Читать книгу Сироты вечности - Дэн Симмонс, Dan Simmons - Страница 8

В последний день своей земной жизни брат Фредди поднялся спозаранку. Принял душ, выбрил многочисленные подбородки, уложил волосы, загримировался, облачился в фирменный костюм-тройку, белые ботинки, розовую рубашку и черный галстук-бабочку и спустился в офис «Утреннего клуба „Аллилуйя“». Там его уже ожидали к завтраку.

Джордж, брат Билли Боб, сестры Донна Лу и Бетти Джо жевали сладкие булочки и потягивали кофе. За десятиметровой стеклянной стеной (пуленепробиваемой и тонированной) на светло-сером алабамском небе занимался рассвет. На фоне предутреннего сумрака постепенно проступали очертания многоэтажных кирпичных зданий Библейского колледжа «Аллилуйя» имени брата Фредди и Высшей христианской школы экономики имени брата Фредди. На востоке за ореховой рощей виднелись Христианский конференц-центр и верхушка аттракциона «Синайские американские горки», который был изюминкой Библияленда – семейного парка развлечений для новообращенных имени брата Фредди. Неподалеку изогнутым полукружием темнел краешек Божественной антенны – таких громадных спутниковых тарелок в Библейском центре теле- и радиовещания имени брата Фредди было шесть. Фредди с улыбкой смотрел на свинцовые облака. Не важно, какая погода там, в реальном мире. В уютной студии «Утреннего клуба „Аллилуйя“» всегда радовало глаз «окно с видом на залив» – огромный экран стоимостью тридцать восемь тысяч долларов. Каждое утро на нем прокручивалась одна и та же пятидесятиминутная запись чудесного майского восхода. Вечная весна.

– Что у нас на сегодня? – Манерно оттопырив мизинец, Фредди поднес к губам кофейную чашку; в свете прожектора блеснуло украшенное розовым камнем кольцо.

До эфира оставалось восемь минут.

– Брат Боб зачитает стандартное приветствие, потом ваша вступительная речь, потом молитва за наших уважаемых партнеров – это полчаса. Еще шесть с половиной минут на хор «Утреннего клуба» – будут петь «Чудо нас ждет» и другие христианские хиты на бродвейские мотивы, а потом уже появятся гости, – отчитался брат Билли Боб Граймз, студийный администратор.

– Кто именно?

Брат Билли Боб заглянул в папку:

– Чудесные тройняшки-миссионеры Мэтт, Марк и Люк. Бубба Дитерс. Снова будет рассказывать, как Господь повелел ему кинуться на гранату во время Вьетнамской войны. Брат Фрэнк Флинси со своей новой книгой «Последние дни». А еще Дейл Эванс.

– К нам вроде собирался сегодня Пэт Бун, – нахмурился Фредди. – Пэт мне нравится.

– Да, сэр. – Брат Билли Боб покраснел и принялся чиркать что-то на одной из многочисленных бумажек. – Пэт сожалеет, что не сможет приехать. Вчера он выступал на шоу Своггарта, а сегодня днем должен быть в Бейкерсфилде с Полом и Джан. А завтра слушания в сенате по поводу тех сатанинских посланий, ну, когда прокручиваешь компакт-диски задом наперед.

До эфира оставалось четыре минуты.

– Ну ладно, – вздохнул брат Фредди. – Но уж в следующий понедельник постарайтесь его заполучить. Пэт мне нравится. Донна Лу, душенька, как там у нас обстоят дела с Промыслом Господним?

Донна Лу Паттерсон была главным бухгалтером гигантской организации брата Фредди, а точнее, целого конгломерата освобожденных от уплаты налогов организаций, куда входили религиозные миссии, колледжи, корпорации, парки развлечений, а также сеть мотелей для новообращенных. Сестра поправила усыпанные стразами очки. Строгость бежевого делового костюма подчеркивало единственное украшение – брошка «Утреннего клуба „Аллилуйя“», тоже со стразами.

– В текущем бюджетном году мы рассчитываем на прибыль в размере около ста восьмидесяти семи миллионов долларов. Это на три процента больше, чем в прошлом году. Активы миссии составляют двести четырнадцать миллионов долларов, невыплаченные долги – шестьдесят три миллиона, плюс-минус триста тысяч – все будет зависеть от решения брата Карлайла. Он собирается заменить наш «Гольфстрим» класса люкс реактивным самолетом другой модели.

Брат Фредди удовлетворенно кивнул и повернулся к Бетти Джо. До эфира оставалось три минуты.

– Как вчера все прошло, сестра?

