Читать книгу Живая книга Спросонья. часть 1, часть 2 - Дарья Манакова - Страница 3

«Людей можно разделить на две основные группы, – считала Мария Н., – на тех, кто верит в чудо, и тех, кто не верит. Упускается лишь одно: что оба типажа одинаково удивятся, если чудо все-таки произойдет. И какой тогда смысл?»

Мария любила размышлять о великих вещах, пока настраивала свет для фотосъемки. Ее модели сегодня – молодожены Лиза и Макс, знакомые друга Марка. Каждые пять минут они хотели поменять локацию, передумать, поругаться, дождаться, пока Макс извинится и очередной раз спросить: «А когда, я забыла, фотографии будут готовы?». День был слишком прекрасен, чтобы обращать на это внимание: оплата ведь почасовая, так что подобные нестабильные пары – словно горшочек с золотом, даже в буквальном смысле. Мария хихикала, послушно перемещалась в поиске идеального света, цвета, запаха или звука, и все дальше уходила в глубокие размышления. И было, о чем подумать: уже несколько недель подряд снился один и тот же сон, точнее, очень похожие сны. Но чем именно они различаются, ей не удавалось вспомнить. Вроде бы вот только ухватывалась за воспоминание, как оно тут же пропадало, словно в тумане.

Модели, вернее, одна из них, постоянно выбирали места на площадке, где солнце светило прямо в глаза. Наверное, им казалось, что так снимки получатся ярче – хотя у кого после серой зимы нет дикой тоски по весенним лучам яркого солнца. Оно нагревало кожу и даже немного обжигало спину владельцам черных курток. Спасал сильный ветер – он, конечно, засыпал в глаза песок, зато снимал лишний жар внезапного потепления. Это был первый день настоящей весны, которая наконец-то запахла летом, и почти весь город выбежал на улицу с радостным и беспощадным желанием гулять до посинения. Но вскоре солнце начало садиться, и природа напомнила нам, что март – это даже еще не апрель, радоваться пока рано, хотя солнечные очки можно уже далеко не убирать. То ли из-за настроения фотографа, то ли из-за ее железного терпения, молодожены остались съемкой довольны (конечно, после 20-ого или 30-ого вопроса о скорости обработки снимков) и от переизбытка чувств практически трепали девушку за щечки в момент прощания.

Весной, а особенно после теплого дня, вечером холод наступает внезапно и с огромной силой, так что складывать оборудование и бежать домой нужно было как можно быстрее. Тем более, Мария уже придумала себе планы на вечер: Марк прислал на почту огромную книгу известного (но, видимо, в узких кругах) ученого, специализирующегося на практической работе со снами. Интернет на телефоне объем рукописи не осилил (а то она уже прочла бы ее в моменты истерик Лизы на недавно обретенного мужа), так что за день желание прочитать труды и скорее что-нибудь попробовать возросло почти до одержимости. Но и почти так же сильно спало после первых ста страниц научного труда. Все упражнения касались медитативных практик, разглядывания своих рук перед сном на протяжении получаса и «волшебных» мантр, которые надо повторять себе по несколько раз в сутки. Более того, даже если это практиковать, упражнения, судя по тексту из книги, принесут плоды только через 1—3 месяца минимум. Если ты такой же гений, как автор книги! Мария фыркнула, решив, что подобным терпением не обладают даже такие стойкие люди, которые сегодня осилили фотосъемку с самой нестабильной женщиной в мире. Настроение упало, глаза слезились от непрерывного чтения, да и время на часах напоминало, что уже давно пора спать. Спать – значит видеть сны. А значит, опять их забывать и опять расстраиваться. Нужно было сделать хоть что-то, и Мария подумала, что единственная вещь из жестоких и непонятных методик по работе со снами могла быть полезна – это запись. Да-да, уже многие говорили о том, что, когда просыпаешься и сразу же, спросонья, записываешь сон, вспоминается гораздо больше. Так, а почему бы и нет? Причины найдено не было, и девушка положила на тумбочку рядом со своей кроватью новую тетрадь с красивой обложкой с изображением морских рыб. Тетрадь была на пружине, толстая, тяжелая, будто Мария знала, что она проведет с ней не один час – сначала воссоздавая, а потом множество раз перечитывая свои воспоминания.

