Читать книгу Невеста герцога Ада - Дэлия Мор - Страница 2

День богатых горожан в славном городе Брамене начинался с обеда. Утром все отсыпались. Именно поэтому, кстати, наше с Изабэль уединение до сих пор не нарушили даже слуги со своим: «Кушать подано». Рано было еще кушать. Кухня только развела огонь под огромными котлами, и с первого этажа едва заметно тянулся аромат съестного. Кажется, варили суп. Надеюсь, в параллельной реальности знали, что это такое и не подавали кузнечиков на завтрак. Не хотелось привыкать к экзотической кухне. Должны же здесь расти овощи. Должны, куда они денутся? Я до сих пор не увидела серьезных бытовых различий между нашими мирами. Книги, платья, обстановка в доме будто позаимствованы из учебников истории, только эпохи перепутаны. Корсеты не жаловали, обходились тугой шнуровкой на лифе платья или длинным рядом пуговиц. Вместо кринолинов носили пышные юбки, а самой сложной прической оказался пучок, собранный из кудряшек на голове Изабэль. Хвала местным богам! Значит, серьезных неудобств мне маскировка под Селесту Дюбуа не доставит, а к кружевным панталонам вместо привычного нижнего белья можно привыкнуть.

Слуги одевались еще проще. Вызванная с первого этажа Жизель примчалась к хозяевам в одной рубашке и накинутом поверх неё балахоне, прихваченном поясом под грудью. Немая девушка оказалось занятной. Выслушав сбивчивые объяснения хозяйки про то, что в теле мадемуазель Селесты теперь гостья из другого мира, которую нужно прятать от семьи и всячески ей при этом помогать, девица только безразлично кивнула. Вот так просто: «Да, мадам». С ума сойти можно. Я поначалу решила, что она тупая, как пробка, и не въехала в суть проблемы, но Жизель схватывала на лету. Одевала меня, кстати, еще быстрее. Молча. Совершенно невозмутимо. Клад, а не служанка!

Красивая очень. По ней и не скажешь, что девка деревенская. Огромными глазами Жизель напоминала газель, а фигурой трепетную лань. Никак согрешила её матушка с аристократом, иначе откуда все? Хотя, горожанка Селеста пышными формами тоже не отличалась. Я расстроилась чуть ли не до слез, когда увидела маленькую девичью грудь. Теперь уже мою. Пока немая служанка завязывала на мне пояса юбок, я все смотрела и смотрела в вырез сорочки. Да уж, после переселения душ красоты стало меньше. Хотя круглое личико Селесты вполне могло приглянуться местным мужчинам. Глаза даже больше, чем у Жизель, губы полные, нос маленький и аккуратный, а волосы – настоящая мечта. Когда служанка заколола локоны шпильками на затылке в подобие цветка, держать голову вертикально стало сложно. Тяжелая получилась прическа. Юную Селесту изрядно портила, добавляя годков эдак пять.

– А сколько вашей дочери лет? – спросила я Изабэль, до сих пор шуршащую страницами книг.

– Мы считаем веснами, – занудным голосом отозвалась ведьма, – Селеста недавно встретила семнадцатую.

Черт! Малолетка! Я надеялась хотя бы на восемнадцать. Пунктик у меня был на счет совершеннолетия. В мои-то двадцать, ха-ха. Нет, ну не в ребенка же было переселяться? А если мне кто-нибудь из местных мужчин понравится? Краснеть и держаться за ручку, пока тело не повзрослеет до наших норм? Я, может, целоваться хочу. Однако средневековье же. Здесь с этим наверняка проблемы. Мораль, чтоб её. До свадьбы ни-ни. Кстати об этом.

– И Селесте замуж пора, да? – задала я провокационный вопрос. – Или вы разрешили дочери учиться в каком-нибудь Университете?

