Читать книгу Чёрные повязки - Дарья Мортем - Страница 2

Осень – прелестная золотая пора. Школьники и студенты вновь садятся за парты. Хоть и было только начало сентября, земля уже была устлана разноцветными листьями. Никто этому уже не удивлялся, ведь в Рокем всегда так.

Этот город был Чистилищем на Пулвам. Да и сама страна – Диаменд – была не подарком, в отличии от соседней, что величалась Харэнивол. Хотя, говоря честно, столица – Диам – не сильно уж отличалась от такой глубинки, как Рокем. Кажется, люди лишь уезжали отсюда, а все, кто оставался, продолжали бесцельно проигрывать заевший день сурка. Большинство всё устраивало.

Люди были, почти что поголовно, укутаны в серые куртки и пальто. Это передавало атмосферу города так же хорошо, как обшарпанные здания и стела при въезде. Всюду была слякоть и грязь, на которой уже лежал голубоватый иней. Он сглаживал всё впечатление; казалось, что уже завтра будут сугробы по колено, и всей этой мерзости не будет видно.

Учиться с первой смены было просто невыносимо. Мозги неимоверно кипели и совершенно не работали из-за недосыпа. А ведь совсем скоро экзамены, а жить учителя уже не дают.

За последней партой можно было хотя бы тихонько, но разговаривать. Жаль лишь, что сдерживать смех не всегда получалось, и из-за этого в дневнике вечно красовались замечания, наспех выведенные красной ручкой. Но Амие и Энитасу было ровно фиолетово на то, что написано в их дневниках.

Конечно, им не было плевать на своё будущее. Просто им казались совершенно бесполезными те предметы, которые им не нужно будет сдавать через девять месяцев. А экзаменов было всего четыре, так что поговорить было время.

– Вулпари, к доске, – уже заметно громко сказала учительница, видимо, не в первый раз повторяя.

Рыжая девушка встала со своего места. За спиной она услышала, как её друг тихо рассмеялся. Мысленно она пообещала себе, что в следующий раз это она будет смеяться над ним.

Амия абсолютно не понимала химию. Она не умела даже определять степень окисления, а этому учили ещё в седьмом классе. Вулпари и тогда этого не понимала, что уж говорить о настоящем времени.

Энитас Филенн, наоборот, знал всю химию от водорода до мейтнерия. Всеми силами он пытался подтянуть подругу хоть немножечко, но Вулпари всё, как об стенку горох. Ничего не помогало.

Казалось, когда школьница недовольно краснела, на её лице появлялось ещё больше веснушек, а щёки становились ещё пухлее. Если не знать её так хорошо, как её знает Энитас, то можно подумать, что она настоящее солнышко. Низкорослая, в меру толстенькая, вечно улыбающаяся. Полная противоположность этому городу.

Филенн пытался подсказывать подруге хоть что-то, но с самой последней парты это было очень трудно сделать. Поэтому Амия, через несколько минут своего позора, всё же села обратно на место. В школьном журнале красовалась тройка – за то, что, хотя бы, старалась. Энитас подбадривающе похлопал её по плечу, на что Вулпари улыбнулась.

Девушка убрала длинную рыжую косу с плеча, чтобы не мешалась. Энитас же поправил свою блондинистую чёлку, убирая её с лица вовсе. До звонка оставалось всего пару минут; из-за этого Амие было ещё обиднее, что её вызвали к доске.

Вулпари смела всё со стола в рюкзак, решаясь не дожидаться звонка. Одноклассник поступил по её примеру, чуть ли не забыв закрыть пенал. Сразу со звонком, пусть учительница и продолжала что-то говорить, друзья вышли из класса. К счастью, на сегодня это был последний урок.

В коридоре они сразу столкнулись с Кеннетом Окунумом. Лучший друг из параллельного класса. Он выглядел уставшим, как пёс. И так от природы были синяки под глазами, так ещё и подготовка к экзаменам выбивала землю из-под ног. Он, в отличие от друзей, был ответственным хорошистом, которого почти все считали отличником-зубрилой.