– Рейтинг по «Арбитрону» – двадцать семь процентов; по «Нильсену» – двадцать пять и пять, – отозвалась худенькая женщина, облаченная в белое. – Три новых кабельных центра: два – в Техасе, один – в Монтане. На данный момент число подписчиков кабельной сети составляет три миллиона триста семьдесят тысяч семей, это на шесть десятых процента больше, чем в прошлом месяце. В почтовую службу вчера поступило семнадцать тысяч триста восемьдесят пять отправлений; таким образом, за неделю набралось восемьдесят шесть тысяч двести семнадцать. Девяносто шесть процентов вчерашних писем включали пожертвования, тридцать девять процентов – просьбы о Заступнической молитве. Всего за этот год поступило три миллиона пятьсот восемьдесят пять тысяч двести двадцать писем, и до конца бюджетного года мы прогнозируем еще около двух с половиной миллионов.

Брат Фредди улыбнулся и обратил благосклонный взор на Джорджа Коэна, юрисконсульта Миссии для новообращенных имени брата Фредди:

– Джордж, а что у вас?

До эфира оставалось две минуты.

Тощий адвокат в темном костюме прочистил горло и неторопливо начал:

– Налоговое управление снова под нас подкапывается, но крыть им нечем. Все филиалы миссии освобождены от уплаты налогов, так что декларировать ничего не придется. В Хантсвилле дом вашей дочери оценили в полтора миллиона, им также известно, что ее дом и ранчо вашего сына построены на три миллиона, взятые в долг у миссии. Но про зарплаты им не известно ничего. Даже если и разнюхают – а они никогда не разнюхают, – ваша официальная годовая зарплата в совете директоров составляет только девяносто две тысячи триста долларов, и треть из нее вы жертвуете миссии. Разумеется, ваши жена, дочь, зять и еще семеро членов семьи имеют гораздо более значительный доход, но я не думаю, что…

– Благодарю вас, Джордж, – прервал его брат Фредди. Он поднялся, потянулся и подошел к своему рабочему компьютеру. – Сестра Бетти Джо, вы говорили, там несколько тысяч просьб о Заступнической молитве?

– Да, брат. – Женщина в белом положила изящную ручку на расположенный рядом с креслом пульт.

Фредди улыбнулся юрисконсульту:

– Я говорю с телеэкрана этим людям, что буду лично молиться за каждого, кто пошлет пожертвование во имя любви к Господу. Вот прямо сейчас этим и займемся. До брата Бо ведь целых полминуты. Бетти Джо?

Сестра с улыбкой нажала на кнопку. По компьютерному монитору побежали имена. Тысячи имен и цветные буковки кода: каждый даритель, отправляя пожертвование, ставил галочку в специальной графе: «З» – здоровье, «СП» – семейные проблемы, «$» – денежные проблемы, «ДР» – духовное руководство, «ПГ» – прощение грехов, и так далее – всего двадцать семь категорий. В почтовой службе брата Фредди трудились двести человек, и каждый ежедневно обрабатывал до четырехсот просьб о Заступнической молитве. Они рассортировывали содержимое конвертов на чеки и наличные и одновременно заносили индивидуальные данные в соответствующий шаблон ответа.

– Господь милосердный, – произнес нараспев брат Фредди, – услышь наши молитвы, ответь страждущим, ибо просят они во имя Сына Твоего Иисуса…

Имена и коды на экране мелькали все быстрее, пока не слились в сплошной поток, а потом список подошел к концу и на черном поле снова замигал курсор.

– Аминь.

Фредди развернулся на каблуках и в сопровождении семенящего эскорта поспешил в студию «Утреннего клуба „Аллилуйя“». Заставка программы уже мелькала на всех шестидесяти двух мониторах Библейского центра теле- и радиовещания, а бесконечные коридоры, кабинеты и конференц-залы наполняла торжественная вступительная мелодия.

На восемнадцатой минуте ток-шоу что-то пошло наперекосяк. Брат Фредди сразу понял это, когда вместо Дейл Эванс в студии появился высокий и смуглый незнакомец. С первого взгляда было ясно, что он иностранец: длинные темные локоны до плеч, дорогой костюм-тройка (судя по всему, шелковый), безукоризненно начищенные итальянские ботинки из превосходной кожи, белоснежные накрахмаленные манжеты и воротничок, золотые запонки, сияющие в свете софитов. «Здесь явно какая-то ошибка», – подумал Фредди. Новообращенные гости передачи, конечно, были людьми небедными, но они, как правило, предпочитали полиэстеровые рубашки пастельных тонов и коротко стриженные волосы – хотя бы для того, чтобы быть ближе к своей аудитории.

Брат Фредди бросил взгляд на свои заметки, а потом беспомощно посмотрел на студийного администратора. В ответ брат Билли Боб только растерянно пожал плечами. Ведущий такого жеста позволить себе не мог, ведь на камерах ярко светились красные датчики.

