Читать книгу Открытие ведьм - Дебора Харкнесс - Страница 10

Глава 8

Оглавление

– Эта ваша машина… банально, честное слово. – Волосы, которые я пыталась убрать с лица, трещали и липли к пальцам.

Клермонт непринужденно прислонился к своему «ягуару». Костюм для йоги, опять-таки серый с черным, на вид прямо из магазина, выглядел все же менее дорогим, чем его библиотечные туалеты.

Элегантный вампир у шикарного автомобиля меня почему-то злил. День выдался не так чтобы очень: в библиотеке сломался конвейер и своих рукописей я дожидалась целую вечность. Доклад пребывал в зачаточном состоянии; я с тревогой посматривала на календарь, воображая, как историки будут задавать мне заковыристые вопросы. Октябрь уже на носу, а конференция в ноябре.

– Думаете, мини лучше бы меня маскировала? – Он протянул руку за моим ковриком.

– Да нет, собственно…

В осенних сумерках на нем прямо-таки светилась надпись «вампир», но аспиранты и доны[18] проходили мимо как ни в чем не бывало. Если они в упор не чувствуют, да что там не чувствуют – не видят, кто он такой, то машина и вовсе не имеет значения. Во мне продолжала накапливаться злость.

– Я что-то сделал не так? – Серо-зеленые глаза смотрели невинно.

Клермонт открыл дверцу и потянул носом, когда я села в машину.

– Вы что, обнюхиваете меня? – не выдержала я.

Еще вчера мне показалось, что мое тело снабжает его информацией без моего на то разрешения.

– Не искушайте, – промурлыкал он.

У меня мурашки побежали по шее, когда я вдумалась в смысл этих слов. Он захлопнул дверцу, положил в багажник мой коврик для йоги и одним плавным движением переместился за руль, впустив внутрь ночной воздух.

– Неважный день? – с деланым сочувствием спросил Клермонт.

Я ответила уничтожающим взглядом. Он прекрасно знал, как сложился мой день. Они с Мириам опять торчали в читальном зале герцога Хамфри, преграждая доступ другим сверхъестественным существам. Когда мы с ним ушли переодеться для йоги, Мириам осталась – проследить, чтобы за нами не увязались даймоны или кто-нибудь похуже.

Клермонт включил зажигание и поехал по Вудсток-роуд, не предпринимая дальнейших попыток завязать разговор.

– Куда мы едем? – спросила я подозрительно (по сторонам были только жилые дома).

– На йогу, – невозмутимо ответил он. – Я бы сказал, что в таком настроении она будет вам весьма кстати.

– И где она, эта йога?

Мы направлялись куда-то в сторону Бленема.

– Вы передумали? – с едва заметным раздражением спросил Мэтью. – Отвезти вас в студию на Хай-стрит?

Я содрогнулась, вспомнив о вчерашнем занятии.

– Нет.

– Тогда расслабьтесь. Это не похищение. Разве плохо, когда вами руководит кто-то другой? Притом вас ждет сюрприз.

– Хм…

Из стереосистемы полилось нечто классическое.

– Не думайте ни о чем. Слушайте! – приказал Мэтью. – Напрягаться под Моцарта попросту невозможно.

Не узнавая себя, я уселась поудобнее, закрыла глаза. «Ягуар» плавно покачивался, снаружи почти ничего не было слышно – я плыла над землей, несомая волнами музыки.

Скоро мы подъехали к высоким железным воротам – даже я при всей сноровке через них бы не перелезла. По обеим их сторонам тянулись красные кирпичные стены причудливой кладки. Я выпрямилась.

– Отсюда не видно. – Клермонт, посмеиваясь, опустил стекло, набрал код. Раздался мелодичный сигнал, ворота открылись.

Хрустя гравием, мы проехали вторые ворота, еще древнее первых, – это была просто арка в кирпичной стене, намного ниже предыдущей. Ее венчала крохотная надстройка с окнами, похожая на фонарь. Слева от ворот стояла великолепная сторожка, тоже из кирпича, с витыми трубами и окнами в мелких свинцовых переплетах. «Олд-Лодж» – значилось на потускневшей медной табличке.

– Как красиво! – ахнула я.

– Я так и думал, что вам понравится, – сказал довольный вампир.

