Читать книгу Дебют магии - Денис Лукьянов - Страница 4

Кто не знает Тетю Хаю?

Тетю Хаю в Златногорске знают все!

Она, наряду с Буртом и Фустом, одна из самых старых жителей города. Но если Бурта знают за его алхимические заслуги, а Фуста – за создание Философского Камня, то Тетю Хаю…

Тетю Хаю просто знают. Ее невозможно не знать.

Ну и еще, она делает одни из самых качественных эликсиров молодости, и сдает их торговцам, что бы те в свою очередь продавали их везде: подпольно, на рынке и в магазинах. Но на руки она ими не торгует.

Впрочем, из каждого правила есть исключения.

Тетя Хая расслабилась в кресле-качалке на веранде своего дома и потягивала папироску. На ней висел самый обычный, бархатный и невероятно мягкий, домашний розоватый халат и белые тапочки с помпонами. Ее седые волосы были собраны в пучок на затылке.

Запах табачного дыма смешивался с запахом деревьев, которые Тетя Хая когда-то посадила на своем заднем дворе, сделав из него небольшой сад.

На маленьком столике, стоявшем около создательницы эликсиров, ждала своей участи чашка чая, а рядом с ней – чайничек.

Тетя Хая тянула папиросу, потягивала чай и смотрела на звездное небо.

Дверной колокольчик над входной дверью зазвенел, и послышались глухие, но не сильные удары.

– Ах, это ты, – произнесла Хая своим сиплым голосом так, чтобы ночной гость услышал ее с веранды.– Никто больше и не додумается приходить ко мне в такое время, Платз.

Тетя Хая повернула голову. «Как бы мэр» уже стоял позади нее.

– Всегда удивлялся, как вы это делаете

– Это называется дедукцией, – протянула она и затянулась папиросой. – Ты зачем пришел, милок?

– За тем же, за чем и обычно!

– Говори потише, что-то ты сегодня особо взбудораженный, – попросила она.

– О, вы просто не знаете, что скоро произойдет.

– А ты меня просвети, – Тетя Хая затушила папиросу о стол.

Взгляд ее принял выражение, которому нельзя было противостоять.

И Платз рассказал ей. Ту самую сплетню, которая родилась в ночи. И которую он узнал раньше.

– Вот что тебе скажу, милок, – Тетя Хая откинулась на спинку кресла и зажгла еще одну папиросу, – не откуси больше, чем сможешь прожевать.

Говорят, что краткость – сестра таланта. Это заблуждение. Краткость— сестра Тети Хаи. Образно выражаясь, конечно.

– У меня есть опыт в таких делах, – улыбнулся Платз.

– Ну-ну, – старушка затянулась и выпустила кольцо дыма, – дело, конечно, твое

– Дорогая Тетя Хая, я всегда кусаю больше, чем могу прожевать. И никогда, заметьте, не давлюсь, – голос Платза стал немного раздраженным, а венка на лбу еле заметно вздулась. – И это будет абсолютным выигрышем.

Старуха вновь затянулась и выдула струю дыма.

– Там же, где обычно. Дубовый шкаф, средняя полка.

Платз вежливо кивнул головой и направился к заветному товару. Послышался скрип дверцы шкафа, потом звон колбочек, а потом – легкий хлопок.

После того, как колокольчик вновь зазвенел, известив о том, что гость ушел, Тетя Хая ухмыльнулась, и морщины стали более заметными.

– Больше, чем обычно… Интересно, – сосчитала она по звону колб и сделала глоток чаю.

Тот уже остыл.

Денвер устал. Он, конечно, мог бы позвать кого-нибудь на помощь, но… зачем? Самому проще… Самому удобней… Самому выгодней… Утренняя газета получалась всего из одной новости, но зато из какой!

Да, это определенно будет сенсацией!

Только бы успеть…

Аукционный дом был подготовлен для очередного заседания суда.

Штульц был не тем человеком, который любил что-то делать (единственным исключением в данном правиле была еда). Штульц относился к тому типу людей, о которых обычно говорят «ленив до невозможности». Только в данном случае, Аукционист был чем-то выходящим за грани лени. Скорее всего, лень была воплощением Штульца, а не наоборот.

Главный зал заполнился.

Если быть точным, то заполнен он был тремя людьми: Штульцем, Эдриком и воришкой, которого Жандарм поймал днем.

– Итак, наше заседание можно считать открытым, – ударил молоточком о стол Штульц, дожевывая булочку, и направил свой взгляд на воришку. Молодой человек заметно занервничал, на лбу начал проступать пот.

– И что ты молчишь? – послышался голос Эдрика, закинувшего ноги на передние кресла и принявшего таким образом почти лежащее положение.