«Утренний клуб „Аллилуйя“» транслировался во всех трех часовых поясах страны в прямом эфире и гордился этим. Поэтому Фредди лишь чертыхнулся про себя и улыбнулся вошедшему. Ну почему, почему они не записывают программы на пленку, как это делают их основные конкуренты? В свою очередь, сам брат Фредди всегда обходился без обычного для телестудии миниатюрного наушника и тоже этим гордился. Ему не нужны были комментарии и наставления режиссера – зачем? Вполне хватало жестов Билли Боба и собственного чувства времени, доведенного до совершенства. Он поднялся пожать руку загорелому чужаку и снова мысленно чертыхнулся. Ну почему, почему у него нет наушника, чтобы узнать, в чем дело? И почему они никогда не делают перерывов на рекламу? Хоть бы кто-нибудь объяснил ему, что, собственно говоря, происходит.

– Доброе утро, – любезно приветствовал он гостя, выдергивая руку из его железной хватки. – Добро пожаловать в «Утренний клуб „Аллилуйя“».

Брат Билли Боб что-то отчаянно шептал в нагрудный микрофон. Камера номер три плавно описала полукруг, чтобы снять крупный план незнакомца. Камера номер два по-прежнему была нацелена на длинный диван – там теснились чудесные тройняшки-миссионеры, Бубба Дитерс и Фрэнк Флинси, чьи по-военному подстриженные усы топорщила неестественная улыбка. На мониторах отображался крупный план самого Фредди, который вежливо улыбался и краснел от натуги, а еще потел, но разве что совсем чуть-чуть.

– Благодарю вас, я так давно ждал этой возможности, – низким глубоким голосом ответил незнакомец и уселся в плюшевое гостевое кресло рядом с кафедрой ведущего. Говорил он на безупречном английском, хотя и с легким итальянским акцентом.

Брат Фредди тоже сел, не переставая улыбаться, и посмотрел на администратора. Билли Боб снова пожал плечами и махнул рукой – дескать, продолжайте.

– Прошу прощения, я, наверное, вас неправильно представил, ведь вы же явно не моя добрая знакомая Дейл Эванс.

В карих глазах гостя плескались невероятная энергия и злость, поразившие брата Фредди. «Пусть это окажется всего лишь ошибкой в расписании, – взмолился он про себя. – Не дай бог, если какой-нибудь политический экстремист или чокнутый пятидесятник пробрался мимо охраны». Сейчас на них смотрело более трех миллионов зрителей, и Фредди хорошо отдавал себе в этом отчет.

– Да, я не Дейл Эванс. Меня зовут Ванни Фуччи.

Оба раза он сделал ударение на первый слог. И снова этот едва уловимый итальянский акцент. Против итальянцев брат Фредди, в общем-то, ничего не имел. В алабамском Гринвилле, где он вырос, их почти не было; позже, в юности, преподобный твердо усвоил: «макаронники» – слово ругательное. В сущности же большинство итальянцев ведь католики, правильно? А значит, не христиане; а значит, никакого интереса для его миссии не представляют. Вот только от этого непонятного итальянского типа явно добра не жди.

– Мистер Фуччи, – улыбнулся брат Фредди, – расскажите, пожалуйста, нашим зрителям, откуда вы.

Ванни обратил на телекамеру гневный взор:

– Родился я в Пистойе, но последние семьсот лет провел в аду.

Улыбка застыла на лице брата Фредди, он осторожно посмотрел на Билли Боба. Тот суматошно вычерчивал на левом нагрудном кармане звезду. Какой-то малоизвестный религиозный символ? А! Администратор имеет в виду, что уже позвали охрану или даже полицию. Позади софитов и телекамер триста человек из живой студийной аудитории прекратили шебуршать и шептаться, ерзать на стульях и кашлять в кулак. Воцарилась мертвая тишина.

– Понимаю вас, мистер Фуччи, – ласково усмехнулся брат Фредди. – В каком-то смысле все те из нас, кто согрешил, отбывают свое наказание в аду. Избежать же вечных мук мы можем только благодаря милосердию Господа нашего Иисуса. Расскажите, когда вы приняли Христа? Когда к вам пришло Спасение?

– А оно ко мне и не приходило. – Смуглый Ванни Фуччи оскалил в улыбке белоснежные зубы. – В мое время нельзя было, как вы, фундаменталисты, это называете, «обрести Спасение». Нас всех крестили во младенчестве. В юности я совершил несколько мелких проступков, и ваш так называемый Спаситель ничтоже сумняшеся приговорил меня к бесчеловечным пыткам, вечным пыткам в седьмой болджии восьмого круга ада.

– Хм… – выдавил брат Фредди и, повернувшись в кресле, махнул рукой камере номер один. Пусть дадут самый крупный план. Теперь на всех мониторах отображалась только его физиономия. – Итак, чрезвычайно приятно было побеседовать с нашим гостем, мистером Ванни Фуччи. К сожалению, сейчас мы вынуждены будем на минутку прерваться – я ведь обещал вам показать одну запись. Мы с братом Бо на прошлой неделе установили и освятили новую спутниковую антенну в Амарильо. Давайте посмотрим. Бо?

Одновременно Фредди несколько раз чиркнул себя правой рукой по горлу, но так, чтобы в кадр жест не попал. Билли Боб усиленно закивал в ответ, повернулся к кабине режиссера и что-то зачастил в микрофон.

