Читать книгу Время любить - Дэни Аткинс - Страница 5

Короткое время в пути я потратила, представляя себе Карлу, подругу-парикмахера Бена, которая практически не спит и «на самом деле славная». К тому моменту, когда он объявил, что мы почти приехали, я была совершенно уверена, что вычислила ее. Она будет такой же энергичной и модной, как ее первоклассный салон; ноги у нее растут из подмышек, короткая стильная стрижка. И разумеется, она будет блондинкой.

– Все еще очень рано кого-то навещать, – сказала я, нервно теребя край позаимствованной у Бена футболки, пока мы ехали мимо скромной вереницы магазинов. Кроме маленькой булочной на углу, где только-только отпирали двери, все они стояли темные. – Вы действительно уверены, что она не против?

– Абсолютно, – заверил Бен. – Я знаю Карлу. Она встала, оделась и позавтракала задолго до того, как я ей позвонил.

Было бы слишком уж невежливо спрашивать, откуда он так хорошо знает ее утренние привычки, но вряд ли я сильно промахнулась. Я так и видела их вместе – завтракают в ее современной квартире раздражающе зеленым соком из ростков пшеницы и чем-то еще более полезным, приготовленным из киноа. Судя по описанию, она не походила на девушек, которые едят на завтрак кукурузные хлопья.

При всем старании я не могла ошибиться больше. Как только Бен остановился перед неосвещенным салоном, я начала пересматривать свое мнение. Снаружи заведение не выглядело эффектным или каким-то особо модным, а вывеска, сообщающая, что во вторник пенсионеров обслуживают за полцены, не совсем укладывалась в тот образ, который я нарисовала в своей голове. Мы вышли из машины, и Бен достал из кармана мобильник, а я рассмотрела ярко-розовую табличку с золотыми витыми буквами: «У Карлы».

– Мы здесь.

Говорил он тихо, но, учитывая тишину вокруг, легко было услышать главные нотки тепла и симпатии в его голосе. Мне показалось, будто я подслушиваю.

Чуть коснувшись ладонью моей талии, Бен направил меня ко входу в салон. Я увидела появившуюся из полумрака в глубине помещения женщину. Она весело и с энтузиазмом нам помахала, как будто подавала самолету сигнал к приземлению. В отражении зеркального стекла витрины я увидела, что Бен помахал в ответ. Карла плавно шла по темному салону и включала свет. Это оказались не пронзительно яркие лампы точечного освещения, как я воображала, а просто скромные, слегка старомодные длинные лампы дневного света. Прежде чем залить заведение ослепительно-ярким светом, они мгновение мигали, словно решая, утруждать себя работой или нет. И Карла, которую я нарисовала в своем воображении, исчезла словно в облачке дыма фокусника.

Ослепительно-яркими в салоне были не только лампы. Женщина, приближавшаяся к нам с большим комплектом ключей в руке, пальцы которой были унизаны кольцами, походила скорее на экзотического жителя Карибских островов, чем на парикмахера из пригорода. В ее шелковой тунике был представлен весь спектр мыслимых цветов. Ярче одеяния была только широченная улыбка, которой низенькая женщина средних лет одарила Бена, прежде чем утопить его в складках ткани ради еще более сердечного объятия.

– Как ты, дорогой мой? – Она отстранилась от него, увидела забинтованное запястье, и сияющее выражение ее лица затуманилось и дрогнуло, сменяясь озабоченностью. – Что это? Ты не говорил, что поранился.

– Пустяки, – отмахнулся Бен, с чем я могла бы поспорить, если бы на некоторое время не лишилась дара речи из-за колоритного – во всех смыслах – персонажа, стоящего рядом с нами.

– А вы, должно быть, новая подруга Бена София, – воскликнула Карла, обращая ко мне широкую улыбку накрашенных красной помадой губ.

Я поправила произношение моего имени, но недоразумение насчет того, что мы с Беном друзья, оставила как есть.

– Что ж, приятно с вами познакомиться, Софи, – заявила Карла и застала меня врасплох, обняв почти с такой же сердечностью, что и Бена. – Я так понимаю, у вас выдалась та еще ночка, бедняжка.

Я посмотрела на Бена, не зная, как ответить, но Бен лишь улыбнулся мне легко и ободряюще. Все здесь в порядке. Расслабьтесь, молча проинструктировал его теплый взгляд.

– Итак, Бен говорит, что вам вроде бы нужно немного изменить стиль, – дипломатично сказала Карла, отступая на шаг и изучая своеобразное воронье гнездо, притворившееся моими волосами. Она слегка нахмурилась, словно разглядывала выставленное в галерее произведение современного искусства, не совсем ей понятное. Я посмотрела на свое многочисленное отражение в стенных зеркалах и, по совести, обвинить ее не смогла.

– Они обгорели… потом я попыталась их подровнять, но…

Я умолкла. Карла была слишком профессиональна, чтобы озвучить предполагаемые мысли: Ну и бардак вы устроили на голове, милочка. Еще с минуту она меня изучала, и я все больше внутренне сжималась в ожидании негромкого, себе под нос присвиста, как делают сантехники или электрики, когда выясняется, что объем работ, который они пришли оценить, значительно превзошел их прогнозы. Но вместо этого глаза Карлы весело блеснули.

– Ничего такого, что нельзя поправить, моя дорогая, – сказала она, тепло пожимая мне руку.

В глазах у меня защипало, и я несколько раз сильно зажмурилась, потому что для одной ночи я уже достаточно наплакалась. Бен был прав: Карла действительно была славной.

– Итак, – проговорила она, переключая внимание на Бена и заставляя его оторвать взгляд от меня. – Вот чего нам, девочкам, не нужно, так это чтобы здоровый, неповоротливый мужик путался у нас под ногами, пока мы занимаемся своими делами. Поэтому я предлагаю тебе сходить к Антонио за булочками из первой партии и слойками с пылу с жару. Скажи ему, что ты от меня, и он, вероятно, даст тебе еще и кофе, – сказала она, твердой рукой разворачивая Бена в сторону двери.

Маленький разноцветный сгусток энергии, как крохотный локомотив в тунике, она выталкивала Бена прочь. Но роста она была небольшого, и Бен с легкостью посмотрел поверх ее головы, глазами задав мне вопрос: С вами все в порядке? Хотите, чтобы я остался? Я покачала головой, и моя ответная улыбка дрогнула лишь самую малость.

