Читать книгу Храм белого дракона - Дарья Крупкина - Страница 3

– И что теперь?

Кэртар с унынием смотрел на стены Кертинара, бывшего когда-то их домом. Массивные темные камни обнимали ощетинившиеся башни, и на их фоне особенно ярко то тут, то там можно было заметить движение защитников. Готовят горящее масло, наверное. А может, просто смотрят с высоты на пришедших. Братья собрали действительно внушительные силы, но идти с ними на эти стены – безумие. Выстроенные так давно, что история даже не сохранила первых владык Кертинара. Город, ни разу не павший. Кертинар, окруженный стенами из черного камня. Кертинар, способный выдержать многомесячную осаду. И Акелон надеется на сказки?

Украдкой Кэртар посмотрел на брата. Тот небрежно держал поводья лошади и из седла наблюдал за городом. Кертинаром, который так вальяжно лежал перед ними, как на ладони. Город, знавший, что ему нечего опасаться. Взгляд Акелона не отрывался от вздернутых стен. Кэртар не мог бы сказать, о чем тот думал. Как они детьми сбегали от нянек и бродили по узким улочкам? Как покидали город, отправляясь в путешествие на юг, и еще не зная, каким окажется возвращение? Кэртар не мог даже предположить. А перед его собственными глазами только стояла картина из детства, когда отец заставил их с братом приложить щеки к темным прохладным камням стен. И говорил, что это – их дом, однажды это – станет важнее их собственных жизней.

Правая рука Акелона взметнулась вверх.

Кэртар замер. Нет, не может быть. Не так! Акелон что, всерьез верит, что сейчас к ним на помощь снизойдут драконы из сказок? Кэртар дернулся, как будто хотел остановить брата.

Но Акелон махнул рукой, отдавая приказ об атаке.

Акрин понял, когда началось наступление. В чутье не было ничего сверхъестественного, просто сложно игнорировать вопли воодушевленных воинов, ринувшихся в атаку. Они пошли на неприступные стены, думая, что у будущего монарха есть план. Они даже не подозревали, что этот план основан всего на одном человеке.

Маг шагал прочь от поля боя. Мелкие веточки с треском ломались под его ногами, но он больше чувствовал их, нежели слышал. Акрина окружал густой лес, но деревья не мешали ему, не цеплялись ветвями за одежду, не пытались задержать. Иногда он касался ладонями шершавых стволов, и это придавало уверенности, как будто лес тоже жаждал увидеть, что выйдет у мага, и беззвучно его поддерживал.

Наконец, деревья расступились, и Акрин вышел на большую поляну. Он уже давно приметил ее и решил, что она идеально подойдет для его целей.

Он медлил под деревьями, не решаясь проделать простые действия, которые планировал так давно. Он уже столько раз прокрутил в голове сцену, что теперь, происходящая взаправду, она казалась даже менее реальной, чем прошлые иллюзии. Вдруг все-таки не выйдет? Он столько отдал за знание, которое хотел сейчас использовать. Но никто не гарантировал, что получится. Никто не знал, каким будет результат – и будет ли он вообще.

Акрин усмехнулся. Неплохое время он выбрал для сомнений. Если у него не получится, атака Акелона захлебнется в крови, лорды разбегутся, и главой Седьмого дома так и останется Вэлрис. Если у него не получится, Акрин так и не узнает драконов.

Бережно, почти благоговейно, маг достал пропыленную временем тряпицу. Развернул ее и вытащил матовый пузырек, богато инкрустированный. Драгоценные камни и золото давно потускнели, но главное сокровище в любом случае составляло то, что содержалось внутри стекла.

Положив пузырек на землю, Акрин достал кинжал и сделал на собственной руке порез, щедро орошая кровью склянку. Потом положил кинжал на землю и помедлил пару мгновений.

Решительно раскрыв пузырек, Акрин прошептал несколько слов на странном, гортанном языке, давно забытом в землях Семи домов. Согласно легендам, на нем говорили первые владыки, построившие Кертинар. Язык драконов и – порой – язык заклятий, самых древних и таинственных, буквальный смысл которых безвозвратно утерян.

Едва затихло последнее слово, Акрин широким жестом взмахнул рукой, разбрызгивая кровь драконов. Вязкая багровая субстанция веером легла на траву. Но не запузырилась, не заискрилась, да и никаких ощущений сам Акрин не почувствовал. Неужели не вышло? Это не могло быть подделкой. Он с возрастающей паникой прислушивался к себе, пытаясь ощутить хоть что-то, хотя бы слабый отголосок магии. Надежду, что все получилось.