– Ну, я думаю, что отвечать за свое воровство вам, молодой человек, не хочется, – Главный Судья буквально уткнулся взглядом в подсудимого. – А я, в принципе, с удовольствием бы закончил всю эту муру.

– И что со мной будет? – послышался голос молодого человека, стоящего перед, так сказать, пьедесталом Штульца.

– Ну, тут есть два варианта развития событий, – Аукционист вновь зажевал что-то. – Или я наказываю тебя по всей строгости закона, то есть как захочу, или, мы решаем все быстро и без лишних хлопот.

– Ну, второй мне больше нравится…

– Ничего нового, он нравится всем, – улыбнулся Штульц, -но не все его могут себе позволить.

Судья многозначительно поднял брови вверх.

– О, – с пониманием протянул воришка и полез в карман. Достав оттуда кошелек, который он утром стащил у торгаша в клетчатой рубашке, молодой человек поднялся по ступенькам к месту, где заседал Штульц и положил улику на стол Главного Судьи.

Штульц же протянул пухлую (уточнение – очень-очень пухлую) руку и открыл кошелек. Сделав довольное и удовлетворенное лицо, он притянул утреннюю кражу к себе.

– Дело объявляется закрытым! – ударил Штульц молотком по столу. – Можете идти, молодой человек.

– Да, а ты в своем репертуаре, – сказал Жандарм, приняв сидячее положение после того, как подсудимый ушел.

– А что? – аукционист поставил тарелку с булками поверх бумаг, лежащих на столе. – Будешь?

– Не откажусь. А еще не откажусь от своей доли, – Эдрик усмехнулся.

– Булки бери, а деньги— нет! Ты мне вон лишней работы подкинул, зачем его привел?!

– Нужно держать статус, Штульц, статус. Я же Блестящий! И, между прочим, не было бы его у тебя, не было бы и этих денег.

Штульц, жуя булку, нахмурил брови, и пухлое лицо его приняло весьма забавное выражение.

Выражение моржа, пытающегося решить сложную задачку.

Челюсти были заняты едой, а голова – мыслями.

– Ну, наверное, ты прав. Но в следующий раз такое не пройдет!

Потоки магии непрерывно текут через реальность.

И их очень легко можно вырвать. А еще легче их регулировать.

Магия до невозможности нестабильна, и это позволяет использовать ее как этакое сырье. Кто-то делает из этого сырья что-то красивое, кто-то – что-то ужасное, а кто-то…

А кто-то делает из магии бизнес. Который, в свою очередь, делает деньги.

Карамельный Магнат, пожалуй, преуспел в этом деле не то, чтобы большего всего… Скорее, он нашел магии самое необычное применение.

Он использовал ее для создания леденцов.

Каким-то образом он научился делать леденцы некими проводниками магии. В природе, конечно, существует естественный проводник – рубин. Он способен накапливать магию, проводить ее, и поэтому он очень часто используется волшебниками в механизмах, големах, ну и других приспособлениях.

Так вот, Ля’Сахр научился совмещать свойства рубина и карамели (многие даже говорят, что он использует рубиновую крошку, добавляя ее в конфеты). Благодаря этому, некоторые его леденцы обладают необычным свойством… Лизнув их, человек как бы сам становится ходячим проводником для магии, что позволяет ему еще с большей легкостью использовать ее.

Другими словами, магия, которую человек использует, становится сильнее. Так, за один «лизок» простой рабочий может начать творить с помощью магии такое, чему другой волшебник учится несколько лет.

Конечно же, у этого эффекта есть лимиты и побочные эффекты, и именно поэтому правительство запретило этот вид карамели.

Но в Златногорске его можно было спокойно найти, а в другие города карамель перевозили в ящиках с изображением лица и шляпы Магната, после чего продавали на подпольных рынках.

Ну, собственно для таких дел и существуют подпольные рынки.

А вот для ночного сна в Златногорске существовал «Пузатый ворчун» (по крайней мере, это было одной из его функций).

Несмотря на то, что это заведение было просто кабаком, и комнат для ночлежки там не было, тем, кому переночевать было негде, за скромную плату могли разрешить уснуть на скамеечке за каким-нибудь из столов.

Сюда и пришел Ромио и, внеся эту самую скромную плату (скромную по мнению владельцев, а не клиентов), уснул.

Без лишних слов и действий, просто уснул.

И сон его был непоколебим ни криками завсегдатаев, у которых день и не собирался заканчиваться, ни звуками кружек, ударяющихся о стол.

Сон был крепким….

Ночь в Златногорске текла своим чередом. Фонари освещали улицы, продавались и покупались товары, рождались и фиксировались сплетни.

