Читать книгу Сваха для монаха - Дарья Калинина - Страница 5

Не успели девушки испугаться, как тень произнесла негромко, но внушительно:

– Не бойтесь меня! У меня есть к вам несколько вопросов. Могу я их вам задать?

Катька прищурилась и смерила взглядом стоящего перед ними мужчину. Он был невысок, невзрачен и вообще весь какой-то серенький и очень уж незаметный. Одним словом, герой не ее романа. У Катьки, как уже говорилось, были свои принципы в выборе жениха. И потому Катька решила с мужчиной особо не церемониться.

– А вы кто такой? – подбоченилась она. – И почему мы должны вас бояться?

Кажется, мужчина смутился.

– Бояться не стоит, – сказал он. – Я не сделаю вам ничего плохого.

Мариша насторожилась. К чему это он? Насколько она могла судить, о собственной безвредности постоянно толкуют как раз крайне вредные личности. Ну да, по личному опыту могла сказать. Был у нее один приятель, который постоянно твердил о том, какой он мягкий, белый и пушистый. Что он считает женщин чуть ли не святыми, которых следует всячески оберегать и охранять от жестокого внешнего мира. Что он не одобряет мужчин, которые отстаивают свое лидирующее положение в семье с помощью грубой силы. И однако же именно этот кавалер лупил всех своих постоянно меняющихся подруг смертным боем.

Поэтому сейчас Мариша решила на всякий случай не расслабляться. И оказалась совершенно права. Нет, бить их серенький дяденька не стал. Он сделал хуже. Гораздо хуже. Он шагнул в комнату подруг. И едва за ними закрылась дверь, как он извлек из кармана служебное удостоверение и сунул его подругам под нос.

При этом он быстро огляделся по сторонам. И хотя осмотр комнаты занял у него не больше нескольких секунд, он заметил буквально все. И даже Маруську.

Маруська нового гостя пугать не стала. То ли поняла, что это бесполезно, не испугается и не уйдет. То ли увидела в нем слишком опасного врага, с которым связываться себе дороже.

– Майор Голышев, – прочитала тем временем Катька, внимательно изучив врученные ей корочки. – Вениамин.

– И что вы хотите от нас, Вениамин?

– Я занимаюсь делом Владимира Сухоручко! – внушительно произнес мужчина.

Подруги неприятно изумились. Быстро же вести разлетаются по округе! Владимира убили всего несколько часов назад, а вот уже, пожалуйста, кто-то расследует его смерть. Хотя странно, смерть Сухоручко расследует их бравый капитан. А при чем тут Вениамин? Или его прислали на подмогу капитану? Что же, отличная идея. По мнению подруг, капитан не выглядел достаточно компетентным, чтобы заниматься подобными серьезными расследованиями.

– Вы не поняли, – покачал головой Вениамин. – Меня не интересует смерть Сухоручко. Вернее, интересует, но только с моей собственной позиции.

Подруги изумились еще больше. О чем толкует этот странный человечек?

– Присядем, – велел им Вениамин. – У меня есть к вам серьезный разговор.

И когда подруги послушно присели, он неожиданно спросил у них:

– Скажите, вы ведь не убивали Владимира?

Девушки дружно затрясли головами. Нет, не убивали!

– Так я и думал, – с облегчением кивнул Вениамин. – Но все равно, без вашей помощи мне не обойтись. Вы ведь не все рассказали нашему деревенскому капитану?

– Не все? – удивленно переспросила Катька. – Что же мы ему не рассказали?

– Вы ведь общались с Сухоручко перед его кончиной? Он называл при вас какие-нибудь имена? Нет? А о своей работе не рассказывал? Тоже нет? Хм! Ну, а про то, что ему грозит нешуточная опасность, не жаловался?

Увы, на каждый вопрос подруги отрицательно мотали головами. Ничего им Владимир не говорил. И вообще, несмотря на кажущуюся открытость, что-то заставляло подруг усомниться в откровенности художника. Да и с какой стати ему было с ними откровенничать? Ведь они только сегодня познакомились!

– Это ничего не значит, – покачал головой Вениамин. – Практика показывает, что откровенней всего люди ведут себя именно с незнакомыми или, во всяком случае, малознакомыми им людьми.

– Ну да! Эффект «дорожного попутчика»!

– Так говорил вам Владимир о грозящей ему опасности?

– Нет, – покачала головой Мариша, а Катька добавила:

– А вы откуда знаете, что она ему грозила?