Карла снисходительно наблюдала за тем, как Бен закрывает за собой дверь, поднимает воротник куртки, защищаясь от холодного предрассветного ветра, и направляется к пекарне. Я украдкой с любопытством глянула на Карлу, пытаясь разобраться в их неправдоподобной дружбе. Она годилась ему практически в матери, но я почему-то сомневалась, что они состоят в родстве. Почти на всех пальцах у нее красовались кольца, на всех, кроме безымянного. На запястьях позвякивали браслеты, а в ушах покачивались длинные серьги из бусинок, почти совсем скрывшиеся под красно-золотым нитяным платком, обмотанным вокруг головы на манер тюрбана. Мне стало интересно, может, и у нее сегодня неудачная прическа?

Легко входя в свою профессиональную роль, Карла повела меня к маленькому ряду раковин в дальнем конце салона, не прекращая поток бессвязной болтовни. Сейчас она спросит, куда я поеду отдыхать в следующем году, мелькнула нелепая мысль, и я вынуждена была как следует прикусить губу, чтобы не захихикать. Я слишком устала и была слишком взвинчена, чтобы хоть как-то контролировать свои чувства.

Подобно маленькому матадору, Карла накинула мне на плечи парикмахерский пеньюар и усадила у раковины. Вероятно, у нее была команда помощников, которые обычно подготавливали клиентов, но Карла ничем не показала, что это ниже ее достоинства, умело вымыв с шампунем мои волосы и обсушив их полотенцем.

– Вы очень любезны, – неуклюже начала я, когда она перевела меня к рабочему месту. – Но мне неловко, что Бен побеспокоил вас в воскресенье утром.

Она встретилась со мной взглядом в зеркале, и я не смогла оторваться от ее глаз, в голубых глубинах которых было столько понимания. Брови у нее, подметила я, были густо прорисованы карандашом, словно делая яркое заявление. Они хорошо сочетались с остальным ее обликом.

– Никакого беспокойства. Что касается меня, то любой друг Бена автоматически получает обслуживание по высшему разряду. Знаете, он отличный парень. Настоящий бриллиант, как говаривала моя старая мать.

Я судорожно сглотнула, не зная, известно ли Карле, что еще несколько часов назад Бен был для меня совершенно незнакомым человеком… по-прежнему был совершенно незнакомым человеком, если уж на то пошло. Карла, похоже, считала, что нас связывают гораздо более глубокие отношения, и мне показалось не очень вежливым открыто ее поправлять.

– После всей той помощи, которую он мне оказал, это самое малое, что я могу для него сделать, – таинственно добавила она.

Спросить Карлу, что именно она подразумевала под этой интригующей фразой, было бы проявить явную невоспитанность, но вопрос этот вертелся на языке, умоляя, чтобы я его задала, пока женщина брала ножницы и расческу и приступала к работе.

– Значит, вы давно знаете Бена? – в итоге спросила я, когда сверкающие лезвия начали лязгать и пощелкивать в моих каштановых волосах.

– О, довольно давно, – подтвердила Карла, ничего тем самым для меня не прояснив. – Нас познакомил один общий друг, и когда Бен узнал, что у меня есть кое-какие проблемы с этим местом, – она широко взмахнула рукой, указывая на салон, – он дал мне дельный совет и оказал помощь. – Бен коммерческий директор или консультант по финансовым вопросам? Это можно представить. – И моя поездка в Вегас вообще вряд ли состоялась бы без его помощи, – продолжила Карла.

– Он агент бюро путешествий? – отважилась я высказать догадку, не вполне видя Бена в этом качестве.

Карла очаровательно рассмеялась, смех у нее был совсем молодой.

– О, бог с вами, милая, нет, – сказала она наконец, смахивая крохотную слезинку веселья из уголка глаза. – Просто он много путешествовал по миру. Он помог мне все заказать – билеты на самолет, отели и все остальное. Если бы не он, я, наверное, до сих пор листала бы брошюры и мечтала о поездке. Хотите посмотреть мои фото? – возбужденно предложила она, отложив ножницы, чтобы порыться в маленьком ящике стойки администратора.

Я была зрителем и слушателем поневоле, поэтому разве могла отказаться? С вежливой улыбкой я приняла у нее пухлую папку с фотографиями.

Пока Карла сушила феном мои волосы, я перебирала глянцевые снимки. Карла рядом со знаком Лас-Вегаса, широко улыбается у «Сизарс-пэласа» и «Белладжио» и, наконец, стоит под руку с очень похожим двойником Элвиса. Все казалось знакомым, хотя я никогда не была в Америке. На фотографиях из последней пачки Карла стояла в опасной близости от крутого обрыва в Большом каньоне, представшем во всем своем слоистом великолепии. Под палящим солнцем Невады она казалась краснолицей и воодушевленной. Смотрела в камеру победоносно, торжествующе подняв оба больших пальца. На макушке у нее сидели очень большие солнцезащитные очки, сдерживавшие густую копну рыжих волос.

Карла выключила фен, посмотрела через мое плечо на фотографию у меня в руках и с легкой тоской вздохнула.

– Это был очень хороший день.

Поток прохладного воздуха выдул затяжной зной пустыни, сменив его на холодное влажное утро, когда Бен вернулся в салон, неся два огромных пакета с логотипом пекарни. Аромат теплой выпечки смешался с запахом лака для волос. Они не должны были бы сочетаться, но, странно, показались идеальной смесью.

– Вы закончили или хотите, чтобы я еще пару раз прогулялся вокруг квартала? – поинтересовался Бен.

Карла ответила кратким восклицанием, как будто слова Бена вызвали у нее легкое раздражение. Опровержение подобного предположения горело в ее глазах огнем маяка, пока она наблюдала, как он снимает свою толстую куртку.

– Ты пришел как раз вовремя. Мы закончили, – провозгласила Карла, в последний раз профессионально взъерошив пальцами мои свежеподстриженные волосы.

Я никогда не носила их так коротко и на мгновение не узнала себя в зеркале. Я повернула голову направо, налево, почувствовала непривычное покалывание, когда волосы коснулись затылка.