А чайка, которая еще, как ей казалось, недавно, воровала рыбу, спала. Ей, как и Ромио, не мешало ничего. Только иногда приходилось просыпаться из-за криков других чаек и отвечать:

– Ааааааа….

– ААААААААААААААААААА! – почти по чаячьи зазвенело в голове у Инфиона, из-за чего он вскочил с кровати. Утро уже наступило, и солнце своими палящими лучами пробивалось в комнату, превращая пространство вокруг в решето.

Инфион потер глаза, выключил лампы щелчком пальцев и принял вертикальное положение.

– АААААААААААААААААААА! – вновь раздался звук. И это была вовсе не чайка. Это кричала этажом ниже госпожа Фить’иль.

– Ну почему в такую рань… – пронеслось в голове у работника Бурта. За этой мыслью мелькнула другая: «Наверное, что-то не так».

Встав с кровати и всунув ноги в тапочки, волшебник вышел из комнаты и начал спускаться вниз.

– ААААААААААААААААААААААА! – еще громче завизжала домовладелица.

– Что такое, госпожа Фить’иль? – зевнув, поинтересовался Инфион.

И, спустившись в лестницы и не получив ответа, сам догадался, в чем было дело.

В центре коридора, который вел в несколько комнат, парило что-то бесформенное. Ну, не совсем бесформенное – у нарушителя спокойствия была вполне себе аморфная форма. Это нечто маячило в воздухе, словно изображение с проектора, внизу его тело было похоже на хвост, а кверху оно расширялось и мерцало сине-фиолетовым. У него не было четких контуров, и его контуры словно постоянно менялись… Не было контуров и у его глаз, и не было в них зрачков.

Инфион вздохнул. Он подошел к этому «существу», махнул рукой и… оно исчезло, в руке волшебника появился синие-фиолетовый огонек, а госпожа Фить’Иль замолчала.

– Всего лишь магическая аномалия, мэм, – спокойно и сонно произнес работник Бурта, погасив огонек.

– Да я знаю, опять думала вызывать эту службу по избавлению от них… Не знала, что ты можешь их… эммм… убивать?

– Я всего лишь использовал ту магию, из которой она появилась.

– Ну, спасибо тебе, но не грузи меня всем этим, ладно?

«Грузить» госпожу Фить’иль и вправду было опасно.

Хотя, грузить-то особо было нечем. Магические Аномалии действительно появлялись тогда, когда скапливалось слишком много неиспользованной магии, и ее просто нужно было пустить в ход (если быть точным, то когда нестабильность превышала свое естественное количество, выделялась магия, которую и называли избыточной).

Например, надо было зажечь огонек. Для волшебников справится с аномалией – сущая ерунда. Более того, они могут поглощать эти аномалии, усиливая свои способности. Но и тут есть лимит – такое поглощение может было очень чревато…

Сами по себе аномалии людям ничего плохого ни делали, но зато они могли очень негативно влиять на ткань реальности, если существовали очень долго.

А вот соседи Инфиона наоборот, на ткань реальности не влияли, зато умели изрядно влиять на нервы.

И госпожа Фить’иль, кстати, тоже.

Выпив чаю, который домовладелица любезно заварила Инфиону за его небольшую услугу, волшебник поднялся наверх, умылся и, вновь спустившись вниз, вышел из дома.

А на улице творилось черт знает что.

Люди возбудились. Они бегали, обсуждали что-то, уткнувшись в свежий выпуск газеты.

Инфион, не ожидав такого, немного растерялся.

– А что, собственно, случилось? – спросил он у самого себя.

– Как что?! – ответила проходящая мимо женщина с газетой в руке. – Дворец Удовольствий открывается!

Девушка подняла газету и ткнула пальцем в заголовок на первой странице:

«Дворец Удовольствий открывается на одну ночь! Скорее правда, чем вымысел!»

– Замечательно, – совершенно без интереса произнес волшебник в синем и продолжил свой путь на работу.

Ромио буквально вывалился из «Пузатого Ворчуна» и врезался в стену.

Раздался громкий «чмок!»

Это был поцелуй с каменной стеной. Не самый приятный, стоит сказать.

В прочем, для Ромио эта стена выглядела вполне привлекательно. Точнее, ему еще снилось, что эта деву… стена очень симпатична. Но, после контакта с каменной дамой, дрем развелся.

– Тьфу, – сплюнул романтик и потер голову, -и чего я так резко вылетел?

Ромио развернулся спиной ко входу в кабак.

– И отчего такая суматоха?

В переулках около «Пузатого Ворчуна» люди тоже носились с газетами. Денвер был прав, главная страница действительно была сенсацией. В принципе, все, что попадает в газету, автоматически становится сенсацией.

