Читать книгу Жрица Солнца - Дарья Кошевая - Страница 3

Олеся впервые так близко видела верховную жрицу. До сегодняшнего дня девочка была уверена, что та – и не человек вовсе. Ребятня сельская поговаривала, будто в темноте у Ярины светится кожа, а один мальчонка даже видел орлиные крылья у жрицы за спиной. Но сейчас Олеся смотрела на обыкновенную женщину, застывшую в сенях с закрытыми глазами. Хотя, обыкновенную ли? Гостья была такой высокой, что девочке приходилось задирать голову, если она хотела увидеть лицо в обрамлении смоляных кудрей. Крупные завитки волос спускались к груди, свивались в узоры на теплом меховом кожухе. Ярина напомнила большую птицу. Переглянувшись с сестрой, стоявшей рядом, Олеся даже приподнялась на цыпочках, заглядывая жрице за спину. Но крыльев не было.

Ярина открыла глаза, поклонилась фигуркам солнцеликой богине-матери Мире, и ее спутнику богу-отцу Трогу, которые стояли у входа, и только тогда поздоровалась с хозяевами дома.

– Как завещано богами, как говорю я: пусть день сменяет ночь, за зимой приходит весна, за летом осень, за выдохом вдох, за печалью радость, – произнесла жрица ритуальное приветствие.

– Да будет так! – хором ответили родители девочек.

– Я пришла говорить о вашей дочери, – скупо улыбнулась женщина. Олеся подалась вперед. Глаза у жрицы были темные, загадочные. Вот только Ярина смотрела вовсе не на Олесю.

– Подойди ко мне, дитя, – добавив в голос ласковых нот, молвила женщина. Злата, пунцовая от смущения и радости, сделала несколько шагов навстречу.

– Я наблюдала за тобой, и видела, что тебе покровительствуют стихии. А это главный признак, по которому жрица может выделить свою наместницу.

Отец и мать, стоящие за спиной дочери, затаили дыхание. Ярина сняла с шеи деревянный оберег.

– Умеешь ли ты читать, дитя?

– Обе наши дочери умеют читать, – с гордостью произнес Стоян, широкоплечий, мрачный на вид мужчина. Огладил бороду. Злата лишь кротко, боязливо кивнула Ярине.

– Тогда переверни оберег и прочти заклинание, что вырезано на обороте. Если боги действительно благосклонны к тебе, мы сразу это поймем.

жрица вложила вещицу в маленькую детскую ладошку. Злата осторожно приблизила оберег к своему лицу, разглядывая крохотные золотые буковки, вписанные в круг. Олеся повернулась к сестре, ей тоже хотелось посмотреть.

– Но в таком малом возрасте… – начала было Дубрава, сложив пухлые ладони на груди в оберегающем жесте. Она была в противоположность жрице низенькой, круглой, с маленькими добрыми глазами на широком румяном лице. Ярина лишь усмехнулась:

– Что может значить возраст, когда мы говорим о божественных дарах?

Все замолчали, только неплотно закрытая дверь поскрипывала на ветру. Злата несмело оглянулась на родителей, потом начала читать:

– О солнцеликая Мира, богиня-мать, прошу, дай знак мне, если я действительно наделена чудотворственными силами! Заставь мою кожу сиять, как твои лучи!..

Злата засветилась. Олеся не могла оторвать от нее взгляда, так прекрасен был этот свет. Ахнула Дубрава, бросилась вперед, хотела было обнять дочь, но потом отчего-то замешкалась и опустила руки. Через несколько мгновений сияние исчезло, словно его и не было. Только блики плясали в глазах. Злата робко улыбнулась.

– Это теперь твое, – сказала Ярина. Олесе на миг показалось, что за строгим тоном кроется усталость и печаль. – Принадлежит по праву, как будущей жрице деревни.

Стоян подбоченился:

– Вы будите учить нашу дочку?

– Всему, что знаю сама, – подтвердила женщина.

Олеся тоже хотела, чтобы ее учила великая жрица. Она с завистью посмотрела на сестру. Ярина коротко простилась с хозяевами и вышла за дверь.