– У тебя ещё остались уроки? – спросила Амия, бросая взгляды на одноклассников, что проходили мимо.

– Да, ещё биология, – вздохнул Окунум. Он взъерошил собственные волосы, и у Энитаса аж руки чесались, чтобы уложить их нормально. – Увидимся вечером?

– В три часа в парке, – отчеканил Филенн и, дождавшись кивков от друзей, добавил. – Вечером можем затусить у меня, мама работает в ночь.

– Приду, если не умру, – совершенно привычно ответил Кеннет. – До встречи.

Амия угукнула на прощание, а Энитас лишь кивнул. Одноклассники развернулись и пошли к своему кабинету, чтобы забрать куртки. И если парню ничего не нужно было забирать, то Вулпари только в этом плане была примерной девочкой, даже сменку носила. А Филенн, кажется, был невосприимчив к температуре; даже в минус тридцать мог ходить в одной рубашке.

После одного случая пару лет назад, Энитас, судя по всему, вообще не замечал никаких внешних раздражителей. На пьяный спор с Кеннетом он съел целую пачку растворимого кофе. Кажется, его до сих пор от этого колотит. Окунум с тех пор называет его кофейком, и это вовсе не звучит, как обидное прозвище.

Вулпари быстро переобулась и накинула куртку. Благо, оба подростка жили близко к школе. Безусловно, Энитас был настоящим джентльменом: каждый день провожал подругу до самого подъезда.

Друзья попрощались, и Энитас быстрым шагом направился к себе домой. Ему нужно было прийти туда побыстрее, чтобы помочь маме с уборкой. Для Гоан он был примерным мальчиком, ведь он понимал, как ей одной тяжело. Отец несколько лет назад бросил их, и стало совсем тяжко.

Колир, отец Энитаса, был безработным пьяницей. Деньги в до приносила только мама, потому что сам сынок ещё не мог подрабатывать, был слишком маленьким. А отец был круглым идиотом. Решил, что Гоан его, такого всего хорошего, не достойна.

Мама любила эту сволочь без памяти, и Энитас искренне не понимал её. Но, когда Колир ушёл, она держалась молодцом. Энитас всячески подбадривал её и, должно быть, это помогало, потому что она всё ещё не опустила руки.

Филенн вздохнул, когда, зайдя домой, услышал звон поставленного бокала.

***

Кеннет выбрался из школы только ближе к двум часам. Его часто так сильно задерживали, потому что он был любимым мальчиком на побегушках. Ещё и постоянно оставляли на дополнительные, ведь на него возлагали просто колоссальные надежды. Окунум же просто ждал, когда этот год закончится.

Где-то глубоко внутри было желание проспать весь оставшийся день, но встреча с друзьями всё же была ему дороже. В конце концов, только этим двоим он мог пожаловаться на всё то, что происходит. А лежать головой на плече Энитаса было так удобно.

Идти домой совсем не хотелось: там были родители. Опять начнут лезть со своими дурацкими расспросами. Иногда шатен правда задумывался о том, что общение с родителями его выматывает намного больше, чем школа. Местами он даже был прав.

Родители часто не понимают, что если давить на своего ребёнка, то ничего хорошего из этого не выльется. Если подросток попросил не трогать его и не разговаривать с ним, то надо выполнить эту простую просьбу. Не нужно сразу спрашивать его про настроение или грозить походом к психиатру. Иначе, родителей просто начинают ненавидеть всем сердцем, причём заслуженно.

Непонимающие родители – одна из многих раковых опухолей в теле современного общества. И очень жаль, что многие этого не понимают, а дети не хотят возвращаться домой.

Из-за полнейшего отторжения родителей Кеннет практически жил у Энитаса, но совсем в редких случаях ему приходилось ночевать у Амии. Сами родители, кажется, не были против этого. Но безусловно, они монотонно продолжали повторять, что дружба с двоечниками приведёт его самого к таким оценкам. Сам Окунум лишь закатывал глаза, про себя отмечая, что он вовсе не против.