Вениамин кинул на подруг грустный взгляд и тяжело вздохнул.

– Ладно. Раскрою вам тайну. Владимир был совсем не тот человек, за кого себя выдавал.

– Не художник?! – ахнула Катька, в голове которой немедленно ожили все ее страхи.

Знала ведь, что нельзя доверять первому впечатлению! И вот, пожалуйста, художник вовсе не художник. А может быть, и Евгений вовсе не модельер. Как известно, скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты сам. И если они с Владимиром были такими уж друзьями-приятелями, то и Евгений может быть совсем не тем, кем представился подругам. Ай, ай! Беда, наказание! И что за кавалеры пошли такие неустойчивые?!

– Насчет вашего Евгения ничего не скажу, – покачал головой Вениамин. – Не знаю про него ничего. А вот Владимир был совсем не тем человеком, за которого вы его принимали.

– Не художник?!

– Что вы заладили? Художник он. Вот за его художества его и ищут.

– Кто ищет?

– Люди.

– Плохие? – затаив дыхание, спросила Катька.

– Да уж для Владимира встреча с ними не принесла бы ровным счетом ничего хорошего.

– А что за люди?

– А чем им насолил Владимир?

Вениамин снова вздохнул. Впутывать подруг в эту историю ему явно не хотелось. Но они не отставали.

– Пока не объясните, в чем провинился Владимир, не скажем, о чем мы с ним в тот вечер беседовали.

Видимо, Вениамин возлагал на откровенность подруг большие надежды, потому что, несмотря на явную неохоту, он все же заговорил.

– Владимир Сухоручко был с юности талантливым художником, – приступил Вениамин к своему рассказу издалека. – Очень талантливым. Но, подобно многим талантливым людям, он не обладал строгими моральными устоями и пустил свой дар… ну, скажем так, не на благое дело.

Свою карьеру Сухоручко начал в архивах заштатного музея. Ему как молодому художнику ничего лучшего не светило, как подмазюкивать чужие картины, требующие реставрации. Но Сухоручко еще на студенческой скамье проявил удивительный дар копииста. Его картины были ничем не хуже, но при этом и не лучше самого оригинала. Они в точности повторяли композицию, светотень, выражение лиц и мельчайшие детали полотна.

К своему хобби Сухоручко относился весьма пренебрежительно. Что за работа – перерисовывать чужие полотна? Но все изменилось после того, как к нему в один прекрасный день пожаловал пожилой благообразный господин в сером с серебристым отливом костюме. И, вытирая вспотевшую розовую лысину, заявил:

– Молодой человек, у меня есть к вам одно предложение!

Если бы Сухоручко потом в будущем спросили, как, по его мнению, выглядит дьявол, он бы ни минуты не колебался с ответом. Дьявол мог выглядеть только так – кругленьким, лысым и совершенно безобидным. Именно так выглядел господин Петякин, пожаловавший в гости к художнику. И, несмотря на кажущуюся невинность предложения господина Петякина, молодой художник насторожился.

– Зачем вам понадобилась моя копия «Плачущей невесты»?

«Плачущей невестой» в музее называли портрет молодой девушки, сидящей перед зеркалом в обществе подружек и примеряющей свадебную фату. Несмотря на веселье окружающих ее девушек, лицо самой невесты было грустным, а в глазах стояли настоящие слезы.

При взгляде на нее невольно думалось, что ее замужняя жизнь вряд ли будет счастливой. Замуж она выходит явно без любви. И не по собственному желанию, а по принуждению злобной мачехи, чья злорадная физиономия высовывалась из-за двери. И даже старичок отец, маячивший на заднем плане, не мог изменить судьбы дочери. Он был явно полностью под каблуком у жены. И добровольно приносил свою дочь в жертву, отдавая замуж против воли.

Лично сам Сухоручко эту картину недолюбливал. Тем не менее полотно принадлежало кисти великого мастера конца девятнадцатого века. И потому считалось жемчужиной коллекции заштатного музея.

– А я вам скажу! – резво ответил господин Петякин. – Я хочу иметь эту картину для своего собственного удовольствия. Верней, не совсем для моего, а скорей для удовольствия моей жены. Но вы же понимаете, если довольна жена, то и мужу кое-что от ее хорошего настроения перепадет.

И, забавно захихикав, он тут же сменил тон и деловито спросил:

– Так что? Вы мне поможете осуществить маленький каприз моей жены?