– Замуж, – задумчиво кивнула ведьма, – Конечно, Селесте нужно замуж. Филипп и Камилла все уши мне прожужжали, что я воспитываю перестарка и её сверстницы давно деток нянчат. Зачем мы сейчас говорим об этом? Ольга, у нас с вами беда куда хуже. Совет Междумирья и будущий союз с герцогом Ада. Посмотрите, я нашла рисунок в книге по демонологии. Так выглядит мессир Данталион в своем истинном облике.

Изабэль положила мне на колени книгу с гравюрой и я чуть не заорала на все Альмадинское королевство. Мамочка дорогая, страшнее существа я не видела! Даже если иллюстрация – художественное преувеличение, ну до чего же он мерзкий! Когтистые лапы, витые рога, кожистые крылья, вместо глаз черные провалы. И что там под длинным балахоном ниже пояса? Козлиные ноги? Черт! Нет, демон! Командующий тридцатью шестью легионами таких же демонов. Великий и ужасный герцог. Мессир.

Под гравюрой было краткое перечисление его выдающихся достоинств и умений. Ой, кошмар, да он мысли людей читать мог! Еще и менять их по своему усмотрению. Внушать любовь или будить самые низменные инстинкты. Вот так щелкнет пальцами, и ты то плачешь, то смеешься, а потом и вовсе в ногах валяешься и молишь о пощаде. С ним мать покойной Селесты собралась какие-то дела иметь? Серьезно? Нет, она точно сумасшедшая!

– Он ужасен, – честно призналась я. – На него смотреть тошно, не то, что стоять рядом и разговаривать.

– Хорошо, что вы так думаете, – обрадовалась Изабэль. – Для белой ведьмы попасть под чары демона – позор. Мессир весьма коварен, и когда почувствуете влечение к нему, бегите без оглядки. Я возьму все свои защитные амулеты, но если герцог Ада захочет, мои чары рассыплются прахом.

– Как же вы с ним договариваться собрались?

– Есть один способ, – лукаво улыбнулась Изабэль, из безутешной матери вдруг превратившись в обычную ведьму. Такую же хитрую и коварную, как один из высших демонов. – Но вам не стоит про него знать. Хватит того, что я рискую всем.

Значит, использовать меня будут втемную. Скверно. Еще не известно, кто из них опаснее. Изабэль хочет обратно душу Селесты, а вдвоем мы в одном теле не удержимся. Не убьет, так выгонит в мир мертвых. Добрая мамочка. Но сама я сделку с герцогом Ада не потяну. Даже соваться к нему не стану. Хватит одного козла и морального урода, который кинул меня накануне смерти. Чтоб тебе сквозь землю провалиться, Васильев Евгений Александрович!

К обеду трескотня Изабэль над ухом начала утомлять. Ведьма будто пыталась запихнуть в меня перед Советом как можно больше информации, но я практически все пропускала мимо ушей. А то, что все-таки осело в памяти, можно было уместить в пару предложений. Местная религия мало отличалась от нашей за исключением одной исключительно важной детали. Рая не существовало. Ангелов, небес, неспешных прогулок по облакам и вечного блаженства не было. Совсем. Зато был Ад с девятью кругами, демонами, страданиями грешников и так далее. Круто, да? То есть соблюдать заповеди и жить праведно не очень нужно. Ты в лучшем случае затеряешься в Краю усопших. Обретешь вечный покой. Не слишком радужная перспектива, ну да ладно. Зато для тех, кто решил перед смертью знатно покуролесить, открывались те самые двери, на которых написано: «Оставь надежду всяк сюда входящий». А внутри и знаменитый город Дис, и огненная река Флегетон, и ледяное озеро Коцит с обитающим в нем Владыкой Ада. Местные просто взяли Божественную комедию Данте и верили в неё. Или если уж всерьез потакать шизофрении, то Данте совсем, как меня, чудом занесло сюда, потом вернуло обратно, и мужик, изрядно обалдев от творящихся здесь непотребств, накатал свой бессмертный труд. С ума сойти можно! Но как водится, это было еще не все.