В парке уже стемнело. Стайка оленей, вспугнутая фарами и шумом мотора, скрылась в спасительном мраке. Мы поднялись на небольшой холм, сделали поворот. «Ягуар» едва полз.

– Ну вот, – показал вперед Клермонт.

Двухэтажный особняк в тюдоровском стиле с небольшим внутренним двориком. Мощные прожекторы освещали его фасад сквозь узловатые дубовые ветки.

Не сдержав эмоций, я выругалась. Клермонт сначала удивился, а потом усмехнулся. Он подкатил к дому и припарковался рядом с последней спортивной моделью «ауди». На площадке уже стояло с десяток машин, а на холме мелькали фары и других.

– Вы уверены, что я здесь буду на месте?

Я занималась йогой больше десяти лет, но это еще не значило, что я ас. Кто их знает – может, они тут стоят вверх ногами, опираясь на одну руку.

– Да, конечно. Состав у нас смешанный.

– Ну-ну. – Мое беспокойство, несмотря на его ответ, только усилилось.

Клермонт достал из багажника наши коврики, пропустил вперед новоприбывших, открыл дверцу машины и подал мне руку. Что-то новенькое, отметила я. Его прикосновения до сих пор вызывали у меня дискомфорт, разница наших температур поражала.

Он помог мне выйти и сжал напоследок руку, подбадривая. Наши взгляды встретились, и мы смущенно отвернулись друг от друга.

Во двор вели третьи ворота. Особняк изумительно сохранился – никому не дали пробить в нем симметричные георгианские окна или пристроить аляповатые викторианские оранжереи. Мы точно перенеслись в прошлое.

– Невероятно, – пробормотала я.

Клермонт, усмехаясь, провел меня в большую, подпертую стопором дверь. Я так и ахнула – интерьер ошеломил меня еще больше, чем внешний вид. Куда ни кинь взгляд – полированные стенные панели с орнаментом в стиле «льняные складки». В огромном камине горит огонь. Окруженный скамейками стол на козлах выглядел как ровесник самого дома – только электричество и напоминало, что мы в двадцать первом веке.

На темных дубовых скамейках лежали грудами свитеры с пиджаками, внизу рядами стояла обувь. Клермонт выложил на стол связку ключей, мы разулись и пошли дальше.

– Помните, я говорил, что состав у нас смешанный? – спросил он, подойдя к одной из дверей. Я кивнула. – Это правда, но войти в эту комнату могут только такие, как мы.

Он открыл дверь. Десятки любопытных взглядов защекотали меня, облобызали, обдали холодом. В комнате было полно даймонов, вампиров и колдунов. Сидя на ярких ковриках – кто поджав ноги, кто на коленях, – они ждали начала занятий. У некоторых даймонов в ушах торчали наушники, колдуны вполголоса сплетничали, вампиры держались спокойно, не проявляя эмоций.

У меня отвисла челюсть.

– Виноват, – сказал Клермонт. – Я боялся, что вы не пойдете, если я расскажу, но это действительно лучшая школа в Оксфорде.

К нам направлялась высокая колдунья с короткими иссиня-черными волосами и кожей цвета кофе со сливками. Все остальные отвернулись и возобновили медитацию. Клермонт, при входе слегка напряженный, почувствовал себя заметно свободнее.

– Здравствуй, Мэтью, – хрипловато, с индийским акцентом сказала колдунья.

– Здравствуй, Амира. Это Диана Бишоп, о которой я тебе говорил.

Амира, пристально всмотревшись в мое лицо, улыбнулась:

– Очень приятно, Диана. Йогой раньше занимались?

Новая волна тревоги захлестнула меня.

– Занималась, но здесь я впервые.

– Добро пожаловать в Олд-Лодж, – еще шире улыбнулась она.

Знает ли здесь кто-нибудь об «Ашмоле-782»? Знакомых лиц в зале я не видела, и атмосфера была открытая, без намека на всегдашние трения между разными созданиями.

Крепкая теплая рука охватила мое запястье, и сердце сразу же пришло в норму. Я с удивлением вскинула глаза на Амиру. Как она это сделала?

Она отпустила меня, но пульс остался ровным.

– Думаю, вам с Дианой будет удобнее здесь, – сказала она Клермонту. – Устраивайтесь, сейчас начинаем.

