Читать книгу Максимальный Дмитрий - Дели Дейк - Страница 1

Я в упор смотрел на своего друга, и закипал от негодования:

– Дим, как ты не можешь понять! Я хочу заполучить эту девушку любой ценой!

Дима, спокойно перевел взгляд на меня, и ответил уставшим голосом:

– Макс! Это всего лишь очередное твое увлечение. Оставь ее. Сам подумай, – где ты, а где – она!

– Конечно, я не дурак, я знаю, что она не из тех, с кем я обычно встречаюсь. Дочь генерального директора крупного ювелирного дома, «золотая» молодежь, – парировал я.

– Да, а ты – бессребреник, – полушутя подхватил Димка.

– И, все-таки, я не успокоюсь, пока она не станет моей… женой.

– Даже так? Ты уже, видно, отошел после развода, раз снова говоришь о женитьбе. Ты готов жениться на ней, но что ты о ней, по большому счету, знаешь? Девушка явно не твоего статуса. Да, красавица модельной внешности, яркая, смелая… и этого тебе достаточно, чтобы потерять голову, Макс?

– Да, оказалось, что этого достаточно. Я, как увидел Ольгу, так уже три дня думаю только о ней. Да, она не моего статуса, и это стало бы препятствием для любого, но не для меня! – увлеченно проговорил я, взвешивая в уме очередную идею. Дима, заметив мой блуждающий взгляд, подтвердил:

– То, что нам мешает, то нам и поможет, так что ли, Макс?

– Да. У меня возникла интересная идея. Для Ольги большое значение имеет ее высокий статус в обществе, так? – спросил я, настойчиво наклонившись всем корпусом к Диме.

– Да, так, – подтвердил он.

– Значит, и мнение этого самого общества для нее тоже крайне важно, так? – не унимался я.

– Да. Во всяком случае, такие, как Оля, всегда оглядываются на общественное мнение прежде, чем выстроить собственное: «Что скажет народ? Что скажет стая?» – ответил он, и выжидающе посмотрел мне прямо в лоб. – Каков твой план.

– Я организую все так, что общество королевы Ольги будет вздыхать от восторга, глядя на меня. Они все будут любить меня и хотеть. Завоевав симпатии ближайшей свиты, я завоюю и ее страстный взгляд, вот увидишь.

– Ну, ну, – ответил собеседник, – по-моему, только зря потратишь время и силы. Сизифов труд тебе, а не Ольгины вздохи.

– Дима, вот что бы ты понимал в сердечных делах!

– Куда уж мне, дружище. Я – сухарь по сравнению с тобой. Я уж и не помню, как пахнут эти, ну, как их… женщины! – нарочито плаксивым голосом ответил он.

– Ну, ладно, ладно, я погорячился. А, все же тебе, Дим, тоже пора присмотреться к прекрасному полу. На Галине свет клином-то не сошелся.

– Да, брат. Но… глухо. Пока все глухо, – и Дима встал, давая понять, что ему пора.

Я тоже поднялся из-за стола, и мы вместе покинули уютный зал нашего любимого кафе.

– Ну, что, Дим, до связи? – и я протянул ему руку.

Он ответил крепким и быстрым рукопожатием, сказав:

– Ну, Макс, созвонимся. Давай, покоряй царицу Ольгу. Удачи!

Я направился к дому. Дорога пролегала через городской парк, где в это время было на удивление немноголюдно. Я шел, всматриваясь в песочную тропинку под ногами, оставаясь еще под впечатлением встречи. ЛЕТО

С Димой мы были давними, уже старинными друзьями. Я и не вспомню, с каких лет мы знакомы. Но детство крепко сдружило нас обоих, а пара-тройка горячих рукопашных перебранок по юности, как ни странно, только укрепили наш союз. Мы были с ним истинными единомышленниками. Вместе обсуждали перемены, строили планы, переживали подростковые беды, вместе боролись за лидерство по жизни. Прошли годы, и из неуклюжего тонкого подростка Димка вырос в спортивного молодца с гордой осанкой и уверенной твердой походкой.

Выбрав еще в школе свою будущую профессию, он так и остался ей верен. Отучившись в вузе, сразу же устроился в компьютерную компанию программистом. И работа поглотила его. Уж кто-кто, а он-то знал толк в этих «железках». Это был его мир! А моя работа была очень далека от волшебства оптоволокна. Я трудился менеджером на ювелирном производстве.

Так подумать, у нас с Димой и общих-то интересов уже не наблюдалось. Мотоциклы остались где-то в юности. Увлечение рок-музыкой, наши электрогитары – тоже были позабыты в пыльном сарае. И, все же, не проходило и недели, чтобы мы с Димкой не увиделись. Это стало уже не то, что привычкой, – это стало нашим стилем, образом жизни. Наша дружба обоим давала чувство нужности, чувство жизни.

Пересказывая друг другу все то, что произошло за неделю, откровенно, без прикрас и страхов, мы с Димкой как будто лучше понимали сами себя. И жить становилось легче, и веселее!

Вот и сейчас… Еще до встречи, я шел в то кафе, и чуть голову не сломал о свою проблему «как заполучить Ольгу». А, посидев с Димоном, поговорив, выслушав его мнение, я вдруг, либо вполне закономерно, понял, поймал идею. «Я пойду не напрямую к Ольге, а окольным путем – через ее общество», – решил я, и все прояснилось.

Осталось только осуществить пару-тройку джентльменских трюков, зрителями которых будет ее свита, и все, – королева станет моей!

Я открыл квартиру, и вошел к себе в дом.

Этот дом знаком мне с детства. Сюда меня привезла мать, когда я был еще совсем мальчишкой. Мама, в те годы молодая стройная девушка, искала счастье в новых отношениях. С моим родным отцом у них не сложилось, и она уехала за своим новым милым, которому не нужен был ни я, ни наш дом, ни наш город.

Я остался на воспитание бабушки. Надо сказать, что я не страдал из-за отсутствия родителей в моей жизни. Бабуля, стараясь компенсировать мое «сиротство при живых родителях», всячески пыталась меня ублажить. По одному моему взгляду или вздоху тут же появлялись мороженое, пирожные, вкуснятина, пирожки, лакомства. Бабуля трудилась из всех сил.

Лучшие игрушки тут же становились моими, только бы я пожелал! Любые шалости, которые я с удовольствием проделывал в детском саду, а затем и в школе, мягко сглаживались бабулиными стараниями. Я был заласкан и облюблен. Мое розовое детство и такая же нежная юность не знали ни грубого окрика, ни жесткого шлепка. Изнеженный бабулей, я принимал ее любовь, как должное, и ощущал себя абсолютно защищенным и совершенным.

Я быстро смекнул, как можно управлять женскими чувствами, чтобы получить желаемое. Отточив мастерство манипулирования непосредственно на родной бабуле, я перекинул свои интересы на бабушкиных подруг, затем на милосердных соседок, пока, наконец, мне не открылся бесконечный мир прекрасного пола!

Это случилось в детском саду. Именно там я впервые в жизни увидел столько девочек, женщин и девушек. Для меня это обстоятельство стало неиссякаемым источником удовольствия. К тому времени я уже усвоил основное правило управления женским миром, а именно: «Хочешь получить любовь – позволь себя любить!»

В женщинах, как в маленьких, пока они девочки, так и в больших, когда девочки становятся взрослыми, заложена неиссякаемая потребность любить, заботиться, быть нужной. Мне, как мужчине, оставалось всего лишь не сопротивляться этой женской потребности, и позволять природе проявить свою любовь.

Как только мне хотелось чего-нибудь съесть, или чего-нибудь надеть, или что-то взять, – я искал добрые женские глаза, и заявлял, что мне надо. Я заметил, что мои просьбы всегда исполнялись. Нужно было только высказать желание, а дальше терпеливо подождать. И, спустя некоторое время, а, чаще, сразу же, предмет моего желания уже был в моих руках.

С ровесницами было еще проще. В отличие от других мальчиков, я не закатывал по-бычьи глаза, и не молчал, пыхтя и надувая щечки. Если мне понравилась девочка, я не раздумывая, подходил к ней и, чтобы она не успела опомниться, быстрым движением обнимал за голову, целуя туда, куда попадали в резком порыве мои губы. Теперь, нанеся эту коронную атаку, нужно было просто выждать. Я давал девочке время на удивление, на перешептывание с подружками, иногда даже на ответный удар первой попавшейся игрушкой. Ничего! Я знал – завтра она будет заинтересованно ждать моей повторной атаки.

Так и случалось. Изо дня в день я подходил, резко обнимал мою девочку, и целовал. Хватало трех-четырех таких подходов, чтобы девочка привыкла к ним, и уже считала меня своим «будущим мужем». И все, наступал день икс, когда очаровашка, в ожидании невинного поцелуя, как бы невзначай сама приближалась ко мне. Она усердно изображала игру в куклу, или в кубики, то и дело роняя игрушку в мою сторону. Для меня это был особый знак: «Дело сделано. Она – моя. Она теперь любит меня». После нужно было следовать все тому же правилу: «Хочешь любви – позволь себя любить». И я позволял. Моя девочка уже нуждалась во мне, ей было интересно играть рядом со мной, бегать рядом, и даже по-детски мечтать о будущем замужестве. Она делилась со мной фруктами, конфетами и пирожными, а я наслаждался ее обществом и обожанием.

Проходило какое-то время, и моя подруга все больше заботилась обо мне. Я расслаблялся под теплыми лучиками обожания. Именно в такие минуты меня посещала беспокойная мысль: «Найти и завоевать!» И я, полностью потеряв интерес к прошлой девочке, уже цепко следил глазами за другой. Так начинался мой новый путь к воинственной атаке.

― Внучок, ты дома? – бабуля постучала в комнату, резко оборвав мои нежные воспоминания.

– Ну, да, я уже здесь.

– Пойдем, я таких пышек напекла! И котлетки совсем горячие, пальчики оближешь. Проголодался, поди, – и бабушка, нежно посмотрев на меня, завернула в столовую.

Я с удовольствием прошел за ней, и с легкостью присел к столу. Над столом ароматным дымком возвышались румяные котлеты, медово-оранжевые пышные булочки, яркий салат из свежайших овощей, и тонко нарезанный мраморный сыр. В высокие стаканы был налит прохладный ягодный кисель. И все это великолепие щедро укрывало тепло и любовь моей старушки.

– Устала, наверное, бабуль? Спина-то болит? – спросил я, с аппетитом насадив на вилку кусочек сыра.

– Устала, конечно. Поболит, и перестанет. Главное, что ты – рядом, – ответила бабуля. – Для кого мне жить-то еще? Ты мое единственное сокровище, внучек.

– А ты – мое, – ответил я, широко ей улыбнувшись.

– И когда уже я дождусь правнучков от тебя, Максик? Неужели так и не встретил ты свою девушку? – вздохнув, спросила бабушка.

– Встретил, и даже влюбился, бабуль!

– И подходит она тебе? – заинтересовалась бабушка.

– Мне подходит, даже очень. Но я ей, скорее всего, не подхожу.

– А чего так? Ты у меня видный парень-то, работящий, любую копеечку – всегда в дом.

– Баб, этой девушке мои копеечки не интересны. Она дочь нашего гендиректора, той фабрики, где я работаю. Она, кстати, тоже устроилась туда на работу, в экономический отдел.

Там я ее и встретил. Только на работу ей ходить-то необязательно. Она и ее семья обеспечены копеечкой на несколько поколений вперед.

– О, какая птица! – удивилась бабушка. – Так зачем она на работу пришла, коль ее отец золотой магнат?

– А, видимо, ради развлечения. Общения девушке не хватило, или, может быть, отцу доказать, что отучилась на экономическом не зря, – ответил я, откусив золотистый бочок булочки, – мотивов ее трудоустройства я не знаю, бабуль, а знаю только то, что Ольга будет моей, любой ценой.

– Жениться надумал, что ли? – хитро улыбнулась бабуля.

– Да, надумал. И в этот раз по-настоящему, – решительно ответил я, и одним махом выпил стакан прохладного киселя. – А пока спасибо за ужин, мне пора отдыхать.

– На здоровье, сынок, – ответила бабушка, и принялась собирать со стола.

Я легко заснул, поглощенный мыслями о прекрасной Ольге.

Наступил следующий день. По дороге на работу я заехал в магазин цветов, и купил букет свежих роз. Нежно-розовые цветы я перевязал белым шелковым бантом, и с пышным букетом вошел в офис. Дамы, увидев меня, приостанавливались и удивленно оборачивались с немым вопросом в глазах «Кому?»

Я целенаправленно вошел в экономический отдел. «Все на месте, это отлично», – подумал я, приближаясь к Ольге через кабинет. Ее ближайшие коллеги, женщины разного возраста и девушки, замерли от удивления. Ольга, широко раскрыв глаза, слегка улыбнулась.

– Доброе утро! Без особого повода тебе, Оль, чтобы твой рабочий день был еще прекраснее, – сказал я и протягивая букет, слегка коснулся ее нежной ладони.

Ольга взяла букет, не спеша одернуть руку, и опустила к розам милое личико, чтобы вдохнуть аромат:

– Люблю розы! Особенно такие…

Я развернулся и с достоинством вышел из кабинета.

Подарить девушке цветы по случаю дня рождения или Восьмого марта – ожидаемая банальность, на мой взгляд. Но, стоит подарить ей букет в обычный будничный день – и она подругам будет неделю об этом рассказывать. Это имеет значение! Спонтанность. Выражение чувств. Девушки это ценят.

Более того, если подарить цветы в будничный день, да еще и на глазах окружающих людей, коллег, подруг, – эффект будет куда сильнее. Ты автоматически становишься романтическим героем, который «не боится выразить свои чувства спонтанно и прилюдно».

Я понял, что дело сделано, когда, прикрывая дверь Ольгиного кабинета, уже слышал восхищенное:

– Ах! Какой букет! А у тебя точно сегодня не день рождения?

– Неужели просто так? Романтик!

– И даже вечера не дождался!

– Горит парень!

На следующий день я усилил воздействие, используя все то же орудие. Итак, дождавшись окончания рабочего дня, я заранее вышел из офиса и встал напротив входа в здание так, что только слепой меня бы не заметил. В моих руках был приготовлен еще более пышный букет розовых роз, перевязанный алой лентой. Коллеги, кто парами, а кто в одиночку, выходили из офиса, удивленно притормаживая около меня.

Вышла Ольга, в сопровождении нескольких подруг, знакомых и коллег из других отделов фабрики. Никто не торопился открывать свои машины. Люди наблюдали, кому же я вручу этот букет. Ольга с достоинством, по-кошачьи мягко, опустилась по ступеням, и мы оказались напротив друг друга.