– Нет, – вмешался Ванни Фуччи, – давайте не будем прерывать нашу беседу.

Мониторы отобразили общий план. Чудесные миссионеры-тройняшки разинули рты от изумления, их свисавшие с дивана ножки походили на восклицательные знаки. Преподобному Буббе Дитерсу, наверное, захотелось почесать в затылке – он поднял правую руку и уставился на торчавший из нее стальной крюк (напоминание о воле Господней, явленной ему во время Вьетнамской войны), а потом медленно опустил ее обратно. Фрэнк Флинси, сам профессиональный ведущий, с изумлением переводил взгляд с камер на мониторы: датчики не горели, но на экранах по-прежнему отображалось все происходящее в студии. Брат Фредди так и застыл с ладонью поперек горла. Невозмутимым оставался один лишь Ванни Фуччи.

– Рой Роджерс, муж вашей ненаглядной Дейл Эванс, помнится, сделал из верного скакуна чучело и поставил его в гостиной. Как думаете, если бы старушка Дейл сыграла в ящик раньше лошади – из нее бы он чучело делать стал? – спросил итальянец.

– Хы-ы-ы? – прохрипел брат Фредди. Звук собственного голоса напомнил ему кряхтение спящего столетнего старика.

– Это я так, к слову. Может, все-таки продолжим разговор?

Брат Фредди кивнул. Краем глаза он видел, как трое вооруженных людей в форме пытаются подняться на сцену, но вокруг участников ток-шоу словно выросла невидимая прозрачная стена.

– На самом деле я провел в аду не все семьсот лет, а лишь шестьсот девяносто. Но вы же понимаете, в подобной ситуации время течет ох как медленно. Прямо как на приеме у зубного.

– Да, – почти пропищал брат Фредди.

– А вы знали, что всего одной проклятой душе из целой болджии и всего один раз за вечность позволено прервать страдания и ненадолго вернуться в мир смертных? Прямо как у вас, американцев: «Вы арестованы и имеете право на один телефонный звонок».

– Нет, – прокашлялся брат Фредди. – Не знал.

– Именно так. Думаю, основная идея состоит в том, чтобы мы вспомнили о земных наслаждениях, когда-то и нам доступных. Тем самым по возвращении пытка становится еще горше. Что-то в этом духе. К тому же время ограниченно – всего пятнадцать минут. Так что наслаждениям предаться не очень-то и успеешь, верно?

– Да.

К радости брата Фредди, его голос звучал уже гораздо увереннее. Всего одно короткое «да», зато в нем слышались и мудрость, и легкое недоумение, и отеческое наставление. Надо подумать над подходящей цитатой из Библии, которую ему следует произнести, когда он возьмет ситуацию в свои руки.

– Ни то ни се, – продолжал меж тем Ванни Фуччи. – Суть же заключается в том, что все про́клятые души из седьмой болджии восьмого круга ада единодушно проголосовали за меня. Я должен был явиться сюда, на ваше шоу. – Гость наклонился вперед, и свет прожекторов эффектно заиграл на золотых запонках. – А вы знаете, брат Фредди, что такое болджия?

– А? Нет… – Вопрос отвлек брата Фредди от размышлений. Он уже выбрал цитату, но как-то именно сейчас она была не очень к месту. – Или нет, знаю. Это вроде такая герцогиня или графиня, она была отравительницей в Средние века.

– Нет. – Ванни Фуччи со вздохом откинулся в кресле. – Вы путаете с семейством Борджиа. Болджия – итальянское слово, обозначающее ров, а еще сумку или карман. В восьмом круге ада десять таких рвов, до краев наполненных дерьмом и грешниками.

Все зрители в студии одновременно выдохнули от изумления, даже у оператора отвисла челюсть. Брат Фредди бросил тоскливый взгляд на мониторы и в отчаянии прикрыл глаза. Его единственный и неповторимый «Утренний клуб „Аллилуйя“», самая рейтинговая христианская программа в мире (ну разве что «Крестовый поход Билли Грэма» иногда их опережал), только что стал первой программой в истории телеканалов Ти-би-эн и Си-би-эн, где в прямом эфире употребили слово «дерьмо». Что скажут члены попечительского совета миссии? Семеро из одиннадцати были его родственниками, но это никак не меняло сути дела.

– Послушайте, вы… – сурово начал брат Фредди.

– Вы читали «Комедию»? – прервал его Ванни.

Что-то еще плескалось в его глазах, кроме энергии и злости. Наверняка он больной, сбежавший из психиатрической клиники.

– Комедию?

А может, какой-нибудь актер-комик с наклонностями психопата? Пытается провернуть некий рекламный трюк? Операторы на площадке разворачивали тяжелые камеры и проверяли объективы. Но мониторы по-прежнему выдавали картинку с ведущим и его гостем. Брат Билли Боб перебегал от камеры к камере, спотыкаясь о кабели, дергаясь на проводе собственного микрофона, как обезумевшая такса на коротком поводке.

