Читать книгу Два лица одной тени - Дарья Кожевникова - Страница 4

Вернувшись в дом, Женька обнаружила, что Влад еще не лег, а продолжает сидеть за столом, с кем-то разговаривая по телефону. Женька уже привычно постаралась не прислушиваться: деловые разговоры Влада были ей ни к чему, а какие-то личные могли причинить только боль и отравить те редкие счастливые часы, когда они с Владом оставались вдвоем. Так что она просто собрала со стола всю посуду и, не задерживаясь, ушла с подносом на кухню. Там загрузила все в посудомойку, до сих пор не понимая, зачем нужно было покупать этот агрегат, когда все просто и быстро можно сделать самой. Но Влад привык, чтобы все, что его окружает, было по высшему разряду, и не признавал никаких отступлений на этот счет. Сенсоры, датчики, холодильник с видеокамерами… Все в этом доме было качественным, продвинутым и дорогим. Разве что сама Женька являлась исключением… Она уже и не пыталась понять, что он в ней находит. В простой, диковатой по натуре, с совершенно особым внутренним миром, больше настроенным на общение с природой, даже с деревьями. Но не с людьми! Из-за чего она охотно бегала с Туманом в лес, отдыхая там душой, но любые выходы из дома в сторону города становились для нее тяжкой повинностью. Это было главной причиной, почему Женька не посещала ни маникюрщиц, ни косметологов, и даже в парикмахерскую старалась не наведываться лишний раз. Хотя Влад неоднократно ей все это предлагал, сам пользовался услугами мастеров не реже раза в неделю, а его жена бывала в таких заведениях практически каждый день. В каких-то навороченных салонах, где тщательно ухаживали за всей ее красотой, от пяток до макушки. Фитнес, массажи, маски… Женька ни разу не видела вживую Эллу Загорову, но по отзывам и по снимкам, которые ей удалось посмотреть, знала, что та ослепительно красива! Как кукла, или принцесса, или вообще какое-то неземное существо именно того высшего сорта, который Влад согласен был признавать достойным внимания. А вот ее, Женьку, он в первые дни их знакомства вообще высмеивал, даже невзирая на то, что был обязан ей жизнью. Но все же остался с ней с той самой поры, даже несмотря на ее нежелание меняться ему в угоду… Впрочем, бросив свои попытки изменить ее внешне, он коснулся куда более глубокого внутреннего Женькиного мира. Все-таки вытащил ее из глуши, где она была счастлива в окружении своего леса. И вынудил поехать с ним на прием к его сестре Кристине, которая была психотерапевтом в своем собственном лечебно-оздоровительном центре. Та оказалась действительно хорошим специалистом, и, что бы ни испытывала на самом деле к любовнице брата, вынужденно выложившей ей всю свою подноготную, отнеслась к Женьке очень деликатно. Не стала ни ломать ее, ни переделывать, лишь помогла побороть несколько комплексов, сумев перевести Женькину дикость из разряда патологии просто в особенность характера, с которой уже можно существовать в условиях города. Женька была очень благодарна Кристине за тонкость ее подхода. И тоже, как Влад, отказывалась сейчас подозревать ее в попытке покушения на брата.

– Котоежик! – окликнул Влад из комнаты вторым ее прозвищем. Данным потому, что, как он когда-то охарактеризовал ее, она была «помесью лесной кошки с диким ежом».

– Иду! – Охваченная новой волной тревоги при мысли о покушении, Женька уже привычно постаралась отогнать от себя весь негатив: после будет время все обдумать, когда Влад уедет домой. А пока она включила загруженную посудомоечную машину и поспешила к нему: – Воды тебе еще принести?

– Пока не надо. – Он развалился на перестеленной кровати, явно уже начавший оживать после ночных приключений. Но весь еще какой-то лениво-расслабленный, каким бывал только с похмелья, без той энергичной властности, что была присуща всему его облику в обычные дни. – Просто ляг рядом. Давай поваляемся? Ты ведь тоже не выспалась.