Одна газета почему-то валялась у стены. Заметив ее, Ромио очень аккуратно поднял свежий выпуск и открыл на главной странице. Газета была чистенькой.

– Дворец Удовольствий мера открывается на одну ночь. Пока без подробностей, но поговаривают, что вход туда будет стоить денег. Произойдет в ночь в течении нескольких дней! Делайте деньги, господа! – прочитал Ромио вслух. Внизу стояла подпись «Денвер».

– И это все?! – чуть ли не крикнул романтик.

Действительно, новость на главной станице «Сплетника» состояла из четырех строк (пятой была строка с подписью). «Сплетник Златногорска» не был знаменит большими и умными статьями, он просто подогревал интерес. Этих четырех строк хватило, что бы весь город встал на уши и раскупил газету. Да, Денвер определенно знал толк таких делах.

А вот Ромио знал только то, что сейчас ему надо идти. Куда-то идти. Возможно, к Лолли.

– К Лолли. Отлично. Прекрасная мысль, – пробубнил он себе под нос. – Но сначала надо заглянуть за… ух, фу, бетон, – молодой человек еще раз сплюнул.

– Так, точно, надо зайти за цветами. И конфетами, наверное. К, как его там, Карамельному Магнату?

Главная площадь кипела больше обычного, в основном из-за газеты.

Кто-то врезался в Инфиона, слишком увлекшись чтением и, будто бы ничего не было, пошел дальше. Кто-то врезался в него уже четвертый раз.

– Идиотская газета, – буркнул он и начал прорезать себе путь через толпу, словно через лианы в джунглях. Без сабли это было куда сложнее.

Но была и другая причина, по которой площадь кипел – намечалось заседание суда, а Штульц умеет устраивать потеху. Не то, что бы это всем было интересно, просто людей все равно прибавилось.

Глава Аукциона стукнул молоточком по столу. Глухой удар эхом разнесся по залу.

– Итак, аукцион можно считать открытым!

– А сегодня разве не заседания суда? – поинтересовался кто-то из толпы.

– Ну, если вы хотите, то я найду, за что вас отправить под суд, – Штульц дернул бровями.

– Эээээ…

– Все равно, аукционы всегда приносят больше денег, – глава аукциона откашлялся. – Ну так что, начнем!

И все же, это был аукцион. Как же сложно было иногда уследить за этими столь похожими событиями. Для Штульца это вообще были две стороны одной монеты. Монета эта, конечно же, рано или поздно оказывалась у него в кармане.

– Лот номер двести! Свободное здание магазина на Малиновой Улице! – начал главный судья.

– Тысяча философов! – послышался крик из толпы.

– Тысяча сто философов!

– Две тысячи философов, – крикнул усатый мужчина с «трибуны». Зал затих, а потом послышались перешептывания.

– Две тысячи раз, – с удовольствием на лице произнес Штульц, – две тысячи два… две тысячи… три! Продано! За две тысячи пятьсот философов!

– Но я же сказал ровно две тысячи, – возразил усатый, поправляя воротничок коричневого пиджака.

Лицо Штульца приняло весьма недовольное выражение. Хотя, из-за обилия жира, который закрыл его лицо после того, как судья наморщился, это выражение не особо читалось. Видимо, усатый мужчина впервые присутствовал на аукционе.

– Итак, лот номер двести! Ваши ставки, – начал Штульц вновь. До усача очень быстро дошло, как на аукционе ведутся дела.

– Хорошо, две тысячи пятьсот философов!

– Продано! – довольно крикнул глава аукциона и стукнул молоточком по столу.

Где-то в толпе мелькнула фигура Денвера, который точно знал, что должен, нет, обязан был расспросить этого мужчину. Хотя, для многих читателей лишняя информация была не к чему. Им достаточно было того, что какой-то бедняга купил магазин на малиновой улице…

Свободное место на Малиновой Улице, да к тому же и купленное! Интересно, как скоро усач в коричневом пиджачке разорится. Рядом с магазином Карамельного Магната обычно долго не продерживаются.

Иногда, находясь на заседаниях суда, Денвер ловил себя на мысли: «А почему все вообще имеют дело с Штульцем?». Но главный редактор тут же отвечал сам себе – людям нравилось иметь дело с Штульцем. Да, он завышал цены. Да, он брал больше финальной ставки. Но зато товар был всегда в лучшем виде. Свободные места под магазины или на рынке – достойными, редкие вещицы (чего на Аукционе было мало) – действительно редкими. Да и к тому же, всех больше устраивало то, как он вел судебные дела.