На Кеннета всегда возлагали надежды больше, чем он мог вынести. И вновь всё из-за родителей: закончили эту же школу с золотыми медалями; несколько высших образований. И все считают, что Кеннет должен быть таким же, только у него не спросили. Если бы хоть кто-то поинтересовался у него, нужно ли ему это всё, он бы твёрдо ответил, что нет.

Окунум не хотел поступать куда-то не после девятого, не после одиннадцатого класса. Он считал, что ему не нужна корочка о высшем образовании, и был абсолютно прав. В современном мире эти корочки есть у всех, а мастерство профессии – лишь у единиц. Пусть человек хоть с пятью корочками приходит – если в голову ничего не положили, то на работу просто не примут. Так и будет ходить с этими, никому не нужными, дипломами.

Как можно тише закрыв за собой дверь, ведь хотелось остаться незамеченным, Кеннет зашёл домой. Из гостиной приглушённо говорил телевизор – что-то там про политику – и, более отчётливо, было слышно монолог отца о том, как всё в этой стране хорошо. Мать, должно быть, поддакивала, раз ещё не было слышно ругани.

Кеннет постарался незаметно прошмыгнуть в свою комнату, чтобы быстро переодеться и уйти в парк. Но мама его сразу заметила, здороваясь своим звонким противным голоском.

– Как дела в школе, сынок? – спросила женщина, а её сын уже готов был гореть в аду. Лишь бы не слышать этого голоса. – Передал учительнице, что я просила?

– Дела нормально. Да, передал, – почти что огрызнулся Кеннет. Мама сразу замолчала, зная, что денег на очередную пачку успокоительных просто нет.

Кеннет, уже по привычке, закрылся в своей комнате, подвинув к двери стул, чтобы ручку нельзя было повернуть. Ведь назойливые родители совсем не уважали личное пространство и ошивались здесь, будто это не комната Кеннета вовсе. От такого поведения хотелось волком выть, если не чего похуже.

В комоде были аккуратно сложены вещи: Окунум взял какие-то не глядя, потому что ему было всё равно, в чём ходить.

Если бы не была назначена встреча с друзьями, то он всё равно так же бы спешил поскорее уйти. Просто была ещё дополнительная мотивация, в лице родителей и не прекращающихся политических передач. И есть шанс провести эту ночь у Филенна, а не у себя дома.

Парень достал из-под кровати бутылку вина, что вчера вытащил из пакета какой-то женщины в магазине. Он вытряхнул из рюкзака все учебники и тетради, укладывая туда бутылки. Она тихо звякнула, и Кеннет прикусил губу, надеясь, что родители ничего не услышали.

Однажды, как рассказывала Амия, Окунум так много выпил, что предлагал Энитасу встречаться. Увы, или к счастью, Филенн тогда выпил чуть меньше, и до точки кипения дойти ещё не успел. Но, если говорить честно, то сам Кеннет ни капли не пожалел бы на утро, если бы Энитас согласился.

Он проверил телефон: одно сообщение от классной руководительницы. Можно ответить и потом. Устройство было заряжено всего на десять процентов, но у шатена даже не промелькнула мысль поставить его на зарядку. Он никак не разочаруется, если родители будут волноваться, потому что вечером не придёт, а телефон будет недоступен. Кажется, в тумбочке оставалось ещё пару таблеток успокоительного, так что всё будет в порядке.

Кеннет сухо попрощался с родителями и накинул лишь ветровку. До парка было всего две минуты пешком, и маршрут был привычным до хруста в костях. Руки замёрзли почти что мгновенно, что вынудило Кеннета спрятать их в карманы.

Амия с Энитасом придут только минут через сорок, поэтому было время подумать о многом.

