смысле сломя голову – но не сразу же сломя! или сразу?) ему было целых семь оборотов лестницы. Не успел? Запаниковал?

Что я вообще знала о мистере Лоури, помимо того, что он хранил какую-то тайну? Был он хладнокровен или труслив? Истеричка в жизни, в сложных ситуациях декан вполне мог оказаться совсем другим. Мы все носим маски, как говорит мой дядя Райан.

Подруга к моим укоризненным взглядам привыкла и не смутилась.

– А что? Несмотря на все эти ваши вежливые «да, коллега», «нет, коллега», в глубине души вы друг друга ненавидели, – с жаром высказалась Бетти. – Я слышала всякие… неприличные предположения, якобы из уст Лоури…

– … что я дослужилась до ранга первого уровня за три года исключительно путем постельных стараний, – спокойно договорила я. – А как же иначе? Девушки ведь только так по карьерной лестнице поднимаются, верно? Бетти, до меня эти слухи тоже доходили. Декан Лоури был женоненавистником, об этом знали все.

– Ну вот, – Бетти слегка смутилась. – Чем не мотив?

– Тогда, – я мило улыбнулась подруге, распахивая перед ней дверь столовой, – он был и у тебя – мотивчик-то. Лоури распространял слухи, что ты крутишь амуры со старшекурсниками.

– Ах он…! – возмутилась красная как рак Бетти, присовокупив к восклицанию сочное, но не приличное ругательство.

И все-таки хорошо, что я поставила экран тишины.

… Несколько дней – пока Колледж гудел, по коридорам слонялись незнакомые люди, а вердикт о причинах смерти Лоури все еще не был озвучен – я вела занятия как в своих группах, так и в классах покойного декана.

Преподавателям временно запретили покидать стены замка (протокол безопасности не менялся в Колледже уже сто с лишним лет), и нам с Бетти грозили одичание и голодная смерть. Первое – потому что мы обе не представляли жизни без развлечений (в моем случае это были новые книги, в случае Беатрис – любительский театр на улице Фонтанов). Бетти считала себя великолепной актрисой. Ректор закрывала глаза на ее лицедейские пристрастия только потому, что театру покровительствовал сам мэр Абрегона.

Второе нам грозило по причине того, что наша столовая умела так непревзойденно портить продукты, на выходе выдавая несъедобное нечто, что ей могли позавидовать станционные забегаловки на тракте, известные в народе как рыгаловки и блеваловки.

Правда, это относилось лишь к обедам и ужинам. Завтрак и ланч доставлялись в замок уже готовыми. Типичная утренняя трапеза включала в себя свежие булочки, пирожки, бутерброды с сыром и ветчиной, морс или чай. Именно поэтому как студенты, так и преподаватели стремились наесться про запас утром, а вечер скоротать в одной из многочисленных таверн городка.

Дознание, наконец, завершилось. Несчастный случай по неосторожности – так гласило заключение о причине смерти декана Лоури. Кто бы сомневался. Никто не собирался слушать какого-то там преподавателя первого ранга, разглядевшего ледяную руну в обычном ожоге.

Запрет на посещение города сняли. Тандус Фрери обзавелся очередной новинкой Октава Ловеласье, которую я мечтала изъять за первое же нарушение правил. Роман «Падение сластолюбца», первая часть трилогии, оказался таким бредом, что я начала подозревать некий розыгрыш со стороны автора – завуалированную пародию на мемуары светских хлыщей, популярные лет сорок назад.

Ну не могло описанное в книге излагаться всерьез! Это было бы слишком… курьезно! Мне хотелось подтвердить свои подозрения или… опровергнуть, а на покупку следующей части «шедевра» было искренне жаль денег. Я поджидала, когда Фрери совершит какой-нибудь промах, а тот заподозрил нехорошее и затаился. В общем, каждый из нас развлекался как мог.

Жизнь постепенно входила в привычное русло. Студенты привычно филонили, а преподаватели привычно скучали. Только сессия и традиционный новогодний бал могли развеять атмосферу всеобщей спячки.

К слову, дни на магическом календаре в холле Колледжа сменялись так быстро, приближая вышеуказанные сакральные события, что в атмосфере начал витать коктейль из предсессионного мандража и радостного предвкушения праздника. Я не позволяла эмоциям проникать под кожу, но, признаться, первый елочный венок на входе ностальгически взволновал мне сердце.

Поздняя осень все теснее захватывала горы в свои объятия. В воздухе пахло снегом, за одну ночь побелели верхушки Морангов, горного хребта, возвышавшегося над Долиной.

Кабинет Лоури все еще стоял опечатанным, сведений о том, кто возглавит факультет некроинженерии, не имелось даже у ректора Броу. Я вела занятия в группе покойного декана, все больше убеждаясь, что при жизни фэр Лоури был отвратительным преподавателем.

Например, у второкурсников ни разу не проводились лабораторные работы. Фэр Лоури просто вписывал взятые из воздуха цифры в рабочий журнал. Оценки у него зависели от того, полюбился ему студент или нет. Группы жаловались, что изменить мнение декана после его предвзятого оценивания было практически невозможно.

Впрочем, один шанс все-таки имелся. Вместо лабораторных студенты заполняли бесконечные сравнительные таблицы. О, Бенджамин Лоури обожал сравнительные таблицы! Они занимали большую часть в учебных волюмах студиозусов. В них следовало тщательно организовывать материал из учебников. Причем главными критериями оценок были не точность заполнения, а ровно прочерченные линии и аккуратный почерк.

К моему удивлению, у лучшей группы потока под номером «два-пять» восемь волюмов из двенадцати были заполнены одинаковым почерком – мелким, бисерным и хорошо читаемым. Выяснилось, что одна из студенток, Лина Ривз, подрабатывала на заполнении сравнительных таблиц других студентов. Она первой призналась. Со слезами. Остальные ее одногруппники повинились позже.

Я простила всех участников аферы, попросив группу никогда и никому об этом не рассказывать. По крайней мере, мне стало понятно, почему студенты, не способные отличить роговые жвала малой бокоходки от устьиц костоеда, имели по некроинженерии сплошные «хорошо».

Получилось, что в споре с Бетти я была неправа. Все же нашелся один человек, кто искренне оплакивал декана. Лина потеряла неплохой заработок, который ей, стипендиатке и умнице, помогал сводить концы с концами. Я сделала пометку у себя в голове: подыскать для девушки альтернативную подработку, без обмана и вечного страха разоблачения.

В кабинет Лоури меня тянуло, как магнитом. Я уже готова была слегка покопаться в магической печати на его дверях (плевое дело, если знаешь руну), когда дело сдвинулось, наконец, с мертвой точки. Увы, сдвинулось оно совсем не в ту сторону, что нужна была мне.