«Как и Корней», – подумалось Женьке. Но она без возражений скользнула ему под бок, положив голову на его приглашающе вытянутую руку, тяжелую и властную, отчего порой та напоминала Женьке львиную лапу. Только очень ухоженную, с маникюром и тяжелым корпусом золотых часов, которые Влад практически никогда не снимал: время играло для него ведущую роль, внося в его жизнь свои коррективы. И наверное, лишь одному времени Влад ничего никогда не мог приказать… А вот Женька, повинуясь движению его руки, переместила свою голову дальше, ему на плечо. Свободной рукой он то ли погладил ее, то ли ласково разворошил ей волосы, как любил делать:

– Зверек ты, Зверек…

Женька в ответ поцеловала его куда-то в шею. Он взял ее рукой за подбородок. Извернулся, заглядывая ей в глаза, в попытке прочесть по ним ее желания. Она прикрыла глаза, чуть заметно качнув головой: понимала, что после ночного марафона и губной помады он сейчас вряд ли настроен на искренние отношения. А механического их исполнения с его стороны ей самой было не нужно. Поэтому она снова поцеловала его, на этот раз дотянувшись до лица, и вернула голову на место, на его плечо. Он молча принял этот отказ, а через несколько минут уже провалился в похмельный сон. Женька слушала его дыхание, ставшее спокойным и глубоким. В эти редкие минуты, когда Влад спал рядом с ней, у нее возникала счастливая иллюзия, что он, пусть и ненадолго, но принадлежит ей. Ей одной, и именно сейчас она может ни с кем его не делить. И это было так восхитительно, что, даже уставшей, Женьке сейчас не спалось. Она лежала на плече любимого мужчины, боясь шелохнуться, – знала, что Влад может на это среагировать. Попытается удержать ее в полусне. Пресыщенный человек, имеющий в этой жизни практически все… но, обретя забаву в Женькином лице, он до сих пор не бросил ее, натешившись. Хотя сама она все то время, пока они встречались, убеждала себя, что их отношения долгими быть просто не могут. И была готова к тому, что однажды он скажет ей: все, конец! Не давала себе расслабиться, постоянно держалась в тонусе, чтобы страшный удар не застал врасплох. Однако прошло уже около трех лет с момента их встречи, а эти способные стать для Женьки приговором слова пока так и не прозвучали.

Женька не заснула, лишь пару раз проваливалась в дремотное полузабытье. А потом выходила из него и снова ловила дыхание Влада, и исходящее от его тела тепло, и такой знакомый аромат его одеколона. Быть может, если бы она жила с ним постоянно, как Элла, то все это давно бы ей приелось, стало бы домашней рутиной. Женька допускала такую мысль, хотя верилось в это с трудом – в то, что подобное счастье может стать обыденностью. Ведь она это воспринимала именно как самое настоящее счастье – когда любимый человек с тобой рядом, и ты можешь смотреть на него, сколько хочешь, быть с ним, касаться его… Женька даже рубашки Влада гладила без свойственной многим неприязни к этому процессу. Потому что это были его рубашки…

Опасаясь, что у него затечет рука, она все-таки осторожно соскользнула с его плеча на подушку. Теперь он спал так крепко, что вряд ли уже мог почувствовать Женькины перемещения. Но все же положила ладонь на то место, где недавно была ее голова. На тяжелое, налитое силой Владово плечо. Она знала, что время от времени он начинал интенсивно посещать крутую «качалку» в оздоровительном центре своей сестры, пытаясь там поддерживать свою физическую форму. Потом в очередной раз все это забрасывал, а его ресторанные загулы сводили к нулю все шансы на появление у него кубиков брюшного пресса. Но окончательно скрыть результаты этих тренировок было невозможно никаким образом жизни.