Люди жили и не знали, что кроме их мира, Ада и Края усопших существовал еще один сопредельный мир с Темными колдунами. О, тут мой мозг закипел и чуть не взорвался! Я никак не могла совместить подобное откровение ни с чем другим, знакомым мне. Тройка «Ад – Земля – Мир Темных» просто не могла существовать одновременно. Или Рай с Адом, но тогда никаких ведьм и магии. Или хорошие Белые ведьмы и злые Темные колдуны, как в обычном фэнтези. И никакой дополнительной религиозной нагрузки. А чтоб одновременно – никак. Черте что выходило, как не крути этот паззл.

– Изабэль, – не вытерпела я, тормознув ведьму на середине рассказа про колдунов, – как люди-то разбираются в этой каше? Крыша не едет?

– Люди не знают, – вздохнула Изабэль. – По договору между мирами наша церковь хранит все в строжайшей тайне. Так лучше для всех.

Я уже открыла рот, чтобы поспорить, а потом задумалась. Если люди одинаковы в обоих мирах, то так действительно лучше. Ведьм жгли под радостные возгласы толпы, колдунов боялись и ненавидели. Да, церковь много сделала для создания образа врага, но семена упали на благодатную почву. И раз уж теперь я тоже ведьма, то не стану ходить по Брамену и кричать на каждом углу, что мир не такой, каким его принято считать.

– А колдуны тоже уродливы? – задала я наивный вопрос.

– Нет. Они выглядят, как люди. Как мы с вами, Ольга. Вам доведется свести с ними близкое знакомство. По традиции именно Темные колдуны помогают ведьмам Белого ковена переступать через грань миров и появляться на Совете Междумирья.

– Круто, – вздохнула я и расстроилась. Полдня слушаю про магию, а даже крошечной искорки магического огня не видела. Хоть записывай Изабэль обратно в психи. – А что умеют колдуны?

– Они не рассказывают, – грустно улыбнулась ведьма. – И стараются попадаться нам на глаза как можно реже. Мир людей – наш мир. Исчадиям Ада и слугам Темных колдунов здесь не рады. По мне так лучше бы их вовсе не было, но Ковен слишком слаб, чтобы диктовать свои условия.

– Защититься-то хоть как-то можно? Или вы всем Ковеном надеетесь, что не тронут?

Ведьме вопрос не понравился. Она поджала губы и долго гладила книгу по затертому корешку.

– От Темных нас защищают демоны, а от демонов церковь и святая Инквизиция.

Тут у меня челюсть окончательно отвисла. Лихо закручена местная политика, ничего не скажешь. Знаменитый тост про черепаху, змею и женскую дружбу нервно курит. Все против всех и зорко следят, чтобы никто не передрался. Здорово. Великолепно.

– И все-таки, – не унималась я, мечтая хоть краем глаза увидеть настоящую магию. – Среди ведьм ведь есть охранительницы, чем они занимаются?

– Мы защищаем людей, – гордо ответила ведьма. – В жизни достаточно бед кроме демонов и колдунов. Плохой урожай, тяжелые роды, лиходеи, мечтающие поживиться чужим богатством. В моем доме много охранных символов и три охранных купола. Все, что я могу сделать для своей семьи.

– А посмотреть можно?

Изабэль кивнула и пошла к окну. Я ожидала увидеть спецэффекты, как в фантастических фильмах: светящиеся символы, голограммные надписи или натуральное силовое поле. Но ведьма просто отодвинула занавеску и показала две буквы, накарябанные на деревянной раме.

– И? – недоуменно хлопнула я ресницами. – Это все?

– Да, – кивнула она, возвращая занавеску на место. – Мы должны быть незаметными, помните?

Да уж. Уровень маскировки впечатлял. Черт, какой прок от магии, заклинаний, амулетов и того подобного, если на деле это каракули, вырезанные ножом?

– Чувствуете что-нибудь? – сосредоточенно сдвинув брови, спросила Изабэль, будто только что наколдовала приворот или навела порчу. Я удивленно ощупала лиф платье, провела ладонями по юбке, потрогала пряди волос в прическе.

