Читать книгу Сокровище Кастеров - Дэниел Хорн - Страница 4

– Иди позови брата, незачем кричать на весь дом, – попросила Оливия дочь. – Я все расставлю.

И папу позови. Тебе, кстати, какой сок, дорогая?

– Апельсиновый, ты же знаешь, до него я добираюсь редко. Эдди его галлонами пьет, а я остаюсь ни с чем.

– Мне ли не знать, я и сама его люблю. Хорошо, что наш папа любит молоко.

Мать и дочь улыбнулись друг другу, обсуждая своих главных мужчин в жизни.

Девушка поднялась на второй этаж и увидела, что из дверного проема комнаты брата не сочится свет. Она тихонько приоткрыла дверь и застала сопевшего Эдди в своей кровати. Он даже не переоделся ко сну.

Моника тихо прошла и приоткрыла окно. Комнату заполнили звуки ночной улицы. Ветер гулял по городу, а ночная прохлада проникла в комнату к мальчику, спящему в окружении своих героев, запечатленных на страницах комиксов.

Моника, смотря на любимого брата, на носочках направилась к выходу, пока ее большой палец ноги не стукнулся о сундук.

– Твою мать! – тихо выругалась она.

Палец охватила горячая волна боли, которая пронеслась по телу. Внутри появилось отвратительное колкое ощущение. Девушка хотела упасть на пол и схватить ногу руками – так ей казалось, что боль скорее уйдет. Скорчив гримасу, она бросила взгляд на Эдди, но звук удара не потревожил его сон.

– Чертова хрень, – укорила девушка сундук и, медленно прихрамывая, вышла из комнаты.

Очутившись в коридоре, тускло освещенном декоративной дизайнерской люстрой из моды прошлого десятилетия, Моника посмотрела на ступню в белом носке. Кровавого следа не было, но боль все еще пульсировала на кончике пальца.

Моника тихим шагом спустилась и вошла на кухню. Отец сидел за столом и запихивал кусок булочки с корицей в рот, запивая молоком. Мать сидела рядом и макала свой пончик в миску с клубничным сиропом.

– Как там Эдди? – спросила Оливия.

– Он спит, а я въехала ногой в его сундучок, и скажу вам, он больно дерется. – Моника вяло улыбнулась и села напротив отца.

– Тебе что, дорогая? Хотя зачем я спрашиваю? – Оливия взяла из корзинки для выпечки две булки, щедро посыпанные корицей, и положила на тарелку дочери.

– Сундук надо переместить в подвал. Я как раз ему об этом говорил, а он мне – «потом, потом», и вот результат – первая жертва, – сказал Джеймс, прожевав очередной кусок булочки.

– Да ладно, там темно, вот и вмазалась. Сама виновата, – попыталась оправдать брата Моника и надкусила столь желанную мамину выпечку.

– Если хотите, бейтесь об него сколько угодно, но давайте делать это в подвале, а то недалек момент, когда кто-то сломает себе ногу, а со страховкой, сами знаете, беда. – Слова хозяина дома прозвучали с явной ноткой приказного тона.

– Джеймс, давай оставим эти пустые разговоры? Лучше скажи, что завтра делаешь?

– А то ты не знаешь! Хватит по десятку раз спрашивать одно и то же!

– Хм, – недовольно выдохнула Оливия. – Может, ты успокоишься и не будешь заводиться? Я просто спросила, или тебе трудно поддержать разговор?

Джеймс резко оторвал кусок от булочки с корицей и кинул недовольный взгляд на жену.

– Ладно… ладно, я поеду в офис и попытаюсь как можно больше унизиться и передать всю мою жалость какому-нибудь идиоту по телефону. И тогда, может быть, я получу заказ и смогу подзаработать на этом. – Джеймс демонстративно выставил перед носом жены надкусанную выпечку и при этом горько улыбнулся.

Оливия, словно не заметив эту выходку мужа, натянуто улыбнулась дочери.

– Дорогая, как там Люси? Она завтра уезжает?

Моника слегка опустила голову, чтобы никто не заметил ее огорченное очередной ссорой родителей лицо.

– Через неделю. Она поступила в университет Индианы. Кстати, завтра я могу пойти попытаться устроиться официанткой в наше местное кафе у шоссе. Люси как раз оттуда уволилась и может замолвить за меня словечко.

– Это здорово! – подхватила инициативу дочери Оливия. – А ты не…

– Минуточку, – перебил Джеймс свою жену. – Почему ты не спросила меня? Я бы тебе точно нашел работу в конторе.

– Пап, давай не будем об этом, – отстраненно произнесла Моника.

– Давай я буду решать, о чем я буду, а о чем нет. Хорошо? – отрезал отец. – В то время, когда мое предприятие обеспечивает нам существование, ты вот так вот с легкостью, – Джеймс перебирал пальцами в воздухе, будто изображая полет мысли, – выбираешь работу, где тебя и в грош ставить не будут? Да, и что уж говорить о том, что тебе под юбку так и будут лезть разные ублюдки!

– Джеймс… – попыталась встрять в разговор Оливия.