***

Один глаз приоткрылся, потом другой, следом оба на секунду закрылись и сразу же панически распахнулись – девушка проснулась и резко села в кровати, боясь потерять хотя бы секунду и с нею же драгоценные воспоминания, которые ускользали на глазах. Тетрадка нашлась, но где же ручка? Одна не пишет, вторая сломана, карандаш не подточен, маркер засох. Грохот, топот, удары – это не вечеринка, это Мария смахивает все на своем пути в поисках пишущего предмета, потому что чувствует, как начинает забывать. Наконец, ручка найдена, тетрадь распахнута, начали.

«Это было утро – светло, большие окна. Очень много света. Какой-то холл. Просторный, большой, много людей вокруг ходят, куда-то спешат. Именно он мне и снился раньше. Я смотрю по сторонам и почти не вижу конца помещения – оно большое, словно зал ожидания в аэропорту, только уютнее как-то и светлее. И пахнет… ультрафиолетом. Так, как пахнет обычно в комнатах, зажаренных солнцем. Пытаюсь разглядеть людей – ничего не вижу. Смазанные. Они разговаривают друг с другом, смеются, постоянно здороваются с теми, кто проходит мимо. Ни слова не могу разобрать. И какой-то будто бы гул в голове, вообще ничего не слышу. Тут ко мне кто-то обращается, машет рукой перед лицом. Не могу понять, как он выглядит, но голос мужской. „Привет, – говорит. – Как тебя зовут?“, я отвечаю: „Мария“, а он мне: „Приятно познакомиться, Мия“. И куда-то меня ведет. Заводит за угол, мы поднимаемся по лестнице, он что-то говорит. Ничего не слышно. В глазах начало темнеть… И все, я проснулась. Черт!»

Мия со злостью закрыла тетрадь и кинула ручку на пол. К сожалению, эти моменты – как раз то, что удавалось вспомнить и ранее. Все время холл, свет, гул в ушах. А люди разные. Но воспоминания об этих людях всегда такие же расплывчатые, как и это.

День прошел достаточно быстро – было много работы со свежими снимками, плюс уборка по дому и несколько звонков от Лизы, потому что она забыла спросить, когда будут готовы фотографии. Для своего же блага Мия решила как можно скорее отобрать кадры со вчерашней съемки и не заметила, как засиделась допоздна. Пришла пора ложиться спать. Тетрадь на полку, ручку рядом, свет выключен, наступает второй раунд. Может быть, сейчас повезет?

Снова холл. Свет режет глаза, Мия попыталась прикрыться от него рукой и вдохнула знакомый запах нагретого воздуха. Она щурится и вертит головой из стороны в сторону, стараясь хотя бы что-то рассмотреть. Тщетно. В воздухе туман, в голове гул – смесь разговоров, смеха, чужих вдохов и выдохов. Моргнула. Один раз, второй, стараясь сфокусироваться на одной точке и как можно четче ее рассмотреть. Так вот же: среди тумана проступила фигура девочки лет 15 в коротком бордовом платье – на ней будто светлая маечка и темная юбка, сшитые вместе небольшой распашонкой. Девочка стояла метрах в десяти от Мии, с руками по швам и неподвижной головой. К ней подошел парень, гораздо взрослее ее, но куда менее симпатичный – немного неопрятный, весь в коричневом, даже грязно-коричневом цвете. Он взял девочку за руку и пытался заглянуть в глаза, проводил перед лицом рукой, только вот девочка не реагировала, а потом… Потом начала медленно исчезать. Растворяться в воздухе. Парень пожал плечами и слился с толпой. Мия широко раскрыла глаза, нахмурила брови и стала внимательнее всматриваться в силуэт испаряющейся девочки, как вдруг в голову проник чей-то голос.

– Привет. Эй, привет!

Перед лицом Мии пролетела чья-то рука.

– Алё, есть кто дома? Ты меня слышишь? Видишь? Можешь говорить?

Мия резко начала моргать и перевела взгляд на паренька, чье лицо маячило перед ней. Смуглая кожа, короткие темно-серые волосы и светло-серые глаза, которые как раз сейчас вплотную уставились в глаза Мии.