– Очевидно, вы можете снова отрастить их, но я лично думаю, что так вам лучше, – подтвердила Карла. – Твое мнение, Бен?

Я чувствовала на себе его изучающий взгляд, словно он видел гораздо больше, чем просто новая стрижка.

– Выглядит потрясающе. Очень… э… привлекательно.

– Я бы хотела, чтобы она взяла за свою работу хоть какие-то деньги, – раз в пятый сказала я, когда мы покинули салон и поехали к дому Джулии.

Было начало девятого, и хотя я никогда в жизни так не уставала, настрой у меня был гораздо более позитивный. Возможно, благодаря искусной помощи Карлы или трем сахарным пирожным, которые я уплела за завтраком. Наверняка, все правила диеты можно на законном основании вышвырнуть в окно в тот день, когда огонь уничтожил твой дом? В пожаре никто не погиб, мое имущество покроет страховка, а объявления помогут мне найти Фреда. Жизнь продолжится. Она всегда продолжается.

Мы свернули на улицу, где жила Джулия, и я как раз показывала Бену, куда поставить машину, когда это произошло. Возможно, знакомый вид их современного дома в сплошном ряду таких же домов простимулировал память, или, может, практичному семейному автомобилю, припаркованному на подъездной дорожке, удалось наконец отпереть дверь в моей голове? Меня даже немного смутило, с какой легкостью цифры номера вдруг слетели у меня с языка. Их монотонный ритм издевался над моей неспособностью вспомнить их в течение последних восьми часов. Таинственным образом телефонный номер Джулии всплыл на поверхность оттуда, куда его запрятал мой пострадавший от потрясения мозг.

– Я же говорил, что вы вспомните, – легко улыбнулся Бен и поставил машину на ручной тормоз.

– Почему ты не пригласила его войти? – спросила Джулия и тут же заглушила мой ответ, что я это сделала, но Бен отказался, новым восклицанием: – О боже, Софи, не могу поверить, что твоя квартира сгорела!

Я снова увидела и пережила это ее глазами, и ко мне пришло пугающее осознание, с какой легкостью моя жизнь могла закончиться минувшей ночью… если бы не Бен.

– Да как ты вообще смогла выпрыгнуть в окно? – спросила Джулия. – Там же так высоко. – Я чуть пожала плечами. Я всегда умела выражать свои мысли словами, собственно, так я зарабатывала себе на жизнь, но не было слов, способных адекватно описать момент ужаса, когда ты делаешь что-то немыслимое, потому что альтернатива еще ужаснее. – Ты могла сломать ногу… или шею, – драматически заявила Джулия.

– Думаю, более вероятно, я могла сломать их Бену, – серьезно сказала я, снова вспоминая, как я использовала его в качестве живой подушки безопасности, смягчившей мой прыжок.

– Мне правда очень жаль, что он не зашел. Мне бы хотелось поблагодарить его за спасение жизни моей лучшей подруги, – объявила Джулия, вытаскивая салфетку из стоявшей между нами на кухонном столе коробки и несколько раз звучно сморкаясь. Когда она закончила, я дотянулась через сосновую столешницу и пожала Джулии руку. В словах нужды не было; мы обе это понимали.

Гэри поставил перед нами по кружке с дымящимся кофе, даже не спрашивая, хотим ли мы еще. Он был хорошим человеком; он знал, что от него требуется.

Джулия благодарно ему улыбнулась и, тряхнув головой, убрала назад свои длинные золотисто-каштановые волосы. Слежавшиеся после ночи, они были еще не расчесаны. Очевидно, Джулия все еще не в состоянии была переварить все случившееся со мной после нашего с ней разговора вчера днем.

– Я просто не могу поверить, что пока мы были здесь, спали и храпели всю ночь напролет, ты в полном одиночестве прошла через такое страшное испытание.

– Не совсем в полном одиночестве, насколько я могу судить, – мягко поправил ее муж, собирая грязные чашки и относя их в раковину. – И мы не просто спали, – добавил он. – Лично я героически расправился с двумя грязными подгузниками, запачканными твоим сыном, – сказал он, запечатлевая легкий поцелуй на макушке жены.

Я улыбнулась, как это часто бывало, когда я видела этих двоих вместе. Гэри был идеальным противоядием для излишней драматичности Джулии. Он великолепно знал, как отвлечь ее от любого потенциального нервного срыва, будь то надвигающиеся роды или едва избежавшая гибели подруга.

– Как так получается, что «сын» всегда «мой», когда у него закаканы подгузники? – спросила Джулия, прекрасно сознавая, что ее муж в очередной раз продемонстрировал свою личную разновидность обаяния. Гэри пожал плечами, словно это стояло в одном ряду с величайшими тайнами вселенной.

– Это выше моего понимания.

Через несколько секунд он тактично покинул кухню, пробормотав что-то вроде «чтобы не раздражать вас», и это замечание заставило меня смущенно провести по шее, которую непривычно щекотали мои короткие волосы. Джулия одарила меня сочувственной улыбкой и одобрительным кивком.

– Выглядит хорошо. Не переживай. – Я заставила себя опустить руку на стол. – Ну, так что теперь?

– Не имею ни малейшего понятия, – ответила я, делая большой глоток горячего кофе в надежде, что кофеин поможет и оживит участки моего мозга, которые хотели погрузиться в глубокий и беспробудный сон. – Думаю, завтра я позвоню в страховую компанию и узнаю, как писать заявление. Возможно, существуют какие-то средства на случай чрезвычайных ситуаций, и мне их выделят, пока я не разберусь со своими финансами.

Я увидела, как Джулия встревоженно закусила губу, и, достаточно хорошо зная свою подругу, поняла, что она уже страдает из-за невозможности помочь мне деньгами.

– Мне ничего от тебя не нужно, – настоятельно произнесла я, – кроме, быть может, временного пристанища.

– Ну, это само собой, – автоматически ответила Джулия, все еще с озабоченным видом. Дотянувшись через стол, я обеими руками сжала ее ладонь.

– Серьезно, Джулс, я знаю, что вы с Гэри живете сейчас только на его зарплату, поэтому даже не думай предлагать мне деньги. – Я издала тихий звук, почти похожий на смех. – Если бы мне нужно было только это, я бы поймала Бена на слове.

– Он предлагал тебе взаймы денег? Не только на оплату такси? – В голосе Джулии прозвучало недоверие.