– Он назвал это «Комедией», а лизоблюды-потомки окрестили ее «Божественной». – Итальянец, нахмурившись, грозно смотрел на брата Фредди, словно строгий учитель на нерадивого ученика.

– Простите, я не…

Один из операторов принялся разбирать камеру. Все объективы были направлены в сторону от сцены, но картинка на мониторах не менялась.

– Алигьери! Мерзкий плюгавенький флорентиец, вожделевший восьмилетнюю девочку! За всю свою ничтожную жизнь написал одно-единственное удобоваримое произведение! – Ванни Фуччи нетерпеливо повернулся к остальным гостям. – Ну же! Вы что – читать не умеете?

Пятеро христиан на диване дружно шарахнулись от него.

– Данте! – завопил смуглый иностранец. – Данте Алигьери! Да что с вами такое, джентльмены? Будущим фундаменталистам что, делают лоботомию? Или у вас в голове вместо мозгов алабамская кукуруза насыпана? Данте!

– Минуточку… – Брат Фредди привстал с кресла.

– Да что вы, собственно говоря… – Фрэнк Флинси тоже поднялся со своего места.

– Да кто вы, собственно говоря… – Бубба Дитерс, потрясая крюком, вскочил с дивана.

– Эй! Эй! Эй! – закричали хором чудесные тройняшки, безуспешно пытаясь спрыгнуть на пол.

– СИДЕТЬ! – прорычал итальянец.

Этот рык мало походил на человеческий голос. По крайней мере, без микрофона человек не способен издать подобный звук. Брату Фредди однажды здорово не повезло: во время выездной кампании он случайно встал прямо перед тридцатью огромными колонками, и тут режиссер как раз решил проверить аппаратуру, причем врубил полную громкость. В этот раз эффект получился сходный, только гораздо сильнее. Брат Билли Боб и другие работники студии упали на колени, одновременно пытаясь сорвать с себя наушники. Наверху раскололось несколько стеклянных плафонов. Зрители разом вжались в стулья и дружно всхлипнули, словно заскулил один гигантский трехсотголовый зверь, а затем наступила мертвая тишина. Похоже, никто даже не дышал. Фредди плюхнулся обратно в кресло, его гости попадали на диван.

– Это сделал Алигьери, – как ни в чем не бывало продолжал Ванни Фуччи обычным голосом. – Умственное ничтожество с воображением как у навозного жука, но именно он это сделал. А все почему? Всего лишь потому, что никто не сделал этого до него.

– Сделал что? – спросил брат Фредди, с ужасом взирая на психопата в плюшевом кресле.

– Создал ад.

– Чушь! – завопил преподобный Фрэнк Флинси, автор четырнадцати монографий о конце света. – Ад создал Господь наш Иегова, ад и все остальное тоже.

– Да ну? – усмехнулся Ванни. – И где же именно, позвольте спросить, об этом написано в вашей Библии? В вашей насквозь шовинистической книжонке, составленной из подобранных наугад примитивных преданий?

Брат Фредди испугался, что вот сейчас, в прямом эфире собственного телешоу, на глазах у трех миллионов трехсот тысяч американских семей его хватит удар. Сердце ведущего судорожно сжималось, лицо стало малиновым, но даже в этот трудный момент мозг преподобного работал не переставая. Он все еще искал подходящую цитату из Писания.

– Я расскажу вам об одном эксперименте, проведенном в тысяча девятьсот восемьдесят втором году в Университете Париж-юг, – не унимался Ванни Фуччи. – Группа ученых, специалистов в области квантовой физики, под руководством Алена Аспе изучала поведение двух фотонов. Эти фотоны летели в противоположных направлениях от источника света. В ходе эксперимента подтвердилась одна из основных теорий квантовой механики: измерение одного фотона немедленно сказывалось на природе второго. Фотоны, да будет вам известно, джентльмены, перемещаются со скоростью света. Очевидно, что скорость передачи информации не может превышать скорость света. Но сам процесс определения природы одного фотона мгновенно изменяет природу другого. Вывод очевиден. Улавливаете?

– Хы-ы-ы? – прогнусавил брат Фредди.

– Хы-ы-ы? – отозвались с дивана пятеро гостей.

– Вот именно, – согласился Ванни Фуччи. – Ваш эксперимент лишь подтвердил то, что нам в аду уже давно известно. Реальность созидает обратившийся к ней великий разум, разум того, кто первым решился ее измерить. Новые идеи формируют новые законы природы, и Вселенная послушно меняется. Это Ньютон создал законы тяготения, а потом космос подстроился под его концепцию. Эйнштейн определил соотношение времени и пространства и тем самым перекроил Вселенную. А Данте Алигьери, полоумный идиот-невротик, начертал первую подробную карту ада, и ад появился, чтобы потрафить всеобщему представлению о нем.

