Читать книгу Зрачок Истины - Дарья Вайзман - Страница 3
2 глава. Обвиняемая
ОглавлениеОлеся шла непривычно медленно для самой себя. Подол её юбки развивался на ветру. Олеся никуда не спешила и снова ловила себя на мысли, что лето наступило слишком рано, даже не дождавшись окончания весны. В прошлом году май был более холодным. Теперь же всё вокруг цвело и светилось под лучами солнца, будто климат северо-запада вдруг смягчился.
Олеся глядела по сторонам на зеленеющие деревья, на сочную траву под своими ногами, словно искала подвох. И он нашёлся – на школьном дворе двое мальчишек играли в футбол. Только вместо мяча они приспособили чью-то сумку. И вряд ли она принадлежала кому-то из них. О том, что сумка девчачья буквально кричали вышитые на ней красные бабочки. Такой дизайн обычно не носят парни. И Олеся прекрасно это знала. Наверняка, сорванцы утащили сумку своей одноклассницы. Вот нахалы!
– Что вы творите? – крикнула она им.
– Училка! Валим! – засуетились парни и рванули в разные стороны.
– Сейчас догоню, и получите у меня! – сказала она им вслед.
Затем она подошла к сумке и принялась собирать выпавшие оттуда учебники и тетради. Они валялись на земле, в дорожной пыли, будто были совсем не нужны их владелице. Даже странно. На ее месте Олеся прибила бы негодников, устроивших такое с её вещами. Конечно, в словесной форме. Драться она не умела.
От негодования она упустила несколько листков, которые тут же унесло ветром. Впрочем, один из них удалось спасти. На нем был рисунок, изображенный простым карандашом, черно-белый, но так мастерски сделанный. Олеся даже залюбовалась на парня и девушку, изображенных там. Они сидели на соседних скамейках по разные стороны дороги, будто поссорились, и не глядели друг на друга. Оба грустные. А из глаз девушки лились слезы, почти как настоящие.
Олеся не умела рисовать. В тот момент она очень пожалела, что никогда даже не пыталась научиться.
Она сложила рисунок вчетверо, подняла с земли сумку и направилась в школу.
Возле учительской она услышала разговор трех девочек, в классе которых еще недавно преподавала.
– У неё нашли бутылку, – говорила одна из них, – так она её почти всю выпила, прикиньте?
Но заметив Олесю, девочки сразу замолчали. Лишь одна из них тихо поприветствовала её. Олеся поздоровалась в ответ, поинтересовавшись у девочек, почему они не на уроке.
– Нас освободили, – ответила одна из школьниц. – У нас…
Но подруга перебила её, не дав договорить:
– Экзамены! Нам пора готовиться.
И все трое быстро удалились.
Олеся осталась одна, наедине с каким-то странным ощущением, будто что-то сделала не так. Она снова задумалась, правильно ли она выбрала себе профессию. Ей хотелось быть другом своим ученикам, а они сторонились её. Но о плохом она решила подумать в другой раз. Она вошла в учительскую, где должна была встретиться со своей руководительницей, завучем школы, Жанной Александровной. Но кроме Жанны, там Олесю ожидал коренастый мужчина лет тридцати пяти в полицейской форме. В руках он держал кожаную папку. Из чего Олеся сделала простой вывод – он пришел для допроса. От волнения она затолкала найденный ей рисунок в карман своего пиджака. Затем она поздоровалась и поставила на стол сумку.
– Нашла на улице, – добавила она. – У школы.
Полицейский достал из сумки дневник. Так он узнал, кому она принадлежала.
– Её, – сказал он.
Олеся заволновалась еще больше. Она не догадалась заглянуть в дневник. И теперь даже боялась предположить, что случилось. В одном она была почти уверена – неприятности были у кого-то из учеников. Она не стала ни о чем расспрашивать, желая поскорее уйти.
Но Жанна Александровна осторожно указала на неё полицейскому, будто на какую-то преступницу. Он тут же остановил Олесю.
– Вы Скрипникова Олеся Эдуардовна? – спросил он.
– Да, – хлопая глазами, ответила Олеся.