– Угу, – отозвалась я, ощущая почти такую же неловкость, говоря об этом с ней, какую ощущала, когда Бен поднял этот вопрос во время поездки в салон Карлы.

– Это всего лишь заем, пока вы не встанете на ноги, – убеждал он, как будто предложение взаймы совершенно незнакомому человеку неопределенной суммы наличными, без гарантии когда-либо получить их назад, было обычным явлением.

– Я не могу его принять, – сказала я, чувствуя, что опять густо краснею. – То есть… спасибо за предложение, это действительно очень великодушно с вашей стороны. Но, понимаете, брать у вас деньги неприлично.

– Вы говорите так, будто украдете их.

Я смущенно посмотрела в лобовое стекло, концентрируясь на чем угодно, кроме мужчины рядом со мной.

– Не хочу, чтобы вы неправильно меня поняли, но вы никогда ни с кем не говорили насчет этого вашего странного комплекса героя?

На мгновение он показался таким ошеломленным, что даже не заметил, как светофор переключился на зеленый свет, пока в автомобиле позади нас сердито не нажали на клаксон.

– Так вы считаете, что в этом моя проблема? Что я неудовлетворенный супергерой, в маске и плаще прочесывающий город в поисках попавших в беду женщин?

Я обрадовалась, что в голосе его прозвучала нотка юмора, потому что неловко вести такую беседу с человеком, по сути, тебе неизвестным, но которого ты отнюдь не хочешь обидеть.

– Вы выполнили свой долг доброго самаритянина, а потом еще раз, – заверила я его. – Я навсегда в неоплатном долгу перед вами… Я уже обязана вам гораздо большим, чем деньги.

– Ладно. Я понимаю. И не хочу, чтобы вы испытывали в связи с этим какую-то неловкость, поэтому я скажу это еще всего один раз: если вам что-нибудь понадобится, что угодно, просто пообещайте, что не постесняетесь попросить.

– Хорошо, я обещаю, – ответила я.

Пальцы я не скрестила, я была уже чересчур стара для подобных игр, но также я знала, что не имею ни малейшего намерения держать это слово.

* * *

– Я не усну, – сказала я Джулии.

– Хорошо, – спокойно ответила она, стоя где-то на нижних ступеньках лестницы.

– Правда. Я уже перехотела. Я могу продержаться до вечера.

Мое утверждение оказалось слегка подпорчено коварным зевком, вырвавшимся, когда я заканчивала фразу.

– Конечно, можешь, – согласилась Джулия, ее голос до странности походил на тот, которым она уговаривала трехлетнюю Лейси.

– Что мне нужно, так это вернуться к дому. Мне нужно искать Фреда.

– Я съезжу, пока ты полежишь – не засыпая, – многозначительно добавила она.

– Он ни к кому, кроме меня, не пойдет, – сказала я.

Язык у меня начал слегка заплетаться от изнеможения, когда я вошла в хозяйскую спальню и увидела соблазнительно удобную кровать, которая просто манила. Джулия подошла к окну и задернула шторы, отгораживая меня от серого зимнего утра.

– Просто ляг и закрой глаза. Тебе не обязательно спать, – убеждала она меня, прекрасно сознавая, что когда моя голова коснется подушки, я усну в мгновение ока.

– Всего на полчасика, – промямлила я, уступая, сбросила свои грязные тапки и забралась на покрывало.

Должно быть, это Джулия укрыла меня мягким шерстяным одеялом. Именно она выключила свет и плотно закрыла дверь в спальню. Потому что это точно была не я. Я не столько уснула, сколько провалилась в сон головой вперед, словно рухнула с очень большой высоты.

Пять часов спустя я смущенно спустилась вниз. В доме было необычно тихо, никаких признаков присутствия его всегдашних, довольно шумных обитателей.

– Всего лишь хотела дать отдых глазам, да? – понимающе проговорила Джулия, когда я вошла в просторную, открытой планировки гостиную.

– Ты должна была меня разбудить, – сказала я.

Мой голос звучал странно, как будто кто-то натолкал мне в рот ватных шариков, пока я спала, а горло казалось ободранным и больным, предположительно от дыма.

– Тебе требовался сон, – сказала Джулия, передавая мне большую кружку чая. Я с благодарностью сделала глоток, обожгла нёбо и даже не обратила на это внимания.

– И где же все? – спросила я, осматривая явно пустой первый этаж.

– Гэри забрал детей на день к друзьям. Поэтому как только ты допьешь чай, мы пойдем и поищем тебе какую-нибудь одежду из моего обширного дородового гардероба, затем поедем.

В университетские годы мы с Джулией практически объединяли наши гардеробы, и меня охватило любопытное чувство дежавю, когда я стояла в ее спальне и перебирала ее одежду, ища что-то для себя.

– По крайней мере, тебе не придется суетиться и покупать кучу новых вещей, – удрученно сказала она, глядя, как я застегиваю облегающие синие джинсы. – Мне еще столько месяцев до того момента, когда я смогу влезть в бо`льшую часть этих тряпок, поэтому ты вполне можешь ими пользоваться.

Я была занята тем, что складывала позаимствованную у Бена одежду и размышляла, каким образом сумею вернуть ее ему, но прервалась, чтобы быстренько обнять подругу.

– Я бы не раздумывая обменяла десятый размер задницы на Ноя.

– Легко тебе говорить, – проворчала Джулия, обозревая себя во весь рост в зеркале.

На мгновение я вернулась назад, в то время, от которого всегда старалась убежать. В то время, когда пределом моих желаний было спрятаться – от моих родителей, от друзей, от любых людей, действовавших из лучших побуждений и желавших мне помочь. Но больше всего я хотела спрятаться от себя. Даже теперь, столько лет спустя, тяжело было смотреть на фотографии той печальной, полной девочки-подростка. Я с трудом ее узнавала, хотя лицо у нее было мое.

– Господи, Софи. Совсем же ничего не осталось.

Разумом ты, конечно, понимаешь, что означают слова «сгорело дотла», но все же есть что-то душераздирающее в этом зрелище, когда видишь его собственными глазами. Несмотря на ветер, в воздухе воняло едкой гарью.

