Читать книгу Укрощение рыжего чудовища - Дарья Волкова - Страница 6

Герои уходят куда-то. Вдвоём!

Из авторской суфлёрской будки слышится шелест страниц и возмущённое: «Этого не было в сценарии!» А потом злорадное: «Ну-ну…»

Сама напросилась. Сама. И теперь надо думать на извечную женскую тему: «Что надеть?» А впрочем, без вариантов. И Варвара вытащила из платяного шкафа плечики в чехле. Это платье она надевала единственный раз. Несколько лет назад. И сшито оно было по поводу. По очень весомому и радостному поводу: единственный и горячо любимый брат Колька женился.

Как бы они ни подтрунивали друг над другом, но это всё было внешнее и наносное. А внутри Варя знала: Колькино плечо – самое надёжное. Даже надёжнее отцовского, потому что именно плечом к плечу с братом они получали в детстве нагоняи за проказы, когда у матери кончалось терпение, и к процессу воспитания детей привлекали Самойлова-старшего.

Поэтому свадьба брата стала в своё время весомым поводом, чтобы сверкнуть пёрышками. Не посрамить честь семьи и всё такое. И теперь, спустя несколько лет, платье оказалось кстати – есть в чем выйти в люди. И пусть Тихий себе хоть оба своих бесстыжих глаза сломает! Только, кажется, с того времени, когда Варя надевала это платье, она слегка поправилась. И Варвара решительно потянула вверх чехол. Будем мерить.

Оказалось, что Варя была к себе необъективна. Не поправилась. Похудела. Нет, платье сидело прекрасно, за исключением проклятого декольте. На свадьбе брата всё было как положено. А сейчас… сейчас объёма явно не хватало. Варя разглядывала себя в зеркале, наклонив голову. Вот же несправедливость! Ей всё чудились на себе лишние килограммы, а, оказывается, наоборот – не хватает. И нет бы, чтобы лишнее ушло с живота или, на худой конец, со щёк. Дудки! Самое ценное пострадало. Впрочем, не очень существенно, но, чтобы платье село идеально, просился пуш-ап. Придётся тащиться в бутик белья.

Варвара снова полезла с инспекцией в шкаф. Ага, вот и лаковые вишнёвые туфли-шпильки к платью. И клатч. Ну и славно. Пуш-ап, так и быть, она купит. Тут Варя почему-то вспомнила слова Тихона, что его нагло обманули, и злорадно улыбнулась. А вот тебе еще и пуш-ап, дружок. Любишь поролон?

Ладный, по фигуре, вишнёвый шёлк, короткие рукава, квадратный вырез каре, длина до колена. Со свежекупленным пуш-апом платье смотрелось как надо. «Попробуй-съешь-меня-но-для-начала-не-поперхнись-слюной». Над причёской Варя поломала голову. Силуэт требовал убрать волосы наверх, но ей почему-то думалось… мечталось?.. что распущенные пряди снова привлекут внимание кое-чьих пальцев. В конце концов, вариант был принят компромиссный – убрала наверх, но несколько прядей выпустила – специально для того, кто захочет поправить ей причёску. И его чутких пальцев.

А под вишнёвым шёлком спрятались чулки и вишнёвый же комплект белья – да, одним бюстгальтером дело не ограничилось. Как говорится, если в ваш первый раз с девушкой на ней трусики и лифчик одного цвета, значит, именно она приняла решение, что первый раз будет сегодня. Варя хмыкнула, поправляя резинку чулок. Она ничего не решила. Но быть во всеоружии обязана. И вообще, это так приятно: в кои-то веки ощутить на себе всё это – чулки, красивое кружевное белье вместо, зачастую, удобного спортивного. Шёлк платья вместо привычных джинсов, туфли на шпильках вместо кроссовок. Варя задумчиво поглядела на лаковые туфли у своих ног. Погода вообще не располагала к хождению по улице в лаковых туфельках, а у Вари были вполне приличные ботильоны. И они будут неплохо смотреться с этим платьем. Но «неплохо» – это не то. «Идеально» – вот то, что нам требуется на сегодняшний вечер. И Варя решительно сунула ноги в «вишнёвый лак». А если попадётся лужа… или иное дорожное препятствие – пусть Тихон Аристархович берёт ее на руки и переносит!