Мужчина представился капитаном полиции Смирновым. Больше Олеся от волнения ничего не запомнила. Она бы и фамилию его не запомнила, не будь та столь распространенной.
– Я вас оставлю, – сказала Жанна Александровна и быстро просочилась в коридор.
На секунду Олеся почувствовала себя преданной. Её оставили один на один с полицейским, который явно под кого-то «копал». Вопрос под кого именно?!
– Садитесь, – предложил ей капитан Смирнов. – Обычное дело. Задам вам пару вопросов.
Он пристально поглядел на неё. Она села на край стула и замерла, словно ей было, что скрывать.
Капитан расположился за столом напротив нее, положив перед собой свою папку и фуражку.
– Что преподаете?
– Английский язык. Я практикантка.
– В каких классах?
Капитан задавал вопросы, почти не глядя на Олесю, постоянно что-то записывая.
– В начальных, шестом и девятом, – отвечала она. – Везде понемногу, – натянуто улыбнулась она.
– А сколько вам лет?
– Двадцать два.
– То есть ученики с вами на «ты»?
– Нет, – чуть замялась Олеся, не любившая отвечать на вопросы, – как обычно, по имени отчеству. А что?
– Вы не пугайтесь! От вас требуется охарактеризовать только одного человечка. Сможете?
– Кого?
– Юлю Никитину.
– Юлю? – удивилась Олеся и бросила взгляд на найденную ей сумку.
Юля была её ученицей и не только…
В тот же миг Олеся поняла, что вовсе не так хорошо знала эту девочку. Но боясь вызвать излишние подозрения своим молчание, сказала:
– Она хорошая. Учится хорошо. Старательная.
– Вы с ней общались вне класса?
– Пару раз, – умышленно соврала Олеся.
Она общалась с Юлей чаще, чем полагается учителю. И общих тем у них было куда больше, чем мог представить себе капитан Смирнов. Еще бы! Они обе были сиротками, оставшимися на попечение родственников (не самых близких). Обе предоставлены сами себе. Обе не имели друзей-сверстников, с кем обычно разговаривают по душам. Обе одиночки и обе скрытные. Неудивительно, что у них появились общие секретики, но кое-чего Олеся всё же не знала про Юлю…
– О чём вы общались? – поинтересовался капитан Смирнов.
– Да так, – Олеся задумалась и после короткого молчания добавила: – об учебе.
– О мальчиках говорили?
– Нет, нет, – нервно замотала головой она, чем выдала свою ложь.
Капитан нисколечко ей не поверил.
– О чем конкретно или о ком вы общались? – продолжал он.
Ну, конечно, они общались о мальчиках. Юля даже звонила ей и писала через социальные сети. Олеся в какой-то степени ощущала себя её наставницей или, на худой конец, старшей подругой. И это обстоятельство грело Олесину душу. А кто не хочет стать авторитетом?!
Но сейчас Олеся не хотела вдаваться в подробности их с Юлей бесед, хотя прекрасно помнила каждую из них. И эти воспоминания вновь и вновь возникали в памяти Олеси, будто она вернулась назад в прошлое. Она снова сидела рядом с Юлей, а та рассказывала ей о своем парне. И эти разговоры уже успели наскучить Олесе.
– Он хочет, чтобы у нас были взрослые отношения, – говорила ей Юля. – Ну, вы понимаете. А я не хочу.
– Тогда так ему и скажи, – отвечала ей Олеся.
– А если он меня бросит.
– Если бросит, значит, он не твой человек.
Тогда для Олеси было очень просто раздавать взрослые советы. О чем она только думала, оставляя Юле свой номер телефона, записав его на первом попавшемся клочке бумаги. Рассчитывала ли она, что девочка ей позвонит?! Вряд ли! Но всё оказалось совсем наоборот. Олеся стала буквально личной советчицей Юли. Об этом не стоит знать полиции. Так считала Олеся. Капитан Смирнов всё равно не поймет. Он сидел напротив неё и сверлил её глазами, упрямо повторяя свой вопрос:
– О чем вы с ней говорили?
Олеся еще пару секунд помолчала и ответила:
– Не помню. А что всё-таки случилось? Что-то с Юлей?
На этот раз несколько секунд помолчал он, а затем сказал:
– Она покончила с собой. Вот её предсмертная записка.