***

Квартира Вулпари, как всегда, была больше похоже на свалку, чем на что-то жилое. Только закрыв за собой дверь, Амия пообещала, что займётся этим бардаком на выходных. Потому что дальше так жить уже было невыносимо.

– Дедушка, я дома, – звонко произнесла рыжая, заглядывая в комнату единственного родственника. Тот смог лишь беззубо улыбнуться в ответ. Совсем плох стал. – Я сейчас еду приготовлю, и пойду с Энитасом и Кеннетом гулять, хорошо? – дед кивнул.

Старик вновь отвернулся к книге, что держал в дрожащих руках и, держа во второй руке лупу, продолжил читать. Амия поджала губы и вышла из комнаты, закрывая за собой дверь. Она не хотела оставлять дедушку одного, но он, вроде как, справляется.

Амия прекрасно понимала, что в любой момент дедушки может не стать. Как не стало бабушки год назад. Тогда Аурэ слёг в больницу с сердечным приступом. Врачи говорили, что он не выкарабкается, но он сильный. После случившегося, у старика осталась только Амия. А её родители уже давно их бросили. Вулпари даже их не помнила.

Из рассказов Аурэ девочка знала о родителях немногое. Мать была, по словам дедушки, с Амией как две капли воды в детстве. А потом встретила своего мужа, и всё разрушилось в один стремительный миг. Он был заядлым наркоманом, которого уже невозможно было снять со всего этого. И этот торчок подсадил, тогда ещё совсем невинную, девчушку на наркотики.

Амию в малом возрасте чем только не травили. О ней вообще думали, скорее, как об игрушке, нежели о ребёнке. Но, ещё живая тогда, бабушка, забрала её к себе. И девочка будет посмертно ей за это благодарна. А ещё Вулпари была рада, что не помнит первые года своей жизни. Как представит, что там было – колени подкашиваются.

Рыжая завязала на спине фартук и убрала косу с плеча. Слишком креативничать на кухне как-то не приходилось, пусть и иногда очень хотелось. Пальцы были в царапинах и порезах из-за того, что Амия очень неаккуратная хозяюшка на кухне.

Пенсии дедушки не хватает даже на то, чтобы купить упаковку пластырей. Поэтому раны на нежных руках девушки всегда были содраны, и всё никак не хотели заживать. Амия каждое лето где-нибудь подрабатывала, и очень злилась, когда её брали всего на полставки. Но потом остывала, понимая, что это лучше, чем ничего.

Пусть Вулпари и не знала своих родителей, она всё равно желала им смерти. Ведь при потере кормильцев она будет получать хоть немного денег. Этих жалких остатков, конечно, ни на что бы не хватило, но это был единственный путь получать с родителей-наркоманов хоть что-то.

Управившись довольно быстро, Амия вновь заглянула в комнату к дедушке. Тот тщетно пытался рассмотреть текст в книге, сильно щурясь. Амия постучала по дверному проёму костяшками, чтобы обратить на себя внимание, второй рукой развязывая фартук.

– Вернусь утром, – сказала Амия. – Так что, не теряй меня, хорошо?

– Хорошо, – дедушка скрипяще рассмеялся, с живым огоньком в глазах смотря на внучку. – Передавай привет друзьям.

Вулпари вышла из комнаты и кинула запачканный фартук на спинку стула. На часах стрелки уже медленно, но верно, подходили к трём часам дня. Амия вздохнула, выискивая взглядом свою сумку в бардаке.

Впрочем, телефон можно и в руках понести.

***

Друзья, как и положено, встретились в назначенном месте в назначенное время. Кеннет уже думал, что уснёт прямо на лавочке в парке, но, к счастью, Энитас пришёл чуть раньше, зная, что Окунум не любит долго находиться дома. Амия же совсем немного опоздала, но этому уже никто не удивлялся.