Акрин стоял неподвижно еще несколько минут, но ничего не происходило. Ровным счетом ничего.

В тот момент, когда он был готов признать поражение, поляну накрыла тень. Мимолетная, едва ощутимая, тут же исчезнувшая, но Акрин вскинул голову вверх. И через мгновение тень промелькнула снова: солнце закрыло огромное гибкое тело с широкими крыльями.

Акрин не успел его толком рассмотреть. Сознание пронзила боль, перед глазами вспыхнули темные круги. Маг еще чувствовал, как упал на колени и завопил, но дальше все поглотила боль. И видения. Отражаясь на сетчатке, мелькали перепончатые крылья, реки и леса, как будто с высоты птичьего полета. Он чувствовал ветер, бьющий в лицо, ощущал нисходящие и восходящие потоки воздуха.

Наконец, видения и боль схлынули. Маг стоял на коленях на траве, испачканной заговоренной драконьей кровью. А вокруг него на земле кругом свился блестящий жемчугом чешуи хвост. Акрин поднял голову и увидел дракона во всем его величии.

Он занял собой всю поляну, при посадке, видимо, повалив пару деревьев. Аккуратные чешуйки его тела были белоснежными, будто серебрившимися изнутри, лапы с когтями огромны, а тело обтекаемое, как будто готовое вот-вот перелиться, подняться с места и устремиться ввысь.

Заметив, что Акрин очнулся, дракон опустил к нему голову на длинной шее. Что-то вроде рожек, наверняка мягких и податливых на ощупь, на его голове встало торчком. А маг смотрел в его синий глаз, в зрачке которого отражался он сам, такой маленький и такой смертный.

Харакорт.

Акрин не сразу понял, что шелестящее слово раздалось в его голове. В нем были века и расстояния, пыль и пепел, забытые города, погребенные под воспоминаниями, и народы, никогда не рождавшиеся. Мысленная речь, искусство, давно утраченное в землях Семи домов.

Харакорт, повторил дракон. Только тогда маг понял, что это имя.

– Акрин.

Ты позвал меня, человек.

– Да.

Теперь мы связаны с тобой.

Так вот что это было. Легенды не врут. Слияние. Теперь Акрин и Харакорт что-то вроде боевых товарищей, способные ощущать друг друга и общаться мысленно. И на этот раз маг действительно чувствовал что-то. Что-то на границе сознания. Как будто часть его теперь сплавлена с чем-то невыразимо большим, что он, маленький человек, попросту не способен осознать.

– Ты пришел на мой зов, благородный Харакорт. Благодарю тебя.

Акрин приложил руку к груди и поклонился в древнем жесте приветствия. Голова дракона качнулась, так что на миг магу стала видна приоткрытая пасть с острыми зубами.

Мы спали в Сумраке, чародей. Но ты призвал нас обратно. Ты позвал, и я пришел. Чего ты хочешь?

– Я… – Акрин смутился. – Я хочу помочь моему господину вернуть его город. А потом надеюсь узнать у тебя историю драконов.

Историю драконов? Так ты ищешь, знаний, чародей? Похвально. Магу показалось, в шепчущем голосе дракона в его голове прорезались нотки луговых цветов и лавандовых полей. Похоже, это можно считать одобрением. Но давай сначала разберемся с твоим городом.

Харакорт опустил голову на землю, и Акрин понял: дракон хочет, чтобы человек залез на него верхом. Согласно легендам, сделать это может только Связанный, тот, кто прошел Слияние. Что ж, если он свалится с чешуйчатой шеи, выйдет бесславный конец.

– Сколько вас? – спросила Акрин. – Сколько вернулось?

На твой зов? Пока лишь я, чародей. Всему свое время.

Акрин попытался ухватиться за чешуйки на шее дракона. Чувствовал он себя крайне неуютно, но вроде бы чешуйки прилегают не так плотно, держать можно. В его голове раздались не слова, но звон колокольчиков, и Акрин не сразу понял, что это что-то вроде драконьего смеха.

Держись крепче, чародей.

И дракон оттолкнулся лапами от земли, одновременно раскрывая перепончатые крылья.

Кэртар упал на колени, сплевывая кровь. Голова гудела, шлем он давно потерял. Хотелось улечься прямо на землю и хоть немного отдохнуть, но Кэртар отлично понимал, это станет последним отдыхом в его жизни. Он поднял голову, смотря на темные стены Кертинара. На этом камне даже кровь не видна. Почему Акелон не командует отступление? Сколько еще продлится бессмысленный штурм, прежде чем он поймет, что надеяться не на что?

– Кэртар!

