Читать книгу Пятый курс - Денис Кащеев - Страница 8

– А я все-таки не понимаю, – проговорил Игорь Фролов. – Чем она так плоха, эта чертова хунта?

В комнату, которую Глеб Соколов второй день делил с Иваном, набилось с дюжину человек – помимо двух хозяев присутствовали все шесть четверокурсников, Андрей Нежданный, Дмитрий Толстопальцев и Ринат Камалетдинов с третьего курса, ну и до полного комплекта – Ника, которую зачем-то притащила с собой Лерка Боголюбова. Сказать, что яблоку было негде упасть – в общем-то, ничего не сказать. Сидели разве что не друг у друга на головах.

– Что значит, чем плоха? – возмутилась вопросом Пера. – Мало тебе Новосибирска, что ли?

– С Новосибирском все ясно, – поспешно согласился Игорь. – И то, что после него пути назад уже нет – тоже понятно. Я про другое. До Новосибирска что нас не устроило до такой степени, что мы атаковали «Бету»? Нельзя было договориться, что ли?

– Значит, нельзя, – с сердитым видом развела руками Боголюбова.

– Вот ты представь, – вступил в разговор Антон Пухов. – Сидишь ты у себя дома, никого не трогаешь, примус, допустим, починяешь. И тут является к тебе, откуда ни возьмись, этакий тип криминального вида, наставляет на тебя бластер и заявляет: «Ша, я теперь тут главный, буду, так и быть, решать твои проблемы, а ты будешь делать, что я скажу, а не то отстрелю тебе, скажем, левую ногу». Вот что прикажешь в такой ситуации делать? По мне, так попробовать разоружить нахала, а потом уже разговаривать, если останется с кем.

– Ну да, разоружить… С голой ж… пардон мой французский… С голыми руками против бластера. А у типа этого за спиной, заметь, еще и все твои соседи выстроились. И Швондера этого они уже единогласно – ну ладно, пусть не единогласно, но большинством голосов – выбрали председателем домкома…

– Вот, кстати, со Швондером – отличный пример! – вскинул голову молчавший до сей поры Глеб. – Им, Швондерам, только дай волю. Сразу встанет вопрос об уплотнении квартир. У нас что, есть лишние комнаты? От какой откажемся для начала? От Крыма? От Кавказа? От Дальнего Востока? Или, чего уж мелочиться, может, сразу от Сибири? Нет уж, со Швондером возможен только один тип конструктивного разговора: как появится – спустить с лестницы.

– Только не очень-то оно вышло – с лестницы спустить, – буркнул Фролов.

– Не вышло… На этот раз – не вышло.

– То есть, будем пробовать еще раз? А что в ответ? Еще один Новосибирск?

– А если сдадимся, это будет значить, что Новосибирск погиб зазря, – негромко проговорила Ника.

– Надеюсь, на этот раз мы будем действовать умнее, – сказал Соколов. – И если станем бить, то уже наверняка. Не спрашивайте, как именно – понятия не имею, – бросил он, упреждая уже готовые прозвучать со всех сторон вопросы. – Но кому положено, над планом работают, я уверен…

– А что вообще из себя представляет этот чертов Комитет глобального спасения? – сменил тему разговора Иван. – А то все «хунта», «хунта», а что за люди-то?

– О, компания там подобралась примечательная, – невесело усмехнулся Глеб. – Можно сказать, образцово-показательная. Просто идеал толерантности. Семь человек всего, из них три женщины. Один негр, один китаец с Тайваня, один даже, якобы, выходец из России – русским его, понятно, не назову. Один инвалид на коляске. Словом, полный набор.

– Гея не хватает для комплекта, – заметил Пухов.

– Насчет таких деталей – не в курсе, – развел руками Соколов. – Суть, собственно, в том, что все это – сплошь подставные лица. Фунты. А вот кто конкретно за ними стоит…

– Тут в новостях говорили, при Комитете образовано что-то вроде консультационного совета из представителей разных государств, – добавила Боголюбова. – Десять человек. Наших, понятно, нет, но присутствуют США, Канада, Великобритания, Франция, Австралия… Остальных не запомнила, но Китай не называли. Может, тут кроется разгадка…

– И стал я на песке морском, и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами: на рогах его было десять диадем, а на головах его имена богохульные… – торжественно продекламировал Пухов. Вроде тихо произнес, но во внезапно повисшей тишине слова прозвучали, словно со сцены.

– Это еще откуда такое? – нахмурился Голицын.