Они решили остаться на скамейке. Они, поначалу, громко разговаривали и смеялись, но позже это всё стихло. Кеннет положил голову на плечо Филенна, а тот гладил его по растрёпанным волосам. Вулпари же лежала на оставшейся части лавки, уложив рыжую голову на колени Энитаса. Сам Филенн достал из кармана ветровки пачку сигарет – там осталась последняя.

Окунум, уже предугадывая просьбу, протянул лучшему другу зажигалку. Энитас благодарно кивнул ему и закурил. Иногда, тонкими костлявыми бледными пальцами, сигарету цеплял Кеннет – тоже настроение было не из лучших. Амия молча вдыхала дым, изредка от него отмахиваясь.

Прохожие даже не поворачивали к ним голову. Просто шли дальше, смотря под ноги или в экран телефона. В этом городе уже не замечают детский алкоголизм и наркоманию. Лишь в школе раз в год проводилась беседа с каким-нибудь затхлым полицейским из ближайшего участка. Многие школьники даже сомневались в подлинности их погонов. Потому что выглядели они, мягко говоря, хуже самых заядлых наркоманов и алкоголиков.

Приятно шумели, колыхаемые ветром, ветки с остатками листьев. Это усыпляло Вулпари с Окунумом, а Энитас уже лежал головой на изголовье скамейки, выдыхая дым в воздух. Начал моросить лёгкий дождик.

Мимо проходил парень, всего на пару лет старше друзей. Даже невооружённым глазом было заметно, в каком тот состоянии: под левым глазом расцветал синяк, а из губы текла кровь. Он был изрядно потрёпан, под растрёпанным пальто виднелась порванная рубашка. Издалека было видно, что его всего трясёт.

И он бы упал на землю, если бы Кеннет не успел его вовремя подхватить. Амия сразу встала с места, кидаясь помогать Окунуму. Энитас же смотрел на них непонятливо; очевидно, думал, что этот парень просто мог бы и мимо пройти, не такие уж раны серьёзные. Но его друзья, похоже, были совсем другого мнения.

– Он не в отключке, хотя бы? – небрежно бросил Филенн, закидывая ногу на ногу. Подросток бросил окурок на асфальт и растоптал его подошвой кроссовка.

– Ну ты как всегда, Эн, – звонко рассмеялась Амия, оборачиваясь на одноклассника. – Ни капли сострадания в тебе, – она улыбалась и говорила беззлобно.

– Человеку плохо, вообще-то, – вмешался в разговор Кеннет.

– Ой, кто бы говорил, мистер мои-мешки-под-глазами-больше-чем-моё-желание-убить-моих-родителей? – Филенн прыснул смехом, а Окунум обиженно отвернулся обратно к юноше. – Ладно, не обижайся, – вздохнул блондин и подошёл к друзьям, всё же вставая рядом с ними на колени.

Парень еле дышал, но кровь из губы уже перестала идти. Он был весь бледный, словно молоко, но глаза всё же пытался держать открытыми. Взгляд был затуманен, перед взором плыла болезненная дымка. Губы подрагивали, будто он силился сказать что-то, но получались лишь глухие выдохи.

– Амия, звони в скорую, – спокойно сказал Энитас. Он понимал, что тут добраться до больницы намного быстрее пешком, чем ждать скорую, но тащить человека на себе не хотелось категорически.

Вулпари быстро набрала скорую, и объяснила вредному диспетчеру ситуацию. На это ушло минут пять, если не больше. Как только оператор по ту сторону провода бросил трубку, Амия начала активно бурчать себе под нос всевозможные ругательства. Кеннет лишь угрюмо покачал головой, показывая, что полностью согласен с каждым словом.

Энитас выжидающе долго смотрел на Окунума, но тот даже не думал посмотреть в ответ. Кеннету сейчас было вообще не до друга, если говорить честно. Пусть его и в самом деле задели те слова, что Филенн так неаккуратно произнёс в его адрес. Блондин часто был чрезмерно неосторожен в выражениях, но раньше это было как-то мягче и обходительнее, чем сейчас.