– Да, привет. Вижу. И слышу. Говорю.

Парень улыбнулся и немного отпрянул назад, убедившись, что контакт состоялся. Он отошел всего на шаг, и Мия сразу его узнала по растянутым грязно-коричневым штанам и майке в тон.

– Ты все еще здесь, и это отлично! Меня зовут Герман, но все называют меня Гений. Я здесь всех знаю, всё знаю и обо всем могу рассказать. Но для начала мы поднимемся наверх и, наконец, тебя зарегистрируем.

Он выпалил все это так радостно и ловко, как в сотый раз произносят «хотите пирожок или напиток» работники кассы в «Макдоналдс».

Из-за шума и гама в ушах практически невозможно было разобрать ни слова, да и видеть получалось с трудом. Гений схватил Мию за руку и резко потянул в сторону лестницы, они долго поднимались, пробираясь сквозь толпу и туман, а потом остановились. Открылась дверь, и они оба попали в серебряный зал. Пустой, холодный и тихий. Мия заметила, что шум пропал, а зрение начало проясняться. Они прошли немного вглубь зала. Никогда еще стук своих собственных ботинок по полу среди звенящей тишины так не ласкал уши. Зал немного походил на учебный – на стенах висели цитаты, графики, инструкции с иллюстрациями необычных вещей, перечни правил с неизвестными понятиями и еще множество рамок, листовок, объявлений. В конце зала был стол, а прямо на нем восседала девушка, разговаривала с двумя стоящими рядом людьми. Когда Мия и Гений подошли ближе, она махнула в их сторону, и парочка тут же ушла, практически убежала прочь.

– Ой, девочка моя поздняя, ну наконец-то. Намучались мы с тобой, красотка. Заставила нас уже заскучать, конечно!

Высоким, громким, немного гнусавым и надменным голосом воскликнула дама, хлопнула в ладоши и противно рассмеялась, восторгаясь собственным звучанием.

– Ну, подойди ближе, детка, я хоть посмотрю на тебя. Ага, ну хорошо. Руки-ноги на месте, нос есть, глаза на лице, это хорошо. Говорит? – она махнула головой в сторону Гения, стоявшего рядом, и тот поспешно закивал головой. – Ой ну и отлично ведь! Супер-супер.

Почему-то слова о том, что каждая часть тела у Мии находилась на своем правильном месте, совсем не успокаивали, а наоборот, заставляли представить себе иные картинки.

– Девочка, ты уже две недели не можешь пройти проверку. Это как называется? М? Плохое поведение это называется, так нельзя!

Дама на столе улыбалась и сюсюкала, перекидывая длинные ноги с одной на другую. Она в третий раз за минуту поправила и так нормально лежавшие на плече светлые волнистые волосы и демонстративно цыкнула.

– Милая, ты со мной разговаривать будешь или так и продолжишь молчать?

– Я… простите, немного потеряла дар речи. Внизу было так шумно и ярко, а тут вдруг и гул пропал, и зрение обострилось, и еще… – Мия залепетала все это на одном дыхании, но дама резко прервала поток слов.

– Да-да, я поняла, ты зарегистрировалась и прошла верификацию, мы уже в курсе, – ее голос звучал уже куда ниже, грустнее и даже устало, а руки и взгляд нашли на столе папку и стали листать ее так, будто дама находилась в комнате ожидания у стоматолога и пыталась как-то убить время. – Ты мне, может, имя скажешь? А, хотя нет, – дама посмотрела на странные часы на стене, где вместо цифр по кругу были нарисованы символы, причем их было куда больше двенадцати. – Гений, лучше ты назови мне имя милочки, а то она сейчас уже проснется.

– Ее зовут Мия. Она пришла…

В этот момент в голове снова стал появляться шум, изображение резко сузилось и потемнело, Мия не могла расслышать конец фразы и будто бы отодвигалась от событий все дальше и дальше. Попыталась что-то произнести, крикнуть, но тщетно – не удалось выдавить ни звука. Комнаты практически уже не было видно, как вдруг резко наступила полная темнота. Она открыла глаза и с резким вздохом села в своей кровати. Рука потянулась за тетрадкой, хотя в этом не было необходимости – Мия четко помнила весь сон от начала и до конца.