– Апокалипсис, Откровение Иоанна Богослова, глава тринадцатая, – ответил за Антона Глеб. – Мне это тоже уже на ум приходило… Семь голов, десять рогов… Нет, – он яростно тряхнул головой, – давайте все же попробуем как-нибудь обойтись без мистики. Думаю, хунта, при всей ее опасности – от мира сего. И бороться с ней надо средствами мира сего.

– Тем более, что будь иначе, шансов у нас никаких, – «успокоил» товарищей Пухов.

Вечером того же дня у Ивана состоялся телефонный разговор с отцом. Дозвониться домой в Москву Голицын пытался еще накануне, почти что сразу после приезда, но в тот раз так никого и не застал. Сегодня повезло.

– Ваня?! – Андрей Георгиевич, Голицын-старший, даже не пытался скрыть своего изумления. – Ты откуда звонишь? Прям с Луны, что ли?

– Нет, пап, я на Земле, – сообщил Иван.

– На Земле? Это хорошо, – последовал ответ.

– Да как сказать… Как у вас там дела?

– Дела у прокурора, – отреагировал отец своей любимой фразой. – А у нас так, делишки. Да нормально все в целом. Вот, только с дачи приехали с Ниной. Два мешка картошки привезли. Солений двадцать банок Нина закрыла – тоже привезли. Еле все в багажник влезло – там же вещи еще… У тебя-то как?

– Да, тоже все потихонечку… – на взгляд Ивана, разговор пока что выходил на редкость глупым.

– Как учеба?

– Нормально… Пап, я вот что хотел сказать… Картошка – это, конечно, замечательно… Но ты же там телевизор смотришь? Что в мире происходит, видишь?

– Да уж, стабильности нет. А когда она была, стабильность эта? Только если раньше террористы самолеты захватывали, то теперь города взрывают… Впрочем, ты, небось, и фильм-то этот не смотрел?

– Какой фильм?

– Не важно… Я надеюсь, вы там ко всем этим безобразиям не имеете отношения?

– Нет, – искренне ответил Иван. – По крайней мере, уже нет.

– Это хорошо.

– Короче, ты о программе эвакуации слышал? – решил в лоб спросить курсант.

– Это про колонизацию Альфы Центавра что ли?

– Почему Альфы Центавра? – не понял Голицын.

– Ну, это мы ее тут так называем. Миссия такая была когда-то в компьютерной игре «Цивилизация» – колонизировать Альфу Центавра. Одна из возможных целей игры.

– Пап, я серьезно. Для игр не время. Послушай меня внимательно: то, что говорят насчет грозящего Вторжения – правда! В течение ближайших лет, может быть, уже через год, на Землю обрушатся полчища схаргов… Чужих. Помнишь, фильм был – раз уж ты сам про фильмы заговорил? Вот, как в том фильме, только еще хуже. Несметные полчища, миллиарды, триллионы. Землю, конечно, постараются защитить, но гарантии, что все получится, нет никакой. Ну, а если схарги прорвутся к планете – не выживет никто. А они прорвутся. Поэтому ноги в руки – и в ближайший эвакуационный центр. Пока там еще не так много народу. Поговори с Ниной – и вперед!

– Погоди, быстрый какой – вперед… Это что же, все бросить? Квартиру? Дачу? Машину? Работу, наконец? Отправиться черт знает куда… Да и вообще, как можно верить этим твоим инопланетянам после всего происшедшего?!

– Ты не им, ты мне верь! – начал терять терпение Иван. Разговоры с отцом всегда давались ему не легко, а тут еще, после такого большого перерыва… – Машина, дача… Не о том думаешь!

– А, по-моему, это ты не о том думаешь, сынку, – твердо и очень спокойно проговорил Андрей Георгиевич.

– Может, это у вас так теперь принято, чуть что – с планеты на планету скакать, одну взорвали – на другую перелетели, а мы с Ниной люди старой закалки. На Земле родились – на Земле и умрем. А придут эти твои чужие, вспомню молодость, достану ружье и встречу, как полагается – по-нашему, по-русски. Картечь у меня в сейфе еще с тех старых событий валяется. Тогда, Слава Богу, не пригодилась – теперь пригодится…

Вот и поговорили, называется…

– Я забыл: ты у нас в футбол играешь? – спросил Глеб Ивана сразу после завтрака.

– Последние четыре года – только в криск, – буркнул Голицын.

– Ну, это почти что то же самое, – усмехнулся Соколов. – Только на двухмерном поле и мячик всего один. Короче, за корпус будешь играть?

– За Корпус? – первое, что пришло в голову Ивана – подразделение Эммы на Луне.