И Сухоручко согласился. Предложенный гонорар он счел более чем щедрым. А работать с картиной у него была отличная возможность. Пиши хоть целыми часами.

Он выполнил работу в условленный срок. Обменял деньги на картину и остался доволен. Господин Петякин не обманул его и заплатил сполна. Только он зачем-то заставил молодого художника написать расписку в получении у него денег. Это Сухоручко не понравилось. Но как тут поспоришь? В конце концов, деньги ведь он получил? И господин Петякин мог потребовать у него эту расписку.

– Во избежание недоразумений в будущем, – загадочно улыбаясь, заявил он, пряча расписку в карман.

А в душе молодого художника возникло какое-то неприятное чувство, словно он угодил в ловушку, но еще сам об этом не подозревает.

Некоторое время все было тихо. А потом произошло то событие, которое в корне перевернуло всю жизнь Сухоручко. Придя утром на работу в музей, он был неприятно поражен обилием народу и милицейской машиной, которая стояла перед парадным входом.

– Ограбить нас ночью пытались! – с этим известием бросилась к Сухоручко старушка служительница.

Собственно говоря, штат музея был невелик. Всего несколько человек. Сигнализация была самая примитивная. И отключалась при прекращении подачи тока от электростанции. Собственного генератора электрического тока музей не имел. И всякий раз при прекращении подачи тока музей оставался практически открытым.

– Ночью ветер был. Дерево повалило на кабель. И сигнализация отключилась.

Конечно, при музее был сторож. Но Сухоручко знал, что это был за сторож. Всю ночь он либо мирно дремал, либо откровенно дрых.

– И что украли? – томимый нехорошим предчувствием, спросил он.

От ответа старушки смотрительницы у него немного отлегло от сердца.

– Ничего! – радостно возвестила она. – Бог уберег!

И все же Сухоручко решил лично убедиться. Он прошелся по залам музея. И входя в комнату, где висела «Плачущая невеста», внезапно остановился. Ноги словно приросли к потертому временем паркету. А губы художника беззвучно шевелились:

– Как? Что? Почему?

На стене в простой раме висела «Плачущая невеста». Но это была не настоящая «Плачущая невеста» руки великого мастера, а его собственная копия! Не веря своим глазам, Сухоручко подскочил к картине и осмотрел ее со всех сторон. Сомнений не оставалось. Это была его работа. Может быть, кто другой и не отличил был копию от подлинника, но Сухоручко помнил свою работу. И мог точно сказать, что это она.

– Не может быть! – простонал художник, не в силах поверить, что это случилось именно с ним.

Но все же приходилось признать неприятную истину. Настоящая картина куда-то бесследным образом исчезла. А на ее месте оказалась копия. Его собственная копия. Схватившись за голову, Сухоручко помчался звонить своему заказчику. Но напрасно он опасался, что телефон господина Петякина будет выключен. Трубку снял лично хозяин.

И в ответ на возмущенные вопли, которые издавал Сухоручко, холодно поинтересовался:

– Разве я обещал вам, что копия будет висеть у меня дома? Ведь нет? Нет! А раз так, то чем вы недовольны?

– Это подмена! Это преступление! Вы сядете в тюрьму!

Голос господина похолодел еще больше.

– Нет, позвольте вам объяснить, – произнес он. – Это вы сядете в тюрьму! Потому что это вы нарисовали эту копию. А потом поместили ее на стену в музее, сымитировав отключение электричества и сигнализации.

– Но я… Но мне…

– У вас была такая возможность. А вот у меня – нет.

– Я не виноват! – испугался Сухоручко. – Это вы меня заставили.

– Кто же вам поверит, голубчик? – мягко произнес господин Петякин. – Я – честный предприниматель. Мои интересы весьма далеки от мира искусства. Нет уж, тюрьма грозит вам, а никак не мне.

– Зачем вы? – простонал художник. – За что вы так со мной? Я не хочу в тюрьму! Что я вам сделал?

Поняв, что Сухоручко совершенно сломлен, господин Петякин еще больше добавил меда и масла в голос. И теперь говорил с художником ласково, почти по-отечески.

– Милый вы мой! Кто же вас посадит? И не нужно считать меня своим врагом. Напротив, вы мне симпатичны. И я искренне хочу вам помочь. Вам ведь в музее крайне мало платят?

Сухоручко смог лишь кивнуть. По телефону его кивок не был виден. Но каким-то образом господин Петякин понял все верно.