Я начала нервничать еще на подъезде, за несколько кварталов. Почувствовала, как участился пульс под эластичной повязкой, а в груди стало тесно, как будто я проглотила большой кусок чего-то трудно перевариваемого, который не сдвинется с места, сколько бы антацида я ни приняла.

Вокруг здания стояла толпа зевак, сгрудившись у ограждения, плечом к плечу, как на рок-концерте.

– Ротозеи, – сердито пробормотала Джулия, выбираясь из машины.

Нам пришлось встать немного дальше по дороге, практически на том самом месте, где ночью стоял автомобиль Бена. Я мимоходом подумала о том, где он сейчас. Один в своем доме, наверстывает заслуженный отдых? Или рядом с ним кто-то есть, заботится о нем? Подруга или, может, невеста?

Взяв Джулию под руку, я мягко потянула ее мимо толпы, таращившейся на почернелые стены моего бывшего дома. Здесь не на что было смотреть, ничего не осталось, кроме развалин и разорения.

– Давай найдем твоего кота, – предложила Джулия, выходя из оцепенения и доставая из пакета бечевку, ножницы и скотч, которые потребуются нам, чтобы прикрепить объявления, напечатанные на компьютере Бена.

Первое из них нашла Джулия. Мы разделились и зашли с противоположных концов улицы, надеясь охватить больше пространства. Но всего несколько секунд спустя подруга позвала меня. Я побежала к ней через дорогу, Джулия стояла рядом со старым, корявым дубом.

– Что?

Джулия ничего не ответила, но отступила в сторону, являя моему взору нечто уже прикрепленное к шершавой коре. Хлопая глазами, я глупо пялилась на листок, а потом перевела взгляд на пачку объявлений, которую держала на сгибе локтя.

– Похоже, твой новый друг добрался сюда первым, – заметила Джулия.

Мы все равно обошли соседние улицы, лишь для того, чтобы убедиться – мордочка Фреда пристально смотрела на нас практически с каждого дерева и фонарного столба. Также ее можно было увидеть в витрине буквально каждого магазина на главной улице. Пока я была занята сном… Бен был занят кое-чем другим.

– Странный парень твой новый приятель, – прокомментировала Джулия с явной подозрительностью в голосе, когда через некоторое время мы садились в машину.

– Пожалуй, да, – отозвалась я.

Хмуро всматриваясь в маленький экран, я внесла пару мелких поправок, а потом подняла взгляд.

– Так нормально звучит?

Джулия прекратила складывать кипу крохотных детских одежек, еще теплых после сушилки, и полностью переключила внимание на меня. Я откашлялась, как будто собиралась прочесть монолог.

– Оснований для паники нет, но я потеряла свой телефон, поэтому если вам нужно будет связаться со мной в ближайшие несколько дней, вы можете сделать это по телефону Джулии. Объясню толком, когда вы вернетесь. Надеюсь, вы хорошо отдыхаете.

Джулия слегка пожала плечами. Она была и матерью, и дочерью и видела ситуацию другими глазами.

– Ты не думаешь, что лучше было бы сказать им, что случилось? Если бы кто-то из моих двоих оказался в ситуации между жизнью и смертью, я уж точно не захотела бы ждать несколько недель, чтобы узнать об этом событии.

Я сдвинула телефон Джулии в сторону, так как Лейси пробиралась по моим коленям, как маленький диверсант на штурмовой полосе.

– Это не совсем то же самое, когда они еще настолько малы, что и в туалет сами не ходят, – небрежно ответила я.

Я уткнулась лицом в мягкую кожу на затылке Лейси, фыркнула туда, и девчушка захихикала.

– Ты знаешь своих родителей лучше, чем я, – сказала Джулия, возобновляя складывание выстиранного белья, но я ни на минуту не поверила, что она одобрила мое решение.

В одном только она была права: я действительно знала их и понимала, что для них лучше. В этом Джулии придется мне довериться.

Все изменилось в два десять ночи. Именно в это время зазвонил телефон. Тогда еще у моих родителей не было мобильных, поэтому разбудил нас городской телефон, пронзительно затрезвонив на столике в прихожей. Я включила ночник, бестолково щурясь, пока разглядывала цифры на дисплее радиоприемника.

Я услышала, как открылась в дальнем конце коридора дверь, и отец тихо пророкотал что-то в ответ на вопрос матери. Я откинула пуховое одеяло, разбросав выводок мягких симпатичных игрушек в изножье кровати, словно их повалил какой-то великан. Я даже не стала их поднимать, просто переступила через упавшие плюшевые фигурки, похожие на жертв какого-то жуткого злодеяния. Но жертвой стала не коллекция милых игрушек, которую я переросла уже много лет назад; это был кто-то более близкий моему сердцу.

Тогда моя комната свидетельствовала о том, что я перехожу границу между детством и взрослой жизнью. На стене плакаты с популярным бой-бендом, на туалетном столике разбросаны косметика и украшения, а на кровати – мягкие игрушки. Я прошла к двери комнаты под невидящим взглядом парней из группы «Макфлай», которые смотрели на меня из разных мест на оклеенных розовыми обоями стенах. Отец уже преодолел половину лестницы, когда я вышла в коридор.

– Что такое, папа? Что случилось? Кто звонит нам среди ночи?

Ответила мама, стоя в дверях ее спальни. Она крепко держалась за дверные косяки, как будто находилась в лодке в бушующем море и старалась сохранить равновесие. Ее рука казалась костлявой и старой, на что я никогда не обращала внимания раньше. Я всегда это помню. Она попыталась ободряюще улыбнуться и потерпела сокрушительное поражение.

– Наверное, ошиблись номером. А может, какой-нибудь глупый розыгрыш, – сказала она, но голос ее выдал, и в тот момент я поняла, что она не больше меня верит в то, что говорит.

Я оглянулась на соседнюю со своей комнату, ожидая увидеть ее закрытой. Но дверь туда стояла нараспашку, как и три часа назад, когда я пошла спать. Комната же была погружена в темноту; на кровати не спали. Меня пронизал холод, возникнув в горле и заполняя желудок, словно я чересчур быстро выпила ледяной напиток. Я посмотрела на маму и в ее глазах увидела отражение собственного страха.

На звонок наконец ответили.

– Да. Он это я, я это он. Это я, – сказал отец, пытаясь говорить отчетливо, как никогда не заговорит человек, который зарабатывает на жизнь преподаванием английского языка.