Варя так и замерла, нагнувшись, чтобы поправить запятник на туфельке. Потому что поймала себя на двух мыслях. Первая – что Тихон по одному только намёку поднимет ее на руки. Не задумается ни секунды – только повод ему дай для того, чтобы руки в дело пустить. И вторая – ей этого хочется. Чтобы подхватил на руки. Чтобы прижал к себе. Чтобы самой прижаться щекой к его груди.

Варвара тряхнула головой. Разогнулась. И спросила у своего отражения: «Ну, ты веришь, что сегодня вечером ляжешь в постель одна?» И пожала плечами. Она еще ничего не решила. Правда-правда. А чулки и красивое белье – это для себя и собственной уверенности в себе. Честно-честно. Да-да.

– Где декольте? – Он восхищённо оглядел ее: небрежно-изысканная причеёска, чёрное пальто, перетянутое поясом. И яркими вишнёвыми каплями – туфли, сумочка, шарф. Помада.

– Под пальто. – Она ответно окинула взглядом распахнутое тёмное консервативное пальто, под которым виднелись белая рубашка и галстук. – А где второй?

– Под рубашкой. Будешь себя хорошо вести – покажу.

– Я подумаю, – церемонно склонила голову Варя.

И приняла протянутую руку. Правда, в высокий джип забираться в узком платье оказалось не так уж и удобно. Тихон, помогая ей сесть в машину, не упустил шанса подсадить ее именно под попу. Но ее это не только не удивило, даже раздражения не вызвало.

Освобождая Варю от пальто, Никодим-Виталий улыбнулся:

– Вас в общий зал? Грех такую красоту в кабинете прятать.

Варе показалось, что Тихон остался недоволен этим вопросом. Как-то странно дёрнулась бровь. Но кивнул вполне доброжелательно.

– Да, давай в общий зал. За восьмой столик.

А общий зал полон. Да, в пятницу вечером аншлаг бывает не только в травмпункте. И Варя похвалила себя за то, что не поленилась. И что ей за себя не стыдно. И за восхищение в насмешливых серых глазах. И за то, что, усаживая ее на стул, Тихон умудрился ее снова полапать. Слегка огладил изгиб бедра и выдохнул на ухо:

– Платье – чума. – А потом, выпрямившись и без паузы почти: – Мне по секрету сказали, что телятина в горшочках сегодня особенно удалась. Оценим?

И телятина в горшочке удалась, и разговор заладился, несмотря на то, что ужин у них был «всухую», – Варя отказалась выпивать в одиночестве. Им и без развязывающего язык алкоголя снова нашлось, о чем говорить. И о Добби с подаренным носком, и о традициях русской кухни, и о том, как шить двадцатисантиметровые ножевые раны, и о том, как правильно лепить пельмени.

В одну из редких пауз в разговоре – Тихон был вынужден ответить на звонок и слегка откинулся на спинку стула, ведя беседу по телефону, – Варя принялась его разглядывать. На нем костюм отвратительного цвета: примерно такого же, как и любимый им кофе с молоком. И жуткий галстук. Аляповатая полосатая расцветка родом из шестидесятых прошлого века, наверное. И почему-то Варя была уверена, что надел он этот галстук абсолютно осознанно. С какой вот только целью? Не смогла определиться с ответом.

Тихон заметил ее изучающий взгляд и подмигнул. А потом сказал в трубку чуть громче, чем говорил до того:

– Всё, Рося, отстань. Я сегодня отдыхаю. Не ной. Завтра, если тебе так срочно. Завтра, я сказал! Всё, отбой.

Убрал телефон в карман. Снова подвинулся к столу, протянул руку и вдруг заграбастал Варину ладошку. Кажется, что из одной его ладони можно сделать три таких, как у нее. Он задумчиво рассматривал ее руку. Варя порадовалась тому, что не поленилась сделать в салоне маникюр.

– А что это у вас, Варвара Глебовна, ногти так коротко острижены?

– Профессия обязывает, Тихон Аристархович. Хирургу длинные ногти только помеха – поверь на слово.

– Ну а как же… – Он провёл большим пальцем по кончикам ее коротких, выкрашенных вишнёвым лаком ногтей. – Как же это – в порыве страсти расцарапать мужчине спину?