– Ну да, за наш первый жилой корпус. Против второго, где Маленький и вся эта банда четверокурсников. Тут за столовой есть поле, даже ворота с сеткой. Мяч и аж два комплекта формы, включая бутсы всех размеров, прилагаются. Мы уже играли в прошлый понедельник, проиграли три-восемь. Завтра, типа, матч реванш. Сегодня, перед обедом-тренировка. Пойдешь? Пошли, все равно делать тут больше особо нечего…

– Почему бы и нет, – пожал плечами Иван. – А кто еще в команде?

– Да все, кто у нас живет. Третий-второй курсы. Димка Иванов со второго, кстати, здорово играет, у него даже прозвище в честь какого-то футболиста – Фернандес.

– Не знаю такого, – заметил Голицын.

– Димку или Фернандеса?

– Иванова, кажется, помню по спискам.

– Темненький такой, невысокий. С Андрюхой Нежданным дружит.

– А, ну да, видел в столовой.

– Конечно видел. Так вот, в прошлом матче он у нас два гола из трех забил.

– А третий кто?

– Третий – я.

– Понятно. Бомбардир, значит.

– Стараемся. Впрочем, пропустили мы все равно целых восемь. Вратаря нормального нет, никто не хотел «в рамку» ставать. Ты, кстати, не желаешь? Вратарем?

– Не-а.

– Вот и никто не желает. А у второго корпуса Игорь стоит. Тоже, конечно, не Акинфеев, но у нас и такого нет.

– Ладно, разберемся, – махнул рукой Иван. – Во сколько, ты говоришь, тренировка?

– Часов в двенадцать начнем.

– О'кей, договорились.

– Форму куда сдавать? – спросил Голицын Глеба, стягивая с себя мокрую от пота синюю футболку с символикой клуба «Динамо» и номером «восемь» на спине.

– Никуда. Это теперь твоя. Вечером постираешь – к матчу как раз высохнет.

– Ясно, – кивнул Иван.

Тренировка, на его взгляд, прошла удачно. Играть все явно умели – понятно, кто-то чуть лучше, кто-то чуть хуже, но в среднем – довольно неплохо. О Димке «Фернандесе», конечно, особый разговор. Паренек был очень силен, и дело даже не столько в индивидуальном мастерстве (в одиночку обыграть на пути к воротам троих защитников не составляло для Иванова большого труда), сколько в понимании игры, ее тактики. Готовый капитан, даром, что самый младший в команде.

Удалось определиться и с кандидатурой вратаря. На эту неблагодарную роль пробовались четверо, в результате остановились на… Нике. Причем, изначально Доренко вообще не собиралась участвовать в игре, по ее словам, они с Арбатовой просто пришли посмотреть на тренировку, но после того, как в ворота попеременно попробовали встать Ринат Камалетдинов (именно он играл на последнем рубеже в прошлом матче), Пахом Смирнов (второкурсник, Маленькому не родственник, просто однофамилец) и Стае Ухов (тоже второкурсник) – все с неизменно плачевным успехом, Ника, как была, в форменном комбинезоне, вышла на поле, натянула перчатки… и отразила подряд удары Глеба, Ивана (очень сильный, почти точно в «девятку») и дважды Димки «Фернандеса». Потом, конечно, что-то пропустила, но, по крайней мере, она не имела привычки уворачиваться от летящего в ворота мяча. Так что по окончании тренировки синий вратарский свитер без разговоров достался ей.

– Ну что, в душ – и обедать? – спросил Голицын.

– Иди, а я пока мяч в кладовую занесу, – отозвался Соколов.

– О'кей, тогда встречаемся в комнате.

Все еще пребывая мыслями на тренировке, Иван закинул футболку на плечо и зашагал к жилому корпусу.

– Голицын?

Иван вскинул голову: возле крыльца стояли двое незнакомцев – оба в штатском, но у одного – того, что повыше – пожалуй, выправка профессионального военного.

– Я, – немного растерянно отозвался курсант.

Незнакомцы приблизились.

– Терентьев, – представился высокий.

– Петров, Юрий Павлович, – назвался его спутник.

– Голицын, Иван, – курсант пожал протянутые руки.

– Как игра? – поинтересовался тот, что назвался Петровым, коротко кивнув на мокрую динамовскую футболку.

– Это тренировка была, – ответил Иван. – Игра завтра.

– Тренировка – это правильно, – вступил в разговор Терентьев. – Иван Андреевич, у нас к вам предложение, – заявил он внезапно безо всякого перехода. Голицын отметил про себя, что своего отчества он собеседникам не сообщал. – Вы слышали о программе «Спираль»?

– Нет, не слышал, – покачал головой курсант.