Капитан достал из своей папки прозрачный файл-вкладыш с огрызком бумаги внутри и протянул его Олесе. А на огрызке аккуратным девичьим почерком было написано: «Я не хочу жить. Всё из-за Вас, Олеся Эдуардовна. Вы во всем виноваты! Зря я сделала, как Вы сказали…»
– Что вы ей сказали? – строго спросил капитан Смирнов.
От растерянности Олеся не знала, что ответить. Она уже сама не помнила, чем могла настолько огорчить эту девочку.
«Неужели тот совет про не твоего парня? – думала Олеся. – Неужели он её бросил?»
Олеся и сама была в ужасе от своих мыслей.
– Я не знаю, – пролепетала она, – не помню.
– Вы уверены?
– Да, – покачала она головой.
– Что ж. Тогда пока не покидайте город.
– Что? Меня в чем-то обвиняют?
– А как вы сами думаете? – капитан уставился на нее своими стеклянными глазами. Олеся даже не знала, что ему сказать.
– Ваша ученица покончила с собой, – продолжал он, пока Олеся бледнела, становясь, как лист бумаги, – и вас указала в предсмертной записке.
– Хотите сказать, я виновата! – вырвалось из груди Олеси.
– А это мы выясним! Не выезжайте из города!
Олеся даже рот раскрыла от изумления.
«Да как он может на такое намекать?! Доведение до самоубийства, так это называется?! Нет, я тут не причем!» – думала она, хотя сама уже почти не верила в свою невиновность.
А в голове её крутилось лишь одно слово: «Виновата, виновата, виновата». С каждым разом оно звучало всё громче и громче, из-за чего Олесина голова буквально трещала. Олесе катастрофически не хватало воздуха, будто вокруг совсем не осталось кислорода. Она даже не заметила, как капитан собрал свои манатки, и вышел за дверь. И не слышала, что он сказал ей перед уходом, а лишь кивнула головой, дав понять, что с ней все в порядке.
«Что если меня посадят? – думала она и сама ужаснулась своим мыслям. – Доведение до самоубийства – это серьезное обвинение. Нет, но что за глупости! Разве из-за такого сажают? Максимум дадут условку3. Условку! И кто меня возьмет учителем после этого?»
Олеся встала с места, открыла окно и облокотилась на подоконник, жадно вдыхая свежий воздух.
Ей было чего опасаться. Её дед работал (в то время еще) в милиции, и кого он только не сажал. И далеко не всегда в тюрьму попадали виновные люди. Просто кого-то же нужно было засадить.
«Нет, всё серьезно. Капитан Смирнов не просто так приходил… Дурацкая записка! Да просто бред какой-то! И не оправдаешься! Кто мне теперь поверит?!»
Олеся хотелось плакать от несправедливости. Она ощущала себя так, будто настал её черед отвечать за злодеяния деда. Ведь карма настигает, когда её совсем не ждешь. Иначе Богу было бы слишком скучно.
«Бред! Умер ребенок, а я думаю об условке. Я ужасный человек! Может, так мне и надо».
Но не так страшно оказаться обвиненной, страшнее обвинить себя и поверить в эти обвинения. Олеся успела это сделать до возвращения своей руководительницы.
– Ты еще здесь! – удивилась Жанна Александровна, когда вошла в кабинет.
Олеся не стала отвечать, боясь лишних расспросов.
– Дневник практики принесла? – спросила Жанна Александровна. – Дай – подпишу!
– Я его не заполнила…
– Ничего-ничего. Потом заполнишь. Давай сюда!
Олеся растерялась – слишком холодно к ней обратилась некогда приветливая руководительница.
– Это всё из-за Юли? Вы меня выгоняете?
– Ну, ради Бога! Кто тебя выгоняет?! Юля сама отравилась. У нее были проблемы с головой.
– Тогда я могу продолжить практику?
Жанна Александровна громко выдохнула, выражая недовольство. К такой настойчивости со стороны Олеси она не была готова.
– Нет, – ответила Жанна, – приходили родственники Юли – интересовались тобой.
– Они меня обвиняют? Надо им сказать…
– Не хватало нам еще скандалов! Нет уж. Иди домой! Твоя практика закончена.