Но все же, Денверу он был… противен. Платз, например, у всех вызывал доверие. Он действительно был сердцем города. Гениален во всех смыслах, так сказать. По крайней мере во всех смыслах, касающихся денег. Платз – это ходячая предпринимательская способность. Город работал словно механизм, а «как-бы мер» был идеальным «пинком» и «стабилизатором» для этого механизма.

– Итак, господа, – вновь раздался голосок Штульца, – лот номер двести пять. Посмотрим, что тут у нас… оооо! Редкая слюна столетней жабы!

Ромио оказался на Малиновой Улице, что в квартале Жандармов. И Малиновой она называлась не просто так – буквально все дома здесь были окрашены в цвет этой ягоды и действительно напоминали не то малиновое мороженое, не то малиновое варенье.

Среди этих строений пристроился всего один довольно высокий жилой дом, остальные же здания были небольшими и представляли собой магазинчики, в витринах которых были выставлены сладости. Разноцветные леденцы, душистый мармелад, причудливый шоколад – иными словами, здесь было представлено все, что душе угодно.

Романтик шел мимо этих домов словно загипнотизированный, то всматриваясь в витрины, то упираясь взором в фасад домов, который был таким же аппетитным, как и сами конфеты. И вот, решив попытать удачу в поисках сладостей Карамельного Магната, Ромио толкнул малиновую дверцу и вошел в первый попавшийся ему магазин.

Внутри, к удивлению романтика, магазин был другого цвета. Стены хозяева обклеили светло-коричневыми обоями с желтыми завитушками, а само помещение было уставлено различными невысокими коричневыми комодиками, которые наполнили сладостями разных форм, размеров и цветов. Правда, комодики эти сейчас были закрыты, так что молодому человеку показалось, что он попал в магазин мебели.

– Так. Похоже, зашел туда, куда надо, – произнес в полголоса Ромио под звон дверного колокольчика, заигравшего серенаду по случаю гостя.

Стоит сказать, что Ромио действительно попал туда, куда надо. Ну, или почти туда, куда надо. Малиновая Улица полностью принадлежала Ля’Сахру, и выкрасить ее в такой причудливый цвет было его инициативой. Но на этой улице у него был лишь один, но довольно крупный магазин. Остальные же лавочки принадлежали уже другим владельцам, которым Магнат позволял пользоваться своей улицей. Единственным условием было то, что владелец должен был продавать сладости. Но было и еще одно – Ля’Сахр разрешал торговать тем, в ком видел потенциал. На бизнес его это никак не влияло – все же, помимо обычных конфет, большую часть его дохода составляла та сама особая карамель.

И Ромио, попав на нужную улицу, зашел не в тот магазин, который было нужно.

Это был не магазинчик Ля’Сахра.

Но выглядела лавка вполне себе достойно. Правда, вскоре нос Ромио уловил запах, о чем вскоре пожалел. До носа дошел аромат… хотя нет, вонь горелого сахара. Как будто кто-то решился делать сироп, но совершенно забыл об этом, и вместо вязкой коричневой субстанции у кого-то получились угольки, хоть и довольно сладкие.

И вместе с запахом из-за двери так же стремительно вылетела фигура человека в желто-коричневой клетчатой рубашке. Фигура кашляла, практически надрываясь, а сзади валил дым.

– Эээ… Господин Ля’Сахр? – поинтересовался Ромио.

Человек, выбежавший из кухни, встрепенулся и встал по стойке смирно, попутно покручивая головой.

– Что? Где?! – мужчина все еще крутил головой, пытаясь найти Карамельного Магната.

– Вообще-то, здесь. Это же вы, да? – озадаченно протянул романтик. В его голове промелькнуло две мысли: либо его дурачат, либо Карамельный Магнат – маразматик.

Мужчина наконец-то успокоился, и наступила неловкая пауза. Пауза продолжалась недолго, и после нее помещение залило громким смехом, который иногда перебивал кашель.

– Ну вы меня и напугали, молодой человек! – переведя дух после смеха, произнес желто-коричневый. – Нет, я не тот, кого вы ищите.

– На самом деле, я ищу конфеты…

– А, ну тогда милости прошу! Поверьте, у меня они достойные, возможно даже лучше, чем у господина Ля’Сахра.

– Но вот только, – Ромио сделал паузу, -конфеты были только на витрине. Наверное, я забрел не туда.

Не издавая ни звука (за исключением кашля), мужчина в клетчатой рубашке подошел к одному из комодиков и элегантно дернул за ручку ящика. Тот, как принято говорить, выехал и вывез с собой на свет круглые желтые леденцы с белыми спиралями.

– Вот! – огласил хозяин магазина.