– Вот и отлично! Я знал, что вы умный молодой человек. И не станете делать из мухи слона.

После этого господин Петякин попрощался, предложив продолжить разговор при личной встрече. Одним словом, не прошло и месяца, как Сухоручко стал работать на господина Петякина. То есть это он так думал, что работает он на Петякина, но очень скоро выяснил, что за Петякиным стояли совсем другие люди. Настолько большие и настолько близкие к миру искусства, что Сухоручко долго не мог поверить в то, что узнал.

Получилось это как бы случайно. Но потом бедный Сухоручко долго не мог опомниться от случайно подсмотренного. И еще он понял, что если раньше у него и теплилась надежда сбросить с себя иго господина Петякина, то теперь нечего об этом и думать. Он увидел лицо хозяина, узнал, кто стоит за серией подмен в музеях родной страны, а следовательно, стал слишком много знать. Живым его бы не отпустили.

Отчаявшись выбраться из преступной трясины, куда его засасывало все больше и больше, Сухоручко трудился не покладая рук. Его благосостояние сказочно выросло. Из полунищего художника, частенько не знающего, что он будет есть сегодня на ужин и даже на обед, он превратился в шикарно упакованного преуспевающего мэтра. Ездил на новенькой иномарке. Ел в лучших ресторанах. И мог покупать одежду в самых дорогих магазинах.

Но странное дело, все то, к чему он прежде так стремился, теперь ни капли не радовало его. В ресторанах его мутило. Дорогая иномарка пылилась в гараже. А одежда из бутиков вызывала в нем прилив справедливого негодования. Ну, скажите, может ли шерстяная овечья безрукавка стоить почти триста долларов? Она что, из золотого руна настрижена?

Однако пытаться что-либо изменить Сухоручко не мог. Он элементарно боялся тех людей, на которых работал теперь. А они, кажется, были довольны копиистом. Сухоручко даже стал ощущать нечто вроде гордости за свою работу. Теперь его работы висели в музеях страны наряду с полотнами великих мастеров. И народ любовался на них, ничуть не подозревая, что его дурачат.

– Как говорится, чего глаз неймет, того и зуб не чует, – хихикал господин Петякин.

Одним словом, преступная жизнь текла размеренно и благополучно. Преступники имели высокого покровителя, которому долгое время удавалось прикрывать собственную преступную деятельность, пользуясь своим авторитетом и положением. Ни у кого не возникало подозрений, что этот седовласый представительный мужчина, соратник целой плеяды маститых общественных деятелей, может оказаться обычным мошенником.

– Если спать, то с королевой, если красть, то миллиард, – снова веселился господин Петякин. – Конечно, нам от пирога достаются жалкие крохи, но и их достаточно для безбедной жизни. Верно, Вовик?

Похоже, господина Петякина не посещали дурные предчувствия. Но сам Сухоручко не раз задумывался о том, что с ним будет, если в один далеко не прекрасный момент вся преступная пирамида рухнет. Получалось, что идти ему будет некуда. И ждет его тюрьма. Годом раньше, годом позже. Он точно знал, что конец найдется у любой, даже самой длинной веревочки. И оказался прав.

Ночной звонок от господина Петякина поставил все на свои места.

– Он арестован! – прошипел он таким голосом, словно умирал. – Тюлькин и Тяпкин тоже.

Тюлькин и Тяпкин были художниками, трудившимися в том же статусе, что и сам Сухоручко. И художник без труда понял, что случилось с его коллегами.

– К тебе еще не пришли?

– Нет.

– А ко мне уже тоже стучат! – прорыдал Петякин. – Пойду сдаваться. И учти, я молчать не буду. Сдам всех!

Это заставило Сухоручко заметаться по квартире. Его воспаленному воображению представлялось, что Петякин начнет закладывать его прямо сию же минуту, едва открыв дверь. Менты тут же запрыгнут в свои ужасные машины с мигалками и примчатся сюда. Арестуют его на глазах соседей. Бедная Ниночка! Его обожаемая Ниночка. Чистая девушка! Она живет в соседнем подъезде и все, конечно, узнает. Стыд и позор!

И, жалобно пискнув, Сухоручко схватил рюкзак, который у него стоял в углу, приготовленный именно для бегства. И кинулся прочь из квартиры. Очнулся он на автобусном вокзале. Куда ехать, он не представлял совершенно. Его взгляд рассеянно скользнул по людской толпе. И внезапно остановился на старушке с белым котиком. Она выглядела настолько безмятежной, что художник невольно позавидовал. И загадал про себя: он отправится туда, куда едет эта старушка.