– Для тебя! Чтобы твой вечер был сегодня еще чудеснее! – нарочито громко сказал я и протянул цветы.

Она открыто улыбнулась, оглядевшись по сторонам. Оценив обстановку, и вдоволь насладившись публичной реакцией, Ольга взяла букет и прошла к своей машине. Ее проводили шепот и одобрительные возгласы. Общественное мнение сделало свою работу. «Думаю, я уже не буду отвержен, но действовать нужно быстро, пока еще живо впечатление», – подумал я и, удовлетворенный собой, сел в авто.

А теперь никакой публичности. На следующее утро по внутренней сети я написал Ольге сообщение:

– Доброе утро, красавица! Надеюсь, ты не откажешь мне – я хочу пригласить тебя сегодня вечером на свидание.

Она ответила быстро и решительно:

– Я согласна. Сегодня в 19 часов.

– ОК. Встретимся у выхода.

Мы так и сделали. Тот первый вечер мы провели в лучшем ресторане города, согласно ее статусу. Мои расходы стоили того. Я действовал расчетливо и знал, что, не вложившись в первые дни, я не получу желаемого в последующие.

Через неделю мы с Ольгой стали встречаться. Я был горд, и ходил теперь с раздутой, как у индюка, грудью.

Зазвонил телефон, я взял трубку. Это был Дима.

– Макс, заезжай в кафе через час, выпьем по кружечке.

– Хорошо, буду, – ответил я, и посмотрел на часы.

Работать оставалось еще полчаса. За это время я успею обзвонить несколько моих клиентов и выписать в бухгалтерии документы для командировки. Везу золото в Казахстан. Любил я эти поездки в южные республики. Там скупали наши ювелирные изделия десятками килограммов. И это всегда было результатом моей долгой, кропотливой «обработки» клиентов.

Чтобы получить прибыль, мало обработать алмаз. Львиная доля трудов заключается именно в обработке клиента. Купить золото подешевле и продать его подороже, – в этом и была суть моей многолетней работы. Пока мне фартило. Я умел находить к людям подход, вырабатывая в процессе свои особые секреты делового общения.

Моей любимой стратегией поведения являлась стратегия «Максим-дурачок». Это значило, что с новым клиентом, потенциальным покупателем партии золотых украшений, я включал простачка. Искусственно занижая собственную планку, мне удавалось (искусственно же) завышать потенциал клиента. И, вот уже мой новый партнер по бизнесу чувствует себя гораздо образованнее, удачливее меня. Его распирает от ощущения собственной значимости, а, значит, и границы его возможностей расширяются. «Разве я не могу себе этого позволить? – думает покупатель, возвеличенный моим простодушным, на контрасте, образом. – Могу! И куплю, и уговаривать меня не надо. Я сам принимаю решение!»

Все, сделка заключена. Дайте человеку наиграться его потребностью властвовать, быть первым, быть лучшим, – и желаемое само придет вам в руки, пока вы находитесь в тени.

С женщинами работать было еще проще. Комплименты, ухаживания, юмор, – все шло в ход. И в некрасивой я умел разглядеть красоту, обаяние. Я говорил им, глазами и словами, как они хороши. За эти годы, работая на продаже золота, я настолько отточил свое мастерство обольщения, что в искусстве делать комплименты мне уже не было равных! В моем сознании хранились сотни самых разных фраз для самых разных случаев. И главное, я научился обманывать сам себя.

Когда я говорил очередной комплимент, то был убежден, что мои слова – это правда. Женщины хорошо чувствуют ложь, и одно неискреннее слово может разрушить уже почти подписанный контракт. Но, научившись обманывать себя, я уже легко мог обмануть, а вернее, слегка затуманить, критичный взгляд любой бизнес-леди.

Итак, за то время, пока Вы, мой дорогой читатель, знакомились с моими профессиональными секретами, я успел позвонить нескольким клиентам и подписать бумаги в командировку.

Вот и кафе. Я увидел, что Димка озабоченно смотрит на часы.

– Привет! Я же не опаздываю, ты в курсе, – заявил я с порога, стремительно опустившись в кресло.

– Пять минут, я засек! – ответил он приветливо. – Привет, Макс! Ну, как оно?

– Отлично. Ты как?

– У меня аврал на работе. Вырубило сеть на двух этажах, – вирус. Мне нужно до понедельника все успеть восстановить.

– Работай, работай, Дим. Вот женишься, и тебе твой аврал еще сказкой покажется.

– Да? И откуда такие выводы? То, что было в твоей семье, это не значит, что так будет у всех. К тому же, ты бы перетерпел тогда, подождал, пока ребенок подрастет, и все встало бы на свои места.

– Нет. Как вспомню эти нервотрепки, ссоры постоянные, крики ребенка, – нет. Развелся, и пусть. Как меня вообще тогда угораздило жениться?

– Удивляешься? Я тебе напомню. Это было по большой и самой настоящей любви. Ира – она же была королева, лучшая девушка на свете! И ты был счастлив целовать даже ее тень, и…

– Ладно, ладно, помню, Дим. Вот сейчас моя девушка – это да! Настоящая, идеальная, моя! – перебил я Диму.

– Твоя? И когда это случилось?

– Моя. Мы уже три дня встречаемся.

– Удалось? Быстро ты ее… сделал.

– Парочка трюков. Обращайся, если что, научу, – пошутил я.

– Я буду ждать свою любовь. И без всяких трюков мы полюбим друг друга с первого взгляда…

– И умрете в один день, в домике у реки, – продолжил я, саркастически глядя на друга.

– Более того! Мы превратимся в двух птиц, и однажды просто улетим в облака, – нараспев сказал друг.

– Когда полетишь, не забудь мне дать знать, чтоб я тебя не обыскался, дружок.

– Хорошо. А пока вот сижу здесь, слушаю о твоих мирских грешках. Ну, расскажи, стоило того? – и Дима заинтересованно придвинулся ко мне поближе.

– Да, знаешь, я сейчас прямо в апогее.

– В апогее славы?

– Ну, да. Я иду такой, Ольга рядом. Высокая, волосы длинные, кудрявые. Ножки стройные, сильные. Грудь! О! Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Какая грудь! Глаза – изумруд, представляешь? Пальцы тонкие, ухоженные. Походка лани. Не идет, а пишет. И она – моя! Сам не верю, Дим.

– Девушка-конфетка!

– Да. Когда выходим вечером из офиса, я рядом с ней, и меня даже распирает от гордости. Мимо парней проходим, все оборачиваются на нее. А я такой думаю: «Да, она – моя, парни, облизывайтесь».

– И?

– Что «и»? Идем, все ею любуются, все ее хотят. А она – только моя. Да, ты этого не понимаешь, – произнес я, с жадностью глотнув напиток.

– Макс, ну вы же не все время по улице идете. Вы, когда вдвоем, о чем общаетесь?

– Мы не общаемся. Нам не до бесед. Но, ты еще маленький, чтобы знать такие подробности, – ответил я и многозначительно замолчал.

Наша беседа постепенно ушла в сторону политических событий. Далеко за полночь мы разъехались по домам. Дома, стоило мне только прилечь на знакомый диван, как я тут же заснул сном младенца.

Первое время мне льстило внимание окружающих в те минуты, когда я шел, сидел, ехал рядом с Ольгой. Мы часто выезжали в клубы, в кафе, выходили в свет. Я бережно придерживал свою спутницу за тонкую талию, не переставая шептать откровенные комплименты ей на ушко. Не прошло и двух недель, как в Ольге раскрылась потребность заботиться обо мне, любить меня. Она стала смелее выражать свои чувства. Она привыкла к моему присутствию. Ей хотелось все чаще быть рядом, она скучала без меня. Стоило мне отлучится, Ольга звонила и напоминала о себе, говорила о том, что ждет меня.

Объект ее заботы и любви, то есть Ваш почтенный слуга, должен был находиться рядом! Я же продолжал жить своей обычной жизнью. Ольга находилась в постоянной готовности съездить со мной, отдохнуть, провести интересный вечер вместе. Мне было достаточно этого. Я наслаждался эффектом, который она производила на окружающих.

«Завидуйте!» – думал я в эти минуты, наблюдая сцены со стороны. Но моя королева не желала, чтобы я оставался этаким сторонним наблюдателем. Ей хотелось больше моего присутствия, больше моего внимания.

– Жениться, значит, уже передумал? – спросил меня Димка, когда мне удалось вырваться на встречу в наше кафе.

– Дим, какое «жениться»?! Я и сейчас у нее под постоянным наблюдением. Звонки, упреки, обиды, – мало уделяю внимания, – отвечал я скороговоркой, – а, если женюсь, мне совсем будет не до вольной жизни.

Разговор то и дело прерывался звоном сообщений. Их посылала Ольга в надежде узнать, где я, и когда, наконец, приеду к ней.

– Да, Макс, не отпускает тебя ни на минуту. И чего только она в тебе нашла? – удивился Дима.

– Ты же знаешь. Во мне есть некое волшебное умение – я позволяю себя любить. А таким, как Ольге, только дай возможность. Она совсем изменилась. Хочет, чтобы я был с ней все время, она старается понравиться мне. А меня уже, по-честному, воротит от ее нежностей.

– Да ты, брат, заелся! И знаешь, может Ольга и не изменилась вовсе. А дело в том, что ты ее и не знал, как следует.

– Да, Дим. Тогда мне было самое главное – обладать ею. Она казалась мне недостижимой. Но, стоило ее заполучить, и я не обнаружил в ней ничего особенного.

– Макс, а Ольга-то в тебе, наверное, увидела мужчину, который с ума сходит от любви, жить не может без своей королевы. Ты же такие роскошные цветы ей преподнес, в начале.

– Цветы, и не только. Она мои комплименты приняла за чистую монету. Как она меня любит! Теперь буквально надышаться на меня не может. И парадокс в том, что, чем хуже и грубее я к ней отношусь, тем сильнее она старается угодить мне. Сейчас я уже полностью управляю ею. Ольга сделает все, что я скажу.

– И тебе стало не интересно? Запал прошел?

– Нет, меня все устраивает. Я – в золоте, мы обеспечены. Ольга – глупая кошка в моих руках. Я от нее большего и не ждал.

– Папа там не настаивает на оформлении отношений?

– Намеки делает. Но я еще потяну время, а там видно будет. Поеду я, Димон. Телефон, смотри, раскалился уже от ее звонков.

– Давай, Макс! Наслаждайся. Пока!

И мы разъехались по домам. Я был уверен, что держу все под контролем. Ольга стала послушной глиной в моих руках. Она подчинялась моим желаниям, ведомая своей потребностью любить и быть любимой. Меня, безусловно, раздражали ее контролирующие звонки, вопросы и расспросы. В ответ я, чаще в грубой форме, доказывал ей, что она не права. И, казалось, полностью убеждал ее в этом.

Но как-то, в череде рабочих забот, я пропустил женский день Восьмое марта. Я ни о чем сейчас не жалею. Я и сейчас считаю, что цветок, подаренный как будто случайно, гораздо ценнее, чем цветы, врученные по случаю дат.

Но Ольга придерживалась иного мнения.

В тот вечер мы увиделись уже ближе к полуночи. Я был удивлен напряженной тишиной, которой встретила меня Ольга.

– Что-то случилось? Ты в порядке? – спросил я, скидывая куртку. – Ты… плачешь?

Ольга стояла у окна, точеная, хрупкая. Волосы волнами спускались по плечам, создавая дымчатый ореол.

– Всем подарили цветы сегодня, – начала она тихим низким голосом.

Путем быстрых логических умозаключений я понял, что пропустил великий женский день.

– Всем. А ты мне, Максим, за эти полгода ни одного даже дряхлого цветочка не подарил, я уж не говорю про 8 Марта! – печально закончила она.

– Вот и не говори. Это – банально. Я сам знаю, и сам буду решать, когда и что дарить. Твое дело – сидеть и ждать, понимаешь меня? – ответил я, с каждым словом усиливая голос.

Меня словно понесло. В негодовании я высказал ей накопившееся недовольство, протест против откровенных попыток контролировать меня, мое передвижение, мое время. Я хотел оставаться свободным!

И я остался свободным. На следующий день она прислала мне краткое сообщение:

– Наверное, я действительно какая-то неправильная. И замучила тебя своими обидами и упреками. Я ухожу, Максим.

– Дим! Через час в кафе, приезжай, – позвонив другу, сказал я.

– Что случилось?

– Время появилось свободное, и теперь, похоже, его будет очень много.

Нет, я не сильно расстроился, и, более того, не сделал ни одной попытки вернуть Ольгу. Конец нашей истории был весьма ожидаемым. Я насмотрелся на Ольгу, как на хороший фильм. Несколько раз просмотреть хороший фильм – это более чем достаточно. Восхищение окружающих при виде моей шикарной спутницы уже не забавляло меня. Я устал. Устал от ее присутствия в моей жизни. Все закончилось как нельзя кстати и вовремя.

Но один урок из этой истории я для себя вынес. Как оказалось, девушкам нужны знаки внимания, и лучше частые, и незначительные, такие, как букетик ландышей, пирожное, билет в кино, – чем редкие и крупные, какими были два моих безразмерных розовых букета по случаю знакомства с Ольгой.

В один из выходных дней мы с Димой встретились в боулинге. Что он, что я – мы оба были знатные игроки. Между нами завязалось азартное соревнование: кто же сделает больше страйков. Вечер был в разгаре, когда я услышал за спиной восторженный женский голос:

– Какой мощный удар!

Я обернулся и увидел симпатичную девушку. Она стояла с бокалом и потягивала сок через коктейльную трубочку. Между нами быстро и легко завязалась беседа. Дима отстраненно сел за столик, и наблюдал со стороны.

Моя новая знакомая, которую, как оказалось, звали Маша, словно и не замечала Диму. Все внимание было бережно направлено на меня. Я воодушевился и спросил ее данные в соцсети.

– Мария Соловьева, 22 года. Город наш, – ответила она скороговоркой.

– О! Сегодня же выйду с тобой на связь. Возьмешь меня в друзья? – улыбнулся я, направляя Марию к бару.

– Посмотрим, – ответила она, кокетливо взмахнув ресницами.

Уже вечером, сидя за домашним компьютером, я зашел в интернет и без усилий нашел мою Машу в сети. Подключив свое красноречие, я отправил ей несколько комплиментов:

– Ты очень красивая!

– Я уже скучаю, с нетерпением жду нашей встречи!

– Ты моя очаровашка!

В ответ я получал рожицы смайлов, а это значит, я был на правильном пути… «Пара вечеров подобной писанины, и она – моя!» – подумал я, засыпая в тот день.