Мы расстелили коврики около двери. Соседей справа у меня не было; чуть подальше, закрыв глаза, сидели в позе лотоса двое даймонов. Щекотное ощущение на плече быстро прошло, и чей-то голос произнес в голове: Извини.

Он исходил откуда-то спереди, как и щекотка. Амира, с упреком взглянув на кого-то в первом ряду, попросила внимания.

Мое тело приняло привычную сидячую позу, Клермонт спустя пару секунд тоже сел.

– Закрывайте глаза. – Амира нажал кнопку на крошечном пульте, из стен и потолка полилась медитативная музыка. Музыка была средневековая, и кто-то из вампиров блаженно вздохнул.

Я отвлеклась, рассматривая лепной потолок бывшего главного зала.

– Закрывайте глаза, – мягко повторила Амира. – Трудно освободиться от своих тревог, своих забот, своих эго, но для этого мы здесь и собрались.

Формула, которую я не раз слышала в других классах, здесь имела специфическое значение.

– Мы собрались, чтобы поучиться правильно управлять своей энергией. Почти все свое время мы притворяемся кем-то другим. Отбросьте это. Воздайте честь своей подлинной сущности.

После легкой разминки мы стали на колени, разогрели позвоночник, приняли позу собаки, постояли в ней немного и поднялись.

– Врастите ногами в землю, – велела Амира. – Поза горы.

Я сосредоточилась на ногах и вздрогнула, ощутив неожиданный толчок.

Амира начала делать виньясы. Вслед за ней мы воздевали руки к потолку и опускали к самым ступням, тянулись и наклонялись. Когда ладони всех колдунов, вампиров и даймонов соприкоснулись над головой, Амира предоставила нам выполнять движения в собственном ритме. Она нажала кнопку на пульте, и в комнате зазвучал «Рокет мэн» Элтона Джона.

Эта музыка как-то очень подходила к знакомым мне упражнениям. Я проделывала их в такт, дышала, расслабляя напряженные мускулы, изгоняя из головы все мысли. На третьем повторе энергетика в зале изменилась. Трое колдунов поднялись над полом на добрый фут.

– Взлетать не надо, – попросила Амира.

Двое опустились спокойно, а один спикировал вниз головой.

В темп укладывались не все. Даймоны копошились как параличные, вампиры со своими мощными мускулами опережали остальных.

– Тихонько, – говорила Амира. – Спешить и напрягаться не стоит.

Постепенно энергия снова вошла в нужное русло. Когда начались стоячие позы, лидировали вампиры – они выдерживали минуту за минутой без всяких усилий. Я целиком отдалась движению, не думая больше о том, соответствует ли моя подготовка уровню этого класса.

Когда мы приступили к прогибам назад на полу, все уже взмокли, кроме вампиров – у этих даже испарины не было. Некоторые, в том числе и Клермонт, делали невероятные стойки на руках и локтях. Один раз он вытянулся в струнку, и создалось такое впечатление, что вампир касается пола одним только ухом.

Заключительная савасана всегда давалась мне труднее всего. Долго вылежать на спине в позе трупа я не могла, и расслабленность всех остальных только добавляла мне дискомфорта. Я лежала, закрыв глаза, и старалась не дергаться.

– Диана, эта поза не для тебя, – шепотом сказала Амира, став между мной и вампиром. – Ляг на бок.

Мои глаза открылись сами собой. Как она умудрилась разгадать мой секрет?

– Свернись клубочком. – Заинтригованная, я подчинилась, и мне сразу же стало легче. Амира легонько потрепала меня по плечу. – И глаза закрывать не надо.

Я лежала лицом к Клермонту. Амира убавила свет, но я хорошо видела его сияющий профиль.

Он смотрелся как лежачее изваяние средневекового рыцаря на гробнице Вестминстерского аббатства: длинные руки и ноги, длинный торс, сильная лепка лица. В нем чувствовалось что-то древнее, хотя выглядел он не намного старше меня. Я мысленно прошлась пальцем по его выпуклому лбу от волос до густых бровей, погладила нос, обвела губы.

Когда я досчитала про себя до двухсот, он сделал вдох, а потом долго-долго не выдыхал.