– Если очень хочешь ходить поцарапанным – заведи себе кота, – сладко улыбнулась Варя, мысленно встряхивая себя, чтобы избавиться от магии прикосновения его больших ладоней. – Да и вообще, сейчас такие мужики пошли – какой порыв страсти? Не заснуть бы во время секса. Ни малейшего желания спину расцарапать. В лучшем случае – рот зашить.

– О-о-о… – Тихон округлил глаза и рот, брови взметнулись к линии роста волос. – Да неужели в самом деле всё так плохо? Вот беда-то…

А потом он отвернулся к окну – судя по всему, чтобы спрятать ехидную усмешку, и Варя получила возможность полюбоваться на его профиль. А затем уже фас, но всё тот же ехидный – медленно и расчётливо провёл большим пальцем по губам.

– Нет, все-таки, сразу зашивать рот – это чересчур жестоко. Может, я еще проявлю себя? Вот чего ты сразу начинаешь…

Варя прыснула. А потом зацепилась взглядом за его палец – крупный квадратный ноготь, большая подушечка, прижимающая губы. А потом подняла взгляд к его глазам. И зазвенело между ними. Тонко и уверенно зазвенело.

– Тихон Аристархович, ты нашёл место, где от меня прятаться!

Тин моргнул и резко повернул голову. Варе пришлось сделать то же самое. У их столика стоял… как его там… Славян. На плече которого висела модельного вида блондинка.

– Твою мать! – выдохнул раздражённо Тихон. – Припёрся все-таки!

– Дай бог здоровья моей матушке! – радостно отозвался Славян. – Какие люди! Доктор, – обернулся к Варе, ножкой шаркнул. – Я у вас пациента похитю… похищу… чёрт, всё время забываю, как правильно! В общем, Тиныч, на два слова.

Тихон со вздохом встал.

– Варя, я тебя на пару минут оставлю. А то этот… – кивнул он в сторону вновь подошедшего. – Не отстанет. Кстати, прошу любить и жаловать. Варвара, это Ростислав Ракитянский. Он же Славян, он же Ракета, он же Рося Космонавт.

– Ой, Славик, ты такой разны-ы-й… – пропела блондинка, а Варя поймала ее взгляд – расчётливый. И не на Славика направленный.

– Да, я такой, – самодовольно подтвердил Ракитянский.

– Почему «космонавт»? Работаете на «РосКосмос»? – Варя отчётливо чувствовала, что знает гораздо меньше, чем трое остальных участников диалога. И это ее стало резко раздражать – не знать чего-то Варвара не любила. При ее профессии это просто-напросто опасно и чревато. Словно подтверждая ее слова, троица расхохоталась.

– Потому что цены за свои услуги Ростислав Игоревич ломит космические. – В уголках губ Тихона еще прятался смех. И в глазах.

– Боюсь даже спрашивать, какого характера эти услуги, – пробормотала Варя.

– А вы не бойтесь, Варенька. – Жестом фокусника Ростислав достал из кармана кусочек ламинированного картона. – А обращайтесь, если что. Чем смогу, как говорится… А могу я многое.

– Адвокат… – протянула Варя, разглядывая протянутую ей визитку.

– Адвокат дьявола, – хмыкнул Тин.

– Вот вечно ты, Тиныч, с этими своими словечками… – начал Ракета и осёкся под взглядом Тихона.

– Пошли, – Тихий взял товарища за локоть.

– Тиша, а ты меня не представишь? – Модельная блондинка как-то ненавязчиво перетекла с плеча Ростислава на плечо Тихона. Прижалась.

На ней было короткое пепельно-розовое платье – трикотажное, обтягивающее, с кружевной каймой по низу. И обтягивало это платье крутые бедра, узкую талию и бюст размера, этак навскидку, четвёртого. В общем, было там чем прижиматься. На фоне этой секс-бомбы Варя почувствовала себя чуть ли не монашкой, несмотря на вишнёвую помаду и вырез-каре. И еще это секс-бомбино протяжное, даже интимное какое-то: «Тиша-а-а» – просто взбесило. Не пойми с чего.

– А чего тебя представлять, – Тихий резко отстранился. – И так по тебе всё видно. Пошли, Слава. И быстро. Покажи, какая ты ракета.