Мне снились жаркие сны, заполненные желанием и удовольствиями. Проснулся я с трудом, и очень удивился, узнав, что сильно опоздал на работу.

Торопясь, я долго не мог найти ключи от машины. Затем искал ключи от квартиры. Наконец, выехав на трассу, обнаружил, что бензин предательски заканчивается.

Свернув к ближайшей автозаправке, я уже готовился к «горячей» встрече на работе.

Но, стоило мне увидеть лицо милой девушки, протянувшей чек за бензин из небольшого окошка заправки, я совсем позабыл про время:

– Девушка, спасите меня, я Вас умоляю! – начал я притворно-жалобным голосом.

– Что случилось? – настороженно ответила она.

– Я ужасно опаздываю на работу. Меня сегодня, скорее всего, уволят из-за этого. Но! Я отсюда ни за что не уеду, пока не узнаю Вашего имени, умоляю!

Девушка мило улыбнулась, и внимательно посмотрела на меня. Поправив прядь волос изящной рукой, она ответила:

– Нина.

– Нина! Вы прекрасны. А можно на ты? Под страхом увольнения, умоляю…

– Можно.

– Нина, а меня зовут Максим. Напиши скорей свой номер, вечером выйду на связь.

Она быстро черкнула несколько цифр на чеке, и протянула мне.

– Спасибо, мой ангел! Я спасен, – сказал я, и поспешил в своей машине.

На работе все сложилось благополучно и я, в отличном расположении духа, трудился весь день за двоих. Приехав домой, я почувствовал усталость. А после плотного бабушкиного ужина меня стало плавно уносить в сон. И вдруг вспомнил: «Нина!» Я должен был выйти к ней на связь.

Набрав несколько цифр, я легко определил ее аккаунт в одной из телефонных сетей. Ее фото на экране заставило меня мечтательно улыбнуться. Но, писать что-то и сочинять уже не было сил. Тогда я открыл вчерашнюю переписку с Машей, и просто продублировал все комплименты на адрес Нины.

Все, теперь можно и спать. Уже засыпая, я услышал сигнал сообщения. Это был ответ Нины. Включив экран, я прочел:

– Я тоже буду рада встретиться!

«Сработало!» – подумал я, и крепко заснул.

Весь последующий день я был занят двумя делами одновременно. С рабочего компьютера я отправлял документы для заказчиков и параллельно вел переписку с Машей. В полдень я получил сообщение от Нины:

– Привет! Тебя не уволили?

Я ответил сразу, переслав ей несколько сообщений, ранее адресованных Маше.

Теперь я общался с обеими девушками одновременно. Скорость их ответов постепенно нарастала, и к концу моего рабочего дня я уже вошел в азарт.

Насчет содержания сообщений я долго не думал, и посылал девушкам одинаковые тексты. Главное, оставалось следить за тем, чтобы не написать имени, дабы случайно не ошибиться.

И Маша, и Нина отвечали мне, выражая стеснение, и старались показать свою скромность.

Переписка в тот день выглядела примерно так:

– Ты очаровательна! Мечта любого мужчины быть рядом с тобой, и я – не исключение.

Ответ Маши:

– Ты вгоняешь меня в краску своими комплиментами, Макс.

Нина написала:

– Да, я догадывалась, что привлекаю мужчин. Но, главное в девушке – личность! Я развиваюсь, но, наверное, мало чего пока достигла.

Обеим я ответил:

– Твоя скромность делает тебе честь. И ты становишься еще более привлекательной в моих глазах.

От них – смайлики.

Я в ответ отправил обеим:

– Как я хочу поскорее оказаться рядом с тобой, мне так этого не хватает. Я скучаю, очень скучаю по тебе.

Маша:

– А ты не торопишься? Ты совсем меня не знаешь.

Нина:

– И что ты будешь делать, когда окажешься рядом со мной?

Мне, по большому счету, не важны были их ответы. Моя цель была – настойчиво, но не навязчиво, подвести этих девушек к согласию на близость. А для этого нужно было всего лишь активно отсылать комплимент за комплиментом, не реагируя на молчание, паузы, или отрицание.

И я продолжал:

– А еще я мечтаю, знаешь о чем? О поцелуе! Как нежны твои губы… Я мечтаю почувствовать их прикосновение.

Ближе к полуночи мои слова стали более откровенными. Но, судя по тому, что девушки продолжали читать и отвечать мне, я был почти у цели.

– Скучаю. Лежу в кровати один. Так не хватает тебя. Когда будешь засыпать, вспомни, пожалуйста, обо мне! И знай, я ни на минуту не забываю о тебе. Ты уже засыпаешь, малышка?

Не важен ответ, важно эффектно закончить, и я посылаю им провокационный вопрос:

– Значит, ты уже в постели. Какое на тебе белье? Напиши, какого оно цвета?

Маша ответила:

– О таком писать? Лучше увидеть!

Нина:

– Тебе понравится, поверь!

По-моему, оба ответа говорили об одном, – девушки почти готовы.

На следующий день я продолжил свою рассылку. Фразы становились все более однозначными, и в ответ я ожидал такой же однозначности, а именно, согласия на секс. Я писал им:

– Посмотрел твои фото. У тебя восхитительная попка, так хочу дотронуться до нее.

– Если ты только позволишь, я буду целовать тебя, не переставая. И очень-очень нежно. Обожаю поцелуи!

– Меня все сильнее тянет к тебе! Я чувствую, что нас связывает что-то большее. Это не влечение, это духовная связь. И я ощущаю ее на расстоянии! Я хочу тебя! Хочу обладать тобой! Ответь, ты хочешь того же?

Маша ответила мне:

– Да! Я хочу… Приезжай.

Нина пыталась опровергнуть мои слова насчет фото, она написала:

– У меня нет таких фото, где ты мог бы увидеть мою фигуру. Ведь у меня всего одно фото, и там лицо крупным планом. А ты пишешь мне про мою попу! Куда ты смотришь, Максим?

Я проигнорировал это послание, продолжая копировать и рассылать свои нежные речи на два адреса. В итоге и Нина сдалась, написав:

– Я тоже. Я жду тебя!

Я стал встречаться с обеими девушками, в разные дни. Это забавляло меня и придавало много сил. Энергии было настолько много, что хотелось отдать кому-то часть ее. Очень кстати позвонил Дима и позвал на охоту. Мы были с ним заядлые охотники, по весне частенько выезжали на просеку пострелять диких уток.

Я собрал все необходимое, и уехал с ним на все выходные из города.

В лесу дышалось совсем по-весеннему. Земля, пробуждаясь после зимней спячки, парила теплом. Птицы, возбужденно перескакивая с ветки на ветку, озирались на нас с большим интересом. Кое-где, в тени, вокруг стволов деревьев еще остался снег, и можно было наблюдать, как под напором палящих лучей солнца серые и старые сугробы неизбежно тают, превращаясь в весенние ручьи. Земля напитывалась новыми соками.

Вечером, у костра на берегу реки, мы с другом завели неспешную беседу, а чаще молча наблюдали за щелканьем сгорающего хвороста.

– Оставь ты хоть на природе свой телефон, Макс, – угрюмо сказал Дима, подсаживаясь ближе к огню, – весь вечер в этом экране, что у тебя там важного?

– У меня две девушки, и обе требуют внимания. Они пишут, мне что, не отвечать, что ли?

– Уже две? А тебе не мало? У кого-то ни одной нет, – удивился Димка.

– Будешь скромничать, так и останешься один. И не вкусить тебе плодов наслаждения, – резюмировал я. – Девушки любят настойчивых.

– Да, Макс, я понял. Таких, как ты. Неужели ты по Ольге совсем не скучаешь? Такая страсть была… И времени-то прошло совсем не много.

– С тех пор, как мы расстались? Да, не много. Но, главное, – мы же расстались. Все. Обратного пути нет. А, значит, надо двигаться дальше.

А с этими двумя все само собой как-то закрутилось. Я и познакомился с ними почти одновременно. Обе хорошенькие. И такие горячие, ну, ты понимаешь?

– И чем ты их берешь, Макс? Вот смотрю я на тебя, и ничего особенного не вижу.

– А хочешь, поделюсь секретом?

– Ну…

– Я их беру словами. Пишу комплименты. Один за одним. О чувствах, о поцелуях, о духовной связи, о прикосновениях, о том, что скучаю, думаю каждую минуту. Пишу все то, о чем говорят сами женщины, повторяю им их же слова. И, как вода камень точит, в итоге всегда есть результат.

– И что для тебя результат?

– Согласие на встречу, когда девушка пишет: «Да, да, да!» – это результат. Секс, – ответил я, и мы надолго замолчали, каждый о своем.

Но мне не удалось глубоко погрузиться в свои мысли. Маша и Нина то и дело напоминали о своем существовании, и ждали новой порции виртуального флирта. Я продолжил эту игру.

Уже через день Маша настойчиво пригласила меня в гости. Был обычный выходной день. Я проснулся, услышав чудесный запах бабушкиной выпечки, и, предвкушая удовольствие, прокричал в кухню:

– Бабуль, что ты там испекла?

– Вставай, и иди к столу. У меня тут остывают сдобные пирожки с черникой и малинкой, – отвечала бабуля нараспев.

– Ого! – воскликнул я, уже шагая в ванную.

Во время завтрака пришло сообщение от Маши:

– Давай встретимся сегодня, в двадцать один. Я приглашаю тебя к себе домой.

Я, мысленно улыбнувшись, ответил на сообщение:

– Очень рад. Пиши адрес. Буду без опозданий, ровно в двадцать один час.

Днем я заехал в магазин цветов и придирчиво выбрал пышный букет. Цветы были не дорогие и не слишком дешевые. Я не хотел роскошным букетом увести Машины мысли в сторону от легкого флирта. Но и слишком простой букет не годился для первого свидания. Мне хотелось, чтобы девушка была очарована моим букетом. Поэтому, я подобрал несколько различных и по форме, и по цвету, и по размеру цветов, сложив их в пышный, правильной круглой формы, букет. Несколько изящных веточек дополнили образ, словно фонтанируя над цветочным куполом.

Закончив с букетом, я зашел в винный отдел, где так же долго подбирал вино для встречи. Так как я был нацелен на очень быстрое развитие флирта, которое непременно должно было бы привести нас с Машей к физическому сближению, вино я не купил.

Вино обязывает к длительному разговору, к философским отступлениям, и, зачастую, уводит легкую беседу в углубление какого-то одного вопроса. Нет, вино для неспешного вечера и долгих разговоров, которые мне сегодня совсем не к чему. А вот шампанское будет весьма кстати! Игривое, легкое и ни к чему словно не обязывающее. Но на девушку оно действует моментально, расслабляя, и в то же время, возбуждая особые интересы.

Я взял еще немного фруктов, шоколад, конфеты, сок и во всеоружии, ровно в назначенный час, приехал по нужному адресу.

Маша встретила меня, приветливо улыбаясь. Мы прошли в квартиру. Приняв букет, она чуть приподнялась на цыпочки и поцеловала меня, слегка касаясь щеки. Я улыбнулся, и в ответ быстрым движением поймал ее за руку, приблизив к груди. Маша лишь ответила:

– Давай я покажу тебе свой дом.

Мы прошли из комнаты в кухню, затем в спальню. Я кинул взгляд из окна. Моя машина спокойно ждала у подъезда. Тем временем, Маша выложила фрукты, шоколад, конфеты, и опустила шампанское в холодную воду, чтобы остудить его как следует.

Мы непринужденно беседовали, расположившись за столиком у кровати. Наступило время, когда было выпито шампанское и мы стали стремительно сближаться. Вечер плавно перешел в ночь, а ночь – в сонное утро.

Уснуть в ее постели не получалось, и ранним утром я направился домой. Впереди светило солнце, игриво отражаясь в лужах по дороге. На улицах я не встретил ни одного прохожего, ни одной проезжающей мимо машины. Все пространство города принадлежало мне! Я вдыхал воздух полной грудью, чувствуя его раннюю, но уже нагретую солнцем силу. На деревьях кружевом распустилась молодая листва, которой еще предстоит узнать все прелести приближающегося лета, – первые ливни, щебет птиц, приятный июльский ветерок… Во всем чувствовалось начало новой жизни, это ощущение сочилось повсюду, и щедро наполняло мое тело. Приехав домой, я с удовольствием растянулся в своей постели.

Уже после обеда я открыл глаза, и первым делом включил телефон. Мне пришло несколько сообщений от Маши и Нины. И, как оказалось, Маша уже звонила мне несколько раз. Я с интересом прочел ее сообщения. Она делилась своими переживаниями и эмоциями:

– Мне все очень понравилось!

– С нетерпением жду повторения!

– Уже скучаю! Ты спишь? Ау! Позвони!

И все в таком духе. От Нины было два сообщения. Первое:

– Ты пишешь, что очень хочешь встретиться. Наверное, не получится. Я очень занята на оба выходные.

Второе, написанное через двадцать минут моего сонного молчания:

– Ты молчишь. Обиделся? Я готова встретиться сегодня, приезжай ко мне!

«О! – подумал я. – Это интересно. Сегодня свободный день. Будет здорово, если я развлекусь с Ниной».

Я набрал ее номер и позвонил. Уже через час она встречала меня у своего дома. Я, с букетом, фруктами, сладостями и холодным шампанским, сиял от удовольствия.

Нина была очаровательна. Длинные русые волосы блестели и переливались при вечернем освещении. Немного макияжа и нежный аромат духов, который многочисленными нотками запаха уводил за собой. Шампанское, фрукты были необыкновенно вкусными, как и сама Нина, когда влажными губами она приблизилась ко мне в долгом поцелуе.

Я задержался у нее до полуночи. Вдоволь насладившись ее обществом, я поехал к себе. Уже по дороге домой успел прочесть несколько сообщений от Маши. Они были полны гнева и разочарования. Дома, в спокойной родной обстановке, я ответил сразу на все ее сообщения. Как мог, успокоил девушку и уверил в том, что она лучшая и единственная. Маша быстро пришла в себя, ответив:

– Просто ты молчал целый день, и я уже не знала, что и думать. Не пропадай так больше, дорогой!

– Нет, милая, не пропаду! Я прямо сейчас готов приехать к тебе. Я так соскучился, моя нежная, – ответил я, зная наверняка, что она уже почти засыпает, – завтра ей рано на работу, и она меня сейчас не позовет.

Так и случилось. И мы спокойно уснули, каждый в своей постели.