Через некоторое время Амира предложила классу вернуться к жизни. Мэтью повернулся ко мне и открыл глаза. Его лицо стало мягким – с моим, насколько я чувствовала, произошло то же самое. Вокруг нас началось движение, но я, вопреки приличиям, так и лежала на боку, глядя в глаза вампиру. В той же позе оставался и он. Когда я наконец села, комната от резкого прилива крови закружилась вокруг меня.

Наконец вращение остановилось. Амира пропела финальную мантру, позвенела серебряными колокольчиками на пальцах. Все на сегодня.

Вампиры общались с вампирами, колдуны с колдуньями. Даймоны обсуждали, куда пойти вечером и в каком из оксфордских клубов джаз лучше. Да ведь их направляет энергия класса, с улыбкой подумала я, вспомнив, что говорила Агата об их беспокойных душах. Двое инвестиционных банкиров из Лондона, оба вампиры, обсуждали нераскрытые убийства в столице. Меня кольнула тревога – вспомнилось вестминстерское дело, о котором я читала в газете. Мэтью сердито глянул на них, и они сменили тему и стали обсуждать, куда завтра пойти на обед.

Двигаясь к выходу, все проходили мимо нас с Клермонтом. Колдуны кивали, с любопытством косясь; даймоны заглядывали нам в глаза и обменивались многозначительными взглядами и ухмылками, вампиры намеренно игнорировали меня, но в обязательном порядке здоровались с Мэтью.

Под конец в зале остались только мы и Амира. Она свернула свою циновку и подошла к нам:

– Хорошо позанимались, Диана.

– Спасибо, Амира. Йога была просто незабываемая.

– Приходи когда хочешь, с Мэтью или одна. – Она похлопала его по плечу. – Надо было сказать ей.

– Я боялся, что она не захочет пойти… и знал, что ей понравится, когда она окажется здесь. – Клермонт застенчиво глянул на меня.

– Выключите свет, когда будете уходить, ладно? – сказала напоследок Амира.

Я обвела взглядом безупречно спроектированный зал:

– Да… действительно сюрприз получился. – Мне хотелось, чтобы он еще немного помучился.

Мэтью бесшумно возник за моей спиной:

– Приятный, надеюсь. Понравилось?

Медленно обернувшись к нему, я запрокинула голову, глядя в его лицо:

– Да.

– Я рад. – Снова эта улыбка, от которой сердце замирает в груди.

Чтобы оторваться от его глаз, я нагнулась и стала скатывать коврик. Мэтью забрал свой, выключил свет. Мы обулись в комнате с камином, успевшим прогореть до углей.

– Не хочешь выпить чая перед отъездом? – спросил Мэтью, беря со стола ключи.

– Где бы это?

– В сторожке.

– Там что, кафе?

– Нет, но кухня имеется. И посидеть есть где. Я сам заварю.

– Мэтью, – осенило меня, – это твой дом?

Мы уже вышли во двор. Над входом значилась дата: 1536.

– Я его и построил, – ответил он, не сводя с меня глаз.

Итак, Мэтью Клермонту никак не меньше пятисот лет.

– Прелести Реформации, – продолжал он. – Генрих пожаловал мне поместье с условием, что я снесу стоявшее здесь аббатство. Я сохранил что мог, хотя это было трудно; король тогда пребывал в дурном настроении. Несколько ангелов, кое-где старая кладка – все остальное новое.

– Впервые слышу, чтобы здание, построенное в шестнадцатом веке, кто-то называл новым.

Я попыталась взглянуть на дом его глазами, больше того – увидеть его как часть Мэтью. Здесь он пятьсот лет назад собирался жить, а жилище может многое рассказать о своем хозяине. Дом был тихим, солидным и надежным, как Мэтью. Никаких архитектурных излишеств.

– Красиво, – просто сказала я.

– Теперь дом слишком велик для жилья, не говоря уж о том, как все износилось. Стоит открыть окно, и что-нибудь обязательно отваливается, несмотря на постоянный уход. Пару комнат занимает Амира, и несколько раз в неделю здесь проходят занятия.

– А ты, значит, живешь в сторожке? – спросила я, пока мы шли к машине по вымощенному булыжником двору.

– Всю неделю я в Оксфорде, а сюда приезжаю на выходные. Здесь спокойнее.