Варвара проводила взглядом две почти одинаковые мужские фигуры до самого бара, притаившегося в глубине общего зала. Смотрела, как мужчины облокотились о стойку, как к ним метнулся бармен, и как они синхронно отрицательно покачали головами. Как Ростислав достал из кармана сложенный лист бумаги и о чём стал говорить, энергично жестикулируя. Как сосредоточенно нахмурился Тихон. А потом спохватилась и отвернулась. И увидела, что блондинка уже устроилась за столом – напротив нее. На месте, где сидел Тихон. Варя откинулась на спинку стула и сложила руки под грудью.

Смотри, Варвара Глебовна, смотри. Это вот твоя типичная клиентка, если воспоследуешь совету своего великомудрого братца Колика и ринешься в гостеприимные объятия пластической хирургии. Смотри. Примечай. Грудь – однозначно силикон. Губы тоже. Блефаропластика – пожалуй, нет. А вот идеально очерченные скулы – это явно заслуга хирургов. Сокурсница Вари работала как раз в клинике пластической хирургии, так что Варвара была в курсе модных трендов отрасли. Вспомнились рассказы Ларки о недавно освоенных их клиникой услугах – лабиопластике, кольпорафии и прочих чудесах современной интимной хирургии. Как любила говорить Лара: «В пластической хирургии вопрос «сколько пальцев?» задают до операции, а не после». Вот сейчас у Вари так и чесался язык спросить: «Сколько пальцев?»

– А меня Жанна зовут. Жанетта, – отвлекла Варю от ее, скажем прямо, странных мыслей блондинка.

– А меня не зовут. Ко мне сами приходят.

– Зачем приходят? – хлопнула густо накрашенными ресницами Жанетта.

– За помощью.

– Ты, что ли, и правда, доктор?

Блондинка еще и рот приоткрыла. Или он у нее закрывался плохо из-за силикона. А что… удобно. Всегда наготове. Варя мысленно сделала себе выговор за злость. Правда, не очень успешно.

– Самый настоящий доктор, – кивнула она. Попыталась улыбнуться и, заодно, усмирить гордыню. Вышло не слишком хорошо. – Я лечащий врач Тихона Аристарховича. Самойлова Варвара Глебовна. – Невесть откуда вылез и показал себя во всей красе снисходительный, почти царственный кивок.

– Ух ты, – без особого удивления протянула ее собеседница. – Это по какому же профилю Тише помощь понадобилась?

«Тиша» снова Варвару взбесил. А только ведь уговорила себя не включать гордость и стерву. Какой профиль, спрашиваете? Сейчас придумаем.

Первой мыслью было сказать: андролог. И побаловать Жанетку «денискиными рассказами» – байками от Дэна Батюшко, лучшего друга Вариного старшего брата и, по совместительству, первоклассного хирурга-уролога-андролога. Против этой версии было два соображения. Первое – сильное сомнение в том, что Жанетка знает слово «андролог». Второе – что блондинка совершенно точно в курсе о том, что в области мужской половой сферы у Тихого проблем нет. Чёткое такое ощущение. Даже не ощущение – знание.

Версию про проктолога Варя тоже отмела, квалифицировав ее как «сортирный юмор». И ответила скромно и с достоинством.

– Я психиатр.

Жанна рассмеялась, показав идеально ровные зубы.

– Зачем Тише психиатр?

– Я не обсуждаю своих пациентов с посторонними. Но вам намекну. Вижу, что Тихон Аристархович вам не чужой… – Варя доверительно наклонилась. – Я сомневаюсь пока насчёт диагноза… – Она судорожно стала вспоминать, что рассказывал профессор Полонин на своих лекциях. – То ли шубовидная шизофрения, то ли мозаичная психопатия…

Блондинка замерла. Кажется, Варя подвесила систему. А в это время вернулись Тихий и Ракитянский.

– Гражданочка, уступите место инвалиду умственного труда, – Ростислав галантно подал Жанне руку.

И та грациозно поднялась ему навстречу. Но смотрела на Тихона.

– Тиша… Что же ты не сказал, что теперь по рыжим прикалываешься? Намекнул бы, я бы покрасилась. Ради тебя…

Тихон как-то дёрнул головой. Поджал губы.