«Game is over4? – словно отпечаталось у Олеси в мозгу. Теперь она понимала, что чувствуют геймеры, проиграв игру.
– Пожалуйста, Жанна Александровна. Вы же обещали мне место в школе!
– И не проси! Не могу. И мой тебе совет – никогда, вот никогда не вступай с учениками в личные отношения. Дружба и всё такое – не на работе. Чтобы потом не было таких записок. Тоже мне советчица!
После этих слов Олеся не сомневалась – ее обвиняют в смерти Юли. Олеся понимала, что руководству школы главное не запятнать свое доброе имя. Всё остальное, что произошло за стенами школы, будь то суицид или просто драка, их не волновало. И Олеся никого не волновала. Она всегда ощущала себя сиротой при живых родителях, ведь им и без неё хватало проблем.
Даже сейчас она медленно спускалась по длинной лестнице, опустив голову вниз, как брошенный ребенок, которому некуда идти. Она остановилась в вестибюле, глядя, как на стену вещают фотографию Юли Никитиной. Там же под фотографией было написано, когда состоится прощание и похороны. Их назначили на послезавтра. Глаза Олеси застыли на этой дате, словно она узнала о собственных похоронах.
«Почему Юля не сказала мне, что собирается покончить с собой?! Злилась? Могла бы написать мне гневное смс, раз считала меня виноватой».
Ведь так поступают все подростки. Олеся поступила бы именно так. Но не Юля. Почему?! Неужели она так спешила расстаться со своей жизнью…
Спустя час Олеся кое-как добралась до университета, где училась. В коридоре ее окликнула подруга, Кристина, но Олеся была так подавлена, что предпочла промолчать. Но Кристина догнала ее и увязалась следом. Больше всего Кристину интересовали вопросы к госам5. Про них она и спросила первым делом. Олеся кивнула, давая понять, что список вопросов у нее есть.
– Ты чего такая? – поинтересовалась подруга.
– Да ничего.
– Кто-то умер? – рассмеялась Кристина.
Олеся застыла на месте.
– Моя ученица покончила с собой, – ответила она, – из-за меня.
– Да ладно? Ты сама видела?
– Нет, но…
– У нее были проблемы задолго до тебя. Я тебя уверяю!
– Значит, я стала последней каплей.
– Да прямо! Хватит выдумывать!
– Я не выдумываю.
– Забей на это! Ты слишком серьезно относишься к своей практике. Я вот на час пришла и ушла. Главное подпись руководителя получить.
– По блату?
– Я просто сказала, что детей терпеть не могу и по специальности работать не собираюсь. Это же отстой.
– Там не всё так плохо.
– Там всё ужасно. Да забей ты на всех этих мудаков! Пусть живут, как хотят. Практика уже закончилась. Чего ты вообще таскаешься в эту школу?
– Я не закончила, – ответила Олеся и передала листок с госами Кристине.
– Тоже мне проблема! Перепишешь у меня!
Кристина взяла Олесю за локоть и сказала:
– На тебя Горенко смотрит, – прошептала Кристина, ехидно улыбаясь. – Да не смотри ты!
Олеся лишь искоса поглядела на него.
– Ну и что?
– Такой красавчик! Вот бы он на меня запал!
– А мне он не нравится.
– Тебе не угодишь.
Кристина частенько не понимала свою подругу, которая была слишком разборчива и не только в выборе партнера. Олеся также придирчиво относилась к любым новшествам в своей жизни, будь то приобретение новых трусов или поездка за границу. Она всегда долго думала, очень долго, прежде чем сделать окончательный выбор. И ждать её было просто невыносимо. Потому она и оказывалась одна. Другие просто не выдерживали столь длинного ожидания.
– Да что в нем такого? – удивилась Олеся.
– Он красавчик! Спортсмен!
– Он просто отлынивает от учебы. И в универе его держат только из-за спорта. Он же тупой!
– Зато какие мускулы!
– Лучше бы в голове что-то было.
И Олеся пошла дальше, бросив на Горенко пренебрежительный взгляд. Её раздражал тот факт, что она может ему нравится. Ведь он даже не был её достоин.