Да… нелегко, вероятно, вампиру жить в толпе шумных студентов, чьи разговоры он слышит помимо воли.

Мы доехали до сторожки. Ее, лицо усадьбы, в свое время украсили немного обильнее, чем большой дом. Я смотрела на витые трубы и замысловатую кладку.

– Знаю, – со стоном промолвил Мэтью. – Каменщик дорвался-таки до этих труб. Его кузен работал в Хэмптон-Корте у Вулси[19], и мой мастер просто не желал слышать «нет».

Мэтью щелкнул выключателем у двери. Золотой свет залил большую комнату с полом из каменных плит и очагом, где можно было быка зажарить.

– Замерзла?

Часть сторожки переделали в современную кухню, посреди которой возвышался огромный холодильник. Я старалась не думать о том, что Мэтью там держит.

– Немножко. – Я поежилась в своем свитере. На дворе было относительно тепло, но я продрогла из-за того, что вспотела.

– Тогда зажги камин, – предложил Мэтью.

Дрова были уже приготовлены. Я взяла из старинной оловянной кружки длинную спичку и подожгла их.

Мэтью поставил чайник, а я стала осматривать комнату. Хозяину явно нравились коричневая кожа и темное полированное дерево, они красиво смотрелись на фоне каменных плит. Цветным пятном выделялся старый ковер теплых красных, синих и желтых оттенков. Над камином висел огромный портрет второй половины семнадцатого столетия. Темноволосую красавицу в желтом платье писал определенно сэр Питер Лили[20].

– Моя сестра Луиза, – сказал Мэтью, заметив мой интерес (он как раз принес из кухни поднос с чайными принадлежностями). – Dieu[21], как прекрасна она была!

– Что же с ней сталось?

– Она уехала на Барбадос, намереваясь стать королевой Вест-Индии. Мы ей говорили, что на маленьком острове ее пристрастие к молодым джентльменам не пройдет незамеченным, но она не желала слушать. Ей нравилось жить на плантации, выращивать сахарный тростник и владеть рабами. – По лицу Мэтью пробежала тень. – Во время одного восстания соседи-плантаторы, разгадавшие ее тайну, решили покончить с ней. Отрубили Луизе голову, тело изрезали на куски, останки сожгли и свалили все на рабов.

– Мне очень жаль. – Глупые слова для такой тяжкой потери.

– Смерть, достойная жертвы, – чуть улыбнулся он. – Я любил сестру, но это нелегко мне давалось. Она усваивала пороки всех веков, в которые жила. Ни одна крайность для нее не была крайней. – Мэтью с трудом оторвал взгляд от холодного красивого лица на портрете. – Чай готов. – Он поставил поднос на низкий дубовый столик перед камином, между двумя кожаными диванами.

Я принялась разливать, ни о чем больше не спрашивая, хотя вопросов у меня хватило бы на несколько вечеров. Под взглядом больших черных глаз Луизы я старалась не пролить ни капли на полированную столешницу – вдруг этот стол когда-то принадлежал ей. Мэтью не забыл ни о молоке, ни о сахаре. Придав чаю нужный оттенок, я устроилась на мягком диване.

Мэтью вежливо взял свою чашку, но пить не стал.

– Не нужно делать что-то только из-за того, что я здесь, – сказала я.

– Я привык, – пожал плечами он. – А привычные движения действуют успокаивающе.

– Давно занимаешься йогой?

– Это совпало с отъездом Луизы. Я отправился в другую Индию, настоящую, и застрял на Гоа во время муссонов. Делать было нечего, кроме как пить и учиться всему индийскому. Тогдашние йоги были гораздо одухотвореннее большинства нынешних. Амиру я не так давно встретил в Мумбае, когда был там на конференции. Посмотрел, как она ведет класс, и понял, что она не уступает мастерством старым йогам. И не имеет предрассудков насчет дружбы с вампирами, как некоторые колдуньи. – В последней фразе чувствовалась горечь.

– Понял и пригласил сюда?

– Я рассказал ей об Англии, а она согласилась попробовать. Скоро уж десять лет, как она здесь, и в нашем классе всегда полно народу. Амира, конечно, еще и частные уроки дает, в основном людям.