И Филенн понимал, что, безусловно, погорячился. Просто язык у него работает намного быстрее, чем мозг, а обижать Кеннета он не хотел.

– Я не обижаюсь, кофеёк, – Окунум слегка улыбнулся, будто прочитал мысли Энитаса. – Лучше помоги этого раненного бойца до скамейки дотащить, а-то я один покалечу его только больше.

Парни аккуратно перетащили обессиленное тело на лавочку, подкладывая под его голову рюкзак Окунума. Амия пыталась высмотреть где-нибудь вдалеке машину скорой помощи, но быстро оставила эту затею. Кеннет сел на оставшуюся часть скамейки – пострадавший был не шибко высокого роста – а Филенн напросился сесть на колени Окунума.

Вулпари шутливо, звонко смеясь, причитала о том, что друзья у неё – самые настоящие невежды, раз Амия осталась стоять на земле. Энитас, в свою очередь, не упустил удачной возможности пошутить про лишний вес рыжей, за что получил лёгкий подзатыльник от Кеннета. Девушка прыснула смехом, а Энитас потёр ушибленную голову.

Амия опиралась плечом о край скамейки и прикрыла глаза. Они ведь только собирались идти домой к Филенну, а теперь всё накрылось медным тазом. Они, конечно, могли бы бросить этого беднягу тут одного, но, увы, Энитас им просто не позволит.

Только со стороны создавалось кислое ощущение, что Филенн был бы первым, кто ушёл от такой ответственности. Но на деле, будь его воля, он бы помог всем, кто вышел из драки с такими увечьями. Он никогда не желал людям смерти по-настоящему, но они желали ему. Всю началку Филенн проучился в другой школе, и дети там были жестокие. Он был мальчиком для битья и плакал ночами, не желая утром вновь идти в то место, откуда он принесёт ещё несколько синяков и царапин. Энитас был добрым, поэтому никому не желал такого, что было с ним.

Филенн тяжело вздохнул. Ему не хотелось вспоминать про старую школу и про детство вообще. Он считал, что его настоящая жизнь началась только тогда, когда он встретил Амию с Кеннетом. А с последним он не прочь и провести весь её остаток, только не скажет об этом.

Прошло уже около получаса и даже успело стемнеть, а скорой всё не было. Никто из друзей этому даже не удивился: в скорой либо просто забыли про этот вызов, либо его вовсе не приняли. Поэтому нужно было попытаться привести в сознание пострадавшего своими силами. Амия не слишком долго церемонилась; её проверенный способ – дать пощёчину. У неё рука тяжёлая, но намерения исключительно добрые. Энитас и Кеннет уже и не помнили, когда в последний раз они на пьянке просыпались от милого голоса Вулпари, а не от удара по лицу.

Парень глухо промычал и открыл глаза. Из левого глаза стекло несколько слезинок: не мудрено, ведь синяк заплыл уже довольно сильно. Он попытался привстать на локтях, но получалось едва ли, поэтому он лёг обратно, смотря в небо.

– Живой? – спросил Филенн, отвлекаясь от тихого разговора с Кеннетом. Последний тоже заинтересовано повернул голову.

– Живее всех живых, – послышался тихий сиплый голос, прежде, чем Амия успела вставить хоть слово. Вулпари прыснула смехом. – Спасибо, что, хотя бы, не оставили меня.

Кеннет только пробурчал что-то нечленораздельное в ответ. На самом деле, если бы не Энитас, то Окунум бы уже ушёл куда-нибудь. Но, уже всей школе известно – где Филенн, там и Окунум. И ведь Кеннет ничего не мог с собой поделать, он просто чувствовал себя неуютно без Энитаса рядом. Сразу появлялась нервозность и всё валилось из рук, а сердце стучало так, будто вот-вот выпрыгнет из груди.

Филенн слез с коленей Окунума, и тот еле сдержал разочарованный вздох. Блондин подошёл к парню, что всё же смог привстать на локтях. Филенн нахмурился, а в голове звякнула неплохая идея.