– Но это же абсурд, – выдавил из себя брат Фредди. Он напрочь забыл о камерах, зрителях, вообще обо всем, захваченный чудовищной, порочной, но самое главное – богохульной логикой сумасшедшего итальянца. – Если бы это… была правда, мир… все вокруг… безостановочно бы менялось.

– Вот именно. – Ванни Фуччи снова улыбнулся, продемонстрировав маленькие белоснежные зубки, очень острые на вид.

– Ну… тогда… ад бы менялся тоже… – тужился брат Фредди. – Данте написал о нем много лет назад. Триста, четыреста лет, а то и больше…

– Он умер в тысяча триста двадцать первом году.

– Да… ну… и вот…

– Вы ничегошеньки не поняли, – покачал головой Ванни Фуччи. – Если концепция по-настоящему значительна, детальна и всеохватна, если она способна перекроить под себя Вселенную, – она будет доминировать сколь угодно долго. До тех пор, пока не сформулируют другую столь же мощную парадигму, которую примет общественное сознание. К примеру, ваш ветхозаветный Бог держался тысячи лет… А потом его вытеснил гораздо более цивилизованный, хотя и довольно шизофренический новозаветный Господь. И даже эта новейшая и явно более слабая версия протянула целых полторы тысячи лет и лишь теперь рискует окончательно загнуться от приступа аллергии, вызванного современной наукой.

Брат Фредди не сомневался, что сейчас его хватит удар.

– Но ад-то кто возьмется перекраивать? – трагическим тоном возгласил Ванни Фуччи. – В нынешнем столетии немцам это почти удалось, но они потерпели крах прежде, чем их идеи успели закрепиться в массовом сознании. Так что у нас в аду все по-старому. Все те же вечные пытки. В вашем мизинце на ноге, в вашем аппендиксе смысла и то больше.

«Это же, наверное, демон», – осенило наконец брата Фредди. Сорок с лишним лет он проповедовал, устрашая паству демонами, рассказывал о свойствах демонов, искал демоническое влияние во всем, начиная с рок-музыки и заканчивая постановлениями Федеральной комиссии связи. Демоны, учил он, повсюду: в школах, в компьютерных играх, на логотипах кукурузных хлопьев. Фредди считался одним из главных экспертов по демонам во всей стране и сколотил на этом немаленькое состояние. Теперь же прямо перед ним сидел человек, вполне вероятно одержимый демоном, а возможно, и сам являвшийся таковым, и эта мысль брата Фредди почему-то немного смущала. Ничего подобного он в жизни своей не видел, разве что когда у жены преподобного Джима Бэккера, Тэмми Фэй, разыгрались «демоны-шопоголики». Это было еще до скандала с их семейкой.

Брат Фредди схватил левой рукой Библию, а правую грозно воздел над головой Ванни Фуччи.

– Изыди, Сатана! – заголосил он. – Изгоняем тебя, всякая сила сатанинская, всякий посягатель адский враждебный… Изгоняем! Из этого благочестивого места! Именем и добродетелью Господа нашего И-и-и-и-суса! Именем и добродетелью Господа нашего И-и-и-и-суса!

– Заткнитесь, – отозвался Ванни Фуччи и посмотрел на золотые наручные часы. – Самого главного я еще не сказал, а времени в обрез.

Брат Фредди так и остался сидеть с воздетой правой рукой. Правда, через минуту она затекла, пришлось ее опустить. Зато с Библией он не расстался.

– Мое преступление было сугубо политическим, – продолжал Фуччи, – хотя узколобый флорентиец и запихал меня в болджию для воров. Да-да, вижу – вы не имеете ни малейшего понятия, о чем это я. В те времена сражались между собой черные и, чтоб их, белые гвельфы. Больше трети своего треклятого «Ада» Данте посвятил этому политическому противостоянию. Конечно же, сегодня никто не помнит, за что боролись обе партии. Через семьсот лет ваших республиканцев и демократов тоже помнить не будут. Так вот. В тысяча двести девяносто третьем году мы с друзьями ограбили ризницу Пистойского собора. Нашей партии нужны были деньги. В числе прочего украли чашу для причастия. Но нет – я загремел в Дантов ад не из-за ничтожного ограбления, в мои времена такое было обычным делом, как у вас супермаркет обчистить. Нет, я загремел в седьмой ров восьмого круга ада только потому, что я был черным гвельфом, а Данте – белым. Нечестно, дьявол вас всех дери!

Брат Фредди закрыл глаза.

– Целая вечность в канаве, полной дерьма и раскаленных углей, – такое возмездие удовлетворило бы любое психически больное божество, склонное к садомазохизму, но нет. – Ванни Фуччи развернулся к сидевшим на диване гостям. – Я признаю, у меня очень вспыльчивый характер. Когда я выхожу из себя, то показываю Господу кукиш.

Фрэнк Флинси, преподобный Дитерс и чудесные тройняшки непонимающе уставились на итальянца.