– Помолчи и не лезь! – грозно отчеканил Джеймс, не сводя взгляда с дочери. – Ты проявляешь неуважение ко мне. Да, я знаю, в чем-то я виноват, что ты в этом году пролетаешь с университетом. Но я стараюсь сделать все для твоего будущего. Так что завтра я бы тебе не советовал идти в это, как ты выразилась, кафе, а направиться вместе со мной в контору, и я…

Мало кто из членов семьи Кастеров проявлял силу характера в разговоре с отцом. Чаще всего это было чревато моральным давлением. Но не сейчас.

– Послушай меня, папа, – со слезами на глазах Моника вскочила со стула и встала подальше от стола, – именно ты и виноват! Все… все мои друзья уехали! Осталась только Люси, и та скоро уедет! – Моника расплакалась, но не позволила голосу задрожать. – Если ты думаешь, что я тебе еще за что-то благодарна, то ты ошибаешься. Ты забрал у меня все и теперь хочешь забрать то единственное время, которое я могу посвятить, помогая себе. Засунь себе эту работу знаешь куда?

Моника не успела закончить, как ее намокшее от слез лицо больно обожгло.

– Еще одно слово, и я тебя по стенке размажу! – угрожающе прорычал отец.

Оливия подбежала к дочери. Моника не опустила голову, а уверенно продолжала смотреть на отца опухшими от слез и осуждающими глазами. Оливия, осмотрев дочь, развернулась к мужу и дала ему пощечину не меньшей силы, чем отец вложил для дочери.

– Если ты… если ты еще раз прикоснешься к ней… – Оливия говорила весьма серьезно, направляя свой указательный палец в лицо Джеймса, – я тебя быстро сдам полиции. Только попробуй сегодня прийти в спальню! Ты пал в моих глазах. Я тебе обещаю, только тронь ее еще раз!..

Оливия, не сводя глаз с Джеймса, нащупала рукой дочь и приобняла ее за плечи, а затем медленно увела ее в спальню.

Джеймс даже не повел бровью, развернулся и снова уселся за стол. Весь его вид говорил: ничего страшного не произошло.

Моника ничуть не удивилась произошедшему. Она давно перестала уважать отца, и его срыв был лишь вопросом времени. Но она победила. Отец не получил того, чего хотел, а значит, дочь все-таки стала взрослой и самостоятельной. Все было как в песне, которую она слышала где-то года два назад по радио: «Пока мы молоды, мы непобедимы!»

Оливия уложила дочь в постель, укрыла ее темно-фиолетовым плюшевым одеялом и села рядом. Достала платок из кармана домашних спортивных штанов и вытерла слезы с нежных щек дочери.

– Милая, я, конечно, не хочу это говорить, твоя работа – очень правильное решение, но я думаю, что смогу оплатить первый курс твоего университета. Завтра должно многое решиться на моей работе, и мы бы смогли подать документы и устроить тебя в Валааме. Я все узнала заранее.

Монику словно холодной водой окатили. От горечи домашней катастрофы не осталось и следа, если не считать дорожек подтекшей туши на щеках. Подскочив, она резко села на кровати.

– Ты серьезно? Или ты хочешь меня обманом успокоить?

– Конечно хочу! – Оливия опустила руки на ребра Моники и принялась щекотать.

– Ха-ха-ха… Верю, верю, хватит, мама!

– Т-с-с… – Оливия продолжила шепотом: – Давай не будем заставлять кого-то подслушивать нас.

– Мам, мы же уже разговаривали об этом, нам не хватает две с половиной тысячи долларов. Мы же подсчитали…

– Погоди, – перебила Оливия дочку, – в Валаамском университете мы сможем получить скидку, а знаешь почему? Мой начальник – один из инвесторов этого университета. Все работники агентства имеют такую возможность, главное – чтобы ребенок был неглуп, а ты такая, я знаю.

– А то! – закрепила Моника.

– Со скидкой нам не хватает всего тысячи долларов в год. И завтра мне, возможно, выпишут премию. А ты знаешь, что все деньги свыше жалованья я провожу без ведома отца.

– То есть подожди… Мам, ты серьезно?

– Да, только тихо! – Оливия приставила палец к губам. – Но пока все неточно. Давай подождем до завтра, и там будет видно, хорошо?

– А куда же я могу поступить? Думаю, все факультеты будут нарасхват.

– От тебя ничего не скроешь. Я уже звонила. Если все сложится удачно, то управление ресторанным бизнесом у нас в кармане.

Моника потянулась к матери и изо всех сил прижала к себе. Губы она приложила к ее уху и прошептала:

– Спасибо, спасибо, спасибо!

Благодарность она завершила поцелуем в щеку. Оливия приобняла дочь в ответ, медленно опустила ее снова на кровать и укрыла.

– Давай тогда дождемся завтра. Не торопи время, а терпение у нас что?

– Вознаграждается!

– Правильно. – Оливия поцеловала дочь на ночь. – Спокойной ночи.

Затем она вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.

Пока Моника укладывалась на бок и прижимала к груди теплое одеяло, Оливия прошла в спальню, которая хранила память о множестве страстных и романтичных ночей. Не меньше счастья приносили маленькие Моника с Эдди, часто прибегавшие переждать грозу в кровати мамы и папы. Оливия приняла прохладный душ и, облачившись в ночные шорты и майку, легла на кровать и вмиг провалилась в сон.

Последний бодрствующий в доме человек прошел в гостиную и, разместившись в старом кресле, включил телевизор. Свое внимание он остановил на документальном фильме о Второй мировой войне и, сам того не заметив, тоже погрузился в сон.