Прошло несколько дней. Злата ходила радостная и оживленная, и Олеся не переставала ей завидовать. Она решила во что бы то ни стало узнать, как сестра ее научилась светиться в темноте. Девочка запомнила слова, написанные на обереге, и теперь постоянно их повторяла. Каждый раз она оглядывала себя, но тщетно – ни тело, ни даже просторная рубашка, подпоясанная плетеным ремешком, не менялись. Злата, застав сестру за таким занятием, громко рассмеялась.

– Ты что, – удивилась она, – не понимаешь? Ты не сможешь этому научиться!

– Но почему?

Олеся в самом деле не понимала. Раз может Злата, сможет и она! Девочка прекрасно помнила – еще совсем недавно ее сестра ничем не выделялась среди детей, живущих в селении. Да, Злата была старше Олеси на два года, но именно Олесю, а вовсе не Злату всегда хвалили за недетскую серьезность и здравость ума. Так что же случилось? Однажды, когда вся деревня молилась Трогу о дожде, Злата, как и все, прошептала слова молитвы и вдруг застыла в нелепой позе. В тот же миг потемнело небо, а затем холодные капли обрушились на землю в таком неистовстве, будто прорвало небесную реку. Олеся удивилась, взглянув на сестру. У Златы был такой вид, словно она донельзя изумлена происходящим. Словно она впервые видит, как бог-отец Трог откликается на вознесенные ему молитвы. Да, этот дождь был очень сильным, таким, что превратил пшеничное поле в топкое болото. Но Олеся все равно не понимала, почему ее сестра так взволнована.

А через несколько дней произошло еще одно удивительное событие. Злата решила залезть на старую узловатую яблоню, что росла возле дома. Старшую из сестер манило зеленое яблоко, прячущееся в листве. Дождавшись, когда родителей отвлекут дела, Злата принялась неловко карабкаться по стволу. Потом ухватилась за шершавую ветку обоими руками. Дерево застонало. Девочка хотела что-то сказать сестре, оставшейся снизу, но изо рта вырвался лишь испуганный вскрик, а в следующее мгновение она уже падала вместе с надломившейся веткой. Олеся закричала. Еще миг, и Злата удариться спиной о землю!.. Но вдруг падение замедлилось! Олеся видела, как ее сестра зависла в воздухе, потом медленно развернулась, так, что ноги оказались внизу, и столь же медленно опустилась вниз. На шум прибежали родители. Мама, рыдая, прижала к себе старшую дочь.

– Я взлетела, – дрожащим голоском поведала Злата, – взлетела!

И в подтверждение своих слов, Злата поднялась над землей. Родители переглянулись. Олеся думала, что сестру отругают за глупость, что отец по обыкновению молча возьмется за хворостину, а мать будет причитать… Но они почему-то улыбались.

С этого дня все изменилось. Родители были так горды! Не мудрено, ведь старшая дочь станет верховной жрицей деревни! А Олесю словно перестали замечать. Но она не унывала, потому что верила: не может такого быть, что чему-то нельзя научиться, если очень хочешь.

Злата вернула сестру из воспоминаний:

– Ты же слышала жрицу, рождается только одна девочка с чудотворственными способностями! Так уж заведено богами.

– Это получится и у меня! Только скажи, что надо сделать! – Олеся не собиралась сдаваться. Злата вздохнула. На ее лице отчетливо читалось: «Ну что за глупая у меня сестра, не понимает простых вещей!» Олеся схватила ее за рукав, не давая уйти. Злата сузила глаза:

– Хорошо, я расскажу тебе, что я сделала, чтобы получить такое.

Олеся, не сдержавшись, вскрикнула от радости.

– Это было очень-очень сложно, – добавила сестра. Олеся закивала и сжала ее руку.

– Я встала ночью, пока все спали, и тихонько вышла со двора…

– Но этого же делать нельзя!

– Вот именно, нельзя! – подтвердила Злата, – Но я вышла. Было ужасно темно. Я пошла через лес.

За окном крикнула птица, и девочки вздрогнули. Олеся представляла себе, как ее сестра идет одна через ночной лес, а черные ветки деревьев тянут к ней свои сухие лапы. Смогла бы так она сама? Не побоялась бы?