– И так в каждом ящике? – удивленно поднял брови Ромио.

– О да! И в каждом – разные! Вот, попробуйте! – мужчина в желтом подозвал «не местного» к себе. Тот послушно двинулся вперед. Когда Ромио оказался совсем рядом с хозяином магазина, тот радостно положил леденец прямо в рот покупателю.

Гримаса неожиданного ужаса постепенно сменилась на гримасу удивления, а потом лицо Ромио засияло. Леденец был не просто вкусным, а божественным.

– Ах, да, забыл представиться, – мужчина в желтом начал свое движение в сторону кассы, – Мус Беззе, хозяин этого магазина!

Доев наконец-таки леденец, Ромио принялся лазить по другим ящикам и выискивать самые интересные сладости.

– А меня сегодня обокрали, представляете! – словно фоном говорил Мус из-за своей кассы. – Вытащили кошелек а я, дурак, даже не заметил! Ну это надо, а!

Слова хозяина магазина пролетали мимо ушей романтика, ведь тот целиком и полностью был погружен в выбор лучших конфет для своей новой подруги. Ящички открывались и закрывались, раздавались тихие и глухие хлопки, а Ромио все бегал и бегал глазами…

– И что б этому вору поделом было! – долетел до Ромио голос Муса Беззе.

И тут Ромио, остановив глаза на человеке в желтой клетчатой рубашке, спросил:

– А можно из этих конфет собрать букет?

– Что, простите?

Карамельный Магнат, в отличие от Ромио, попал туда, куда надо. Сейчас он мерно шагал по Малиновой Улице в сторону своего магазина, периодически облизывая губы. Его белое одеяние, внешне похожее на пальто, но более тонкое, развивалось на легком ветру. На голове слега покачивалась огромная шляпа, которая расширялась кверху и выглядела практически как башни Златногорска: она была покрыта красно-белыми, закручивающимися спиралями.

Ля’Сахр, держа в руках трость из прозрачно-красной карамели, поднялся по ступенькам на крыльцо своего магазина. Навес над крыльцом подпирали две малиновые колонны, с обеих сторон от двери, как и полагалось, были витрины, а над дверью висела вывеска с тем же изображением, что и на ящиках с карамелью.

Замочная скважина легонько лязгнула.

Карамельный магнат вошел внутрь и закрыл за собой дверь.

Каким был его магазин?

Двухэтажным. Двухэтажным, полным самых причудливых конфет, которые вы можете себе представить. И здесь, в отличие от лавки Муса, конфеты не были спрятаны в ящиках. Здесь сладости представили на всеобщее обозрение, некоторые даже были собраны в композиции, достойные отдельной выставки. Внешне это был не столько магазин, сколько галерея. Съедобная.

Ля’Сахр улыбнулся, оказавшись в родной лавке и, убрав в карман ключ, щелкнул пальцами. Загорелись сказочные лампы на потолке, добавив к солнечному свету свой собственный.

Карамельный Магнат вновь двинулся вперед.

Дойдя до двери, которая находилась в стене и, можно было подумать, вела на задний двор, Ля’Сахр остановился. Вновь послышался лязг замочной скважины, на этот раз тяжелый и долгий.

Дверь хлопнула.

Магазин опустел. Совсем скоро сюда должен был прийти рабочий магната, исполняющий роль кассира, а за ним в эту галерею сладостей пришли бы и зрители, которые, насмотревшись на конфеты, обязательно что-нибудь купили бы. Слишком уж красивые и вкусные были детища Магната.

Но сейчас магазин пустовал.

Выйдя в дверь, которая не вела на задний двор, Ля’Сахр стал спускаться вниз. Вела она в подвал.

Преодолев необходимое количество ступенек, Магнат оказался в небольшом, плохо освещенном подземном коридоре.

Коридор это был совсем простой, стены, пол и потолок тут были обделаны песочным камнем, а на стенах уютно росли, словно грибы на стволе дерева, лампы с вытянутыми плафонами.

И, чувствуя себя, как крот, практически в кромешной темноте, Ля’Сахр побрел вперед.

А потом он щелкнул пальцами.

Небольшие лампочки, встроенные в стены, загорелись, заполнив коридор приглушенным светом. Крупные круглые очки с красными стеклами, похожие на те, что для плавания, блеснули.

Могло показаться, что коридор этот нескончаем, но он кончился.

И Карамельный Магнат оказался в своем же цехе.

Тут было тепло, пахло карамелью и еще…

Тут было шумно. Огромные чаны, в которых плавилась карамель, журчали и посвистывали, а големы то и дело скрипели, таская ящики. Люди в униформе стояли около градусников, что были прикреплены к котлам, ходили по цеху либо таская что-то, либо дергая рычажки. В общем, работа здесь кипела.