– Нет. Ничего. Голова не кружится, странных желаний не появляется. А что должно быть?

– Родовая магия, – тяжко вздохнула ведьма. – Я прикоснулась к кокону, вы могли слышать тонкий свист или почувствовать дуновение ветра. Я надеялась, что раз тело дочери живо, то и сила осталась при ней, но нет. Жаль.

Я аж заерзала на стуле. Как сразу не подумала? Ожившая Селеста по-прежнему дочь своей матери-ведьмы.

– А если попробовать полечить кого-нибудь? Вдруг получится?

Изабэль прикусила губу и долго молчала, разглядывая домотканое полотно занавесок. Знаю, огорошила. Моя очередь нести бред и верить в несуществующее. Тут ведь глобальные вопросы мироустройства вылезали. К чему привязана магия ведьм? К телу или к душе? Если она родовая, то логично, что к телу. Или нет? Нужно проверить! Хоть себе руку режь и выискивай в колдовских книгах, как лечить царапины. Я уже смотрела на ножницы, но Изабэль опередила.

– Жизель! Подойди ко мне, дитя.

Служанка встрепенулась и перестала изображать предмет мебели у стены. Мамочки, надеюсь, ведьма не собирается её увечить в качестве эксперимента? Живой ведь человек, жалко!

– Руку! – приказала Изабэль и от нетерпения сама схватила служанку, достав из кармана длинную иглу. Немая Жизель даже не пикнула, когда на подушечке пальца алой бусиной начала собираться капля крови. Уф! Вполне гуманно.

– Ольга, а теперь попробуйте вылечить рану.

– Да она сама уже затянулась! Чего там лечить? Слишком маленький прокол.

Вместо ответа ведьма, как лаборантка в поликлинике, сдавила палец служанки, и капля стала больше. Понятно. Окей, буду корчить из себя Айболита. В конце концов, это моя идея.

– У собачки заболит, у кошечки заболит, – начала приговаривать я, вспоминая, как мама лечила в детстве. А как еще? Не зеленкой же обрабатывать прокол и пластырь лепить. Магически должно затянуться. То есть само. – У птички заболит, а у Жизель пройдет.

Капля меньше не стала, хотя я очень старалась. Махала руками, громко говорила и всячески представляла, как боль проходит, и ткани эпителия рубцуются в месте прокола. На мгновение даже показалось, что правая ладонь зачесалась. Вдруг с неё сорвалось заклинание?

– Ну как? Получилось?

Изабэль снова сдавила палец несчастной Жизель и даже сковырнула успевшую загустеть каплю, но новой крови не появилось. Ура? Ура?!

– Да, – тихо ответила ведьма. – Получилось. Я почувствовала родовую магию. Странно, что вы опять ничего не заметили.

Ох, ну не чувствительная я, что поделать? Я все еще смотрела на служанку и не верила. Вот так жила себе жила и вдруг бац – Кашпировский. Или Алан Чумак. Руками поводила, на воду подула, и все больные сразу исцелились.

– А можно еще раз? – с восторгом прошептала я. – Только Жизель отпустите, давайте мне руку порежем.

Ведьма посмотрела на меня, как на дуру. Натурально скривилась и одарила взглядом, полным осуждения. А что я такого сказала? Ну, да, служанка для меня – не рабыня и не вещь, чтобы обращаться с ней, как вздумается.

– Я на себе хочу упражняться.

Изабэль поджала губы и села на табурет. Да, я вредная и упрямая, но другой души в теле умершей дочери нет. Придется терпеть.

– Вы не можете лечить себя, Ольга, – будто приговор зачитала ведьма. – За Белую магию приходится платить высокую цену. Тот, кто врачует, сам болеет. Охранители уязвимы для чужих чар, а убежденцы всегда на грани безумия. Аморет владеет даром убеждения. Её род много веков приближен к королевской семье, а супруг состоит в городском совете. Но я уже забыла, когда Аморет в последний раз колдовала. Верховной она стала по заслугам, а не по воле Белой магии. Хоть в Ковене и принято считать иначе.