Я отвернулась, чтобы не видеть лиц родителей, куда больше напуганная их выражением, чем своим несущимся вскачь воображением. Я подбежала к окну, к тому, что выходило на площадку перед домом. Увидела машину отца, которую он поставил как можно ближе к краю подъездной дорожки, стараясь оставить чуть больше места. А рядом я увидела… ничего не увидела… кроме большого, в стиле Роршаха черного пятна на бетоне, хорошо различимого в свете ближайшего уличного фонаря. Это масляное пятно никогда не сойдет, ведь так? Испоганил всю дорожку. Когда случилась эта ссора? На прошлой неделе? За неделю до этого? Стало вдруг очень важно вспомнить, когда были сказаны эти слова. Так влияет на человека паника; когда вокруг тебя начинает рушиться твой мир, она заставляет тебя хвататься за несущественные детали. И ты цепляешься за странные вещи: полузабытые ссоры, деревянные дверные рамы. Ты стараешься держаться прямо, прочно стоять на земле, но на самом деле ты находишься на траектории движения торнадо, который все равно сметет тебя на своем пути.

– Что вы говорите? Повторите, пожалуйста. Я не понимаю, – кричал папа в телефон. Он орал, а он никогда не орал.

– О боже, нет, – простонала мама.

Она выпустила дверной косяк и теперь хваталась за горло.

– Мы едем.

Я услышала его слова, но уже бежала, пытаясь спастись в убежище своей комнаты, пытаясь спрятаться, но уже зная, что это бесполезно. Никогда уже все не будет как прежде.

* * *

По пути в ожоговое отделение я дважды сбилась с дороги. У меня не хватило времени, чтобы найти больничную парковку, и в итоге я поневоле оставила автомобиль Джулии на площадке, где, по моей глубокой убежденности, на колесо ему обязательно поставят блокировку. А у меня совершенно точно не было денег, чтобы заплатить штраф в семьдесят пять фунтов, если это произойдет. Стиснув зубы, я припустила трусцой по длинному и странно пустынному больничному коридору, надеясь, что последний человек, указавший мне направление, действительно направил меня в нужную сторону (в отличие от первых двух). «Это вполне может оказаться тем моментом, когда тонкая резинка дружбы в итоге лопнет», – подумала я. Я живу в твоем доме, ем твою еду, ношу твою одежду и сплю на твоем диване, о, и кстати, на твое имя только что был выписан приличный штраф за парковку в неположенном месте. Разумеется, Джулия и Гэри и слушать не захотят, если я заведу об этом разговор, но уже спустя двое суток я поняла, что ночевки на диване в их гостиной очень быстро себя изживают. Словно в подтверждение, поясницу пронзила резкая боль. Как только тебе исполняется тридцать лет, ночлег на полу, на кушетках или на любой замене матраса теряет значительную часть своего очарования.

А еще кошмары, снова проникающие в мою жизнь с неприятной фамильярностью, как будто ты сталкиваешься с парнем, который издевался над тобой во время встреч одноклассников. Я с криком просыпалась среди ночи, в моих снах соединялись огонь и бесконечно звонящий телефон. Каждый раз я будила тем самым малыша, который, в свою очередь, будил Лейси. Вряд ли меня можно было называть идеальным гостем.

Я посмотрела на часы, до сих пор не привыкнув носить их не на той руке, и увидела, что уже на десять минут опоздала к назначенному времени. Я перешла на бег и покрыла оставшийся отрезок коридора на такой скорости, что, когда наконец ворвалась в двойную распашную дверь отделения, все до единого в комнате ожидания посмотрели на меня. Трудно сказать, покраснела я от смущения или в результате спринтерского рывка.

Все лица были обращены ко мне. И только на одном сияла улыбка. Бен.

– Привет, – одними губами произнесла я и жестами указала на стойку регистрации, откуда за мной наблюдала слегка раздраженная администратор. Возможно, обычно люди не входят в такой драматичной манере в тихое амбулаторное отделение.

– Простите, – извинилась я, передавая ей талончик. – Боюсь, я немного опоздала.

Женщина нахмурилась, взяла мой талон и что-то набрала на клавиатуре.

– Посидите, – велела она.

Я обернулась, оглядывая комнату ожидания. В ней находилось всего около десяти пациентов. Полно было свободных стульев, но только одно место, куда я, возможно, могла бы сесть. При моем приближении Бен встал, и я осознала, как мало мужчин теперь это делают. Феминистка во мне хотела сказать: «А чего им вставать?», но другая Софи, та, которой редко удавалось высказать свое мнение, нашла это довольно приятным.

– Мне кажется, у меня уже неприятности, – призналась я, немного растерявшись, когда Бен приветствовал меня быстрым поцелуем в щеку.

Интересно, а это уместно? Мы же не настоящие друзья, мы просто… мысли у меня иссякли, потому что я осознала – вероятно, нет слова или словосочетания, которые могут адекватно описать наши отношения.

– Я сижу здесь почти полчаса, и еще никого не вызывали, – успокоил меня Бен, пристраиваясь на соседнее сиденье. – Как вы? Как рука?

Я посмотрела на свою забинтованную руку, а потом – на его запястье. Имелись причины, по которым наши пути в очередной раз пересеклись. Сердце у меня все еще билось учащенно, как я думала, из-за бега. Совершенно точно это было никак не связано с Беном, поскольку я знала, что существует большая вероятность столкнуться в больнице. И уж никак не потому, что он выглядел гораздо более привлекательным, чем я позволила себе помнить. Разумеется, это никоим образом на меня не подействовало.

– Немного болит, и все. А у вас?

– Да то же самое. – Я прикусила губу, снова чувствуя себя виноватой. – Кстати, спасибо за ваше сообщение, – продолжал он. – Хотя вам не нужно было меня благодарить. Труда это не составило, а в большинстве магазинов только рады были взять объявление. Ну как, еще не нашли его?

Я покачала головой, и подстриженные Карлой волосы с небрежным изяществом качнулись из стороны в сторону. Мне очень понравилось, как это вышло.