Карамельный Магнат иногда ласково называл этот цех «кухней». И, по сути, место это действительно напоминало кухню, только расширившуюся в несколько раз. Популярность его особенной карамели росла как на дрожжах, спрос на нее был огромен не только в Златногорске, но и в других городах, и приходилось нанимать рабочих, покупать новые котлы. И все это работало на магии. Зачем упускать такой ценный ресурс, составляющий треть мироздания?

Не был мир лишен и големов. Эти огромные глиняные существа, иногда покрываемые металлом, были очень ценной рабочей силой. Они просто делали, они не думали, они не восставали, ведь просто не могли этого сделать. Големов, наравне с Философским Камнем, называли «Алхимическим Чудом». Красные рубины, торчащие у них в груди, работали подобно человеческому сердцу —разгоняли магию по холодному телу существа, словно это была кровь, и приводили глиняного исполина в движение. Хотя, особыми исполинами големы и не были – обычно они лишь немного превышали ростом человека.

Карамельный Магнат продолжал свое движение, проходя мимо котлов, что были расположены на железных пластинах, которые в свою очередь подогревались танцующими языками пламени. Жидкая карамель пузырилась и иногда взлетала вверх, после чего приземлялась либо обратно в котел, либо на пол.

– Господин магнат, сэр! – окликнул его один из рабочих. Ля’Сахр остановился и сделал движение вокруг свое оси.

– Ну, как наши успехи? – как-то по-кошачьи журча произнес Магнат, смерив рабочего взглядом.

– Сегодня ночью отгрузили очередную партию! Все отлично, правда пара ящиков упало, но большая часть содержимого осталось цела.

– Замечательно! – магнат издал звук, который нужно было принять за смех. Но звучал этот смех не как «ха-ха-ха», и даже не как «хо-хо-хо», а как «ро-ро-ро».

– И да, вам просили передать это, – с этими словами рабочий вытащил из кармана небольшой листок и вручил Магнату.

Тот пробежал глазами по бумажке.

– Так, так, так…. Плтаз. Отвлекает от работы, ну да что поделаешь.

Ля’Сахр убрал руку в карман, а потом вытащил ее и хлопнул по ладони рабочего.

– А тебе я предлагаю возвращаться к работе, – произнес он.

– Как скажете, сэр!

– Работа не ждет, работа не ждет, – Карамельный Магнат многозначительно облизал губы и, развернувшись, побрел дальше.

Рабочий, взглянув на свою руку, увидел круглый леденец. А под ним лежала золотая монета.

Хозяин цеха поднялся по ступенькам, которые вели на небольшое возвышение круглой формы. На этом возвышении красовалось белое кожаное кресло, способное поворачиваться вокруг свое оси, а перед креслом стояло что-то, один в один похожее на гончарный круг. К этому кругу сверху шли трубки, прозрачные и испачканные красной карамелью. Ля’Сахр сел в кресло и, надев толстые белые перчатки, лежавшие рядом, нажал на небольшую педаль, расположенную под кругом. Из трубок медленно потекла вязкая, как нуга, уже немного остывшая карамель. Когда она коснулась круглой поверхности, то другая нога Магната зашевелилась, и гончарный круг медленно начал вращаться. Ля’Сахр принялся выделывать из этой бесформенной массы что-то, что должно было иметь форму. Как из глины получаются горшки, так из карамели в руках Ля’Сахра стало получаться что-то… Если в его магазине была карамель ручной работы, то она действительно была работой его собственной руки.

Чайки уже во всю кружили над улочками Златногорска, и Инфион периодически поглядывал на них, продвигаясь к лавке Бурта. Мимо него проносились здания, а вместе со зданиями это делали и магазинчики. С крыш из фиолетовой черепицы в форме остроконечных шляп падала тень, прикрывая висящие на преимущественно бежевых зданиях таблички, названия которых гласили, например «ЦВЕТНЫЕ КОСТЮМЫ И РУБАШКИ», «СТЕКЛЯННЫЕ БЕЗДЕЛУШКИ», «ОБЕРЕГИ ОТ НЕСТАБИЛЬНОСТИ».

Инфион резко остановился, заморозив взгляд на последней табличке. Раньше он никогда не замечал этого магазина, хотя практически всегда ходил на работу той же дорогой. И сейчас, обратив внимание на этот магазинчик, чайничек внутри работника Бурта закипел.

– Да что за бред! – подумал он про себя.

