Читать книгу Эхо твоей жизни - Деми Тайлер - Страница 7

Какая самая лживая фраза на свете?

“Я тебя люблю. “?

“Всё будет хорошо.”?

“Я как раз собирался тебе позвонить!”?

Нет. Нет.

Нет ничего лживее фразы “Я без тебя умру “. Сколько раз вы её слышали? Велико ли ваше личное кладбище? Как пылко верится в эти звонкие слова в нежной юности. И как они пугают в возрасте выводов и сотен выученных уроков, некоторые из которых пожизненно шрамируют наши души. Пугают отнюдь не перспективой чьей-то непредотвращенной летальности, а чувством, которое можно описать словами “спасибо, уже не надо.” Не надо бешеной гонки по ухабам влюблённостей, ревности, кипящих высокотональных диалогов, уходов ‘навсегда’ и возвращений ‘навечно’.

Не надо. Не стоит. Не будем.

Максин, милая умница Максин, в свои трогательные и пытливые 16 лет встретила человека, с неподражаемым апломбом и пылом произносившего фразу, которую когда-то, ухмыляясь, подбросил людям сам Отец лжи.

“Я без тебя умру!” – драматичным приговором для визави звучали эти остроконечные четыре слова из уст 23-летнего страхового агента Грега Хилла. Как податливо старшеклассница Максин Богарт верила им! Четыре пули навылет! Эта кодовая фраза звучала каждый раз, когда горизонт их связи затягивали грозовые тучи и ‘что-то шло не так’.

Да и как не верить этому заклинанию, когда на зависть одноклассницам с таким шиком подкатывал к школе красавчик блондин на чёрном Рендж Ровере, куда изящно запрыгивала сияющая Максин (или Син, как её звали друзья) и новенькое авто уносило влюблённых в счастливое будущее?

Как не верить этим прожигающим насквозь карим глазам, от которых цепенеет душа?

Син верила. Безоглядно. Верила и спустя четыре года, когда Грег так красиво делал ей предложение во время их поездки в Париж. Родители невесты, скромные и радушные фермеры, с самого начала не одобряли связь дочери с этим ‘наглым типом’ и при известии о предстоящей свадьбе вовсе пали духом. Но препятствовать не стали, предоставив Максин полную свободу решений. Только выразили надежду, что она не оставит свою мечту о театральной карьере и не бросит школу искусств в Ноттингеме, перед поступлением в которую родители купили ей небольшие апартаменты неподалёку. Там и поселились мистер и миссис Хилл после свадьбы. Точнее, Грег уже на законных основаниях поселился в небольшом и любовно обставленном жилище жены. Свою же квартирку на окраине Ноттингема новобрачный сдал внаем.

Жизнь потекла, казалось, новым руслом. Теперь эти двое были уже не просто любовниками, а супружеской парой, чьи отношения нередко переживали стихийные бедствия благодаря взрывоопасным характерам четы. Страсти в тандеме новоиспеченнных Хиллов бурлили, искрили бенгальскими огнями. Как впрочем и все предыдущие годы их союза. Ревность и самовлюбленность Грега не хотели давать слабину эксцентричной творческой натуре его жены, словно два мобиля встречались на узком мосту и ни один из них не желал уступать дорогу другому. За подобными “военными конфликтами” традиционно следовал бурный акт обоюдной капитуляции и в доме вновь воцарялся зыбкий мир.

В таком режиме ‘милитари-танго’ прошло несколько лет.

Школа искусств была блестяще окончена и Максин продолжала служить в горячо любимом театре Grand Stage. Вскоре пришло признание и узнаваемость, главные роли, афиши, интервью, поклонники, гонорары. Карьера Максин Хилл стремительно набирала обороты, Ноттингем принял в свои объятия талант очаровательной и смелой примы.

Одновременно с блестящим актерским навыком в Максин открылся писательский дар. Выходившие из-под её пера любовные романы и поэзия незамедлительно находили успех у читательской аудитории. Театральная постановка на основе одной из ее новелл сыскала большой успех у зрителей Grand Stage.

Постепенно имя Максин Хилл как актрисы и книгоиздателя получало всё бОльшую известность и за пределами Ноттингема. Росла её медийная популярность, приходили новые знакомства, предложения о сотрудничестве, съёмки для журналов, заинтересованность нескольких издательских домов её литературными плодами.

А что же Грег?

Способность с радостью смотреть на чужой успех – дар избранных. Даже если этот ‘чужой’ – твой собственный супруг, друг, брат. Зависть и соперничество цепким вьюном обвивают человеческую натуру. Казалось бы, негласные законы добропорядочности предписывают нам испытывать искренний восторг за ближнего в его жизненных взлётах. Как за себя. По брачному канону “в горе и в радости, в богатстве и в бедности”. Вот только человеческому существу скорее свойственно выражать жалость к тем, кто “в горе и бедности”, чем радость за счастливцев в “богатстве и радости”.

Грег не был ни плохим, ни хорошим. Он был человеком. С положенными ему Создателем пороками и достоинствами.

Какая нота замысловатой человеческой натуры начинает звучать в нас, когда первые бодрые аккорды торжества за успех и достижения ближнего плавно сменяются минорными переливами самоугрызений, непреодолимого самопоедания, серой ревности к не-своей удаче?

Ремесло страхования не приносило Грегу желаемого достатка, компания зыбко держалась на плаву и в какой-то момент на горизонте замаячила перспектива увольнения. Страх, стыд и озлобленность неуклонно подогревались на медленном огне успешности талантливой супруги, и Грег всё чаще топил своё уязвленное самолюбие в этиловых эликсирах.

В каждом деловом партнёре своей супруги ему неизменно виделся партнёр отнюдь не деловой, а горячечное воображение ревнивца щедро рисовало ему кадры из фильмов Тинто Брасса. Долго ли мог просуществоать такой огнедышащий союз?