Черт возьми, он тоже хочет выглядеть таким умиротворенным! Старушка подошла к окошку и назвала станцию назначения.

«Черт подери! – подумал художник. – Это судьба!»

Таким образом художник и очутился в монастыре.

– А вы его как тут нашли? – спросила Катька у замолчавшего было Вениамина.

– Как нашли, не столь важно. И совсем не интересно. Важно то, что кто-то нашел его раньше нас. Вот что досадно!

– Если бы вы нашли Сухоручко раньше их, то он остался бы жив?

– Разумеется!

– Но вы бы посадили его в тюрьму?

– Это зависело от многих обстоятельств, – уклончиво ответил Вениамин.

– От каких это обстоятельств?

– В первую очередь от откровенности самого Сухоручко. Если бы он поделился с нами кое-какими сведениями о своих работодателях, то мы могли бы сделать ему снисхождение.

– О своих работодателях? Но разве этот господин Петякин вам ничего не рассказал?

– А другие художники, которых вы арестовали?

Вениамин тяжело вздохнул.

– Они не смогли.

– Почему это?

– Видите ли, они знали далеко не всех заказчиков своих картин.

– Но ведь картины пропадали из музеев?

– Верно.

– Значит, директора музеев должны были быть осведомлены о том, в чьи руки они отправились.

– Это еще необходимо было доказать. И далеко не во всех случаях вина директоров музеев оказывалась доказанной.

Подруги переглянулись. Да уж, правосудие в их стране, как всегда, оказалось не на высоте.

– Но для нас было и является главным не наказать виноватых, а вернуть редкие художественные ценности. А для этого мы должны узнать имена заказчиков, в чьих частных коллекциях за закрытыми дверями сейфов и хранились эти полотна.

Но среди заказчиков преступной группы, занимавшейся подменой и похищением художественных полотен, был один – главный, самый крупный, богатый и жадный.

– В его частной коллекции насчитывалось около сотни шедевров, похищенных со стен музеев.

Все остальные коллекционеры, даже вместе взятые, не тянули на такое количество. Денег у них было существенно меньше. И потому потратить на свои прихоти они могли куда меньшие суммы. И хотя украденное в их коллекциях, безусловно, тоже представляло интерес, но они не шли ни в какое сравнение с полотнами, которые оказались у самого главного заказчика.

После ряда допросов работники отчасти всем известного, а отчасти секретного ведомства, куда так просто не попадешь с улицы и в котором уже не первый год служил Вениамин, пришли к неутешительному выводу. В поисках главного заказчика и утраченных музейных ценностей им мог бы помочь один-единственный человек – Владимир Сухоручко. Все свидетели указывали на него.

Но этот человек сбежал. И где его искать, не знал никто. Хотя очень многие дорого бы дали за сведения о его местонахождении.

– По словам господина Петякина, один раз у них в банде возникла нештатная ситуация, потребовавшая личного присутствия художника в доме заказчика. Он туда отправился. И, вернувшись, заявил, что видел лично заказчика и имел с ним разговор.

Однако этим его откровенность и ограничилась. На все вопросы крайне заинтересованного Петякина художник ничего не ответил, заявив, что ему дорога его жизнь. И он слишком хорошо понимает, чем рискует, начни он болтать о личности главного заказчика.

– Тем не менее Сухоручко являлся единственной ниточкой к этому человеку. Он мог бы вывести нас на главного заказчика. И таким образом мы могли бы вернуть ценные полотна на стены российских музеев.

Мариша только фыркнула.

– Ага! Чтобы их потом снова украли!

Вениамин кинул на нее укоризненный взгляд.

– Не все люди – воры.

– Только картины почему-то пропадали! – уперлась Мариша.

Но Катьку волновал другой вопрос.

– А все-таки? Как же вы нашли Владимира?

– Как нашли? Вам интересно?

– Еще бы!

– Ну, это было далеко не просто. Но у нашего ведомства есть свои информаторы.

– Только похоже, что ваше ведомство дало приличную информационную течь, – снова вмешалась вредная Мариша.

– Да, – грустно кивнул Вениамин. – Я думаю, что кто-то еще пронюхал о том, где прячется Сухоручко. И устранил художника до того, как мы сумели побеседовать с ним.