– Жанна, конфетка моя, а пойдём вдарим по коктейльчику? Сейчас нам Лещ сообразит что-нибудь вкусное. – Рука Ракеты легла на плечи девушки, почти насильно повернула ее в сторону бара. И они ушли.

И снова Варя проводила пару взглядом. Нет, так вертеть задом – это природный талант. Варвара обернулась к столику. Тихон хмуро и задумчиво переставлял на столе тарелку – вправо, влево. Потом принялся перекладывать с места на место вилку и нож.

– Это твоя бывшая?

– У меня бывших не бывает. Настоящих тоже.

Вот так, значит? Ни бывших, ни настоящих. Ни будущих. Только сегодняшняя.

Варя подпёрла ладонью щёку и в упор уставилась на Тихона. Что ты за человек, Тихий? Каждый раз новый. Словно крутящийся волчок. Оборот – и новое лицо. Пьяный хам с раскроенным лицом, нагловатый балагур с букетами цветов, радушный хозяин ресторана, жёсткий администратор успешного заведения, серьёзный бизнесмен в процессе решения каких-то своих серьёзных проблем, циник, презрительно скидывающий со своего плеча роскошных блондинок. И обладатель больших горячих ладоней, широких плеч и насмешливых серых глаз. А волчок всё вертится. И что будет на следующем обороте? Кого она увидит?

– Проблемы?

– Решаемо, – коротко отозвался он. – Десерт оформим? Кофе хочешь?

– Не хочу, – качнула головой Варя. – Голова разболелась.

Он помолчал. Еще раз поменял местами вилку и нож. Усмехнулся.

– Ну да. Голова болит. Это обязательно. И критические дни, наверное, да? Для полноты картины и точной гарантии.

Варя не сразу сообразила, к чему это было сказано. Опешила поначалу. А потом дотумкала. И натурально рассвирепела. Теперь циник повернулся лицом к ней. И на этом лице читалась явная насмешка. Дескать, сколько уже можно ломаться? Не надоело еще? Устраиваешь тут детский сад с шитыми белыми нитками отговорками.

Варя выдохнула. Он ее провоцирует. Совершенно точно провоцирует. А даже если и так… Разгладила на коленях салфетку. Ну, понеслась.

– Если тебя так интересует фаза моего менструального цикла… – начала Варвара медленно. – Ну, а что в самом деле, дело-то житейское, а мы люди взрослые. Мне это вообще, как врачу, понятно и привычно. Рада, что и ты лишён предрассудков. Так вот, возвращаясь к теме цикла. Сейчас у меня как раз овуляция. А во время овуляции у женщин возрастает либидо. Сечёшь, к чему разговор идёт, Тихий?

Тихий просёк. Блеснули весёлой сталью глаза. И тут же прищурились.

– Либидо? Это танец такой, да?

– Танец – это ламбада, Тихон Аристархович.

– Точно. А что тогда… А-а, ну да, – снова сверкнули на щеках обаятельные ямочки. – Я вспомнил. Что такое ли-би-до.

– Молодец. Не зря учебник по анатомии прочитал. Ну, а раз ты такой сообразительный – угости девушку коньяком. Потому что голова, правда, ноет.

Из-за тебя, между прочим. Голову можно сто раз сломать, а тебя всё равно не поймёшь и не разгадаешь.

– Коньяк? Может, вина? – еще раз взлетели вверх брови.

– Тихий, не жадничай. Есть в твоём заведении хороший коньяк? Лет от десяти и выше.

– Ого… Чувствуется знаток, – дёрнул уголком рта Тихон. Обернулся и сделал какой-то жест рукой бармену.

Чёрт его знает, как это у него это получилось, ведь не сказал ни слова, но через минуту на столе уже красовался пузатый бокал. Варя поднесла бокал к лицу и покачала его, как учил дядя Дима Тихомиров. Пахнет. Правильно пахнет. И первый глоток – тёплым шоколадом вниз.

– Ну как? – Тин внимательно наблюдал за ней. – Годится таблетка от головы?

– Годится, – кивнула Варя. – Сейчас допью. И поедем лечить остальное.

Неизвестно, кого эти слова удивили больше – ее или Тихона?

