Читать книгу Рыжие строки. Сборник стихотворений - Дарья Рундыгина - Страница 3

Нормальный у нас город!!!

Дождь, сопли, вино…

И постоянно холод,

Ветер прямо в окно.

Нормально у нас с лицами!!!

Они выдают интеллект,

Не грусть… Ночами не спится

И хочется идти на проспект.

Не нравится климат и серость?!

Объята гранитом Нева.

Ноябрь на землю мерзость,

И в центр идут поезда.

Здесь правильно то, что красиво.

То, что идёт из души.

Здесь можно быть очень счастливым,

Ты сырость ругать не спеши.

И где ещё встретишь бездомных,

Что пьют, но читают стихи.

И где читать – это модно,

И где все, кто с книгой, – свои.

Здесь жить и любить незапретно,

А Петербург не понять.

Я просто встречаю рассветы,

И трепет души не унять.

Я вся растворяюсь в гитаре,

Что там за окном, во дворе,

Здесь с колыбели играют

Песни «Кино» детворе.

В обед, в перерыв на работе,

Здесь ходят в Русский музей.

И в легком подпитии после

На Думской встречают друзей.

Здесь даже мат – как искусство,

Ругань – не просто слова.

И пусть тут улыбок негусто…

Зато не пуста голова.

Бесконечностью пошлых окраин

И безликостью новых домов

Мы природу вконец напугали,

Обаянья лишив диких псов.

Муравейник наполнен до края,

Затерялся внутри человек.

И в домах, подобных сараям,

Он живёт век такой, как у всех.

Одинокие в этих коробках

Строим крепость из пенобетона.

И стоим одинокие в пробках,

Чтобы к ночи добраться до дома.

Солнце наконец-то вышло из засады.

Белый снег по-новому скрипит.

Двориком цветным за Летним садом

Выхожу к Фонтанке, на гранит.

В Петербурге началась весна.

Марта снег в моих ладонях тает.

Хочешь, раздели со мной до дна

Радость жизни цвета попугая?!

Приходи, накрыто на двоих!

Март всегда людей по парам строит.

Если б хоть чуть-чуть меня любил,

Стала бы царицею в короне.

В Петербурге началась весна.

Я ее в маске зимы узнаю.

Рада не с тобой, но для тебя.

В шкаф свой теплый свитер убираю.

В Петербурге осталась, люблю до крика.

Целовать готова его витрины.

Под мостом обнимаю ветра и дико

Вырываюсь с разбега в его седины.

Продолжаю сгорать в хладнокровно-сером.

И чугунно плавлюсь в листах гранита.

В списке радостей город поставлю первым.

Сквозь ограды глядит на Неву сердито.

В желтизне фонарей разбивает слезы

На осколки льда в лужах ранним утром.

Здесь колонны белее любой березы.

Я счастливее многих в промозгло-хмуром.

Я руками касаюсь сырого счастья

И вдыхаю стих, ощущаю кожей.

Я, наверно, рабыня твоя отчасти.

Друг без друга давно мы уже не можем.

Только здесь я могу расписать закаты,

Поцелуем, страстью наполнить чувства.

Обнимая мостами, любить, как брата.

Воспевать, как наследие и искусство.

Крыша стальною гладью мне режет душу,

Дождь принимая близко к немому сердцу.

Небо бросает слезы на землю в лужи.

Еле сверкает в прошлом остаток детства.

Капли картины пишут на стеклах грязных,

Желтой пыльцы тушь смазав по лицам окон.

Чувства мои расплескались в осадках разных.

Пух тополиный копим, чтоб сделать кокон.

Летнее выцвело, как чёрно-белый снимок.

Серое небо, асфальт – все оттенки грусти.

И словно вакуум, время бежало мимо.

Ночь пробирается… Дождь льётся серой ртутью…

Ночь поседела от боли и от разлуки.

В сизой Неве растворились дождя объятья.

Мост протянул берегам свои створки-руки.

В летнем саду все одето в туман, как в платье.

Каплями дождь очищает от боли душу,

Бьется в окно, по щекам тушь пыльцы размазав.

Я растворяю прошлое в грязных лужах

И в ароматы прячу в хрустальной вазе.

Знаешь, я сегодня впервые захотела уехать отсюда.

Мне надоел бесконечный запах модного «кофе навынос».

Опять восторгаться искусством, придуманным культом простуды.

Устала спускаться в метро, становясь в толпе ничем плюс-минус.

Осознать, что в городе пять миллионов стали мне чужими,

И в город, знакомый с детства, теперь выходить только с опаской.

А смирение и терпение растягивать как пружину,

Скрываться от людей дни напролет за глупой, нелепой маской.

На улицу выхожу теперь все чаще ближе к полуночи,

Тогда в Петербурге еще пахнет стихами, дождем, сыростью.

Часами хожу по тем прежним, пустым и любимым улочкам,

Снова в потоке бешеном воскресаю по чьей-то милости.

Но как только холодное утро лучами ляжет на крыши,

Заварится кофе в машинах, машины наполнят бензином.

Осталась искренней ночь, и мы с городом полной грудью дышим,

И только в граните седых ночей тут пахнет еще заливом.

Пока так прекрасно чисто, пусто на Кирочной и Шпалерной,

Белые чайки на белом небе кричат, что разводят мосты.

Я все-таки буду с тобой, твоей серости искренне верной.

А завтра с утра опять я скроюсь в пучине безликой толпы.

Я тебя не предавала!

Что ты смотришь, как на чужую?!

Из всех окон, из всех подвалов.

Я тебя ни к кому не ревную.

Я дождей твоих не боялась

И прощала истерики ветру.

Твой ноябрь сочла за усталость

С низким небом из серого фетра.

Я ж твоя, город мой, ну, не надо

Так смотреть из чугунной листвы.

Бессердечность узоров ограды

Переплавится в слякоть весны.

Испугался? Да, мне самой страшно!

Ты распят в желтизне фонарей.

Быть собой – оставаться отважным,

В тебе стойкость холодных морей.

Наводненья страшнее Балтийских

Захватили тебя, как в аду.

Все накрыло чужим, пошлым, низким.

Петербург, возвращайся, я жду.

Я настолько из Петербурга,

Что в Москве не была ни разу,

Не каталась в метро по кругу,

Чтобы все получить и сразу.

⠀

Я настолько из серой стужи,

Что глаза мои цвета неба

Ближе к цвету обычной лужи,

Голубого почти что нету.

⠀

Я настолько из белой ночи,

Что не сплю, как наступит лето.

Я сложилась из длинных строчек,

Из простуды, дождя и ветра.

⠀

Я настолько из мелкой пыли,

Из забытого всеми солнца,

Из чугунных оград, из шпилей,

Из Невы, что о берег бьется.

⠀

Я настолько своя в болоте,

Да, настолько внутри сырая,

Что одета не по погоде,

С сентября до начала мая.

⠀

Я настолько из Петербурга,

Что не вышибить, не исправить.

Мы настолько нужны друг другу,

Словно будущему память.