– Нет, я несколько раз туда ездила, но, похоже, он окончательно пропал. Я звонила в приюты спасательных служб и всем ветеринарам в округе…

Я умолкла, потому что сообразила, насколько все это для него малоинтересно. Вероятно, он лишь поддерживал вежливый разговор; не может быть, чтобы это искренне его интересовало. Где-то в процессе всех этих жалких свиданий вслепую и неудачных встреч через сайт знакомств я забыла, как вести нормальную интеллигентную взрослую беседу с мужчиной. Неудивительно, что Джулия полагала, будто я обречена на то, чтобы вечно быть старой девой.

– Принести вам что-нибудь попить из автомата? – предложил Бен. – Вдруг на сей раз будет что-то приемлемое, – добавил он, стараясь меня заинтересовать.

Я с улыбкой покачала головой.

– Нет, я лучше не буду. Нас, наверное, скоро вызовут, – с надеждой сказала я, глядя на большие часы на стене за стойкой администратора.

Бен улыбнулся кривоватой улыбкой, достаточно обаятельной, чтобы я забыла, где мы находимся и почему.

– Так значит, вы не знакомы с тем, как в больницах соблюдают время приема пациентов, да? – небрежно спросил он.

Я тоже ответила ему улыбкой – значительно менее обаятельной.

– Вообще-то, нет. А вы знакомы?

На мгновение Бен смутился, но выражение его лица так быстро стало прежним, что мне удалось убедить себя – мне это, наверное, привиделось.

– Да не особенно. Но мне кажется, что мы еще довольно долго тут пробудем.

По-моему, для других ожидающих мы стали куда более занимательным развлечением, чем журналы двухлетней давности и потрепанные выпуски «Ридерс дайджеста». Большинство из них даже не пытались притвориться, что не слушают расспросы Бена о том, как идет болезненный процесс восстановления моей жизни, в духе феникса – из пепла.

– Ну, я потратила достаточно времени на звонки в разные компании и организации, чтобы понять, что больше никогда в жизни не захочу услышать песню «Зеленые рукава».

Бен открыто расхохотался в чересчур тихой комнате, совершенно естественно и раскованно, закинув голову, сощурив глаза, так что в уголках их собрались морщинки. В тот момент я поняла, он из тех людей, кого вполне устраивает то, какой он есть, и кто в значительной степени равнодушен к вниманию со стороны или к тому, что могут подумать о нем другие. Я же, столько лет потратившая в подростковом возрасте на совершенствование искусства быть невидимой, находила такое безразличие крайне интригующим.

– И удалось ли все уладить?

Я пожала плечами.

– Начало я положила. По крайней мере, в наши дни все хранится где-то в облаке, – сказала я, непроизвольно глянув в окно, словно все мои личные данные действительно можно было увидеть проплывающими на кружащих по небу кучевых облаках. Не меньше трех пациентов посмотрели вместе со мной – именно так я узнала, что все они слушают.

– У подруги вы хорошо устроились? У них достаточно места?

Я понимала, что он просто поддерживает вежливую беседу, заполняя долгие томительные минуты в ожидании, пока нас вызовут, но так легко было обмануться и поверить, что эти теплые светло-карие глаза выражают подлинное участие.

– Да, все отлично. По крайней мере пока, – сказала я, бессознательно потирая поясницу при мысли о грядущем неудобстве третьей ночи на жестком диване Джулии.

– Вы же знаете, что у меня большой дом? – бесхитростно проговорил Бен. У меня немного приподнялись брови, как и у женщины средних лет, сидевшей напротив меня по диагонали.

– Да-а-а, – протянула я это слово, словно оно было сделано из резины.

– Так вот, если у подруги станет тесновато, я буду более чем рад, если вы переедете ко мне. Вы можете занять цокольный этаж.

Дама средних лет несколько раз моргнула от удивления. Я действительно надеялась, что не сделала то же, потому что она выглядела комически потрясенной этим приглашением.

– Это очень любезно с вашей стороны, Бен, но…

– Вы совершенно меня не знаете, – непринужденно закончил Бен.

Куда здесь подевались все врачи? Разве кого-то из этих пациентов не должны были уже вызвать?

– Дело не в этом, – сказала я, понижая голос на тон или два. Несколько из слушавших больных подались вперед на своих стульях, явно не обрадовавшись, что приходится напрягать слух. – Дело в том, что мне нужно новое постоянное жилье, а не очередное временное пристанище. Как только я улажу финансовые вопросы, я смогу всерьез заняться поисками. А до тех пор сойдет диван Джулии и Гэри.

Бен откинулся на спинку стула и кивнул, словно именно это и ожидал от меня услышать. Позади стойки администратора открылась дверь и вышли три медсестры, каждая держала планшет.

– Как эти чертовы автобусы, – прокомментировала дама средних лет, та, что, казалось, испытала огромное облегчение, когда я отклонила приглашение Бена. – Ждешь вечность, а потом появляются сразу три.

– Прости. Повтори, что точно он тебе сказал, – попросила Джулия, смахивая нарезанную ломтиками морковь с доски в сотейник. Ломтики летели туда, как крохотные оранжевые парашютисты. Я закончила чистить последнюю картофелину и только тогда встретилась с Джулией взглядом.

– Бен сказал, что я могу расположиться на цокольном этаже.

Джулия принялась за лук, нож резал невинный овощ так, как будто он нанес ей какое-то оскорбление. Но, вероятно, это я нанесла его подруге.

– Прям как в газетах читаешь. Красивая юная девушка заходит на цокольный этаж к какому-то парню, и около десяти лет никто ее больше не видит. В таком духе?

Я попыталась скрыть улыбку, но поняла, что она все равно ее заметила.

– Да, Джулс, – сказала я, подыгрывая. – В точности так. За исключением того, что эти парни, как мне кажется, вообще-то, не спрашивают сначала у женщин, не хотят ли они к ним переехать. – Джулия устремила на меня свой самый насмешливо-серьезный взгляд, но я с легкостью смягчила обстановку. – Мне кажется, он просто предложил мне пристанище на тот случай, если я вам тут мешаю, а дом у него действительно огромный.

– Да? – отозвалась Джулия, со звоном закрывая чугунной крышкой сотейник с нашей вечерней трапезой, будто овощи могли замыслить побег. – Ну, очевидно, что решать тебе, Софи. Но все это звучит более чем странно, тебе не кажется? В смысле, кто станет приглашать человека пожить у себя, зная, что у него нет денег на оплату аренды, и не попросит ничего взамен?