– Правильно, – кивнул Терентьев. – Вы и не должны были о ней слышать. «Спираль» – это программа разработки высокомобильного планетарного катера для полетов как в атмосфере, так и ближнем космосе.

– Типа «Эсмеральды», что ли?

– Совершенно верно, аналогичного универсальному планетарному катеру «Эльметаш», состоящему на вооружении Военно-космических сил Альгера. У нас есть готовый прототип, но дело в том, что наши испытатели, выходцы из ВВС, привыкли немного к другой технике. В то же время вас нам рекомендовали как одного из лучших пилотов именно такого рода машин.

– Во всяком случае, лучшего из всех, кого мы можем привлечь к работе над проектом, – добавил Петров.

– Ну, это вам виднее, – развел руками Иван. – А что от меня требуется?

– Участие в испытательных полетах. Рекомендации конструкторам по доведению прототипа до ума.

– Ясно, – кивнул Голицын. – А можно уточняющий вопрос?

– Конечно.

– Это не тот самый прототип, который так и не смог взлететь во время неудачной атаки на «Бету»? Потому что тот, что рухнул в океан, и тот, что был расстрелян корветом, уже вряд ли могут быть доведены до ума?

Собеседники коротко переглянулись.

– Тот самый, – сухо подтвердил Терентьев.

– Понятно. Что ж, я согласен, – не стал тянуть с ответом Голицын.

– Признаться, мы и не сомневались, – сообщил Терентьев. – Что ж, договорились. Когда вы понадобитесь – мы с вами свяжемся. А пока… Пока отдыхайте.

– И удачи завтра в матче, – добавил Петров.

– Спасибо… – пробормотал Иван, пожимая на прощанье руки собеседникам.

Футбольный матч-реванш завершился боевой ничьей.

Команда первого корпуса могла даже выиграть: открыла счет (отличился Фернандес), потом долгое время вела три-один (по голу забили Иван и Пахом Смирнов), но довести игру до победы так и не удалось: за пять минут до конца Маленький дальним ударом сократил отставание, а уже буквально на последних секундах он же реализовал выход один на один с вратарем и сравнял счет.

Больше всех из-за упущенной победы, похоже, переживала Ника, винившая себя в пропущенных мячах. Все – и партнеры, и соперники – дружно пытались ее разубедить, уверяя – абсолютно искренне – что она не виновата. Все, разве что за исключением Голицына. Нет, Иван также не считал, что пропущенные их командой мячи были на совести вратаря – ну, разве что, может быть, второй не был из разряда неберущихся – но решил, что тут и без него довольно утешителей.

Главным итогом игры стала идея сделать такого рода матчи регулярными – благо, других занятий все равно не было. Играть решили через день, чередуя встречи с тренировками. Впрочем, уже на следующее утро эти планы пришлось скорректировать: во время разминки Антон Пухов с такой силой засадил мячом в штангу ворот, что тот не выдержал и сдулся. Заклеить, несмотря на все старания Леры и Глеба, не получилось, запасного мяча в кладовой не оказалось, новый же удалось раздобыть далеко не сразу (вопросом занимались Маленький и Соколов – не то через охрану, не то через следователей).

Так что следующая игра состоялась лишь через неделю. Снова ничья – на этот раз 2:2.

Ну а больше ничего примечательного за все это время и не произошло. Первые дни Иван все ждал вызова от Терентьева с Петровым, но те ни сами не появлялись в лагере, ни связаться не пытались. Видать, проект «Спираль» пока в услугах курсанта Голицына особо не нуждался.

Стоя на темном крыльце, Иван задумчиво смотрел в ночное осеннее небо. Луны не было – новолуние, наверное – и в ее отсутствие Млечный Путь, дугой протянувшийся с востока на запад, разделяющийся у Денеба и спадающий к горизонту двумя сияющими потоками, выглядел особенно величественно.

Но ни великолепие родной Галактики, ни ярчайшие Вега и Арктур, ни узоры созвездий не интересовали Голицына. Все его внимание было приковано к одной единственной звездочке – самой яркой, ярче Беги, к тому же не быстро, но заметно перемещающейся относительно своих соседок. Всамделишной, не киношной Звезде Смерти, затаившейся на орбите в ожидании очередной жертвы. Корвету «Бета». Вот он прошел созвездие Орла, на какое-то время затмив собой не самый блеклый Альтаир, вот, миновав Лиру, принялся пересекать мощный торс Геркулеса… Античный герой оставался невозмутим, а вот кулаки Ивана сами собой сжались.

С силой ударив ногой по ни в чем не повинной бетонной ступеньке, Голицын молча развернулся и скрылся за дверью.