Всю последующую неделю я переписывался с Машей и Ниной. Меня забавляла скорость собственной реакции, я ловил адреналин. Сам факт, что я рассылаю абсолютно одинаковые сообщения сразу двум девушкам, при этом даже не вникая в суть их ответов, удивлял меня. Казалось бы, любая из них могла вдруг заметить несоответствие моего очередного ответа на какой-то ее вопрос. Но, нет. Ничего подобного не происходило. И Маша, и Нина продолжали страстную переписку со мной, даже не замечая, что я оставляю все их вопросы без ответов, и продолжаю писать то, что пишу. Многие слова, и даже словосочетания в моих сообщениях, повторялись. Но это было мне только «на руку». Мой умный телефон, быстро запомнив основные фразы, стал мне активно помогать. Теперь, стоило мне только начать набор, например: «Милая, я…», и телефон услужливо выдавал мне несколько вариантов моих же фраз, уже отправленных раннее, например: «очарован тобою, ты лучшая», «хочу тебя целовать и целовать, везде, везде, всю», «никогда еще не встречал такой удивительной девушки», «не представляю, что мы можем когда-нибудь расстаться с тобой», и другие. Я выбирал какой-то вариант, особо не задумываясь, и отсылал своим девушкам.

Мои подруги, как и другие представительницы прекрасного пола, особенно чутко реагировали на обещания верности и объединения. Стоило мне запустить «фразочки», такие как «я буду с тобой всегда», «хочу быть только твоим», «ты будешь моей девушкой?», – сразу же в ответ открывался неуемный интерес, планирование совместных дел, дней и, в целом, жизни.

За пять дней я успел встретиться с моими девушками по два или три раза. К выходным обе они были уверены, что мы пара. Нина углублялась в долгие рассуждения о то, как нам стоит начинать совместную жизнь, чем мы будем заниматься, что купим, куда поедем. Я слушал, соглашался, и получал свою долю физического наслаждения.

Маша не любила рассуждать о нашей совместной жизни. Она игриво задавала мне вопрос за вопросом, принуждая выстраивать планы на будущее. Глядя на меня чуть прикрытыми глазами, с полуулыбкой на пухлых розовых губах, Маша спрашивала:

– Ну, вот скажи, как теперь ты без меня проживешь всю следующую неделю? Думаешь, будешь работать и отвлечешься? Ну, вот, скажи!

– О! Я и работать не смогу. Я только тебя и вижу перед глазами. Ни о чем больше думать не могу, – отвечал я и, увлекшись, добавлял, – наверное, я отпуск возьму.

– Да? Отпуск? Чтобы быть со мной? – обрадовалась она.

– Да, милая, – отвечал я, целуя ее снова и снова.

– Ну, вот, видишь… Ты уйдешь в отпуск, переедешь ко мне, и давай здесь поменяем обстановочку, – и Маша мечтательно подняла глазки вверх.

– Давай, я на все согласен, – мгновенно отвечал я, честно и прямо глядя в глаза наивной девушке.

Спорить не надо. Если что-то пойдет не так, потом можно решить проблему. Если хочешь получить желаемое тело, нужно соглашаться на все предложения, льющиеся из милого ротика, и говорить «хорошо», «да», «я согласен». Девушки ведь не ходят с детектором лжи за пазухой. Соглашаясь с любой идеей твоей спутницы, ты можешь быстро и легко получить желаемое, не прилагая никаких усилий. Только «да» и «хорошо»!

В общем, к концу следующей недели обе мои красотки были поглощены идеей будущей семейной жизни, уже ощущая себя невестами. Меня забавляла двойственность ситуации. Ведь я, не прилагая никаких усилий или материальных затрат, получал любые удовольствия. При этом, смена женского образа добавляла эффект нескончаемой свежести. И Нина, и Маша были поглощены мною. В любой день, в любое время обе с нетерпением ждали меня к себе.

Я развлекался, пользуясь выгодным положением. Бывали дни, когда, попрощавшись с одной, я уже мчался на встречу к другой. И там, и там, мне был уготован теплый прием с ароматным ужином и не менее аппетитным угощением на десерт.

Все шло гладко, и я не хотел ничего менять. Конечно, от моего внимания не ушел тот факт, что и Нина, и Маша все настойчивее спрашивают о серьезности моих намерений. Девушек интересовало, готов ли я жениться, чтобы укрепить наши отношения. Я во всех случаях уверял подруг в своих очень серьезных намерениях, в своей верности и любви. Меня самого поражало, насколько они доверчивы. Подумать только, сколько бы слов я ни говорил, по факту, я не сделал ни той, ни другой никакого предложения, которое каким-то образом говорило бы о предстоящей свадьбе!

Я не знакомился с родителями, не дарил кольца, не приглашал в ЗАГС, никаких точных действий я не сделал. Тут можно вспомнить хорошую фразу, которая как нельзя лучше характеризует мое тогдашнее поведение: «Обещать – не значит жениться!»

В те дни я еще хорошо помнил разочарование, которое принесла моя первая женитьба. Все произошло очень стремительно. Мы стремительно влюбились, стремительно начали жить вместе, так же быстро научились ссориться по всем поводам. Сразу, и совсем скоро, развелись. Ни жена, ни я не искали путей примирения. Мы оба были настолько озлоблены друг на друга, что уже никакая сила не могла спасти нашу семью. Я смотрел на бывшую жену и удивлялся, где были мои глаза, когда два месяца назад я увидел ее впервые! Как в этом скверном, злобном, лживом человеке я смог разглядеть лучшее создание на свете!

Я потерял тогда голову от страсти, не мог оставить свою любимую даже на один день. Мне необходимо было чувствовать ее руки, ее тепло рядом, слышать ее ароматы. Идиллия продолжалась ровно три недели. А затем все рухнуло. Наша очарованность друг другом рушилась и ломалась, как льдинка под ярким солнцем, – быстро и безвозвратно. Сколько горьких и жестоких слов мы успели сказать друг другу, ненавидя, яростно глядя в глаза…

Да, развод оставил опустошение и научил какой-то особой осторожности. Не впускать никого в свою душу. Только брать, и наслаждаться мгновением. Этого достаточно. И сейчас я себя чувствовал настоящим и счастливым мужчиной, которому удача сама идет в руки и жизнь ни в чем ему не отказывает. Бери, и пользуйся!

В один из вечеров я остался в гордом одиночестве, потому что и Маша, и Нина сообщили, что сегодня уйдут на встречу с подругой. «Неплохо, – подумал я, – отдохнем друг от друга, еще больше разгорится страсть». По своему обыкновению я позвонил Диме, и мы договорились о встрече.

Еще издалека я увидел его долговязую фигуру. Он подошел легким, пружинистым шагом, и приветливо поднял правую руку:

– Гуляешь что ли сегодня?

– Да, Димон, привет! Есть свободный вечерок.

– И у меня. Хочу машину посмотреть себе, поедешь со мной в автосалон?

– Давай, разберемся.

Летний зной набирал свои обороты. Пахло медом и сладкими цветами. Солнце, уже с утра заняв свое лучшее и самое высокое место, ярко играло в далекой синеве неба. Ни одно облачко не выдерживало такой конкуренции. Стояли сухие и жаркие дни, и водоемы притягивали своей свежестьюи прохладой.

По дороге мы торопливо поделились друг с другом последними новостями. У Димы жизнь продвигалась в том же ритме, за исключением того, что ему выплатили крупную премию. Потратить такую сумму частями он посчитал расточительством. И с присущей ему хозяйственностью, решил приобрести авто.

Я был рад за друга. Я и сам давно хотел поменять свою машину. Но пока средства уходили на другие дела.

– Ну, а ты когда новую выберешь? – спросил Дима, проводя рукой по панели моего авто.

– Еще на этой поезжу. Где еще такой цвет найду? – ответил я, с любовью взглянув на бирюзовый капот.

– Да, цвет редкий. Но я буду искать что-то обычное, серое или черное.

– Неплохой вариант. Ну, пошли смотреть, – согласился я, и мы скрылись в зале автосалона.

Через час с небольшим, полные впечатлений, мы ехали обратно.

– Да, брат, девушек гораздо легче выбрать, – пошутил я.

– Да! А тут – одно подходит, другое – нет, другое есть, третьего нет. Вот и попробуй, определись! – досадовал Дима.

– А ты бери сразу две. А лучше три, – усмехнулся я в ответ.

– Да, по аналогии с твоими девушками. Так и встречаешься с обеими?

– Да, в полной малине. И та хороша, и другая, – ответил я, мягко улыбнувшись.

– Маша мне нравится, помимо самого главного, ну, ты меня понял, – нравится уютом. Она умеет создать это ощущение. У нее всегда сытно, тепло, все мягко. Всегда ждет, всегда готова. Свечи горят, белье такое, что, – я посмотрел на Диму, – я тебе даже не буду рассказывать, так как это нанесет тебе, мой друг, неизгладимый моральный ущерб.

Дима засмеялся, и спросил:

– Ну, ясно. А Нина, чем она хороша?

– Нина держится как будто самодостаточно. Она показывает свою независимость. Гордая девушка. Но, с виду жесткая, она мягкая внутри. Я знаю, как таких «обламывать». Она прикипела ко мне посильнее Маши. Нина давно не была в отношениях, и теперь вот отрывается по полной, судя по всему.

– Ну, а ты, как всегда, позволяешь себя любить?

– Да, пусть наслаждаются. Надо же Маше для кого-то ужин готовить. А Нина? Ну, как ее оставить? Должна же она об кого-то обламывать свое самомнение. Ночью обе на высоте, – плавно произнес я, – только одно «но»…

– Что такое? Неужели?

– Да. Обе уже спят и видят себя в роли моей невесты.

– Так тебя, наверное, понесло, ты и наобещал лишнего!

– В том-то и дело, Дим, ни-че-го. Ну, кроме «хорошо», «да», «согласен-с-тобой-полностью-моя-дорогая».

–Да, Макс, они на почве твоих «да» и «хорошо» уже, наверное, очередь в ЗАГС занимают.

– Наверное, – улыбнулся я, – но я-то крепок. Я ни той, ни другой предложения не делал. Я свободен, как и раньше, дружище.

Наш разговор прервался резким звуком телефона.

– Нина звонит, – пояснил я, поднимая трубку.

Дима понимающе моргнул глазами.

Стоило мне прислонить телефон к уху, как я тут же услышал поток гневных слов. Нина возмущенно шипела:

– Это как называется? Я у тебя одна, называется? Верность, планы, мой навеки, да?

– В чем дело? Ты можешь объяснить? – искренне удивился я.

– Ты такой подлец, что даже не достоин моих объяснений! Больше никогда не приезжай, и не смей мне звонить, – злобно сказала она, четко проговаривая каждое слово, словно с заглавной буквы, и делая многозначительные паузы, усиливающие драматический эффект.

На столь жесткий напор я незамедлительно включил ответную реакцию. Понимая, что с Ниной я больше не встречусь, я решился на ответную, но более мощную точку невозврата:

– Ты, слышишь! Ты со мной таким тоном не смей разговаривать. Не хочешь больше общаться со мной, – нет, так нет! Я ничего не потеряю. А ты останешься снова одна, наедине со своей глупой гордостью. Кому ты будешь нужна? Подумай!

Нина положила трубку. Дима вопросительно посмотрел на меня. Я вглядывался в дорогу, притормозив у обочины.

– Сам не знаю, Дим…

– А что ты так с ней грубо, Макс? Ты же вот только что нахваливал, как хороша и та, и эта.

– Знаешь, Дим, когда обрываешь с девушкой, зацепи ее хорошенько. Так легче. Моя самооценка не страдает. А девица теперь будет в полном раскаянии. Она, уж поверь, будет считать себя виноватой в нашем разрыве.

– Ну, а на самом деле, что же произошло? Как думаешь? Ты чем-то ее обидел, может быть?

– Нет. Все шло, как по маслу. Любовь и нежность. Маша, я ваш навеки, —ответил я.

– Маша?

– О! нет, нет, Нина! Я… ошибся, – ответил я поспешно. – Ничего, отряд не заметил потери бойца, – у меня же есть Маша. Что-то она долго не звонит. Надо узнать.

Я набрал номер Маши. Она не отвечала. Я повторил. Снова молчание.

– Они что, сговорились, что ли? – удивился я.

– Ладно, мне пора… А ты разбирайся со своими красотками, – утомленно произнес Дима.

– Давай, Дим! Поеду к Маше, узнаю, почему молчит.

Через несколько минут я подошел к знакомой двери и резко постучал.

Маша открыла не сразу. Когда я увидел ее на пороге, понял, что произошло что-то очень неприятное. Она стояла в слезах, и растерянно смотрела на меня.

Я прикрыл дверь, взял девушку за руку, посадил на диван, и твердо сказал:

– Рассказывай.

– Ты – предатель, – тихим голосом начала Маша.

– Как, и почему? Ты можешь мне объяснить? – спросил я, уже начиная догадываться о случившемся.

– Хорошо, я расскажу тебе, но, обещай, что после ты уедешь, и больше мы не увидимся, – сквозь слезы проговорила Маша.

– Хорошо, – поспешно ответил я, и добавил, – но мне будет очень трудно сдержать обещание. Так, что случилось?

– Я поехала на встречу к подруге, как ты знаешь. Мы хотели у нее дома встретиться, но, пока я ехала к ней, она позвонила. И мы перенесли встречу, представь себе, в свадебный салон! Оказывается, Нина собирается замуж, и вот я должна ей заодно помочь платье свадебное подобрать. Я так удивилась, ведь Нина совсем ни с кем вроде не встречалась, а тут, вдруг, – замуж! Мы, как встретились, я сразу спрашивать давай, как так? А она говорит: «Маша, не представляешь, у меня такая любовь! Я такого парня встретила! Он без меня жить не может. Похоже, у нас скоро свадьба! И я вот думаю, надо бы заранее платье подобрать».

– А я ей отвечаю, что, мол, удивительно, что рада за нее, а то ведь она все время одна да одна. И говорю ей, что тоже вот встречаюсь с одним парнем, но мы уже живем вместе. Вот, скоро ремонт будем делать, и вообще. Он такой надежный, верный, и хочет переехать ко мне, Максом зовут. Она и говорит: «Покажи фото, очень интересно. А я тебе своего жениха покажу».

И тут мы показываем друг другу телефоны, а там – одно и то же лицо. Ты! Макс! Ты не представляешь, как мы были поражены! Стали рассказывать друг другу, как познакомились с тобой, когда. Вспоминали, как ты ухаживал, какие слова говорил, какие сообщения пылкие писал. Тут Нина взяла, и открыла мне несколько сообщений твоих. И, оказалось, ужас, что точно те же ты присылал и мне! Мы сверили всю ленту, всю переписку, – и она оказалась как под копирку.