Мой взгляд смягчился, когда я посмотрела на Джулию, стоявшую по другую сторону рабочего стола с гранитной столешницей.

– Очень хорошая подруга, – сказала я и сжала ее руку поверх прохладной серой поверхности. – Вот кто.

Джулия отошла к холодильнику, вытащила полбутылки вина и помотала ею, соблазняя меня. Я кивнула и достала из буфета бокалы.

– Кроме того, – продолжала я, принимая протянутый мне бокал охлажденного совиньона, – твоя одежда сидит на мне гораздо лучше, чем его, поэтому я вынуждена остаться здесь.

С обоюдного согласия мы перешли в гостиную и сели в противоположных углах дивана, подобрав под себя ноги, как пара ограничителей для книг.

– Все же это граничит с невежливостью, ты не считаешь? – заметила Джулия, с наслаждением делая первый глоток вина. Из радионяни раздалось покряхтывание, и я увидела, как напряглась, а затем расслабилась Джулия, когда за ним не последовало плача. – В смысле, у него такой огромный особняк, а он предложил тебе всего лишь темную и грязную комнату в полуподвале.

Нас с Беном вызвали на перевязку одновременно, поэтому вряд ли удивительно, что он вернулся в комнату ожидания, когда я застегивала теплое зимнее пальто Джулии. Вполне естественно, что мы покинули отделение вместе, и я приноровилась к его шагу, радуясь, что он проведет меня по множеству одинаковых с виду коридоров и лестниц на пути к главному входу больницы.

– Я так безнадежно заблудилась, поставив машину, но вы с такой легкостью привели меня к ней, что мне даже неловко, – призналась я, когда Бен без усилия привел меня к тому месту, где стоял – к счастью, не заблокированный – автомобиль Джулии.

– Не так давно у меня тут друг лежал, поэтому я запомнил план местности, пока навещал его, – объяснил Бен, небрежно пожав плечами.

– Умение ориентироваться явно не относится к моим сильным сторонам, – призналась я, доставая из кармана ключи от машины подруги и болтая ими на пальце, как маятником.

– Тогда напоминайте мне, чтобы я не заставлял вас читать карту по навигатору, – сказал Бен, словно мы планировали совместное путешествие, чего, разумеется, быть не могло.

– Обязательно, – ответила я, протягивая руку, как для рукопожатия, а потом сообразила, насколько до нелепости формально это выглядит.

На секунду моя рука зависла в воздухе, как птица, парящая в потоке воздуха, а потом легко опустилась на плечо Бена. Думаю, я хотела изобразить воздушный поцелуй или коротко прикоснуться к его щеке, но мое умение ориентироваться снова меня подвело. В последний момент Бен наклонил голову, и вместо щеки мои губы непроизвольно задели уголок его рта. Я быстро отпрянула, подумала было извиниться, а потом сообразила, что это, возможно, смутит нас обоих. Глубоко под золотом его глаз я заметила лукавую усмешку и поняла, что, вероятно, это смутило бы только одного из нас. Он на этот счет казался совершенно пуленепробиваемым.

– Помните, что я сказал вам насчет квартиры на цокольном этаже. Предложение действительно в любое время, когда вы захотите к нему вернуться, – напомнил он, галантно придерживая дверцу автомобиля Джулии, пока я садилась в него.

– Не очень-то весело, на мой взгляд, жить в чужом темном и грязном полуподвале.

Слова Джулии вернули меня в действительность. Взгляд ее глаз был странно любопытным, однако понимающим, словно она сумела проникнуть в мои мысли и не удивилась тому, что там увидела.

– Если я помню правильно, цокольный этаж там совсем не такой.

– Ты его видела? – спросила Джулия, вино слегка колыхнулось в бокале, когда она в изумлении повернулась ко мне.

– Ты тоже видела. – Морщинка на лбу Джулии словно говорила мне, что подруга совершенно меня не понимает. – По телевизору. Этот дом был в той программе про жилье, которую вы с Гэри всегда обсуждали.

– А‐а! – воскликнула Джулия, вскакивая с дивана и хватая пульт от телевизора. – Мы записали все до единого выпуски. Они должны быть еще целы, если Гэри их не удалил.

Потребовалось удивительно мало времени, прежде чем парадный вход Бена распахнулся на телеэкране, и мужчина, которого я не узнала, бывший владелец, пригласил съемочную группу в свой дом. Программа следовала своему обычному формату, демонстрируя законченный проект, а затем показывая, как был достигнут результат.

Я заметила на себе встревоженный взгляд Джулии, когда запись переключилась на жену архитектора, оживленно рассказывавшую с больничной койки о доме, который ее муж создал для нее. Наклонившись, я взяла бутылку и воспользовалась этим моментом, чтобы заново наполнить наши бокалы. Когда я в следующий раз глянула на плазменную панель, они уже снова беседовали о кухонном оборудовании.

Квартиру на цокольном этаже показывали в середине программы. Это было полностью автономное крыло, которое архитектор спроектировал для постоянно проживающей медсестры, чья помощь требовалась при уходе за его женой. Вместо темной и неопрятной комнаты, которую предсказывала Джулия, мы увидели удивительно светлый и просторный цокольный этаж открытой планировки, как и помещение над ним.

– Выглядит, пожалуй, неплохо, – проворчала Джулия. – Я понимаю, почему ты могла бы соблазниться.

Я ласково ткнула ее ногой в бедро, внезапно чувствуя такую близость со своей подругой, как это бывало в университете, когда мы буквально каждый вечер проводили друг у друга в комнате, с одинаковым удовольствием поглощая подборки DVD‐фильмов и огромные плитки шоколада «Кэдбери».

– Честно говоря, не соблазнилась, – подтвердила я.

Я вынуждена была признать, что сад, о котором говорил Бен, выглядел невероятно, а тот факт, что жена архитектора занималась до своего несчастного случая садоводством, делал его еще более трогательным. Я с интересом отметила, что со сменой владельца внутреннее убранство претерпело лишь незначительные изменения. Должно быть, Бен купил дом практически со всей мебелью.

– Красивый дом, – признала Джулия. – Я это вижу. Но все равно не хочу, чтобы ты туда переезжала.

– Я тоже не хочу, – сказала я. И не покривила душой.