И, схватившись за редкие волосинки на своей голове, он с горечью воскликнул:

– Подумать только! Мы разминулись с ним всего-то в какой-то час с небольшим!

Да, прояви Вениамин побольше расторопности, и художник мог бы остаться жив. А заказчик – арестован. И картины вернулись бы на свое законное место. Было от чего схватиться за голову.

– Значит, вы думаете, что художника убили люди вашего заказчика?

– Я не исключаю такой вариант. И поэтому мне так важно знать, с кем общался покойный в последний день своей жизни.

Теперь подруги прекрасно понимали интерес Вениамина и жаждали ему помочь. В конце концов, это и в их интересах, чтобы похищенные художественные полотна вернулись бы в музеи. Была охота платить деньги, чтобы грошовыми подделками любоваться!

Подруги напряглись. И буквально поминутно пересказали Вениамину всю историю своего недолгого знакомства с Сухоручко. Увы, этого было для Вениамина явно мало. Но все же за одно место в их рассказе Вениамин зацепился.

– Никольский скит, вы говорите? Сухоручко трудился над его реставрацией? Все это время?

Девушки утвердительно кивнули в ответ.

– С тех пор как приехал в монастырь.

– Интересно, интересно, – пробормотал Вениамин. – А где, вы говорите, находится этот скит?

К этому времени уже совершенно рассвело. И подруги вывели Вениамина за околицу. И показали ему крест Никольского скита, слабо золотившийся в лучах раннего солнышка.

– Вот туда идите!

– Спасибо вам, девочки.

И маленькая одинокая фигурка секретного агента заторопилась в направлении Никольского скита. Подруги посмотрели вслед Вениамину. И каждая из них ощутила в груди какое-то неясное чувство щемящей тревоги. Слишком хрупким и беззащитным выглядел мужчина издалека. Но вместо того чтобы поговорить об этом, а может быть, и поспешить следом за Вениамином, чтобы пойти с ним вместе, Мариша от души зевнула и сонным голосом пробормотала:

– Пошли спать, что ли?

– Пошли.

И подруги поднялись к себе в номер. Возле дверей их ждал еще один персонаж. Это была Маруська, которая вроде бы была все время с подругами, когда они общались с Вениамином. А потом внезапно исчезла. И вот теперь кошка вернулась. Вид у нее был слегка усталый, но довольный. А вот шерсть на лапках и животе была мокрой и испачканной какой-то тиной.

– Ты что, в болоте побывала? – рассердилась на кошку Катька. – Когда успела? Как мне тебя теперь чистить?

Но Маруська вовсе не желала, чтобы ее чистили. Скользнув через приоткрытую дверь в комнату, она обошла ее по периметру, неодобрительно принюхиваясь к застоявшимся в углах запахам. По ее виду было понятно, что она не одобряет визита сельского участкового. И появление Вениамина тоже не одобряет. Как уже говорилось, Маруська была редкой феминисткой. И умей она говорить, дала бы сто очков вперед любому лидеру этого движения.

Выразив подругам свое возмущение, она наскоро умылась. И улеглась почивать на Катькиной подушке. Подруги последовали ее примеру. Причем Катьке пришлось довольствоваться сложенной курткой, которую она сунула себе под голову.

Человек напряженно наблюдал из кустов за приближением чужака. Он был совершенно точно уверен, что никогда прежде не видел этого человека. Стопроцентный чужак. И вдобавок чужак, только что прибывший, любопытный сверх меры – не успел приехать, как сразу же сунулся к ним. Это было подозрительно вдвойне. И потому человек так напрягся, когда чужак вторгся на территорию, которую он привык считать своей.

– Что ему тут нужно? – шептал он себе под нос.

Чужак обошел скит по кругу. Потом еще раз. И еще. А затем толкнул незапертую дверь и проник внутрь. Человек в кустах издал сдавленный стон. Но тут же крепко прикусил губу, чтобы не выдать своего присутствия. Он ждал. Но каждая мышца его тела буквально вибрировала от напряжения. А рука словно бы сама собой шарила вокруг. И наткнувшись на то, что искала, – круглый увесистый булыжник, сильно его сжала.

– Это не турист и не паломник, – прошептал он. – Слишком целенаправленно перемещается.

Время шло, а из скита никто не появлялся. Наконец чужак высунулся наружу. Вид у него был озадаченный и расстроенный одновременно. Он снова огляделся по сторонам и направился к длинной землянке, в которой у работавших в ските реставраторов хранилась одежда и инструмент.