– Никогда не видела, чтобы колдуны, вампиры и даймоны занимались чем-то вместе, хотя бы и йогой, – призналась я. Существовали строгие табу на общение с другими расами. – Скажи мне кто-нибудь, ни за что не поверила бы.

– Амира – оптимистка и любит преодолевать трудности. Поначалу все было совсем непросто. Вампиры отказывались находиться в одном помещении с даймонами, а первым колдунам и вовсе никто не доверял. – Я слышала по его голосу, что и он не свободен от предрассудков. – Теперь почти весь класс признает, что сходства у нас больше, чем отличий, и соблюдает правила вежливости.

– Мы, возможно, и кажемся похожими, – я подтянула колени к груди, – но определенно не чувствуем себя таковыми.

– Что ты имеешь в виду? – насторожился Мэтью.

– Мы всегда знаем, когда рядом… не человек. По легкому касанию, по холоду, по щекотке.

– Это, видимо, привилегия колдунов. Я, например, не знаю.

– Чувствуешь что-нибудь, когда я смотрю на тебя?

– Нет, а ты? – Его невинный взгляд тут же пустил мурашки по моей коже.

Я кивнула.

– Опиши свои ощущения. – Он подался вперед, и я почуяла западню.

– Холод, – начала я, не зная, стоит ли говорить как есть. – Как будто лед под кожей.

– Весьма неприятно, мне кажется. – Мэтью наморщил лоб.

– Нет, просто немного странно. Хуже всего даймоны – их взгляды я ощущаю как поцелуи, – скривилась я.

Мэтью со смехом поставил чашку на стол, уперся локтями в колени и наклонился ко мне:

– Значит, колдовскими способностями ты все-таки пользуешься.

Западня захлопнулась. Я потупилась, красная до ушей, меня охватила злость.

– В жизни бы не открывать «Ашмол-782» и не снимать с полки тот чертов журнал! Это было мое пятое колдовство за весь год. Стиральная машина вообще не считается – без моих чар она затопила бы квартиру внизу.

Мэтью поднял руки – сдаюсь, мол.

– Мне все равно, Диана, пользуешься ты магией или нет. Просто я поражен тем, на что ты способна.

– Не пользуюсь я ни магией, ни колдовством – называй как хочешь. Я не такая. – Щеки у меня пылали.

– Нет, такая. Это сидит у тебя в крови и в костях. Такое же генетическое наследие, как голубые глаза и светлые волосы.

У меня никогда не получалось объяснить, почему я чураюсь магии. Сара и Эм не понимали, где же Мэтью понять? Чай остыл. Я сжалась в комок под изучающим взглядом вампира.

– Не хочу я этого, – в конце концов процедила я. – Никогда не хотела.

– Но почему? Эмпатия Амиры, которая согрела тебя сегодня, – часть ее магии. Колдовской дар ничем не хуже музыкального или поэтического, просто он другой.

– А я не желаю быть другой! – взъярилась я. – Хочу жить обыкновенной жизнью, как нормальные люди. – Вот именно. Не опасаясь, что тебя разоблачат и убьют. Я стиснула зубы, чтобы не выпалить это вслух. – Вот тебе разве не хочется быть нормальным?

– Скажу тебе как ученый, Диана: никакой «нормальности» в природе не существует. – Его тон уже не был мягким. – Нормальность – это сказочка, которой люди успокаивают себя, сталкиваясь с неопровержимыми свидетельствами того, что почти все вокруг «ненормальное».

Пусть себе говорит, я останусь при своем убеждении. Опасно быть существом иного порядка в управляемом людьми мире.

– Диана, посмотри на меня.

Вопреки всем инстинктам я посмотрела.

– Ты отталкиваешь от себя магию. Точно так же, по-твоему, поступали ученые, о которых ты пишешь. Проблема в том, что у них ничего не вышло. Даже те из них, что были людьми, не сумели полностью изгнать магию из своего мира – это твои собственные слова. Она возвращалась снова и снова.

– Это совсем другое, – шепотом ответила я. – Сейчас я говорю о своей жизни. Ею я могу управлять.