Да уж. Неприятная новость. Я губу раскатала, великим целителем стать собралась, а тут облом. Ну, правильно, наверное, равновесие сил, закон сохранение энергии или другие важные механизмы, но обидно ведь. Подыхать буду и сама себе не помогу.

– Грустно. Как же вы тогда купола на дом повесили, раз сами себя защитить не можете?

– То простые купола, – махнула рукой ведьма, – Защиту от чар нам ставила Камилла. Моя сестра и третья в роду после меня и Селесты. Жаль, не помогло. Кто-то принес яд и напоил мою дочь. Я не хотела просить вас об этом, но все же скажу. Ольга, помогите найти убийцу Селесты. Я буду бесконечно признательна. Да и вам не помешает. Тело моей дочери может умереть во второй раз.

– Без вопросов, – решительно закивала я. – Только что я могу?

– Пока ничего. Я передумала прятать вас от семьи и Ковена. Убийца не ожидает увидеть Селесту живой. Мы покажем вас всем и будем искать тех, кто удивится или испугается. Другого выхода я не вижу.

План не то чтобы гениальный, но мог сработать. Раз дом защитили по высшему разряду, значит внутрь с дурными намерениями мог прийти или кто-то из своих, или кто-то ну очень крутой. В любом случае этот нехороший человек все еще рядом и опасен.

– Хорошо. Когда у нас обед? Я зверски голодна.

– Спасибо, Ольга, – улыбнулась ведьма. – Жизель, вели накрывать на стол.

Молчаливая служанка поклонилась и ушла.

***

На обед я спустилась вместе с Изабэль, но на два шага позади неё. Лестница протяжно скрипела давно рассохшимися ступенями, полумрак разгоняли свечи в подставках на стене, а из столовой пахло не так чтобы очень вкусно. «Ты не в ресторане», на всякий случай напомнила я себе и сосредоточилась на только что обретенных, но все еще чужих родственниках.

Филипп Дюбуа сидел во главе стола на месте номинального хозяина дома. Темные волосы Селеста получила в наследство от него. И только их. Характером юная ведьма пошла в мать. Я уже знала по рассказам Изабэль, что тучный, лысеющий и полноватый Филипп был подкаблучником. За мужчин другого типа ведьмы замуж просто не ходили. Любой тиран, деспот и любитель грохнуть кулаком по столу: «Молчи, женщина!» сводил на нет жизнь в Ковене. Прячась от Святой Инквизиции и слишком любопытных горожан, ведьмы собирались на заседания Ковена ночью. А какой муж спокойно отпустит любимую жену черт знает куда после захода солнца? Это неприлично! А если нужно уехать в другой город или деревню, чтобы помочь местным ведьмам справиться со сложной работой? Нет-нет! Или вместе или сиди дома, дорогая! А Филипп разрешал. И, если верить Изабэль, даже не пытался сунуть нос в её дела. Чудо-супруг! Еще бы дочь ни в чем не ограничивал, и жизнь казалась бы сказкой.

Вторым мне на глаза попался Андрэ. Цветом волос и привычкой чесать украдкой кончик носа старший наследник Дюбуа уродился в мать. Вернее, он был недонаследником, поскольку Белая магия в роду передавалась только по женской линии. Ну, вроде бы, живи и радуйся без лишних проблем, но нет. Изабэль через Ковен оформила разрешение в городском совете оставить по завещанию дом и часовую мастерскую Селесте. Да-да, в обход старшего брата, древних обычаев и так далее и тому подобное. У ведьм так принято и плевали они на недовольство мужчин. Наши феминистки удавились бы от зависти. Махровое средневековье, суровый патриархат, а в отдельно взятых семьях женщина была главной и точка. Феерично.

– Просим прощение за опоздание, Селесте нездоровилось, – мурлыкнула Изабэль, напряженно вглядываясь в лица родственников.