– Кукиш, – повторил тот, сжал руку в кулак, просунул большой палец между указательным и средним и выразительно им пошевелил. Зрители в студии затаили дыхание – значение жеста всем было очевидно. Ванни Фуччи снова наклонился к ведущему. – А после этого, разумеется, каждый вор, находящийся в радиусе ста ярдов от меня, превращается в рептилию. А это значит, просто-напросто все поголовно в проклятущей седьмой болджии становятся рептилиями.

– Рептилиями? – прохрипел брат Фредди.

– Кенхры, якулы, ехидны, фареи, двухголовые амфисбены – и всякие прочие. Алигьери постарался. И разумеется, каждая чертова змея бросается на меня. Меня охватывает пламя, и я осыпаюсь дымящейся кучкой пепла и горелых костей…

Брат Фредди послушно кивал. Краем глаза он видел, как сестры Донна Лу и Бетти Джо вместе с тремя охранниками пытаются стулом проломить невидимый барьер. Безуспешно.

– Так-то вот. – Ванни Фуччи наклонился еще ближе. – Чертовски неприятно…

«Ладно, – подумал брат Фредди, – когда все это закончится, я отправлюсь в небольшой отпуск, в свое христианское убежище на Багамы».

– А ведь это при всем при том ад, – продолжал Ванни Фуччи, – так что останки – мои, между прочим, останки – не умирают. Они собираются воедино – очень-очень болезненная процедура, скажу я вам, – и я снова оказываюсь во плоти. Нечестно, ужасно нечестно, меня это просто бесит… так что я… ну, вы поняли…

– Опять показываете кукиш? – закончил за него брат Фредди и тут же испуганно зажал себе рот ладонью.

– Два кукиша, – печально кивнул итальянец. – И опять все по новой. – Он посмотрел прямо в камеру номер один. – Но и это еще не самое худшее.

– Не самое худшее? – ужаснулся брат Фредди.

– Не самое худшее? – эхом откликнулись пятеро сидевших на диване.

– Ад на самом деле очень похож на парк развлечений. Администрация постоянно старается выдумать какие-нибудь новые аттракционы, разнообразить приевшиеся увеселения. И лет десять тому назад наш небесный начальничек, большой шутник, решил пытки усовершенствовать. Знаете как? – Ванни Фуччи уже почти кричал, разъяряясь все больше и больше.

Брат Фредди и его гости энергично помотали головами.

– ОН НАМ ПОКАЗЫВАЕТ «УТРЕННИЙ КЛУБ „АЛЛИЛУЙЯ“» БРАТА ФРЕДДИ! – Ванни Фуччи вскочил на ноги. – ВОСЕМЬ РАЗ В ДЕНЬ! В НАШЕЙ СЕДЬМОЙ БОЛДЖИИ ТЕПЕРЬ ЧЕРЕЗ КАЖДЫЕ СЕМЬ МЕТРОВ ВИСЯТ ТРЕКЛЯТЫЕ ДЕВЯНОСТОДЮЙМОВЫЕ ТЕЛЕЭКРАНЫ!

Брат Фредди вжался в кресло. Разгневанный итальянец брызгал слюной прямо на его кафедру.

– ЛАДНО БЫ ЕЩЕ, – неистовствовал Ванни Фуччи, вперяя пылающий гневом взор куда-то ввысь, поверх прожекторов, – ЛАДНО БЫ ЕЩЕ ПРОВЕСТИ ВЕЧНОСТЬ, ПОДЖАРИВАЯСЬ В ОГНЕННОМ АДУ, КОГДА ТЕБЯ КАЖДЫЕ ТРИ МИНУТЫ РВУТ НА ЧАСТИ ПРОКЛЯТУЩИЕ ЗМЕИ, НО ЭТО… ЭТО!

И он воздел к потолку обе руки.

– Нет! – закричал брат Фредди.

– Нет! – вторили ему пятеро гостей.

– КАК ЖЕ МЕНЯ ЭТО БЕСИТ! – завопил Ванни Фуччи и показал Господу кукиш. Вернее, два кукиша.

Далее события разворачивались с головокружительной быстротой. Даже медленно прокручивая запись передачи, кадр за кадром, довольно трудно разобраться, что и как случилось, но так видно хотя бы что-то.

Первым был брат Фредди. Преподобный согнулся пополам (выглядело это так, словно некая незримая сила решила, что он подавился, и кинулась отрабатывать на нем прием Геймлиха), разинул рот, но закричать не смог. Конечно, закричишь тут, когда у тебя не рот, а пасть, из которой в три ряда торчат длинные клыки. Раньше чем можно было бы выговорить «новообращенный», у ведущего отросли хвост и чешуя. Метаморфоза произошла столь внезапно, а видоизмененный брат Фредди двигался столь стремительно, что никто толком не успел ничего рассмотреть. Большинство зрителей сходятся на том, что Фредди напоминал помесь болотной лягушки и оранжевого питона. В следующее же мгновение после трансформации он (вернее, оно) оттолкнулся толстенным хвостом от пола, перескочил через кафедру, кинулся на Ванни Фуччи и обвился кольцами вокруг итальянца.