– Я шла, пока не вышла к Быстрянке, – продолжила Злата свой рассказ. Потом опять замолчала, облизала губы, раздумывая о чем-то. Выдохнула:

– Ну а потом я бросилась в речку!

– Она же такая холодная! – изумилась Олеся. Девочка знала, о чем говорит, ведь сама не раз трогала воду рукой. Быстрянка была леденющая, купаться в ней строго-настрого запрещалось.

«Если нырнешь в нее, то уже не вынырнешь», – не раз говорила мама, – потому что ноги твои заледенеют, и ты камнем пойдешь на дно!»

Олеся недоверчиво покосилась на сестру. Злата покраснела и отвернулась:

– Не хочешь, не верь! Сама ведь упрашивала рассказать тебе! Я так и знала, что не поверишь!

Олеся устыдилась.

– Нет! – воскликнула она. – Продолжай!

– Кинулась я в воду, а холодно мне не было, потому что вела меня сама Богиня Мира, – заявила Злата. – Я слышала, как тихий голос нашептывает мне: доплыви до солнечного камня!

– Богиня говорила с тобой?! – вскричала Олеся.

– Ты так и будешь меня перебивать? Как же тебе, глупой, объяснить? То был не совсем голос, а скорее внутреннее предчувствие… Я доплыла до камня, взобралась на него. И дождалась рассвета. С первыми лучами солнца я почувствовала, как волшебная сила проникает в мое тело, – Злата указала себе на сердце. – Вот и весь рассказ.

– Я тоже так сделаю!

– Нет, – отрезала сестра. – Ты еще слишком маленькая и у тебя ничего не получится.

Олеся насупилась. Она ненавидела, когда ее называли маленькой.

– Только никому не говори. Это будет наша с тобой тайна, – предупредила сестра и погрозила пальцем, подражая матери.

– Клянусь, никому не скажу, – заверила Олеся, внутри которой на самом-то деле все замирало от радости.

Она едва дождалась заката. Лежа на лавке, девочка вертелась, то и дело поглядывая на сестру. Наконец, Злата заснула. Олеся прислушалась: в доме было тихо. Для верности, она сосчитала до ста, потом аккуратно отогнула край одеяла, и свесила ноги на пол. Злата не проснулась. Олеся встала, на цыпочках прокралась к деревянному сундуку, где хранилась одежда. На нижнюю рубаху она натянула просторную теплую рубашку из козьего пуха, принадлежавшую матери, застегнула пуговицу на вороте, закатала длинные рукава, чтобы не волочились. Обулась в кожаные поршни, как-никак земля ночью холодная. Приоткрыв дверь, девочка выскользнула с чердака, и спустилась по лестнице. Тихонько вышла из дома. Во дворе царствовала смоляная ночь. Олеся добежала до забора, оглянулась – никого. Сдвинула деревянный засов, вздохнула и пробралась за ворота. Сразу за домом начинался лес. Если бы чужеземному путнику довелось заплутать в этом лесу такой темной ночью – нипочем не нашел бы он дорогу, так и сгинул бы, угодив в ямину или болото. Но Олеся хорошо знала окрестности, память вела ее сквозь кромешную тьму по едва заметной тропке. «Не стану думать, как здесь страшно!» – повторяла себе Олеся. – Ведь смогла же Злата, смогу и я!..» Но вот, наконец, деревья расступились, и показалась Быстрянка, что с двух сторон огибала деревню.