Мужчины сидели с каменными лицами, а тетушка Камилла едва заметно сквасилась. Та самая ведьма, что ставила защитные чары на дом Дюбуа, приходилась хозяйке дома младшей сестрой. Похожи они были друг на друга, как сарделька на макаронину. Камилла не вышла ростом и явно налегала без меры на сладкое и мучное. Талия не определялась, полная грудь тянула её вниз, а на круглом лице вместо добродушия и сытого удовлетворения застыла гримаса раздраженности.

– Как ты себя чувствуешь теперь, дитя? – проквакала тетушка.

– Благодарю, заметно лучше, – смиренно ответила я и опустила глаза в пол, как учила мать Селесты.

Не знаю, разглядела ли она то, что хотела, но веди я расследование убийства, поставила бы на Андрэ. Безразличие на его лице сменилось досадой и он потянулся за кувшином, не дожидаясь разрешения начать трапезу. Что наливал-то? Вино, судя по цвету и тонкому аромату винограда. Ах, вот откуда мешки под глазами и легкая одутловатость лица. Старший отпрыск от печали и горя закладывал за воротник. Надо же, как обижала участь недонаследника. Нет, ну его можно понять. Мать немолода, вторую девочку уже вряд ли родит, а после смерти сестры все гарантированно достанется ему. Он, поди, и подсыпал яд, начисто проигнорировав всю ведьминскую защиту, так как ставилась она против других.

– Что у нас на обед? – деловито поинтересовалась Изабэль, усаживаясь на место возле Филиппа.

– Пирог из ревеня и куриные потроха с чесноком. Мари, подавай, – приказал он и щелкнул пальцами.

Вторая служанка в доме Дюбуа как раз была типичной деревенской девушкой. Крепкой, коренастой и, к сожалению, не очень красивой. Задорно кивнув, она шагнула к столу и сняла крышку с котелка. Так вот что пахло на весь дом! Мамочки, они это собирались есть! Я чудом сдержалась, чтобы не заткнуть нос, и с тоской подумала, что если Селеста до сих пор не заработала гастрит, то он явно не за горами. И ядреный запах чеснока вряд ли выветрится к завтрашнему Совету Междумирья. Как я буду разговаривать с герцогом Ада? Через платок?

– Что-то мне снова дурно, матушка, – пискнула я и шагнула назад.

– Моя девочка, – жалостливо ответила Изабэль и погладила по плечу, – выпей воды и посиди с нами, а Мари принесет тебе булочек от месье Готье.

Наверное, вид у восставшей из мертвых Селесты и правда был не очень, потому что мужчины с готовностью закивали, и Андре даже встал, чтобы отодвинуть для меня табурет. Какая галантность! Ничего ядовитого из рукава в тарелку не упало? Вроде нет. Я уселась на жесткий табурет и сложила руки на коленях. Как бы так вывернуться, чтобы совсем ничего не есть? Страшно было.

Служанка разложила куриные потроха по тарелкам господ и, видимо, рванула в булочную за едой для меня, а семейство расслабилось и заговорило о делах насущных. Я не прислушивалась. Что-то про больные зубы мадам Роу и приглашение на крестины к третьей дочери зеленщика Дуко. Обычный бытовой треп, пролетающий мимо сознания, как болтовня участников телешоу в кухонном телевизоре. Я приглядывалась к пирогу из ревеня, пытаясь унять слюнотечение, когда Изабэль захрипела. Вот натурально выкатила глаза и схватилась за горло.

– Селеста, – неожиданно тонко пискнул Филипп, подхватывая супругу, – маме плохо!

Я, конечно, бросилась к ней, но что могла сделать? Никогда раньше не видела смерти, тем более такой страшной. Изабэль корчилась в судорогах и синела на глазах, хватая воздух открытым ртом. Скорой, куда можно было позвонить, здесь не было, а единственный целитель умер несколько часов назад, оставив после себя ничего не соображающую меня. Изабэль скончалась через несколько мгновений, закрыв глаза и обмякнув в руках Филиппа. Селеста лишилась матери, а я – единственного шанса адаптироваться и выжить в чужом мире. Что теперь делать?