– Не другое, а то же самое, – сказал он тихо и уверенно. – Ты будешь пытаться, но у тебя ничего не выйдет, как не вышло у Роберта Гука и Исаака Ньютона. Они оба знали, что без магии мир не может существовать. Блестящий Гук, умевший мыслить в трех измерениях, изобретавший приборы и ставивший опыты, так и не раскрыл полностью свой потенциал именно из-за страха перед тайнами мироздания. А вот Ньютон… столь бесстрашного ума я никогда не встречал. Он не боялся того, что нельзя увидеть глазами и с легкостью объяснить. Он принимал все как есть. Ты, как историк, знаешь, что к теории притяжения он пришел через алхимию и веру в невидимые причины роста и перемен.

– Ну, значит, я Гук. У меня нет желания стать легендой наподобие Ньютона.

Или собственной матери.

– Страх сделал Гука желчным завистником. Он вечно оглядывался через плечо и критиковал чужие эксперименты. Так жить не годится.

– Я не буду строить свою работу на магии, – упрямилась я.

– Но ты и не Гук, – отрезал Мэтью. – Он был человеком, которому вражда с магией испортила жизнь, а ты колдунья. Тебя эта вражда уничтожит.

От этих заманчивых речей в меня закрадывался страх. Послушать Мэтью Клермонта, нечеловеком можно быть без всяких тревог и последствий. Но он вампир, ему нельзя доверять. И насчет магии он не прав. Не может быть прав. В противном случае получается, я всю жизнь сражалась с воображаемым врагом.

«Страшно тебе? Сама виновата. Приоткрыла магии дверь, вопреки собственным правилам, а следом пролез вампир со всей прочей компанией». Я вспомнила, как погибли мои родители, начала задыхаться и вся покрылась гусиной кожей.

– Я умею выживать только без магии, Мэтью.

Я дышала медленно, пытаясь не поддаться чувствам, но призраки отца и матери не желали уходить.

– Это твое выживание – ложь, к тому же неубедительная. Ты думаешь, что хорошо притворяешься, но обманываешь только себя. – Он точно диагноз ставил. – Я видел, как люди на тебя смотрят. Они знают, что ты другая.

– Чепуха.

– Шон теряет дар речи, стоит тебе на него поглядеть.

– Он был неравнодушен ко мне в аспирантуре.

– И до сих пор неравнодушен, но дело не в этом. Мистер Джонсон, надеюсь, не твой поклонник? Однако он вместе с Шоном трепещет при малейшей перемене твоего настроения и боится, когда не может посадить тебя на привычное место. И добро бы речь только о людях: Берно ты перепугала чуть ли не до смерти.

– Того монаха? – не поверила я. – Он тебя испугался, а не меня!

– Мы с Берно знаем друг друга с тысяча семьсот восемнадцатого года, – сухо сообщил Мэтью. – С какой стати он будет меня бояться? Познакомились на вечере у герцога Чандоса, где он пел Дамона в «Ацисе и Галатее» Генделя. Уверяю тебя, испугала его именно ты.

– Мы живем не в волшебной сказке, Мэтью, а в человеческом мире. Людей намного больше, и они действительно нас боятся. Человеческий страх сильнее и магии, и вампиров.

– Страх и отрицание – человеческий путь. Колдуну он заказан, Диана.

– Этого я как раз не боюсь.

– Еще как боишься! Пошли, я отвезу тебя в Оксфорд.

– Послушай… – Желание получить нужную информацию пересилило все остальное. – Мы оба интересуемся «Ашмолом-782». Между вампиром и колдуньей не может быть дружбы, но работать-то вместе мы можем?

– Не уверен.

Всю дорогу до Оксфорда мы молчали. Люди ошибаются, думая, что вампиров делает страшными жажда крови, – в Мэтью меня больше всего пугало это его отчуждение и внезапные вспышки гнева.

У ворот Нового колледжа он достал мой коврик из багажника и сказал без всякого выражения:

– Хороших тебе выходных.

– Спокойной ночи, Мэтью. Спасибо, что на йогу сводил, – сказала я столь же бесстрастно.

И не оглянулась ни разу, хотя чувствовала на себе его холодный взгляд.

18

Преподаватели университета.

19

Томас Вулси (1475–1530) – кардинал, лорд-канцлер при короле Генрихе VIII. Его загородный дворец Хэмптон-Корт после обвинения Вулси в измене перешел к королю.

20

Питер Лили (1618–1680) – английский портретист голландского происхождения.

21

Боже мой (фр.).

Открытие ведьм

Подняться наверх