Преобразился и Фрэнк Флинси. За доли секунды почтенный специалист по Армагеддону мутировал в подобие шестиногого тритона с зазубренным хвостовым жалом – вылитый монстр из фильма «Чужие». Чудовище, оскалив клыки, тоже бросилось на злополучного Фуччи, жало при этом волочилось по полу и оставляло повсюду – на диване, на ковре – глубокую борозду. Специалисты предполагают, что Флинси превратился, по всей видимости, в фарея, а брат Фредди стал кенхром.

Зато уж касательно Буббы Дитерса нет никаких сомнений: обретший Господа во вьетнамском окопе проповедник сначала съежился и стал похож на холмик зеленой плесени, а потом обратился в полосатую амфисбену. Двухголовая гадина тут же поспешила присоединиться к остальным.

Из чудесных тройняшек получились маленькие склизкие твари с остроконечными головками. Они сиганули в воздух прямо с дивана, оставляя за собой зеленый инверсионный след, и вцепились в Ванни Фуччи. Ученые уверены: именно так выглядит упоминаемый Данте и Луканом якул. Но большинство тех, кто смотрел запись, называют их просто «склизкие ракеты».

Ванни Фуччи мгновенно скрылся из виду, превратился в кишащий, трепыхающийся чешуйчатый клубок, но на этом трансформации не закончились.

Билли Боб так и не успел надеть обратно свои наушники. Ближайший к нему оператор позднее сравнивал брата Билли с «четырехметровой аспидной змеей, страдающей от проказы». Еще один оператор якобы сказал: «Да ну, Билли Боб и не поменялся вовсе; знаете, эти администраторы для меня все на одно лицо». Свою работу в миссии он после этого потерял.

Донна Лу и Бетти Джо рухнули на пол и поползли на сцену в виде двух гигантских розовых червей. Много уже писали о фаллической символике, заключенной в данной метаморфозе. Увы, три сотрудника охраны совершенно испортили момент: выпустили в сестер по целой обойме из своего табельного оружия и со всех ног кинулись прочь.

Изменился и кое-кто из аудитории. Ванни Фуччи утверждал, что в рептилий обращаются все воры в радиусе ста ярдов. Из трехсот девятнадцати присутствовавших на передаче зрителей на следующий день недосчитались двухсот двадцати двух. Те, кто остался человеком, вопя от ужаса, наблюдали, как их мужья, жены, родители или просто соседи по ряду мгновенно мутируют в змей, клыкастых ящеров, безногих жаб, игуан, удавов с лапками и уже упоминавшихся кенхров, якулов, фареев, ехидн и амфисбен.

Один алабамский университет через месяц после этих событий провел небольшое исследование. Выяснилось, что большинство обращенных в рептилий воров при жизни работали в сфере продаж, но, кроме того, среди них оказались восемь адвокатов, трое политиков, тридцать один проповедник, один психиатр, двое рекламщиков, четверо судей, четверо докторов, двенадцать брокеров, семеро домовладельцев, трое бухгалтеров и один автоугонщик. Последний затесался в аудиторию, чтобы скрыться от двоих патрульных (которые, кстати, тоже превратились в змей).

Все эти чешуйчатые ядовитые гады моментально бросились на Ванни Фуччи. Итальянец изо всех сил пытался высвободить хотя бы одну руку и показать Господу еще один кукиш.

Брат Фредди, вернее, кенхр вонзил клыки в горло нечестивцу, и того сразу охватило пламя.

В студии нестерпимо запахло серой. Тысячи подписчиков кабельной сети позже клялись, что чувствовали запах даже у себя дома, сидя у телевизоров.

Ванни Фуччи и весь змеиный клубок загорелись и исчезли в яркой оранжево-зеленой вспышке пламени. Остаточное свечение от этой вспышки на цветных видеокамерах RCA составило сорок секунд.

Студия «Утреннего клуба „Аллилуйя“» внезапно опустела. Лишь тихонько тлели на сцене останки дивана, кафедры и плюшевого кресла. Сработала противопожарная система, с потолка полилась вода, и «окно с видом на залив» взорвалось, усыпав все вокруг искрами и осколками. Закончился бесконечный майский восход.

Тем же вечером программа «Найтлайн» прокрутила злополучную запись и получила шестидесятипроцентный рейтинг. Тед Коппель и профессор Карл Саган официально заявили с телеэкрана, что все случившееся вполне можно объяснить естественными причинами.

В ту неделю подписчики «Утреннего клуба „Аллилуйя“» брата Фредди прислали в миссию пожертвования на сумму 23 миллиона 267 тысяч 894 доллара 79 центов.

Настоящий рекорд, ну разве что «Крестовый поход Билли Грэма» их как-то опередил.