Переключаясь при этих мыслях на повседневные нужды, Женька осторожно поднялась, пошла на кухню. Влад с похмелья предпочитал есть бифштексы с кровью. Готовятся они быстро. Но для того чтобы хорошо получились, надо достать мясо заранее. Переехав в этот дом, Женька научилась заботиться о том, чтобы, независимо от вероятности появления Влада, холодильник всегда был полон свежих продуктов, тех, которые он любит. Если он какое-то время не приезжал или не задерживался у нее надолго, то все с истекающим сроком годности, независимо от цены, просто скармливалось Туману. Крупный пес справлялся с задачей по утилизации провианта быстро и с удовольствием. А ей снова приходилось идти закупаться в фирменные магазины. Влад не ограничивал ее в расходах, так что оставалась только одна проблема: идти приходилось самой, ведь в отличие от Эллы Загоровой домашней прислуги у Женьки не было, а пользоваться доставкой Влад отчего-то не любил. О чем ей оставалось только вздыхать во время этих своих походов. Ведь в нужных ей магазинах уже знали, кто она такая, эта не экономящая на покупках серая мышка. Она видела это по взглядам продавцов: некоторые сплетни даже в их большом городе разлетались достаточно быстро. А она еще и появлялась в магазине нередко в сопровождении Корнея. Он всегда был готов ей помочь, и с ним Женьку уже не так, как в одиночку, напрягало посещение людных мест, особенно тех, где к ней проявляли повышенное внимание. Однако Корней был человеком Влада. Одним из самых близких, так что регулярное появление в его компании неизбежно давало окружающим новые материалы для пересудов. И как бы ни было Женьке неприятно осознавать, что у нее за спиной ее обсуждают, но деваться ей было некуда. Оставалось только терпеть это, внутренне съежившись, и стараться свести время таких походов до минимума. Сколько раз, стоя перед очередной витриной, Женька мечтала о том, чтобы в мгновение ока взять да и оказаться снова в своем лесу! В его тишине, просторе и первозданном покое! Где из продуктов была только корка хлеба в кармане, но зато вокруг, на многие километры, не было ни одной посторонней души! Женька тосковала по своему лесу, иногда почти до удушья! Даже несмотря на то что ее нынешнее существование скрашивал собой Влад. Как бы он ни был Женьке дорог, все равно этот городской мир, в который он ее переселил, оставался ей чужим! Но жизнь, словно специально для того, чтобы продемонстрировать, что все может быть еще сложнее, чем сейчас, не так давно подкинула ей новое испытание. Которое при других обстоятельствах могло бы стать счастливым сюрпризом. Но не в данном конкретном случае!

Влад сам всегда заботился о том, чтобы их с Женькой отношения не имели последствий. Но, наверное, правы те, кто утверждает, что детей людям дает сам Господь, потому что это как-то все же случилось. И теперь Женьке оставалось лишь жить, тревожно ожидая, кто же первым заметит ее положение: сам Влад или кто-то из тех, кто украдкой бросает на нее любопытные цепкие взгляды в те дни, когда она выходит из дома? Потому что, обдумав ситуацию, она решила, что сама ни за что не признается Владу. Она опасалась его реакции. Он, сильный, властный и слишком известный в городе человек, мог решить, что эти проблемы ему не нужны, и отправить Женьку на аборт. А она и думать об этом не хотела! Ведь даже сейчас, на сроке максимум месяца в три (к врачам со своей проблемой Женька тоже не посмела пойти), – этот ребенок уже был ей безумно дорог. Тем, что его отцом был Влад. И тем, что уж от ребенка-то, по крайней мере ближайшие лет восемнадцать, Женьке точно можно было не ждать заявления, что все, он решил ее бросить. Это ее родной человечек! Единственное существо, которое останется с ней, даже когда Тумана не станет, поскольку собачий век короток, как бы Женька ни страшилась об этом думать. Девочка – Женьке отчего-то именно так казалось. Она очень хотела дочку, маленькую принцессу, которой могла бы отдавать всю свою нежность. И она решила: будет скрывать свое положение так долго, как только получится. Тогда, если повезет, сумеет дотянуть до такого срока, на котором прерывание беременности станет уже невозможно никакими известными методами. А там уже будь что будет!..

Прерывая поток Женькиных мыслей, у нее в кармане заиграл телефон.

– Жень, что там светлость, все еще спит? – спросил Корней. – Давай буди его! Хватит! У меня все готово, я уже еду к вам, на такси.

– Хорошо. – Возвращенную в реальность, Женьку остро пронзило чувство близкой опасности, так что даже пальцы внезапно заледенели. Казалось, еще немного – и телефон вокруг них начнет покрываться инеем. Она тут надеется на будущее! А между тем по чьей-то злой воле все может оборваться в любой момент! Она может потерять Влада безвозвратно! Когда он не бросит ее, продолжая жить в этом городе и оставляя ей шансы увидеть его хотя бы издали, если вдруг мучительная тоска станет невыносимой, а покинет этот мир навсегда! Исчезнет, перестанет существовать! Да сможет ли она вообще это пережить, даже ради ребенка? Или разучится дышать в тот же миг, когда… Женька помотала головой, отгоняя прочь эти мысли, запрещая себе даже думать о страшном, чтобы, не дай Бог, не накликать беду.