Ты даже не утруждался что-то менять, просто дублировал мне и ей, ей и мне!

Маша замолчала, глубоко и протяжно вздохнув. Я понял, что девушка высказалась, и теперь она находится даже в лучшем положении, чем я сам. Мне оставалось либо оправдываться, либо признать все, и уйти. Я выбрал второе. Уходя, я не забыл задеть ее самолюбие, сказав на прощанье:

– Если бы ты умела слушать не только себя единственную, ты бы смогла заметить, что я не сделал тебе ни одного серьезного предложения. Я пользовался тем, что само шло в руки. А ты включила свою бурную фантазию, и вот, к чему это привело!

На этом я ушел. Я знал, что мои слова больно задели Машу. Она считала себя заботливой и понимающей, считала себя хорошим слушателем, знатоком чужих душ. Но мои слова сняли ее с того личного пьедестала, куда она сама себя воздвигла.

Домой я вернулся поздно. Было тихо и прохладно. Глубокая летняя ночь надежно накрыла город. Затихли все звуки, поглощенные плотной чернотой. Даже уличные фонари не в силах были прояснить этот мерцающий бархат. Я поднял глаза высоко к небу, остановился, и вгляделся в звездную россыпь. Одна звезда, ярче других, привлекла мое внимание. Пару спутников мягко пролетели мимо. Я опустил взгляд на землю, пытаясь почувствовать расстояние, разделяющее нас со звездой. Каким-то образом мне это удалось, и я снова всмотрелся в небо. Везде, где хватало моего кругозора, сверкали звезды, сотни мерцающих огней завораживали. Осознание того, что я – часть этой вселенной, наполнила меня приятной силой.

Я пришел домой, и потом долго не мог заснуть. То, что произошло, вывело меня из равновесия. Я лежал, разглядывая комнату в темноте, и все удивлялся, как же можно было так опростоволоситься. За это время я по-хорошему привык к обеим девушкам, у нас выстроились какие-то обычаи. Между нами были свои словечки, любимые дела, места в городе и в квартире. Общение проходило легко и мягко, и меня все устраивало.

Я вспоминал Нину, ее напускную независимость и холодность. Но мне ли не знать особые слова и жесты, чтобы взгляд Нины становился теплым и зовущим. А Маша! С ее домашним обаянием, безупречной фигурой, – Маша не выходила у меня из головы. Словно смешную шутку, я тут же вспоминал тот факт, что они – близкие подруги. Да, я попал!

Мне не спалось. Еще была надежда спасти отношения, пусть не с обеими, но хотя бы с одной из них.

Я оделся и вышел на улицу. Ночная прохлада мгновенно обняла меня. Направившись к берегу озера, я медленно, в задумчивости, передвигал ноги. Вода в озере игриво отражала огни городских фонарей. «Позвоню Маше. Или Нине. Сначала Маше, а там видно будет», – подумал я, и достал свой телефон.

Послышались длинные гудки. Маша взяла трубку. Я поспешно постарался найти нужные слова:

– Милая, поговори со мной. Мне так плохо без тебя. Ты меня выслушаешь?

Маша, без паузы, ответила тихим и напряженным голосом:

– Выслушаю. Я-то умею слушать, хоть ты и убеждал меня в обратном, когда уходил.

– Прости, я говорил так от бессилия, – продолжил я. – Как я жалею обо всем, что произошло. Я могу вернуть тебя?

– Макс, и как ты это представляешь? Чтобы потом все мои подруги и знакомые отвернулись от меня, чтобы все смеялись мне в лицо?

– Почему они должны смеяться над тобой? Что смешного может быть в том, что мы любим друг друга? – я искал все более и более романтичные слова, хотя соображал, как никогда, с трудом.

– Ты хоть сам себя слышишь, Макс? О какой любви ты говоришь, когда ты от меня уходил, после ночи со мной, и ехал к Нине, тут же, без паузы! – громко выкрикнула возмущенная Маша.

Я пошел ва-банк:

– Маша, это все не так. Я люблю тебя. Я хочу жениться на тебе. Оформить наши отношения официально. Поехали к твоим родителям?

Обычно девушки после таких обещаний сдают позиции, и становятся гораздо мягче. А через день-другой о своих словах можно благополучно забыть. Но Маша напряженно ответила мне:

– Зачем? Чтобы я была тебе официальной женой, а за моей спиной ты бегал к Нине? Так тебе интересно будет, Макс? Нину, может быть, это устроит. Но меня – нет! – и она, по-девичьи импульсивно, внезапно прекратила разговор, положив трубку.

Услышав тишину, я взбесился. Мои нервы были на пределе. Я не мог уяснить, когда и каким образом ситуация ушла из-под контроля. С силой размахнувшись, я забросил телефон далеко в озеро, крикнув от досады:

– Подруги! Да пошли вы обе, подруги!

Телефон послушно ушел на дно. Мне стало легче. Я почувствовал вдруг, что довольно замерз, и направился быстрым шагом к дому. Наступал рассвет. Решив, что отосплюсь днем, я прошел на кухню, чтобы сделать себе завтрак.

Бабушка, не ожидая меня увидеть, удивленно вскинула обе руки:

– Не спится, милый? Сейчас гренки сделаю. Садись. Или вот, последи, чтобы кофе не убежал.

– С добрым утром, бабуль. Послежу, – ответил я, улыбаясь.

– Что так рано встал? Работа? – мягко поинтересовалась бабушка.

– Нет, сегодня не работаю. Знаешь, телефон сломался. Вот, поеду в салон сотовой связи, выберу себе новый.

– Ну, да? Так, починить разве нельзя? Расточительно сразу-то новый.

– Нет, бабуль, нельзя. Он совсем сломался. Полностью.

Бабушка подала пышные горячие гренки, и вкуснейший кофе со сгущенным молоком.

Позавтракав, я словно заново родился, и с чувством восхищения новым днем, поехал в ближайший салон связи.

Я вошел внутрь, и с ярко освещенной улицы сразу оказался, словно в темноте. Но, через несколько секунд мои глаза привыкли к смене освещения, и я с интересом оглянулся по сторонам. В эту же минуту ко мне подошел консультант и стал рассказывать про различные модели телефонов. Я смог довольно быстро подобрать себе модель. Консультант же не забыл сообщить, пока упаковывал покупку, что дополнительно можно приобрести гарнитуру, и карту памяти, наушники, зарядное устройство, и еще массу нужных дополнений.

Поблагодарив, я направился к кассе. И тут, словно музыка тысячи птиц заиграла под потолком, мелодично и звонко. Я увидел за столом у кассы Ее. В светлой одежде, тоненькую, с густыми порхающими ресницами, она сама была, словно птичка.

«Я влюбился, однозначно, это так. Я попал!» – подумал я, почувствовав вдруг предательскую слабость в ногах и сухость в горле. Мне очень хотелось сказать ей пару лучших комплиментов, произвести какое-то удивительное впечатление. Но, как это ни странно, из головы исчезли все мысли сразу, а язык намертво прилип к нёбу так, что я стал не способен не только на комплимент, но даже на покупку телефона.

Она, чуть улыбаясь кончиками рта, вопросительно и спокойно смотрела на меня. Выручил консультант:

– Ирина, оформи покупку, пожалуйста, – сказал он, чуть подтолкнув меня к кассе.

Ирина, эта девушка неземной красоты, произнесла вслух сумму, взяла у меня деньги, и передала чек.

– Спасибо за покупку, – сказала она, все также слегка улыбаясь.

У меня было полное ощущение, что Ирина видит меня насквозь. Мне хотелось погрузиться в этого человека, уйти в нее с головы до ног и раствориться. Было такое чувство, что мы знаем друг друга всю жизнь.

Я вышел из салона обновленный, одухотворенный, как будто побывал в хорошей баньке. По телу разливалось приятное тепло. Меня удивляло, что я не сделал ничего, чтобы познакомиться с Ириной. Но, в то же время, я не торопился с этим, словно знал, – все еще сложится. Главной мыслью теперь было: «Она есть! Она живет в этом же городе! И я ее видел!» Эта мысль на протяжении нескольких дней внезапно пронзала меня, заставая вдруг за какими-то делами, и оставляя теплый и радужный поток в теле. Я был счастлив.

Спустя некоторое время я снова оказался в том салоне связи, и уже целенаправленно. Недолго выбирая какой-то товар я, наконец, подошел к кассе. Ирина взглянула на меня. Ее взгляд задержался на несколько секунд, а затем она безразлично опустила длинные ресницы, ожидая. Я, собрав всю решительность, посмотрел на девушку долгим открытым взглядом и сказал:

– Не мог не посетить Вас снова. Вы очаровательны, но сегодня еще больше!

– Больше? – с улыбкой переспросила она, – чем что?

– Больше, чем тогда, – я запутался, и вновь потерял ощущение собственной способности связно разговаривать.

Волнуясь, я молча протянул ей покупку и деньги.

Оказавшись на свежем воздухе, я тут же обрел чувство реальности. Мне хотелось вбежать обратно, и, пользуясь тем, что Ирина сегодня одна за столом, пригласить ее на свидание.

Я было повернул в магазин, взялся за ручку двери, когда мои глаза внезапно встретились с ее глазами. Она уверенно и спокойно смотрела на меня через дверное стекло.

«Она меня точно насквозь видит!» – подумал я, и не решился вернуться.

Внезапно зазвонил телефон. Это был Димка.

– Как ты вовремя! – обрадовался я, услышав его голос.

– Что, чем помочь? – заботливо спросил друг.

– Ну, разве что вернуть меня в меня, – ответил я уклончиво.

– Минуточку, Макс, тут надо разобраться, – полушутя сказал Дима. – Давай в кафе минут через десять!

– Давай, – ответил я, и сел в машину.

Ровно через десять минут мы оба прибыли на место. Я был рад увидеть друга. Один его взгляд зарядил меня какой-то беззаботной радостью и предвкушением хороших приключений.

– Макс, – начал Дима, тяжело откинувшись на кресло, – я весь вечер свободен, и хочу отдохнуть хорошенько.

– О! Интересно, – подхватил я. – Значит, танцы, девушки, вино?

– Ты все о своем! Кто о чем, как говорится, а лысый о расческе. Слушай, давай здесь перекусим и поедем под мост!

«Под мост» – было нашим излюбленным местом для долгих и неторопливых бесед. Сам мост был высокий и широкий, и соединял два берега Волги. Место под мостом находилось на левом берегу. Не знаю, что именно делало это пристанище столь уютным. Может быть, низкорослая зелень вокруг, а, может быть, открывающийся вид на тихие волны реки. Но мне особенно нравился «пятачок» под сводом моста, где в любую погоду, будь то солнце, снег или дождь, можно было оставаться под прикрытием, как будто в кепке с козырьком.

Мы, обычно не торопясь, по-хозяйски, устраивались на одном из бревен, которых было раскидано по берегу масса. Протягивали ноги, молча осматривались по сторонам, и на какое-то время замирали. Мы созерцали. Мы были под мостом.

Наступал момент, когда кто-то из нас, будто случайно, вполголоса, вспоминал о чем-то. Сегодня это был я.

– Удивительно, но я растерялся перед девушкой, – начал я.

Дима молчал. Это означало только одно. Беседа будет долгой и глубокой. Он весь во внимании. Он не будет советовать. Он слушает. Он принимает мои волнения.

– Ты не уснул? – пошутил я, хотя знал, что даже за закрытыми веками мысли друга полностью сосредоточены на моих словах.

Внешне он даже не пошевелился. На его лице читалась пауза.

– Ну, ясно, – продолжил я, – если дальше так дело пойдет, я вообще разучусь девушек «кадрить». В детском садике, и то, жару давал! А тут, вдруг, раскис, как… как, даже не знаю, кто!

Сколько дней, уже даже месяцев, я ее знаю. Прихожу в салон, смотрю. При этом тупею, и по всему телу чувствую какую-то слабость. А, когда она смотрит на меня, я готов провалиться сквозь землю. Ухожу, закрываю дверь. Но, только оказавшись вне ее, за салоном, только оказавшись на улице, в ту же секунду чувствую не облегчение, а, наоборот, сильнейшую тягу вернуться обратно.

И зачем? Чтобы стоять там снова, издалека смотреть, ловить ее взгляд. Ну, что со мной такое?!

Мы оба погрузились в неторопливое молчание. Волны летней реки лениво и методично наплывали на берег, аккуратно умывая камни. Вдали плыл белый парусник. Шумно кричали галки, рассекая небо во всех направлениях. Солнце светом и теплом щедро укрывало все побережье. На фоне живописной нежной природы свод моста казался индустриальным монстром. Но нам нравилось здесь. Железо и мощь моста словно отдавали свою силу, восстанавливали настрой.

– Помню, я так же глупел, когда Галину увидел, – негромко произнес Дима.

– О, Галину! Все твои воспоминания только о Галине, Дим… Сколько лет, и все: Галина, Галина.

– Ну, вот, я тогда сглупил, и мы расстались, – продолжил Дима. – Галя замужем за другим, а я не смог вовремя… не смог ей доказать или показать свою любовь. Вот и расстались, теперь где-то она, а я – вот здесь, тебя сижу слушаю. Если так любишь, женись, а то упустишь опять свою девушку.

– Как же я женюсь, если я с ней заговорить боюсь, Дим? Всё, что у меня более-менее получается, – это выбрать какой-то ненужный товар и купить, чтобы она хоть так пообщалась со мной. Я для нее неизвестный обычный покупатель, которых сотни в день.

– Я тоже, когда к Галине подходил, самообладание терял. Думал, это не девушка, это – богиня! А, помнишь, как на танцах вдруг увидел, что она танцует с парнем каким-то?

– Да, Димон, ты тогда учудил! Галя твоя пошла танцевать с парнишкой, нашим соседом, Николай его звали, помню. А ты! Весь кровью налился, и попер! Я думал, что ты этого Николая сейчас в пыль сотрешь!

– Да, я тогда готов был его прибить за то, что он мою обожаемую трогает, стоит рядом с ней. И не мог никак понять: почему ему позволено то, что мне не позволено? Почему он с ней, так близко, а мне – нельзя?

– Но, ведь тебе, Дим, никто и не запрещал. Что ж ты, не мог девушку сам пригласить? Она же не запрещала. А ты, как осёл!

– А у меня тогда все перевернулось вмиг. И такая ненависть возникла, ко всем причем, ко всем сразу. И к Галине тоже. Думаю, ну, раз ты с ним, будешь и со мной. Как выхватил ее, прижал, держу крепко. А она так испугалась, кричит: «Отпусти! Я не хочу!» А я еще крепче ее сжимаю. Она стала бить меня, увертываться. Я ее тогда на руках приподнял, и танцую. А она царапает мне лицо, – все в крови потом было. Терпел, пока песня не закончилась.