Если глядеть с берега, увидишь огромный плоский валун, который поднимается из воды прямо посредине реки. В народе камень этот кличут «солнечным», исстари зная, что золотистым блеском встречает он первый лучик солнца на рассвете каждого дня. Олеся шла вдоль кромки, пока не оказалась напротив камня. Река шумела и плескалась. Трогать не нужно – и так понятно, холодная, колючая вода. Девочка замешкалась. Решимость, только что бившая ключом, вдруг иссякла, отступила перед широкой, быстрой рекой. Но возвращаться назад? Олеся скинула поршни, стянула теплую рубашку через голову. Земля холодила ноги. «Не буду мешкать! – решила девочка, – не стану раздумывать. Если суждено прислужникам Олии, водяным, утащить меня на дно, значит, так тому и быть!..» Олеся прошептала две коротенькие молитвы, одну обратила к солнцеликой богине Мире, другую – к ее дочери, Олии, покровительнице воды. «Защити, помоги…» И кинулась в реку. Сотни ледяных иголок впились в тело, испугали сердце. Бурный водоворот тут же подхватил девочку, потащил за собой. Вода накрыла с головой. Олеся, как могла, барахталась, стараясь дотянуть до камня. Сил оставалось все меньше. В какой-то момент, ослепшая от брызг, задыхающаяся, замерзшая, подумала: – «Утопну сейчас». Как вдруг девочку схватило, поволокло вперед. Кто-то взял ее за руку, дернул, и вытащил из воды прямо на каменную поверхность. Олеся подняла глаза. Перед ней висела в воздухе прекраснейшая дева, будто сотканная из голубого тумана. Длинные волосы развевались в разные стороны, словно шелковые ленты, глаза смотрели ласково, но серьезно. Чудное платье сверкало рыбьей чешуей и морской пеной. Это была Олия, покровительница воды, старшая дочь богини.

– Зачем ты ищешь погибели, невинное дитя? – молвила женщина. Уже потом Олеся будет удивляться, как не сообразила поклониться, видно ледяная вода совсем замутила разум. Но тогда она только разлепила синие от холода губы, и тихо сказала:

– Не ищу я погибели! Сестра моя искупалась в этой речке, вылезла на камень и одарила ее богиня волшебными силами! Теперь будет Злата следующей жрицей в нашем поселении! Разве… Разве я не достойна того же? Разве не стала бы так же предано служить богине?

Олеся замолчала. Последние слова, слетевшие с языка, показались наглыми и самонадеянными. Девочка потупилась. Щеки запылали от стыда. А ну как сейчас Олия столкнет ее, неразумную, в воду, да там и оставит. И поделом!..

– Не ведаю, про какую девочку ты говоришь, но вижу – есть в тебе жгучее желание служить богине, – произнесла Олия задумчиво, – Что скажешь, мама?

Рядом с женщиной появилось в воздухе лицо, обрамленное золотыми локонами. Медовые глаза посмотрели прямо на Олесю, и девочку объяло теплом и спокойствием. В этот же миг ночь превратилась в раннее утро, и камень заблестел под босыми ступнями.

– Я не откажу в милости, – тихо сказала богиня Мира, – но мой дар не для детских игр. Он будет в тебе, Олеся, но не явится ради забавы.

Солнце на миг ослепило девочку, а когда она снова начала видеть, вокруг никого не было. Волна ударилась о камень и разлетелась хрустальными брызгами. Там, в глубине ледяной реки Олесе почудилось прекрасное лицо Олии.

– Ложись на волну, – пронеслось над поверхностью воды, – Доставлю тебя к берегу.

Олеся доверилась голосу, присела на корточки, а потом плавно соскользнула вниз. Вода приняла ее, словно девочка была птичьим перышком, понесла обратно к берегу и аккуратно оставила на песке. «Спасибо!» – прошептала Олеся, и уж собиралась подняться, как услышала голоса родителей. Так и есть, из-за деревьев вышли отец и мать, а за ними и сестра. Бледные испуганные, они одели девочку, закутали, и потащили за собой. А потом уж началось! Кричали так, что с веток слетали птицы. Бранили неразумную дочь. А Олеся и хотела б все объяснить, да помнила про уговор с сестрой. Девочка ждала, когда останется с Златой наедине и, наконец, всласть наговорится.

Отец истопил баню и отвел туда Олесю. Это была маленькая деревянная изба с низким потолком и закопченными стенами. В углу пыхтела печь-каменка, рядом в круглой бадье отмокали березовые веники. Олеся исхитрилась и, крепко схватив сестру за руку, потянула за собой. Отец спорить не стал, хмуро поглядел на дочек и вышел, плотно прикрыв за собой тяжелую дверь. Хоть и промолчал батюшка, Олеся доподлинно знала – выйдешь из бани до срока – осерчает не на шутку! Девочки разделись, повесили одежду на крюк у входа и сели на деревянную лавку.