Златногорск был полон магазинов и товаров. Иногда, то, что продавалось в этом городе, было действительно полезным, иногда это были обычные безделушки, а порой вам втюхивали какой-то хлам. И Инфиона устраивал любой из этих трех вариантов – он понимал, что разнообразие обязательно будет чревато шансом приобрести халтуру, которая развалится, как только вы достанете ее, выйдя из магазина. Но этой самой халтуры в городе становилось все меньше и меньше, в особенности благодаря Платзу. Нельзя сказать, что «как бы мэр» Златногорска был против подделок, которые приносили большие деньги. Он просто считал, что подделки должны быть качественными, а если вы и продаете хлам – то уж делайте это так, чтобы клиент не заметил. «Деньги должны работать» – говорил Платз, а такой хлам откровенно мешал работе золотых философов. И Инфиона разозлило не то, что большая часть «амулетов от чего-то» действительно никогда не работала. Его разозлило то, что амулеты эти были от нестабильности.

– Как можно продавать амулеты от составляющей мироздания?! – вновь мелькнуло в голове беловолосого мужчины. – Или они все еще верят в эту старую байку?

Старая байка существовала, и она гласила, что нестабильность обладала сознанием и была в какой-то степени живой. Более того, считалось, что нестабильность могла влиять на людей, затаскивать их в себя, подобно огромному кракену на дне моря. Но Инфион относился к этой истории, как к пережитку времени. Да, нестабильность действительно существовала, и возможно существовала даже в чистом виде. Но не более. Так, по крайней мере, говорили некоторые, но некоторые действительно знающие люди. Так что амулеты от нестабильности, от этого черного булькающего бесформенного существа, были для знающих людей не более, чем плевком.

– Надо поговорить об этом с Буртом, – вновь подумал неуклюжий волшебник и, вспомнив, что стоит в центре улицы, уставившись на лавку, направился вперед.

Вскоре дома, до этого находящиеся по обе стороны от Инфиона, исчезли, и мужчина в синей жилетке с изображениями желтых звездочек оказался на просторной улице. Брусчатка немного постукивала под ногами, солнце припекало голову. Впереди, там, где дома вновь начинали появляться чаще, виднелось обширное двухэтажное здание со ступеньками, ведущими на крыльцо. Над дверью висела вывеска «У Бурта».

Инфион начал свой подъем по ступенькам, но тут, споткнувшись, он подобно ракете полетел вперед, и успел остановиться ровно у двери. Но ему было не привыкать – неуклюжесть составлял неотъемлемую частью его жизни.

Войдя внутрь, он, к своему удивлению, не обнаружил Бурта на первом этаже.

– Господин Бурт? – крикнул работник в пустоту.

– А, Инфион, ты пришел, – раздался скрипящий голос со второго этажа. -Перед тобой стоят коробки, видишь?

Беловолосый мужчина внимательно оглядел помещение и увидел в углу две обширные коробки, которые были плотно закрыты.

– Ага! – отозвался он.

– Замечательно. Отнеси их в кладовую и расставь, – кладовой Бурт Буртсон называл комнату с огромным шкафом. -Только будь аккуратнее, хорошо?

– Мххмхмх… Я постараюсь.

Просить Инфиона об аккуратности было все равно, что просить слепого человека посмотреть тебе в лицо. Иными словами, ни тот, ни другой не в силах были выполнить ваши пожелания.

Работник Бурта снял шляпу, отложил ее на стойку, за которой стоял большую часть времени в качестве кассира, а затем аккуратно взял две коробки и очень аккуратно понес в комнату.

– Не такие они и тяжелые, – в пол голоса произнес он, передвигая ногами в сторону кладовой.

Дверь туда была отперта, и Инфион, пошаркивая, вошел внутрь. Несмотря на практически полную темноту, царившую в кладовой, он удачно поставил коробки на пол. С облегчением вздохнув, волшебник щелкнул пальцами, и в комнате желтым светом загорелись лампы. Затем мужчина подошел к маленьким окнам, которые были закрыты занавесками, и отдернул преграду для солнечного света. Тот поспешно заполнил комнату, смешавшись со светом ламп и преумножив яркость комнаты.

Мужчина вернулся к коробкам и, раскрыв их, увидел множество колбочек с зеленоватым порошком. Стеклянные вместилища были закупорены. Работник Бурта достал одну из них и, не обратив внимания на этикетку, поставил колбу на одну из нижних полок, которые совсем недавно освободились от других реактивов. Он повторил эту процедуру много раз и наконец достиг последней склянки. Место на нижних полках кончилось, и Инифону пришлось немного потянуться, чтобы поставить реагент на свое место. Но тут, непослушный пузырек выскользнул из его рук и, несколько раз преломив лучи света, упала на пол, разбившись на мелкие осколки.