– Судя по виду, тебе есть восемнадцать, верно? – спросил Энитас. Амия улыбнулась, понимая, к чему он клонит.

– Ну да, – ответил парень, наклоняя голову набок.

– Купишь нам алкоголь? За то, что не оставили тебя гнить на земле, – Энитас подмигнул. Кеннет цокнул языком, но улыбка выдавала его мнение с головой.

– Раз вы считаете, что спасение моей жизни стоит пару бутылок бухла, то я даже рад, – избитый улыбнулся, из-за чего из губы опять потекла кровь. Амия молча отметила, что ему следует быть аккуратней.

Парень резко встал с лавочки, и в его глазах на пару мгновений потемнело. Он огляделся по сторонам и понял, что совершенно не знает этот парк. Он ухмыльнулся краем губ.

– Ни разу не был в этом парке, – вслух озвучил свои мысли пострадавший.

– Ты вообще рокемский? – прыснул смехом Энитас. – Или впервые из дома вышел?

– Просто нет времени на ерунду, типа прогулок, – парень вытер кровь с подбородка тыльной стороной ладони. Кеннет недоверчиво посмотрел на него, незаметно подходя ближе к Филенну. Тот кинул на Окунума понимающий взгляд, но почти сразу перевёл его обратно на старшего.

– Тебя как зовут хотя бы, чудик? – Амия настороженно изогнула бровь и попыталась заглянуть в глаза незнакомца.

– Дэрис Тивус. Может, слышали, – гордо вздёрнув голову, ответил парень.

Невольно, Энитас сделал шаг назад от Дэриса. Он более, чем прекрасно знал это имя, но связаться с этим человеком уж точно не собирался. Кеннет бросил непонятливый взгляд на друга и нахмурился; раз Филенн не доверяет этому типу, то и Окунум не будет.

Тивус был известен в Рокем в довольно узких кругах. Если говорить точнее, то его знали практически все, но вот СМИ делали вид, то такого человека вовсе не существует. У него были серьёзные проблемы с законом, и не потому что он убил кого-то, или состоял в какой-нибудь банде. Всё было намного проще.

Дэрис действовал в соответствии с законом, но власти так отнюдь не считали. Точнее, они не считали третью статью конституции чем-то правдивым, пусть и всем своим видом отрицали это. Тивус часто проводил, санкционированные с властью, митинги, после чего всё равно сидел в СИЗО по десять-пятнадцать суток. На абсолютно незаконных основаниях, как он правильно считал.

У него было чертовски мало единомышленников, которым не было страшно выходить на улицы вместе с ним. Поэтому такие акции протеста, чаще всего, состояли из него самого и ещё трёх-четырёх человек, не больше. Никто не хотел связываться с оппозиционером, потому что у всех и так маленькие зарплаты. Из-за участия в подобных мероприятиях ещё и ставят на учёт в полицию, чего никому не хотелось.

Филенн опустил глаза, и ему вновь захотелось закурить. Но, увы, сигареты закончились, а возможность купить новую пачку предвидится только завтра – сейчас на смене в магазине незнакомый вредный продавец, который послушно следовал всем законам и моральным принципам.

– Ребята, пойдём отсюда, – пробурчал Энитас своим друзьям и развернулся, собираясь уходить. Ему не хотелось, чтобы их видели рядом с Дэрисом: даже это уже считалось чем-то, выходящим вон из ряда.

– Ты ведь согласен с тем, что я делаю, так почему пытаешься убежать от этого? – спросил Дэрисом, наклоняя голову набок.

Энитас лишь цокнул языком, ничего не говоря в ответ. Он пошёл прочь от Дэриса, и Окунум поспешил за ним. Вулпари ещё несколько секунд молча прожигала Тивуса взглядом, а затем развернулась и последовала за друзьями. Дэрис смотрел им вслед, сложив руки на груди.

Последствия этой встречи обещали быть интересными.