– Спасибо тебе! – сказала Олеся, хотела обнять сестру, но та отстранилась и начала всхлипывать:

– Будет тебе издеваться! Я как лучше хотела, не думала же, что ты одна ночью в лес пойдешь!

– Ты о чем? – удивилась Олеся. Злата утирала слезы кулаками.

– Будто не знаешь!

– Да что же ты плачешь! – взмолилась девочка, – У меня все получилось! Я доплыла до солнечного камня, мне явилась Олия, покровительница воды, и сама богиня Мира! Они даровали мне свою милость!

Злата отняла руки от лица, и странно посмотрела на сестру.

– Не может быть! – сказала она.

– Да как же не может? У тебя ведь именно так и было!

Злата затрясла головой:

– Нет! Я придумала все это, чтобы ты от меня отстала с глупыми вопросами! На самом деле я ничего не делала, чтобы получить чудесные способности, они просто проявились во мне. Еще до моего рождения боги отмерили мне капельку высших сил… Так мама сказала! А про тебя она сказала, что ты обычная девочка и никогда не сможешь стать такой как я!

Олесе почудилось, будто в словах сестры мелькнуло злорадство, так же, как и во взгляде ее карих глаз.

– Но я и правда видела богиню! – воскликнула девочка, раскрасневшаяся от банного жара.

– Докажи! – велела сестра, – Вот так можешь? – и Злата приподнялась над полом. Олеся поняла что нет, не может, и покачала головой.

– Ну, тогда и нечего врать!

– Я не вру!

– Врешь!

– Не вру!

Не дело это – ругаться в бане, где сходятся вместе три стихии – воздух, огонь, и вода, так и боги могут осерчать. Прикажут банному духу плеснуть кипятком или горячим камнем кинуть – навсегда увечным останешься. Олеся замолчала и проглотила злые слезы. Не поверила ей сестра.

Так и родители не поверили, рассказ о явлении богини Миры назвали детскими похвастушками. А когда пожелтела листва, и пришла в дом верховная жрица, не преминули приписать Злате еще одно чудесное умение – предсказание. И выходило у родителей, будто младшая дочь, дурища неблагодарная, ушла ночью из дому, а Злата увидела во сне, где искать горе-сестру, и разбудила отца с матерью. Олеся молчала – взрослых не переспоришь.

жрица Ярина и Злата скрылись в доме, а Олеся вынуждена была остаться во дворе – помогать матери белить холсты. Уж как хотелось девочке увязаться за сестрой и послушать, чему будет учить жрица!

– Мни, мни сильнее! – прикрикнула Дубрава. Олеся вздохнула и запрыгала на развернутом холсте. Мама вылила ей под ноги ведро колодезной воды. «Вот дурацкое занятие!» – думала Олеся, поглядывая вверх. На миг ставни распахнулись, и в чердачном окне показалась голова сестры. Злата состроила обидную рожицу и тут же исчезла. Олеся топнула ногой, да так, что заныла ступня.

– Мама, отпусти меня посмотреть, как жрица учит Злату! – взмолилась девочка. Дубрава, расстилающая полотна льна по двору, разогнула спину и утвердила руки на боках:

– Нечего тебе там делать. Только мешаться будешь.

– Не буду! – заспорила Олеся.

Мать только головой покачала:

– Это для Златы наука, а тебе бесполезные знания. Ты вот лучше учись холсты белить, всяко в жизни больше пригодится.

Олеся скрипнула зубами, яростно вминая влажную ткань в землю. Перед ее мысленным взором встала жрица Ярина. Вот кто ей поверит! жрица мудра, она поймет, что случилось небывалое! Ярина объяснит родителям, что их младшая дочь тоже одарена богиней! «Верховная жрица будет учить и меня!» – подумала девочка и улыбнулась своим мыслям. Дубрава радостно кивнула, думая, что ее слова наконец достигли сердца неразумной дочери.