– Да, натерпелся до того, что она за другого замуж вышла. Разве так свои чувства девушке надо показывать, Дим?

– Но и не так, как ты, Макс. Ходишь, мнешься там в салоне, как теленок придавленный. Сделай, наконец, решительный поступок. Пусть Ира откажет тебе раз и навсегда. И я снова буду видеть своего старого друга, настоящего мужика, а не вот это, что сейчас тут, – улыбнулся Димка, широко растянув уголки губ.

– Да, я ей, знаешь, что, – букет принесу!

– Неплохо. Уже что-то, чем десятую пару наушников покупать.

– А, может быть, она любит театр? Куплю два билета, и приглашу ее в театр?

– Слушай, Макс, даже если она не любит театр, я думаю, она не откажется, дабы не упасть в твоих глазах. Она же хочет о себе оставить образ воздушной и просветленной особы.

– Или в кино? Банально как-то. Она такая чудесная, высокая, красивая, царственная. Ее нужно позвать…

– В царские палаты. На экскурсию, – вставил Дима.

– Да, да! Но, это – после, – ответил я. – А пока в театр.

Я и сам удивился, как легко стал об этом рассуждать. Но, одно дело говорить, а другое – осуществить.

В тот день, когда я зашел в салон, крепко держа в руках два билета в театр, я растерял всю свою былую уверенность. Стараясь не выдать напряжения, которое распирало меня изнутри, я подчеркнуто легкомысленно подошел к кассе. Ирина вспорхнула ресницами и, чуть улыбнувшись, снисходительно молвила:

– Вы уже что-то выбрали? Давайте оформим покупку.

Тут мне нужно бы ответить, что я здесь сегодня не за товаром, а с предложением. Но у меня сковало горло, и каждое слово, которое приходило на ум, казалось, удивительно не подходящим и глупым.

Ирина, выждав небольшую паузу, удивленно подняла брови, и прошелестела:

– Молодой человек, я жду. Показывайте, что Вы выбрали.

Она протянула ко мне ладонь. И я неосознанно, резким движением, вложил в нее пару билетов. Девушка взяла билеты, беглым взглядом окинула их, и приготовилась что-то сказать. Но я уже не в силах был выдержать напряжение, и быстро произнес:

– Ирина, вот, Вы можете прийти в театр, можете на второй билет пригласить подругу, или кого угодно. Но, это так-то мой билет, то есть он для меня. Но, Вы можете это себе. Но, если Вы хотите, или нет, я приду, если будет занято, – я никак не мог закончить предложение, как вдруг отчетливо услышал несколько слов:

– Я пойду. С Вами.

И в завершении она рассмеялась чистым и высоким голосом.

Я оторопел. Я явно услышал, что она согласилась. Столько месяцев ходил и боялся глаза на нее поднять, а тут слышу, что она согласилась! Не зная, как и что дальше говорить, я коротко попрощался и, улыбаясь, вышел на улицу. Как обычно, захлопнув дверь в салон, я тут же почувствовал сильное стремление вернуться обратно. Меня тянуло к ней, как магнитом. Усилием воли я заставил себя открыть машину и уехал.

После театра были выставки, рестораны, концерты. Ира привыкла к моему обществу, и мы уже общались, словно давние знакомые. Я мог шутить и вести себя непринужденно. Но, в моих глазах она оставалась все столь же очаровательной и недоступной. Я не решался ее поцеловать. Как мальчик, я как будто ждал разрешения. Но его не поступало. Да и кто мог бы дать такое разрешение?

Шли месяцы, и я уже стал частым гостем в доме Ирины. Частенько мы с ее отцом засиживались за полночь у горящего камина, с бокалом рома, захваченные азартной игрой в нарды.

За окном стояла серая и холодная осень. Дожди не прекращались уже две недели, превратив дороги в бесконечную грязь. Дул холодный и влажный ветер, и, как бы тепло я не одевался, – он везде находил лазейки, чтобы застудить меня. Листья уныло обрывались, и падали с деревьев целыми горстями, безучастно смиряясь со своим уходом. Подходила долгая долгая зима. Облака старательно затянули осеннее небо серостью, не пропуская ни одного солнечного луча…

В такие дни я охотно оставался ночевать в теплом доме Ирины, и для меня была готова уютная спальня. Моя, если так можно выразиться, спальня находилась на этаже, где была и спальня Ирины. Однажды, когда я по обыкновению остался ночевать в ее доме, посреди ночи вдруг послышался звук открывающейся двери.

Дева вошла, медленно и грациозно пролетев, как мне показалось, над поверхностью пола. Ее ночное платье, черное, полупрозрачное, искрилось мерцанием, и шифоновые волны вторили движению тела. Я замер, теряясь в предположениях, что бы могло обозначать ее появление. Ира мгновенно обняла меня, и я почувствовал жар ее рук и губ. Я словно уплыл в небытие.

А на утро мы втроем сидели за большим столом в гостиной. Отец Ирины, как обычно, по-хозяйски покряхтывал, и делился планами на предстоящие выходные. Приближался зимний сезон, и Петр Васильевич, – так звали ее отца, – надумал съездить на осеннюю охоту.

– Вот, Макс, пока болота не встали, поеду, постреляю. Сам-то любишь побродить по тайге? – спрашивал он раскатистым неторопливым басом, с удовольствием откидываясь на спинку обеденного стула.

Я очень старался произвести хорошее впечатление, и искал тот ответ, который бы пришелся особенно по душе отцу семейства. Но, близость Ирины удивительным образом действовала на мою способность сосредотачиваться. Тем утром мои мысли то сворачивались в густой и неясный ком, то раскидывались хаотично по всему полю сознания. Перед глазами стоял только один ясный мысленный образ, образ моей любимой в тот миг, когда она приблизилась ко мне, тайно и откровенно.

– Не владею оружием, – ответил я. – Но, думаю, во мне живет страстный охотник.

– Так вот, это мы и проверим. Поехали со мной! – подхватил Петр Васильевич. – В воскресенье свободен?

– Да, абсолютно. Буду у вас в…?

– В семь утра, – подытожил он.

– Что же, в семь, так в семь.

Ирина, чуть нахмурив брови, взглянула на отца. Это только потом, уже после охоты, я узнал причину ее недовольства. Как оказалось, отец затеял свою игру уже давно. Охота была своеобразным экзаменом на проверку мужества. Как только в поле зрения появлялся очередной ухажер Ирины, отец считал своим долгом проверить парня на прочность. И, как показало время, ни один из предыдущих друзей семейства не прошел с честью это испытание.

Что же было столь сложного в такой осенней охоте среди болот? Дело в том, что Петр Васильевич знал те охотничьи угодья с самого своего детства. Маршрут пролегал сквозь болотистую местность, растягиваясь на десятки километров. Там, где оканчивалось очередное болото, на пути вставала непроходимая тайга, бурелом, заросли колючего кустарника.

Уже на первом километре пути я изрезал лицо и руки в кровь, несмотря на все старания идти «нога в ногу», как того требовал Петр Васильевич. Тяжесть снаряжения, неудобная одежда, пронизывающий холод, болотистая влажность, – все это вместе усложняло мой путь. Но, после первого выстрела, который оказался на удивление метким, и принес нам отличную дичь, напарник одобрительно кивнул мне. Мы свернули направо, и стали постепенно подниматься по круче. Дорога сделалась заметно легче, под ногами появилась сухая твердая почва. Деревья поредели, и можно было наблюдать высокое небо.

– Там, видишь, опушка, – там сделаем привал, – сказал Петр Васильевич.

Мы расположились на сухой возвышенности около большого кострища, оставленного кем-то совсем недавно. Вокруг высились тонкие сосны, плотным кольцом окружив место привала. Я облокотился на сухое дерево, прожженное молнией. Наверху, в уцелевших его ветках можно было разглядеть крупное гнездо. Птица, взмахнув крыльями, сделала осторожный облет вокруг полянки, и вернулась к своему домику. Громко крикнув протяжное «Ку-ак», она застыла, глядя на нас сверху вниз.

Пахло смолой и сгоревшим хворостом. К лесным запахам примешался аппетитный аромат вареной картошечки и пряной колбасы, свежих огурцов и ржаного хлеба, когда Петр Васильевич разложил закуску на лист газеты. Я налил две кружки горячего сладкого чая из термоса, и мы принялись за обед, не говоря лишних слов.

Уже через несколько минут, свернув все остатки трапезы в газету, мы направились в сторону лесополосы, пробираясь через ухабы и высокие кочки. Нашей целью было место за глиняным оврагом, где, по словам Петра Васильевича, мы найдем несколько заячьих нор.

Вернулись мы далеко за полночь. Мои колени дрожали от усталости, ступни были исхожены в кровь. Но виду я не подавал, стараясь держать спину ровно.

– Ирина, встречай! – крикнул хозяин дома, только войдя во двор особняка. – Смотри, сколько дичи настреляли. Да это все не моя добыча-то, это вон, твой, – зоркий охотник оказался.

Ирина, улыбаясь, встретила нас, закрыла ворота и прошла в дом.

Единственным моим желанием тогда было рухнуть на кровать, и забыться долгим сном. В голове стоял звон, зуд от укусов комаров не давал покоя. «Быстрее в ванну. И спать!» – думал я. Да не тут-то было!

– Ирина, быстро спать, – скомандовал Петр Васильевич, – а мы с Максимом еще пропустим по стаканчику.

Часа в четыре утра, когда на столе стояла уже пара пустых бутылок из-под виски, а моя усталость давно сменилась на умиление и особую любовь ко всем, живущим на земле, я услышал резкий возглас отца Ирины:

– Ну, удивил, удивил! Не подвел! – в который уже раз восклицал он. – А я с тобой и в разведку пойду.

– А я с Вами пойду, дорогой мой Петр Лексевич, – отвечал я так же громко и подобострастно.

Петр Васильевич навис надо мной всем телом, тяжело опустив на меня обе руки в порывистом объятии.

– А тебе не слабо со мной в разведку? – спросил он, рыча мне прямо в ухо.

Укутанный в его грудь, я, вырываясь наружу, весело отвечал:

– Не слабо! Я – охотник.

– Да! А не слабо! Говори…

– Петр Васильевич, Вы же знаете, как я Вас люблю. Вы на меня всегда положитесь. Я ведь вашу дочь так люблю, Вы же знаете, – уверял я.

– Да! Все вот «люблю», «люблю», – повторил Петр Васильевич, – а слабо тебе вот жениться на ней, а?

Я без размышлений, на лихой волне ответил:

– Не слабо, я прямо сейчас женюсь, пошлите к ней!

– Стоп! Сейчас ночь! Стоять, Максим, – остановил меня Петр Васильевич, тяжело упав в кресло.

И тут я заметил, как брови его разгладились, лицо стало вмиг серьезным, а взгляд точно, словно в мишень, целился в мои глаза.

– Стоп, Максим! Такими словами бросаться не позволю. Женишься?

– Женюсь, – ответил я, не соображая, как все быстро закрутилось, и к чему это может привести. Словно моя жизнь на минуту сделалась игрушкой, и сейчас этот господин забавляется ею, как ему вздумается.

Но слово уже было сказано. В окно забили утренние лучи солнца. Стало светло, и как-то по унылому трезво. Стараясь не показать своего замешательства, я стоял посреди комнаты, мечтая поскорее уехать домой. Петр Васильевич встал, по-дружески пожал мне руку, и спокойным голосом произнес:

– Езжай, Макс. Да днем возвращайся. Не слабо, значит!

Я, ничего не ответив, развернулся и вышел на улицу. Утренняя прохлада обласкала ветром мое лицо. Птицы, заигрывая, запевали на разные голоса. Где-то послышался шум проезжающей машины. Я сел за руль и направился к дому.

По дороге я пытался проанализировать, как же все так быстро закрутилось? Ирина у меня в спальне, охота с ее отцом, проверка на прочность. И всякий раз, когда мысленно я пытался успокоиться, уверяя себя, что все еще забудется, что я никому ничем не обязан, что я уже был женат на другой Ирине, и вообще не планировал ничего подобного теперь, каждый раз в голове звучал резкий окрик Петра Васильевича: «Слабо тебе?»

Ощущая себя в тупике, я заснул глухим сном. Но, проснувшись уже в полдень, оделся, и в отличном настроении поехал к ним.

Уже по дороге я услышал звонок телефона. Это был Дима. Вот кому я сейчас был по-настоящему рад! Остановив машину, я взял трубку, сосредоточенно вслушиваясь в родные интонации. Я слушал и словно приходил в себя. Голос давнего друга возвращал меня в состояние правильного внутреннего самоощущения. Голос Димы чудодейственным образом восстановил мое самочувствие. Мысли стали ясными, я успокоился и уже знал, как поступлю. В трубке в который раз прозвучало:

– Ты что, уснул там? Эй!

– Дим, слушай, приезжай на место. Тут плохая слышимость. Давай по-человечески в кафе поговорим.

– Давай. Через десять минут.

И мы присели за знакомый столик у окна. Нам нравилось, беседуя, поглядывать за стекло на открывающийся вид. Кафе находилось в самом центре города, и поэтому за окном всегда нас ожидала нескучная смена лиц. Люди торопились, шли в разные стороны, пропуская друг друга. Иногда кто-то останавливался, встретив знакомого, и эти двое на несколько минут выбивались из общего движения. Затем, наскоро попрощавшись и сказав друг другу, наверное:

– Созвонимся!

– Давай! Пока, – или что-то подобное, вновь вливались в общий поток лиц, машин, велосипедов и сумок.

Я перевел взгляд на Димаса, и волна дружеских чувств нахлынула на меня. Как же привязался я к этому бродяге! Последняя неделя, полная событий, будто вовсе не подвластных мне, затянула меня, поглотила и наградила ощущением фатума. Но теперь, наблюдая знакомое лицо, слушая голос друга, я вновь становился самим собой.

Вера в то, что я способен делать поступки и принимать решения, вновь посетила меня. Я, гордо приподняв голову, игриво-торжественно занес в воздух чайную ложку, словно она была дирижерской палочкой, и произнес:

– Я женюсь!

Проиграв ложечкой неслышимую мелодию, я плавно опустил свой инструмент на стол, и застыл в ожидании его реакции.

Дима, сочувственно сдвинув брови домиком, трогательным голосом спросил:

– А это лечится?

– Перестань! Я теперь обязан жениться, – ответил я.