Когда чужак шагнул внутрь, человек в кустах содрогнулся, словно по нему ударили током. В глазах у него потемнело. Он резко выдохнул и сделал шаг вперед.

– Куда! – вырвалось у него. – Куда пошел?

Но худшее было впереди. Из землянки чужак вышел, держа в руках какой-то сверток. В холстину были завернуты вещи художника Владимира Сухоручко. Спецовка с его именем, рабочий инструмент и еще кое-какие мелочи. Но человек в кустах был слишком далеко, чтобы рассмотреть содержимое свертка. У него были свои собственные причины для тревоги.

И когда чужак начал копаться в свертке, человек в кустах не выдержал. Он издал сдавленный стон. И рванул по направлению к чужаку. Тот успел лишь услышать шум за своей спиной. Но не успел отреагировать на возникшую опасность. И в ту же секунду тяжелый камень опустился прямо на его затылок.

Раздался противный чмокающий звук. И чужак повалился на землю. Второй мужчина остался стоять, с растерянностью глядя на поверженного противника. Тот не шевелился и не дышал. Второй мужчина кинулся к свертку и переворошил его. Там не было ничего важного. Тогда он осмотрел карманы чужака. Нашел служебное удостоверение и так долго его изучал, словно в одночасье разучился читать.

Но мало-помалу до второго человека стало доходить, что он натворил. И из его груди вырвался горестный стон.

– О боже! Тут же ничего нет! Зачем?

Он рухнул рядом с трупом и, прикрыв лицо руками, горестно застонал:

– Что я наделал? И что теперь будет?

Постепенно до него стало доходить случившееся. Труп обнаружат. И если даже его лично не обвинят в убийстве, то все равно прости-прощай спокойная жизнь.

– Набегут легавые! Все тут переворошат! И ведь найдут! Как пить дать, найдут!

Наконец мужчина перестал биться в истерике. Его глаза высохли, а взгляд обрел осмысленное выражение. Он взял себя в руки. Выпрямившись, озабоченно огляделся по сторонам. И, убедившись, что никто его не видит, кивнул. Теперь он знал, как ему следует поступить. Даже Всевышний, который все видит, явно был на его стороне. Он уже не раз продемонстрировал своему избраннику свое благоволение, помогая ему во всем. Так будет и в этот раз.

И, кряхтя, мужчина поволок труп в кусты. Туда, где за небольшой рощицей, он знал, начиналась топкая трясина. Далековато, конечно. Но время еще есть. А трясина стоит усилий, затраченных на то, чтобы до нее добраться. Даже в сухое лето она не пересыхала. А в этом году лето выдалось прохладное и дождливое. Так что трясина аппетитно чавкала под ногами. И была готова принять в свои прохладные объятия любую жертву.

Разбудил подруг телефонный звонок. Некоторое время они еще лежали, пытаясь понять, откуда доносится звон. И наконец Мариша сообразила, что звонит ее собственный, тщательно запрятанный под кровать сотовый телефон. Полная недобрых предчувствий, она протянула руку и взяла крохотную пластмассовую коробочку, которая буквально разрывалась от вибрирующих звуков звонка.

– Так и есть! – вырвалось у нее.

Звонила тетка Сима. А глянув на часы, Мариша похолодела. Питерский автобус давно ушел. Они с Катькой, вымотавшись за ночь, завалились спать под утро и банальным образом проспали автобус. Что теперь с ней будет?

– Ну? – раздался в трубке строгий голос Маришиной тетки. – Ты едешь?

– Ой, тетечка! – фальшиво обрадовалась Мариша. – Это ты!

– Ты едешь?

– Как там дядя? – тянула время Мариша.

– Прекрасно! То есть ужасно! Так ты едешь?

– Э-э-э… да!

– Что-то тихо у тебя там, – немедленно заподозрила обман тетка Сима.

В проницательности тетке не откажешь.

– Это у нас остановка, – принялась выкручиваться Мариша, и тут ее внезапно осенило: – Вынужденная. Автобус сломался!

– Сломался? Как сломался?

– Обыкновенно. Водитель говорит, мотор перегревается, – вдохновенно врала Мариша. – Он сам не понимает, в чем там дело.

– Это что же, ты можешь сегодня и не доехать?

– Не знаю.

– А я знаю! – внезапно взорвалась тетка Сима. – Ты самая безответственная из всех девчонок в мире! Тебе нельзя поручить даже такой пустяк! Так я и знала, нужно было самой ехать!