Когда холсты были как следует отбиты, Дубрава развела костер во дворе. В дубовые бочки затолкали льняные полотна, залили кипящей водой и щедро присыпали золой. Олесе надлежало вытаскивать раскаленные камни из костра и бросать их в бочку. Сквозь густой пар, девочка едва различила фигуру жрицы Ярины, выходящей из дома. Олеся бросила железные щипцы на землю и поднялась с колен.

– Куда? – окликнула мать.

– Мне нужно поговорить со жрицей!

И, пока не остановили, девочка со всех ног бросилась к Ярине. Казалось, жрица удивилась, увидев перед собой запыхавшуюся Олесю, изломила смоляную бровь.

– Что тебе, девочка?

Олеся запнулась, наткнувшись на безразличный взгляд, но все-таки выговорила заплетающимся от волнения языком:

– Я видела богиню Миру и дочь ее, Олию на реке…

– Такое иногда случается с людьми, если они оказываются на краю гибели, – перебила Ярина.

– Богини наделили меня волшебным даром! – вскричала Олеся. Женщина хмуро дернула плечом и скривила тонкие губы.

– Как ты разговариваешь с верховной жрицей! – подошедшая Дубрава схватила дочку за плечо.

– Но это правда! – Олеся вывернулась из рук матери и снова оказалась перед жрицей.

– Вызови дождь, – сказала Ярина. Олеся осеклась. Посмотрела на небо – ни облачка.

– Я…

– Вызови дождь, – повторила жрица. Девочка беспомощно оглянулась по сторонам, словно ища то, что сможет ей помочь, но встретившись глазами с матерью, потупилась. «Дождь! – мысленно взмолилась Олеся. – Пролейся на землю!» Но ничего не произошло. Тогда Олеся забормотала молитву, которую всей деревней читали на пшеничном поле в месяцы засухи: «Отец небесный Трог, яви милость детям своим!.. Как слезы капают, так души с дождем на землю возвращаются; как слезы на щеках остывают, так земля без дождя высыхает».

Олеся замолчала, на всякий случай втянув голову в плечи. Но с неба не упало ни капельки. Жрица коротко рассмеялась и пошла прочь со двора. А Олеся осталась стоять, сгорая от бессильного, злого стыда.

Всю ночь девочка не сомкнула глаз, а утром, увидев Ярину, поднимающуюся на крыльцо, снова бросилась к ней.

– Возьмите меня в ученицы!

– У меня уже есть ученица, – был ответ. Как обухом по голове!..

– Но богиня Мира…

– Нет в тебе искры богини, я бы почувствовала.

Лучше б ударила. Олеся задохнулась от горя. Жрица лишь отодвинула девочку в сторону, да как! Не рукой – рукавом, будто брезговала коснуться.

– Я думала, вы мудрая, – вырвалось у Олеси. Ярина резко повернулась и ухватила девочку за ухо:

– А ну-ка пойдем!

И потащила Олесю за собой. Руки у жрицы были сильные – не вырвешься. Олесе оставалось только плакать от обиды и злости. Родители были в горнице. Дубрава пряла, а Стоян, сидя на лавке, чинил упряжь. Увидев жрицу, они вскочили. Ярина, наконец, отпустила девочку и подтолкнула вперед. Дубрава всплеснула руками:

– Что случилось?

– Ваша младшая дочь больна рассудком, – зло выговорила Ярина, – И она мешает нашим занятиям с Златой!

– Больше вы Олесю рядом с собой не увидите, – сказал Стоян, строго поглядев на всхлипывающую девочку.

– Я на это надеюсь. Иначе перестану заниматься со старшей сестрой!

Дубрава прижала пухлые ладони к пылающим щекам – какой стыд!

– Мы обещаем, – сухо сказал отец, – Такого больше не повториться.

Жрица ушла, и не появлялась в доме целую неделю. Когда Ярина снова показалась на пороге, Олесю положили спать в сенях на плоском сундуке, что стоял в углу, пониматься же на чердак строго настрого запретили. С этого дня жизнь девочки окончательно изменилась.