Читать книгу Ни одного корабля - Даша Третьякова - Страница 3

Весна прощалась грязными дождями.

Мы молча расходились, кто – куда.

Молились о себе, писали маме

Все реже. И меняли города.

Ты – никого ни капли не жалея.

Я – не жалея больше ни о ком.

И время, умирающее время

Из рук холодных сыпалось песком.

2010.

Путь мой так горек, так жалок и низок –

Я убегаю от старой любви.

Ты ли не видел сегодня, мой призрак,

К небу воздетые руки мои?

Небо казалось безумно усталым…

Я пропадаю, рассудок губя:

Там, под измятым моим одеялом,

Каждый был чем-то похож на тебя…

2007.

С. П. Ставеру

Когда, сливаясь с собственною тенью

Бредет душа, без цели и без сил,

Приходит наказанье и спасенье

С бессонницей и склянкою чернил.

Уже дрожат морщинистые руки

Перед тетрадью в комнате сырой.

И лишь глаза, исполненные муки,

По-детски улыбаются порой…

2009.

В прокуренной, пыльной квартире

Так долго смотрели мы в бездну

И мало совсем говорили,

Что стало тоскливо и тесно.

Что вкус поцелуя стал едок,

Дарённый с искусственным жаром.

И хочется спеть напоследок,

Но слишком отвыкла гитара.

И песня не льётся, а лает.

Все мысли и жесты безумны.

И ветер всю ночь угрожает

Смычком, разрезающим струны…

2010.

Выла тоскливо луна на собак

Ночью, от холода лающей.

Он от вина говорил кое-как

Мне о любви всепрощающей.

Томно спадали на плечи его

Горько-кофейные волосы.

В жизни не слышала я ничего

Пасмурней этого голоса.

2007.

Ты спишь, хоть еще не созрела луна,

Чуть вечер затмил свет.

А мне остается курить из окна,

Укутавшись в свой плед.

Мне стало неважно, что стены тесны,

Что скоро пойдет снег…

Ты знаешь, я видела все твои сны

С другой стороны век.

И слышно глухое биенье часов

С дыханием в унисон.

А помнится, было и нам не до снов…

Но это и был сон…

Который день ни слова, ни руки.

Одни стихи, восставшие из пены.

В камине снова тлеют мотыльки,

И музыка врывается сквозь стены.

Какая дверь, какой бокал вина

Спасет от снов, навязчивых и гулких?

Молчишь? Молчи. Я буду у окна

Сидеть и ждать, гадая на окурках.

2010.

Вылью воду на льду,

Чтоб унять пустоту

Пустотою.

Ни признаний больших,

Ни страданий чужих

Я не стою.

Я усталости дочь.

Оглянулась на ночь –

И исчезла,

Помолившись за ту,

Что в каком-то году

Не воскресла.

До разврата и зла

И до тех, чьим была

Я бокалом,

Кто меня осушил,

Кто мне верным служил

Одеялом.

И кого предала,

Чьей любовью была

Безусловной.

До тебя, мой палач…

Только взгляд свой не прячь

Хладнокровный.

Посиди, помолчи,

Расскажи, что глаза мои – бездна.

Быть друг другу никем

Так же просто и так

Бесполезно.

Не любить, не страдать,

Продолженья не ждать

От свиданья.

И к чему имена?

Всё равно от вина

Лишь желанье.

Белый стих

Кораблик белый в бумажном море,

Плыви и слушай немые звёзды.

Они меня никогда не вспомнят,

Тебе не скажут. И это счастье.

Я часто плачу в воспоминаньях,

Что друг на друга всегда похожи.

Они нелепы и некрасивы,

Но я люблю их. Они – живые.

И если вдруг приплывёшь однажды

Холодным утром под чёрным флагом,

Мы рассмеёмся в глаза друг другу –

Уже не любим. И это счастье.

Молчит мой опустевший дом.

Хожу по розам и осколкам.

На снег, уснувший за окном,

Гляжу бессмысленно и долго.

Нет ничего. Одна зима,

В которую едва ли верю.

Но в ночь, когда схожу с ума,

Мне кажется, что ты за дверью.

Плывут неспешно облака,

И стрелки движутся по кругу.

Ты держишь пальцы у звонка,

Но вдруг… одёргиваешь руку.

Ночь упала громадною тенью

На листы из стихов и идей.

Бесконечные сны и виденья

Мчатся прочь табуном лошадей.

Всё исчезло. И что мне осталось?

В голове несусветная блажь,

На плечах лишь халат да усталость…

И не пишущий мой карандаш.

Здесь, у самого крайнего края,