Рядом возникла Шайонара и помогла ему подняться. Маленькие руки оказались куда крепче, чем можно было предположить.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Кэртар. – Акелон собственноручно убьет тебя, если увидит.

– Значит, ты ему ничего не расскажешь.

На этери не было брони, только легкие кожаные одежды, в которых братья когда-то ее встретили. В одной руке Шайонара сжимала кинжал, другой помогала Кэртару подняться. Сначала он пришел в ужас от вида маленького кинжала и, по сути, беззащитной девушки. Но вовремя вспомнил, что этери – народ магов, а вовсе не воинов.

– Ты в порядке?

Кэртар кивнул. Если бы голова так не гудела, а во рту не было дурацкого металлического привкуса, он вообще чувствовал себя отлично. Но подобные мелкие детали отступали перед всепоглощающим ужасом мысли, что они зазря теряют воинов. Может, таков и был план Акелона? Доказать самому себе, что он хотя бы попытался?

Шайонара посмотрела на Кэртара, как будто прочитала его мысли. Он знал, что даже этери не способна на такие вещи, но может, его мнение слишком явно написано у него на лице.

– Ты должен доверять Акелону, – сказала она, не отрывая от Кэртара взгляда своих огромных ореховых глаз.

– Я верю, – проворчал он. – Приходится.

Вскоре пришел и ответ. Воздух над осажденным городом разрезал рев, игнорировать который не смогли ни защитники, ни нападавшие. В едином порыве и те, и другие вскинули головы наверх.

Позднее об этом будут сложены песни. А факты станут легендами, неясными сказаниями, носимыми бардами от одного порога к другому. В тавернах затаившей дыхание публике, детям в кроватках перед сном – им будут шепотом рассказывать о том, как в земли Семи домов вернулись драконы.

Существа, которых не видели вот уже много поколений. О которых успели забыть, успели счесть их изображения на старинных гобеленах всего лишь выдумкой, вывертом фантазии сказителей или магов, желавших подороже продать «драконий» артефакт.

Но в тот день над Кертинаром развернулись драконьи крылья. И ловя лучи солнца, могучий зверь сделал несколько кругов над стенами города, который ни разу не пал.

А потом разверзлась Бездна.

Легенды не врали ни об удивительной силе драконов, ни о прочности их чешуи, ни о том, что они действительно умеют создавать огонь. Не прошло и десятка минут, как башни защитников полыхали в огне, а они с ужасом понимали, что дыхание дракона будто липнет ко всем поверхностям, прожигает насквозь любые латы. Более мудрые тут же понимали, что пламя магическое, способное разрушать даже кости. Но большинство вообще не думали. Их парализовал ужас перед древней тварью, они понятия не имели, как обороняться против него. А огонь не оставлял времени на размышления.

Ворота рухнули вскоре после того, как их объяло пламя. И многие из воинов, заходивших в тот день в город, клялись, что даже на черном камне было заметно, как он обуглился.

Кертинар пал в тот день, когда началось возвращение драконов.

Когда Акелон, наконец, добрался до спальни, ему казалось, что с момента падения города прошла целая жизнь. В которую вместился огонь на черных стенах, марш по ставшим внезапно чужими улицам и захват королевского замка. Акелон смутно помнил дрожащего Вэлриса Лантигера, узурпатора, сломленного, связанного и коленопреклонённого, с плескавшимся в глазах ужасом. Кэртар рвался казнить его тут же, на месте, Акелону было плевать, и только оказавшаяся рядом практичная Артея посоветовала для начала бросить его в темницу. Акелон рад был не связываться с решением сейчас. Все, чего ему хотелось, просто выспаться.

Поэтому он не особенно возражал, когда Кэртар предложил ему занять бывшую родительскую комнату, не подготовленную, но хотя бы натопленную. Он просто наспех облился водой и залез под одеяла, где его ждала Шайонара.

Теперь же Акелон, наконец, выспался. И лежа среди одеял, пялился на трещины в потолке. Дыхание Шайонары было таким же невесомым, как ее прикосновения, но Акелон ощущал ее тепло рядом, а если пошевелиться, то ее волосы будут щекотать ему грудь. Впрочем, шевелиться Акелону не хотелось. Как и вставать. Поэтому он пялился в потолок, слушал выкрики во дворе и размышлял.

Наконец, еще не коронованный король выскользнул из одеял и, завернувшись в одно, подошел к окну. На самом деле, ничего, кроме куска сада с дорожками в сгущавшемся сумраке он не видел, но это было все-таки лучше, чем потолок.

Из окна ощутимо веяло морозом, и Акелон плотнее завернулся в одеяло. Единственное, что он ненавидел дома, это климат. Жара зимой, холод летом.