И она бросила трубку. Нельзя сказать, что Мариша сильно расстроилась. Но, зная характер своей тети и то, что тетка так легко не отступится от нее, девушка тут же снова отключила телефон. И как ни прискорбно это констатировать, ощутила нечто вроде приступа легкого злорадства. Сама она далеко. Телефон выключен. Пусть теперь тетка попробует сорвать на ней свое дурное настроение!

– Катька! – весело окликнула она подругу. – Вставай! Вечер скоро!

На самом деле до вечера было еще далеко. Но Мариша считала, что для пользы дела иногда можно и преувеличить. Из-под тонкого, вытертого местами до дыр шерстяного одеяла появился заспанный глаз. И Катька хриплым спросонья голосом поинтересовалась:

– Зачем вставать?

– Хочу задать Вениамину еще несколько вопросов о нашем художнике. Раз уж нас обвиняют в его смерти, нужно узнать про него все.

Вместо ответа Катька нырнула обратно под одеяло. И пробурчала уже оттуда:

– Вениамин нам и так уже все рассказал.

– А вот и не все!

И, подойдя к Катькиной кровати, Мариша резко сдернула с нее одеяло. Катька заворочалась и захныкала. Спала она оригинально. Накрывала голову подушкой, а сверху натягивала одеяло. И теперь, лишившись одеяла, Катька цеплялась за подушку, как за свою последнюю надежду. На подушке изгибалась потревоженная Маруся и сердито шипела.

– Вставай, соня! – веселилась Мариша.

Наконец ей удалось поднять эту сладкую парочку. Катьку она погнала умываться вниз. А Маруся обошлась подручными средствами – лапками и языком.

– Кушать хочется, – пожаловалась Катька, когда они вернулись в номер.

Это заставило Маришу задуматься о практичной стороне их бренного существования. Катька хотела питаться. И питаться регулярно и помногу. А еще нужно было платить за номер в гостинице. Он хотя и стоил копейки по меркам большого города, но кто знает, как долго может затянуться их пребывание в монастыре. Наличности могло и не хватить.

Мариша думала об этом долго. Пока они собирались, пока шли к кафе, пока ждали там заказанный плотный обед. И пока ели, тоже думала. При этом она наблюдала за Катькой и мысленно подсчитывала, сколько же они съели сейчас и сколько еще съедят на ужин. А на следующий день? Определенно, захваченных из дома денег катастрофически не хватало. Ведь ехали они всего на один день. И рассчитывали потратить на свою поездку соответственно совсем немного денег.

К тому моменту, когда Катька закончила запихивать в себя последнюю ватрушку с черничным вареньем, решение у Мариши окончательно оформилось и даже дозрело.

– Доедай, и пойдем в монастырь, – сказала она Катьке. – Сдаваться.

Катька поперхнулась.

– Чего? – выдавила она из себя, отхлебнув одним глотком сразу половину компота из своего стакана. – Как это сдаваться?

– Работать там будем.

– Как это? Зачем? – попыталась возмутиться Катька.

– Мы не можем тут жить и не работать. Деньги кончаются.

– И что?

– А если нам в монастыре дадут какое-нибудь послушание, огород там поливать или посуду мыть, то мы с тобой сможем жить в гостинице бесплатно. И питаться будем не в кафе, а в монастырской трапезной. Тоже бесплатно, разумеется.

Слово «бесплатно» всегда действовало на Катьку волшебным образом. И мысль о том, что можно поработать в монастыре, мигом перестала казаться ей такой пугающей. В конце концов, монастырь-то мужской. Глядишь, соблазнит кого-нибудь из монахов на замужество. А что такого? Монахи тоже люди.

И будет у них как в известном анекдоте. Приходит новенький в коллектив. Начальник вводит его в курс дела. И говорит новичку: «Сам видишь, коллектив у нас исключительно мужской, суровый. Поэтому свадьбы случаются редко».

– Ладно, – пробурчала Катя. – Если там вкусно кормят и есть симпатичные мужчины, то я согласна.

И, расплатившись из последних грошиков за обед, подруги двинулись в сторону монастыря.

У Маришиного плана была и еще одна составляющая, хотя она и не рассказала о ней Катьке. Но девушка считала, что, постоянно находясь в монастыре среди населяющих его людей, они быстрее сумеют вычислить убийцу Владимира Сухоручко. При условии, разумеется, что злодей все еще находится там.