– Обязан? Что-то это противоречит твоему кодексу свободного общения с дамами.

– Нет, в этот раз я слово дал.

– И что? Слово дал, – передразнил Дима, напыщенно вытянув губы. – Скольким девицам ты слова давал, лишь бы они в ответ дали.

– Все шутишь, Дим. Я не ей слово дал, вернее, я ей тоже, но это не важно. Понимаешь, тут отец ее так все обустроил, что, в итоге, поставлен я был перед фактом. Одним его словом.

– И слово было? – спросил Дима, выдержав паузу.

– Слабо тебе, говорит, жениться?

– А ты?

– Меня словно конь лягнул, меня понесло, как только я этот вопрос услышал. На все лады стал уверять, что не слабо. Захотел, видно, красиво сыграть.

– Опять игра? Жениться-то в реальности будешь, Макс.

– Слушай, брат, я тут подумал. Семью хочу, детей своих. Деньги, дом, – все есть. Ира – красавица. Женюсь, а то буду, как ты, пришибленный юношеской любовью, ходить по жизни в одиночку. Не, я так не хочу.

– Я тоже не хочу. Но мне вот не встречаются такие Иры, как тебе, например. Не осталось хороших девушек, честных, верных, настоящих.

– Да, Дим, знаю, проверял. Она влюблена в другого, или она замужем, говорит о верности и выставляет себя этакой честной и правильной. А уже к вечеру сама на меня вешается. И где ее жених? Где муж любимый? Пара моих пошлых комплиментов, и она готова. Не было у меня еще отказов у таких «верных» дамочек. Не женись, Димас. Правильно.

– А ты женись, Макс. Слово мужика! Держи слово.

И свадьба прошла в лучших традициях. Оплачивал все отец, мой новый папа. Он не поскупился, ведь его единственная доченька замуж выходит. В моей благонадежности Петр Васильевич не сомневался, и вообще строил на меня долгосрочные планы.

Свадебный угар прошел сквозь меня, как яркий спектакль. Я ощущал себя каким-то актером, я играл роль, и мне все казалось, что можно будет остановиться и переиграть заново. Единственного зрителя, которому я был бы искренне рад в эти дни, моего друга Димаса, – не было на свадьбе. Он уехал из города и оставался очень занят.

Когда свадебное торжество завершилось, произошла какая-то, еще не вполне ясная, перемена. Сначала я почувствовал ее смутно, и никак не мог определить, что же не так. Но что-то было не так!

Как-то Ирина позвонила, чтобы я забрал ее с работы. Я заехал за ней в салон. Мы встретились, немного поговорили. Оказалось, что она задерживается, что у нее сегодня переработка, – пришла большая партия товара.

– Так что, езжай домой, Макс. А я на такси приеду, часа через три, – сказала она напоследок.

Я кивнул, бегло поцеловал ее, и вышел.

Быстрыми, широкими шагами я направился к своей машине. И вдруг почувствовал удивительную легкость. Такое же ощущение я не раз испытывал, когда, наконец, после долгой холодной зимы наступает оттепель. И вот, сменив тяжелую зимнюю куртку на весенний пуховик, а зимние ботинки на легкие кроссовки, оставив шапку дома, – выходишь на залитую солнцем, уже прогретую улицу. И идешь, вдыхая весну налегке.

Вот и сейчас я поймал подобное ощущение. Но, – падал снег, было начало зимы. И тут я понял: магнита нет. Я закрыл двери в салон, там осталась Ирина, а я вышел на улицу. Но меня не притянуло обратно к ней, не притянуло магнитом. Я резко остановился, в недоумении посмотрел на дверь, словно это в ней мог сломаться какой-то механизм. Затем сел в машину, и долго еще не хотел верить в новое ощущение.

Посыпал снег. Сначала медленно, словно пробуя свои силы. А затем, усиливаясь миллионами снежинок, перекрыл все видимое пространство. Горизонт стал белым, снег оседал на деревьях, набираясь охапками в основаниях веток и на шершавых стволах, забиваясь в трещинки и складки коры. Снега становилось все больше, и он уже перестал таять, попадая на асфальт, а ровным пушистым слоем покрыл землю. Я вышел из машины, вдыхая первый зимний аромат.

На этот раз мой брак длился полгода. Когда исчез невидимый магнит, я перестал воспринимать Ирину, как желанную. Страсть сошла на нет. Я все чаще ночевал в другой спальне.

Ира, заметив эти перемены, поначалу с азартом взялась за спасение нашей семьи. Она одевалась в роскошные платья, покупала лучшие духи и соблазнительное белье. Встречая меня, она постоянно менялась в поведении, словно желая угадать, какая роль придется мне по душе. То она становилась сексуальной девочкой, то – заботливой домохозяйкой, то – интеллектуальным собеседником, то – «своим парнем».

Ничего не срабатывало. Я смотрел сквозь нее. Слова, что она мне говорила, даже не проникали в мое сознание. Ира стала мне неинтересна.

Наблюдая холодность в наших отношениях, отец семейства приготовился к серьезному разговору. Он пригласил меня заранее и встретил вполне официально, в своем домашнем кабинете. Когда я вошел, прикрыв за собой тяжелую дверь, папа, наклонившись над столом, отчетливо произнес:

– Так, дорогой зятек! Если ты рассчитываешь и дальше игнорировать собственную жену, то знай, – я тебе этого не позволю. Ирина, посмотри, как страдает. Похудела, на ней лица нет. Ты! Обещал сделать мою дочь счастливой. Что происходит, Макс? Ты можешь ответить мне спокойно? Я знаю, что не имею права влезать в ваши отношения. Но и ты меня пойми, – Ирина дочь мне, единственная дочь. Я хочу ей счастья.

– Петр Васильевич, я намерен подать на развод. Жениться «на слабо» было большой ошибкой с моей стороны, – ответил я.

– И все? Ошибкой? Развод? А ты подумал об Ире? Что с ней будет?

– Да, именно о ней я и подумал. Она выйдет еще замуж, и будет любима. Пусть все у нее сложится естественным путем.

– Я понял, к чему ты клонишь. Так вот, знай, что тебе и рубля не достанется из ее состояния.

– Я в курсе, Петр Васильевич. Брачный договор подписывал, и это помню.

– Иди, – и он тяжело встал, отошел от стола и развернулся к окну.

Я вышел. Вскоре мы с Ирой оформили развод. Она вела себя достойно. А я какое-то время все еще ходил, как в тумане.

«Как все это произошло? – часто спрашивал я сам у себя. – Два брака уже позади. Как этим бабам удается все это провернуть? Ну, теперь я долго не женюсь! Если вообще женюсь».

В те дни я чувствовал себя эмоционально выжатым, использованным существом… Чтобы привести свои чувства в порядок, я отправился на горнолыжный курорт. Наступала весна, и, судя по фото в интернете, в горах сейчас было очень свежо и солнечно. А, поскольку общаться с кем-либо или знакомиться у меня не было тогда никакого желания, на курорт решил пригласить свою давнюю знакомую. Вот как это было…

Вечером, открыв телефонную книгу, листая, я наугад выбрал женское имя. Увидев на экране «Женя-скалолазка», я даже обрадовался! Женя была знакома мне еще со школьных времен. Всегда позитивная, яркая девушка. Она занималась профессиональным спортом, часто уходила в горы, – с отрядом они лазили по горам. Женя нравилась мне тем, что она никогда и ни в чем мне не отказывала. В то же время, увлеченная спортом и своей жизнью, не была навязчивой. Она не искала встреч, не звонила, она постоянно пропадала «на сборах». Но, стоило мне сделать ей какое-то недвусмысленное предложение, и я не знал отказа!

И вот, в один из свежих майских дней мы вдвоем уже стояли на снежной вершине плоскогорья, и вдыхали прохладный воздух. Она, игриво улыбаясь, взяла меня за руку и нежно произнесла:

– Хорошо здесь! Здорово, что все бросили, и приехали.

– Да, – согласился я. – А чего ждать лета? Смотри, какая красота вокруг!

Горнолыжный комплекс заполняла масса звуков, шумов и голосов. До слуха долетали обрывки речи на разных языках. От ярких спортивных костюмов и белоснежных трасс пестрело в глазах. Общая атмосфера праздника и спорта захватила нас мгновенно.

– Знаешь, Макс, я себя чувствую знатной лыжницей. Вот сейчас пойду, выберу себе самые быстрые лыжи, и спущусь в-о-он с той трассы!

– Я тебя обгоню, не сомневайся, я здесь, как рыба в воде! Сейчас научу тебя, как надо скорость набирать, и не падать!

– Поехали! – согласилась Женя.

И не пропуская ни минуты драгоценного времени, мы погрузились в снежную пыль.

Было легко. Смеялись, как дети, не боясь падать, или показаться неумелыми лыжниками. Как-то само собой случилось, но уже через полчаса вокруг нас собралась компания единомышленников, и мы затеяли между собой шуточное пари.

Катались до самого позднего вечера. И, несмотря на то, что я весь день мысленно планировал первую ночь на отдыхе, планам моим не суждено было сбыться.

Вернувшись в номер, смеясь и вспоминая подробности сегодняшних спусков, мы с Женей скинули с себя одежду и обувь. Надев уютные халаты, оба почувствовали, наконец, приятную усталость.

– А давай просто сидеть и смотреть телек, – предложила она.

Я согласился. Мы даже не комментировали то, что видели на экране. Во всем теле ощущалась жизнь и усталость.

Но на утро и у меня, и у Жени дико болела спина. Мы ходили на полусогнутых ногах. Невыносимо болели мышцы от любого неаккуратного прикосновения. Массаж, баня, втирания специальных расслабляющих мазей, – вот чем нам пришлось заниматься в этот и последующий день.

Во время вынужденной отсидки в номере я несколько раз звонил Диме, чтобы услышать его голос. Но друг оказался очень занят. Отвечал он спешно, в подробности не вдавался, и вообще показался мне каким-то загадочным.

«Что его так могло занять? Даже на пару слов со мной нет времени! Это что-то очень важное, должно быть, – терялся я в догадках. – Или кто-то очень важный. Приеду, узнаю, в чем тут дело».

Хорошенько отдохнув, я вновь почувствовал себя самым сильным на свете… Женя, по-моему, хорошела с каждым часом. Меня влекло к ней непреодолимо. А она была открыта ко мне, ни в чем не отказывала, при этом ничего не требуя.

День за днем я все больше привыкал к ее обществу, а она оставалась на одной и той же «ровной» волне. Меня даже стало задевать такое спокойствие. Моя спутница своим поведением не играла в независимость, она действительно была независимой. Она получала удовольствие, получала мои ласки, наслаждалась отдыхом, спортом, едой, природой. Ее словно не могло ничего опечалить.

Чуть прищурив глазки в полуулыбке, она, как озорная девчонка, посматривала на меня, ожидая. Я, разогретый страстным притяжением, ловил ее в свои объятия, а она, играя, пыталась убежать. Но мы оба знали, что все разрешено, что мы вместе.

Я же привык к тому, что, если завязываются близкие отношения, девушка, рано или поздно, выдвигает свои правила, свои рамки, свои названия:

– Теперь мы пара, раз мы встречаемся, и ты должен…

– Ты будешь мне верен? Раз мы стали партнерами по сексу, я хочу, чтобы ты…

– Ты знаешь, у меня это впервые, и я хочу открыть тебе свои чувства. Я люблю тебя. А ты?

И подобные варианты развития отношений. Моим ответом в любом случае был поиск новых впечатлений. Так уж я устроен, что, стоит меня поставить перед правилами и рамками, все становится как будто предрешено и заранее известно. И я резко теряю интерес. А когда я теряю интерес, его уже ничем не поднимешь. Это как законченная книга, как просмотренный фильм. Можно, конечно, прочитать снова, пересмотреть, но для чего? Только лишь затем, чтобы вновь вспомнить те эмоции, которые ты проживал. Ничего нового ты уже не узнаешь, и финал известен.

Но с Женей все складывалось по-другому. Ведь я знал ее уже много лет. Она все эти годы влекла меня, она нравилась мне. Я сам, сам готов был построить свои правила и рамки. Да! Я хотел, чтобы она стала только моей, я ревновал ее к обществу. Но не мог ей ничего из этого предъявить. Как только я начинал разговор о серьезных намерениях, о своих чувствах к ней, – Женя исчезала из поля зрения. Сколько попыток уже было поймать ее, объясниться… А дальше что? Создавалось впечатление, что она, как птица, которую нельзя приручить. И с годами я принял эту странную позицию. Или мне казалось, что принял.

Вот и теперь, мое чувство собственничества начало вновь разрастаться. Я пытался себя убедить, что нам и так хорошо. Женя со мной. Я могу наслаждаться ею, и так будет долго. Все, что шло на «ура» в отношениях с другими девушками, Женю, наоборот, отталкивало. Такие фразы, как «давай останемся вместе», «ты лучшая», «я хочу быть только твоим», «будь моей, чтобы никогда не расставаться», «я скучал по тебе», – любая девушка мечтала бы услышать от меня… Но Женя, как показал опыт, закрывалась после подобных слов. А я хотел быть с ней!

Закончится отдых, мы вернемся домой, и она снова исчезнет куда-то. «Но почему так должно быть? Ведь нам вдвоем хорошо, легко, мы как будто на одной волне. Я не хочу кого-то искать, мне нужна она! – думал я, наблюдая за Женей со стороны. – Если позову ее с собой, уйдет без предупреждения. А, может быть, в этот раз она согласится? Ведь я чувствую, – она тоже любит меня».

– Жень! Давно не слышал марш Мендельсона, может, забредем в ЗАГС, насладимся звуками, а заодно, – решился я.

Женя повернула голову, оценивающе посмотрела мне в глаза, и вдруг ее лицо сделалось бледным и серьезным. Она низким голосом сказала:

– Да, Максим, я знаю, что ты хочешь сказать. Но, стой! Я ведь и сама, сама теперь не смогу уйти, уехать, убежать от тебя, как делала раньше.

Услышав это, я почувствовал, как волна радости захлестнула мое сердце. «Значит, она любит меня, и хочет остаться моей», – поспешно подумал я.

– Я уже не смогу так, как раньше. Я и сама к тебе чувствую сильное влечение.

– Я люблю тебя, Женя! И, если ты говоришь…

– Подожди, послушай! Максим, я тебя тоже люблю.

– Значит, мы будем вместе? – не выдержал я.

– Значит, мы больше никогда не увидимся. Это наше последнее время вместе. Когда вернемся в Россию, навсегда забудь обо мне. Я постараюсь, и ты меня не найдешь.

– Но, зачем? Зачем так стараться? Это противоречиво, это глупо! – не сдержался я.

