Читать книгу Мемуары. Переписка. Эссе - Давид Самойлов - Страница 9
Мемуары. Письма. Эссе
В нетях «небывализма»: Письма Ю. Долгина к Д. Самойлову
№ 5. 03.VI.1987
Оглавление03. VI.1987
Дорогой Давид!
Благодарю за прекрасный поэтический концерт, в котором ты с равным совершенством выступал в ролях конферансье и автора!![45]
Знал, что ты классик, но не академист-олимпиец, вроде Брюсова, не холодный виртуоз-эрудит от античных календ, вроде Вячеслава Иванова или Мандельштама, но современный поэт в русле живой пушкинской традиции стиха. Сие – не комплимент, а констатация факта, впрочем, замеченного не только мною.
Несколько лет тому назад в диалоге «Литературки», отвечая на вопрос, почему в Москве до войны не сложилась литературная школа, подобная ленинградской, ты вспомнил о небывалистах[46], но почему-то скромно умолчал о не менее характерной школе, существовавшей в Литинституте, хотя и в безымянном виде. Эта школа (или литературное направление) включала имена (назову в порядке алфавита; если в одном либо в двух случаях ошибусь – поправь меня): Агранович, Кауфман, Коган, Кронгауз[47], Кульчицкий, Львовский, Наровчатов, Немировский[48], Слуцкий. (Воркунова – мистификация[49]).
К этим именам (кого-то я, вероятно, упустил) присоединился Глазков после изгнания из МГПИ.
Поэты были разные (как всегда и во всех внешне объединенных группах), но интересно, что именно в литинститутской предвоенной литгруппе, несмотря на декларируемую платформу «Маяковский – Сельвинский», возникла тяга к пушкинской традиции в стихах Павла Когана, твоих и, может быть, Львовского и Немировского…
Возврат к Пушкину – это возврат не назад, а вперед. С чем тебя и поздравляю!
Поэтому и баллады твои – прелестные и остроумные – не архаика, а классическое новаторство.
Небывалисты и литинститутцы (назовем так вашу группу; о ней, кстати, я немного пишу в воспоминаниях о Глазкове) представляли, что ли, «новую волну» в поэзии конца 30-х – начала 40-х гг.
Две эти «школы» объединяло одно: отталкивание от безликой казенщины в поэзии, прочно утвердившейся в 30-е гг.
Все названные поэты имели свои физиономии и отстаивали свои индивидуальности в годы, когда выделяться было смерти подобно…
Наиболее «физиономичным» среди нас был Глазков. Печальный парадокс в том, что вслед за Маяковским, наступившим на горло собственной песне, наиболее физиономичный поэт оказался от своей физиономии, решив, что так ему будет легче жить, и стал публиковать трафареты и пустяки – публикации ради публикации…
Наши группы поредели после войны: уцелевшие частью не оправдали творческих надежд. Выросли и получили признание – Слуцкий и ты.
Теперь – почти официально – спрашиваю тебя как представителя лиц по творческому наследию Бориса: написать ли мне воспоминания о Борисе Слуцком?
На твоем вечере подумал: а ведь ты – последний из могикан литинститутской школы предвоенных лет!
Могиканин…
Мог ли Каин?
Мог! И – Каин?!
Мог. Не Каин.
Спектр смыслов, относящийся ко многим нам. К тебе – четвертый смысл.
Будь здоров и вдохновен!
Твой Юлиан
P. S. Шлю стихотворение, которое любил Слуцкий.
Пушкин
Пушкин, русский эфиоп!
Мы с тобой отчасти схожи,
Хоть совсем различны рожи
И пути дорог и троп;
Рос известным ты повесой,
Рано занялся поэзией.
Пред тобой я остолоп,
Пушкин: русский эфиоп.
Был горячего ты нрава,
И тебя пригрела слава,
А меня – по шее хлоп…
Пушкин – русский эфиоп!
Глаз стихом колол не раз ты;
Не был я такой зубастый,
Не вгонял врагов в озноб,
Пушкин, русский эфиоп!
Но и я писал по чести,
Без притворства и без лести,
Не расшиб в поклонах лоб,
Пушкин – русский эфиоп!
Не в погоне за моментом
И не ради монумента
Я стихов тома наскреб,
Пушкин, русский эфиоп!
Чтоб, как ты, не лицемеря,
Мог сказать я в полной мере
Перед тем, как лягу в гроб:
Я – поэт, а не холоп!
Пушкин, русский эфиоп!
1951 г.
Юлиан Долгин
45
Речь о показанном по телевидению 15 марта 1977 г. вечере Д. С. в концертной студии «Останкино».
46
Парадоксы традиций: Диалог поэта и литературоведа / Д. Самойлов, В. Кожинов // Литературная газета. 1976. 2 июня. С. 6.
47
Кронгауз Анисим Максимович (1920–1988) – поэт. Перед войной учился в Литературном институте.
48
Немировский Александр Иосифович (1919–2007) – поэт, переводчик, историк Древнего Рима и этрусской культуры. Участник войны. С 1938 г. учился в Литературном институте.
49
Воркунова Нина Иосифовна (1920–1974) – искусствовед, ифлийка, первая жена Наровчатова. О мистификации Б. Слуцкого и С. Наровчатова, писавших стихи под ее именем, Д. С. написал в ПамЗ в главе «Попытка воспоминаний», посвященной С. Наровчатову (С. 178). См. также воспоминания Наровчатова (Наровчатов С. Избранные произведения: в 2 т. – М.: Худож. лит., 1988. Т. 2. С. 567–573).