Огромный джип катил через темноту и неоны реклам. Катил явно не в сторону Вариного дома. Вот и хорошо. Вот и умница, Тихон Аристархович. Давай у тебя. От тебя потом сбежать проще – проще, чем выставить тебя из моей собственной квартиры. Правда, может так случиться, что и сбегать не захочется. Но, на всякий случай…

Варя посмотрела на Тихона. Он вёл машину быстро, благо, что истончившийся поток транспорта уже позволял это делать: ехать, а не тащиться по пробкам. Смотрел на дорогу, молчал, думал… наверное, о чем-то своём. Или о том же, о чём она. Кто его знает? Да и о чём им сейчас говорить? Всё и так понятно. Время разговоров прошло.

Коньяк приятно согрел и немножко, как раз в нужной степени, затуманил голову, сделав всё вокруг приятным и достойным если не любви, то хотя бы умиления. В общем, сейчас Варя была довольна всем – обволакивающим ее запахом кожаного салона, мурлыканьем джаза, мужчиной за рулём. Ну а чем плох-то, в конце концов? Для здоровья – то, что нужно. Успешен, вполне презентабелен на вид. Щедрый, опять же. В том смысле, что материальных выгод из знакомства с Тихим Варя не планировала извлекать, но скупость в мужчинах не уважала. А еще плечи. Почему-то плечи. И рост. Тяжёлый, наверное. Тяжёленький Тихий… И, наверное, совсем не тихий. Интересно, он стонет во время секса? Разговаривает? В животе стало разгораться тепло. Вот и посмотрим. Вот и проверим. Какой Тихон тяжёлый и тихий – в постели.

Машина затормозила на жёлтый перед большим перекрёстком. Тихон вдруг повернул голову, словно почувствовав ее взгляд. Пару секунд смотрел молча. А потом потянул в сторону галстук. Манерно помахал своей здоровенной ладонью перед лицом.

– Жарко что-то… Кондер включить, что ли?..

А Варя усмехнулась. Клоуна изображать вздумал? Уверен, что она уже никуда не денется?

– Тебе только от взгляда моего жарко, Тихий? А что же дальше будет?

Он слегка нахмурился, словно всерьёз раздумывая над ее вопросом. А Варвара бросила взгляд на красные цифры на светофоре. Тридцать пять. Успеет. Наклонилась и поцеловала. А зачем время терять?

Шёлковый у него язык. Шёлковый. Гладкий, умелый. Охрененный. Нет, это коньяк в Варе застонал – не она сама. Именно из-за коньяка она совсем потеряла голову от одного не очень-то долгого поцелуя. Опоил ее Тихий. Опоил. А потом оплёл своим шёлковым языком. И всё.

Пронзительно загудели, видимо, позади. Варя вздрогнула, но Тихон не отпустил ее. Держал одной ладонью за шею, затылок. И продолжал целовать. Варе не видно было, как вторая его рука опустила стекло и показала в окно «фак». Сзади засигналили сильнее.

Тихон оторвался от нее. И Варя поспешно откинулась в спасительные объятия своего сиденья, ошарашенная и даже слегка отрезвлённая и своим поступком, и его последствиями. А еще своей реакцией.

– Не, кондиционер тут не поможет, – Тихон облизнул губы.

Сзади загудели совсем оглушительно.

– Завидуй молча, придурок!

А потом машина резко тронулась с места. На светофоре уже давно горел зелёный.

Осмотреться Варе особенно не дали. Успела заметить, что дом – новостройка, но без претензий на элитность. В лифте Тихон любезно сообщил с лёгкой усмешкой, что запасся какао – пять сортов в наличии. Но до кухни с пятью сортами какао они так и не дошли. И квартиру Варя успела оглядеть лишь мельком – после того, как включился свет в прихожей. Кажется, двушка. Очень скромно. Не в смысле «бедно» – аскетично. А так вроде бы недешёвые обои, светильник, встроенный шкаф… И всё. В смысле, ее поцеловали и на этом осмотр квартиры завершился.

Шёлковый у него язык. Шёлковый. И огромные твёрдые ладони уже привычно облапили. Как при первой встрече. Только теперь можно приподняться на мысочки и прижаться. И чёрт с ним – спишем на коньяк – тихонько застонать. Потому шёлковый же. Шёл-ко-вый. Этим языком он слизал ее и так весьма условную девичью скромность.