– Я постараюсь не для тебя, а для себя. Любовь разрушает. Не хочу любить. Не хочу стать зависимой. Буду бояться потерять тебя, стану ревнивой дурой. Любовь меня разрушит. А если ты предашь меня, и найдешь другую?

– Да я не предам! Я с тобой хочу быть!

– Найдешь другую, а я останусь со своей любовью, зависимая и несчастная.

– Да откуда в тебе это? Зачем бежать от своих чувств? Ведь жизнь одна! Мы любим друг друга, зачем же создавать искусственные преграды? – удивился я. – Чего ты боишься, Женя?

– Любви. Не хочу этого чувства. Так было не всегда, – слегка понизив голос, сказала Женя.

– Не всегда? А что произошло? Расскажи.

– Однажды, когда я училась еще на первых курсах университета, к нам в группу пришел новый студент. Его не заметить невозможно было. Высокий, спортивный, с горящими глазами. У него был такой взгляд, словно он постоянно посмеивался над обществом.

Как-то само собой, уже через неделю, он стал лидером всего нашего курса. Был заводилой во всем, а наши девчонки в открытую бились за его внимание. Но Миша долгое время любил всех, то есть никого конкретно.

А в конце учебного года мы устроили вечеринку. Он все организовал, причем у себя дома. Так весь курс увидел, наконец, где живет этот парень. Как же все были удивлены, когда дома у Миши нас встретила его невеста! Он, оказывается, именно из-за нее переехал в наш город, перевелся из своего родного вуза в наш.

Мы с девчонками ревниво обсуждали эту невесту, находя в ней сплошные минусы, и, вообще, признали ее нелепой.

Но факт оставался фактом. Наш всеобщий любимчик был, увы, почти женат. После той вечеринки мы все разъехались на каникулы. Я думала, что за лето мои чувства погаснут. Знаешь, как говорят: «С глаз долой – из сердца вон». Да не тут-то было! Я с его фото глаз не сводила, днем и ночью думала о нем, мне его физически не хватало. Я первое сентября ждала, как великого дня!

И вот, осенью, первый день в университете, все встретились. И затем поехали к Мише отмечать начало учебного года, повеселиться, потанцевать. Он всех ребят отправил по адресу, а меня, схватив в охапку, забрал с собой.

«Мы с тобой зайдем в магазин, кое-что докупим для вечеринки, – сказал он, и добавил, – предлагаю пешком – погода хорошая!»

И мы шли с ним, беседовали, пропуская мимо все магазины. Мы потерялись во времени и пространстве. Его рука была так близко к моей, и я чувствовала обжигающее тепло любимого человека!

В нескольких словах Миша рассказал мне, что ехал только ко мне, что ему только я нужна, что никогда еще так не поглощали его чувства, как сейчас. А затем он остановился, развернул меня за плечи к себе, и произнес: «Я тебя люблю».

Этот момент был настолько важным для меня, настолько долгожданным, что я и не думала сомневаться в его словах.

Мы взялись за руки, и весь оставшийся путь шли молча, поглядывая друг на друга. И у меня, и у него в голове был только один вопрос: «Как же нам теперь быть?»

Вечеринка уже была в разгаре, когда мы вдвоем, охваченные тайной, вошли в дом. Потом были слова, смех, люди, круговорот какой-то. А мы смотрели друг на друга, не замечая никого вокруг. Улучив момент, я отвела Мишу в сторону от шума, и предложила:

– Я знаю, как нам быть теперь вместе! Знаю, как это сделать, чтобы никому не было больно, чтобы ничего не нужно было объяснять!

– Как сделать, Жень? Ты же знаешь, Света и я, – мы давно уже вместе.

– Ты любишь меня?

– Да, – ответил Миша, и он был неподдельно счастлив в этот момент.

– Так слушай, – сейчас, когда будет медленный танец, ты пригласи меня. И поцелуй. При всех. И все всем сразу станет ясно, и ничего не придется объяснять! – предложила я.

– Прямо здесь, в этом доме, при всех? – спросил он, сомневаясь и словно взвешивая все риски и последствия.

– Да. Мы же хотим быть вместе, – ответила я с вызовом.

– Да! – решительно ответил Миша, и приблизился, чтобы поцеловать меня. Я немного отстранилась назад, и, прижав ладонь к его губам, прошептала:

– Не сейчас. Во время танца.

Если бы ты знал, сколько эмоций я испытала, пока ждала танец! Но я была и горда, и счастлива, и любима. А еще я была уверена, что он не предаст меня, что он решится, и мы уйдем оттуда вдвоем в нашу новую жизнь. Я так замечталась, что на минуту все происходящее вокруг как будто исчезло из моего поля зрения. Даже звуки шумной вечеринки стихли. Только тишина, я, и моя любовь.

Я не сразу даже поняла, что происходит. Увидела приглушенный свет, несколько пар, двигающихся в танце, и Мишу со Светой, в центре. Они танцевали вдвоем. А он смотрел на меня, словно извиняясь. Я растерялась, было такое чувство, что мое сердце кто-то выкинул на помойку.

А потом я брела темной ночью по городским улицам в полном одиночестве. Вот тогда я и поклялась себе, что ни один мужчина больше никогда от меня не дождется любви. Я обещала сама себе сохранить свое сердце, и не впускать туда ни одного человека. Я не хочу повторно испытать предательство, быть брошенной или отверженной. Не хочу любви!

Женя закончила свой рассказ, и ее глаза теперь не скрывали разочарования. Через несколько секунд они приняли свое привычное ироничное выражение, и Женя улыбнулась:

– Так что? Будем развлекаться, или ты хочешь поговорить о верности?

Я по-новому посмотрел на Женю. Во мне появилось уважение к ее выбору, и в то же время я осознал всю тщетность дальнейшего с ней общения.

– Женя, ты имеешь право поступать так, как поступаешь. Видимо, в твоем сердце нет и не будет места для меня. А я в свою очередь, не буду биться головой об лед, так и знай, – и, немного подумав, я добавил, – зря ты меряешь всех одной линейкой, ты рискуешь пропустить свое счастье! Но, это твой выбор.

Так мы и расстались. Вернувшись в свой город, первое, что я сделал, – это отправился к Диме. Не так-то просто было найти его. Дима то и дело сбрасывал телефон, или отвечал мне бегло:

– Занят, перезвоню вечером.

Вечером, видимо, забыв, не перезванивал. Я уже стал беспокоиться о друге. Не попал ли он в какую-то тяжелую историю?

Но мне определенно необходимо было увидеться с ним, поговорить. Столько событий произошло за последнее время, и эти впечатления обязательно должны были быть равномерно взвешены между мной и Димой, – так уж у нас повелось.

Я все-таки встретился с другом, но совершенно случайно. Ранним утром, выйдя прогуляться на ближайшую пристань, я остановился у перил старинной чугунной лестницы. Ее многочисленные ступени, извиваясь, тянулись высоко вверх, где на холме, открытому всем ветрам, дождям и солнцу, лестница, наконец, заканчивалась, изящно переходя в небольшую каменную беседку.

Я любил стоять у подножия этой лестницы и шагать взглядом вверх, преодолевая ступеньку за ступенькой, вспоминая каждую неровность и препятствие на своем мысленном пути.

Вот и сейчас, путешествуя одним только взглядом вверх по лестнице, я заметил в беседке знакомую фигуру. Поначалу я хотел крикнуть, поприветствовать друга, но вовремя остановился. Я вдруг заметил, что Димка стоит в беседке не один. За его высокой фигурой чуть заметна была женская фигурка. Лица не было видно, но, по общему очертанию образа, создавалось впечатление, что она редкая красавица.

Я, притаившись, смотрел на Диму и незнакомку, удивляясь, как они друг друга хорошо дополняют. Он – высокий, статный, с широкими ладонями и крепкими, упруго поставленными ногами. А она, рядом с ним, покоряла совершенством форм и изгибами. Хрупкая, но не слабая, она напомнила мне изящную маленькую газель, которая однажды возникла прямо передо мной, когда я как-то бесцельно бродил по глухому лесу.

Я даже не заметил, как поднялся по ступенькам, пытаясь поближе разглядеть его спутницу. Я стоял у перил беседки и, обогнув их, повернул уже в сторону, немного задержав взгляд. Теперь я мог рассмотреть их ближе, с расстояния не более двух метров!

Димке повезло, что такая девушка снизошла до беседы с ним. А, может быть, они здесь не случайно встретились? Может быть, они уже знакомы, и у них здесь свидание? И, может быть, уже не первое?

Но я не смог нарушить их разговор, и постепенно отошел в сторону. Они даже не заметили моего присутствия. Словно я был не человек, а пустое место. «Видимо, настолько увлечены друг другом, – подумал я, – что даже меня не увидели».

Вечером я все-таки дозвонился до Димы, и мы смогли, наконец, встретиться в нашем кафе.

Н-да, человек, который теперь сидел напротив меня, мало чем напоминал моего прежнего друга.

– Да ты… одуревший, Димон! – удивился я, внимательно вглядываясь в его глаза.

– Я вызываю Вас, – ответил он, сделав глоток кофе из чашки, – на дуэль, сударь, за оскорбление моей чести и достоинства.

– Ты где этой ереси понабрался? – спросил я, ожидая, когда, наконец, он расскажет мне о незнакомке.

– Оставим в покое мою бренную сущность, расскажи лучше, как съездил? Горнолыжка хоть цела осталась после твоих полетов?

– Кое-что оставил, для будущих поколений, – ответил я. – Я ведь ездил с Женей. Ты ее помнишь?

Судя по добродушному молчанию Димы, стало ясно, что он ее помнит. И я продолжил:

– Это не девушка, это ведь «свой парень». Вот с кем хоть в огонь, хоть в воду. И всегда готова, – спохватился я, – ну, ладно, это тебе знать рано, малыш! Так вот, мы там, как дети, веселились все себе позволяли. Я по-настоящему отдохнул, всей душой.

– Только душой? – вставил Дима.

– Не только. Но это информация не для девственников, так что побережем твои уши, дружок.

– Н-да, куда уж нам! Наверное, вся горнолыжка после твоего отъезда с разбитыми сердцами теперь. Во всяком случае, женская половина – уж точно.

– Нет! Это я, скорее, с разбитым сердцем…

– А что? Такое бывает? Ну-ка, поподробнее, – и он, театрально сдвинув брови домиком, жалобно посмотрел на меня.

– Эта Женя настолько хороша, что в этот раз я решился ее не выпускать из рук. Обычно же как? Поиграет, и бросит. Не успеешь оглядеться, – она уже уехала. Где? Куда? Сколько лет уже такая история. Уже женился два раза, развелся. А Женя у меня из головы не выходит. Вот я решился в этот раз. Поговорил с ней.

– Замуж позвал?

– Нет! Нет. Но я ей сказал, мол, хватит от меня бегать, нам хорошо вместе, давай останемся вместе. Сказал, что она нужна мне.

– Сказал, что любишь ее, да?

– Нет. Да для нее, оказывается, не важно, люблю ли я, или нет. Для нее важно, любит ли она. И она, представляешь…

– Любит тебя? – и Дима полушутя вытянул лицо.

– А по-твоему, меня никто не может полюбить? – серьезно спросил я.

Он удивленно поднял брови, и только развел руками.

– В общем, Женя меня любит, и поэтому мы расстались. Совсем. И, давай выпьем, – предложил я.

– Это нелогично, – ответил Дима.

– Почему? Уже вечер, вполне логично.

– Нет. Я не про выпивку. Нелогично любить и расстаться. Смысл в чем тогда? – размышляя, медленно произнес Дима.

– А смысл в том, что Женя боится любить. Не хочет подвергать себя такому риску, – пояснил я.

– Тогда ей нужно купить страховку на случай случайной влюбленности, – добавил Дима.

– Да, в таком случае она никогда не получит страхового вознаграждения. У нее отлично получается убивать свои чувства. Ну и все. Я один. Совсем один, – глубоко и протяжно вздохнул я.

Принесли водку. Мы пропустили по стаканчику, задумавшись каждый о своем. А потом еще по стаканчику, не нарушая тишины. Нам было комфортно. Но я, под воздействием алкоголя, хотел прочувствовать всю силу одиночества, и для этого еще раз произнес, отчетливо отделяя слова друг от друга:

– Я. Один. Совсем. Один.

Меня так и подмывало продолжить и сказать Диме: «А вот ты не один, я-то видел!» Но мне лень было говорить, я уже наговорился. Мы снова надолго замолчали.

Бутылка опустела. Кто-то пел за соседним столиком.

Мимо пронеслась девушка с яркими пухлыми губами.

– Какая ароматная, – сказал я, – фея. Но, не дождетесь!

Дима посмотрел на меня, ожидая продолжения фразы. И я продолжил:

– Да! Не дождетесь! Я тоже закрываю свое сердце. Все! Кто не успел, тот опоздал. Я буду отныне холоден и бес-прекрасен.

– Беспристрастен, олух, – поправил друг.

– Да, ты прав. Я – олух. И почему мне не встретилась Любовь? А вот тебя встретила! – и я сфокусировал взгляд на Димином носе.

– Почему ты так думаешь? – удивился он, нервно кивнув головой.

– А потому что ты смотришь на нее так!

– Как?

– А так. Я знаю, как.

На этом все мои аргументы в пользу того, что Дима встретил свою любовь, были исчерпаны.

Мы разъехались по домам, когда утро стремительно раскрыло свои краски.

– Димон! – воскликнул я напоследок.

– Макс! Все! – ответил Димка, что обозначало: «Друг, выспишься, звони, увидимся»!

Я заснул мгновенно. Но спал недолго. Уже в полдень острое чувство голода разбудило меня. Бабуля была в санатории и, соответственно, в доме не было еды. Я оделся и поехал за продуктами.

По дороге, перебирая несколько вариантов, где бы сейчас можно хорошо и быстро перекусить, я вспомнил, что у Димы сегодня выходной. А поесть у него всегда найдется. И я направился к нему, напевая детскую песенку: «Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро…»

Я позвонил в хорошо знакомую дверь, уже предвкушая обильный завтрак. Но в ответ – тишина. За дверью не было слышно ни малейшего движения. Нехотя я достал телефон из кармана джинсов, и набрал номер друга. Знакомая мелодия входящего звонка послышалась совсем рядом. За дверью. Значит, Дима дома, но не берет телефон. Или он крепко спит, или что-то еще. В версиях я был уже не силен, очень хотел есть, и развернулся обратно. «Поеду к себе и приготовлю, наконец, что-нибудь, да побольше», – подумал я, повернув ключ зажигания.