Повела плечами, спуская на пол пальто. Дёрнула вверх его рубашку, вытаскивая из-под ремня. И ладонями под нее. Провела вверх под его довольный и шумный выдох.

– Где второй галстук, Тихон?

– Тут! – Он потянул ее руку обратно вниз. Однако. Щедро одарила природа Тихона Тихого. Всесторонне щедро.

– Ты же говорил, что он под рубашкой? – Варя еще не решила, что делать с вручённым в ее руки сокровищем. Пока просто наслаждалась ощутимой увесистостью и твёрдостью под тонкой, слегка колючей шерстяной тканью.

– Ну, я же не мог тебе сразу с порога про штаны сказать, – хохотнул Тин, плотнее вжимаясь в ее ладонь.

– Какой воспитанный мальчик, – мурлыкнула Варя.

– Совсем невоспитанный, – ответно мурлыкнул он.

– Как-то плохо висит твой второй галстук, – Варвара так и не решалась пока шевельнуть пальцами.

– А он и не должен висеть, – Тихон сжал ее руку. – Не отвлекайся. Действуй.

Вот тут она вдруг чётко поняла, что у Тихого включилась определенная программа. Сценарий. Как всё должно произойти. И в этом сценарии у нее определенная роль – она что-то должна делать сама. И выбора у Вари особого нет. Соскочить с темы уже не получится. Не девочка ведь, знала куда и зачем шла.

Она подавила запоздавшую панику. Отставить. Сама хотела для здоровья. Получай. А потом ее снова поцеловали. Шёлковым языком. И мужские пальцы сжались сильнее, подталкивая к действиям. Ну и ладно.

Понеслось.

Он откатился от нее вбок, рухнул рядом. Туго спружинил матрас, слегка подбросил Варю. Раздался шумный выдох.

– Охренеть… Классно потрахались.

Не то слово как. Главное, проглотить первые двадцать матерных слов.

– И чего я раньше мимо рыжих проходил? Вот дурак я. Если бы я знал, что вы такие горячие…

Мы. Да. Мы. Нас много.

Только любимый брат Коля доводил Варю до такого состояния. Тогда хотелось схватить что под руку подвернётся потяжелее и огреть по башке. Со всей силы. Со всей дури.

И так стало тошно и душно. Душно невозможно, хотя лежит голая и тело уже покрылось мурашками оттого, что другое тело, тяжёлое и горячее, не прижимается больше. Но давит что-то, душит. Уходить надо, и чем скорее, тем лучше.

Варвара резко поднялась с кровати.

– За какао собралась? – с ленивым смешком спросил из темноты Тин. – Если ты пить, на мою долю из холодильника минералки захвати.

К чёрту какао!

– Нет, не пить.

Нащупала ногой на полу свои вещи. Ага, вот, кажется, бюстгальтер. Вишнёвый пуш-ап. Дура. Идиотка.

– А-а-а… Ясно. Туалет – левая дверь.

– Спасибо, – сказала она, натягивая белье. И хорошо, что в комнате темно, и деталей этого торопливого одевания не видно. А даже если бы было видно – уже плевать. – Мне в другую дверь.

– Варя… – Тихон сел на кровати. – Ты чего? Ты куда собралась?

– Домой.

– Зачем домой? – Он сел ровнее. – Еще только первый период закончился. Только-только разогрелись, размялись. Сейчас повторим.

Охренеть как размялись.

– Мне завтра рано на работу, – ответила Варя, протискивая руки в рукава платья. Чёрт, задом наперёд! – У меня проверка завтра, дел куча. Надо выспаться.

– Завтра суббота.

– У меня бывают рабочие субботы. – Чёрт с ними, с чулками. Останутся Тихому на память!

– Варя, что не так? – Тихон откинул простыню, собираясь встать.

– Всё так. Всё отлично. Классно потрахались, – Варя наклонилась и невесомо коснулась его скулы губами. Молодец, собралась! – Не провожай, поймаю такси.

Дверь грохнула диссонансом лёгкому поцелую. Тин откинулся на спинку кровати. Что же ты такая сложная, рыжуля? Сложная, замороченная, капризная? Но сладкая… прямо очень сладкая. Такая сладкая, что он заснул без обезболивающего, несмотря на снова занывшее на дождь плечо.