Читать книгу Нарисуй мою смерть - Денис Савостькин - Страница 3

В последнее время дела у Максима шли не очень хорошо. Не сказать, что и до этого всё было здорово, но сейчас откровенно паршиво. Паршиво из-за того, что он стал осознавать глубину ямы, в которую проваливался, и приумножать её величину в собственном восприятии, накручивая себя всё больше и больше.

Максим – художник. Далеко не самый успешный и известный, но кисточку держать умеет, отсутствием вдохновения не страдает и раньше вполне себе успешно продавался. В прошлом году Максим занял третье место в городском конкурсе современной живописи и очень этим гордился. Третье место ему принесло какую-никакую репутацию, небольшую сумму и денег, а главное уверенность в самом себе. Но вот время шло и с тех пор никакого прорыва не происходило. Уверенность улетучивалась, а кошелек становился заметно тоньше. Картины Максим продавал больше своим друзьям или просто знакомым за копейки. Иногда удавалось выполнить заказ для какого-нибудь заведения. Например, несколько его работ развешаны в кофейне, чьи посетители представляют собой молодое продвинутое поколение, которые просто обожают неопределенную абстрактную мазню, пытаясь найти в ней смысл и высокопарно обсудить со своими друзьями. Смысла в этой мазне не было никакого, и Максим не особо-то его и закладывал. Его всегда, с самого первого серьёзного занятия художеством, тянуло на что-то большое, что-то великое. То, что могло увековечить его имя и пронести сквозь время, сделав бессмертным.

Максиму было двадцать пять лет, он имел тощее, угловатое телосложение. Лицо его было самого обыкновенного вида, иногда даже казалось простецким и глуповатым. Серые невыразительные глаза смотрели из-под высокого лба, островатые скулы сверкали гранями, а русые коротко постриженные волосы редко причесывались и больше походили на солому, торчащую из корзины.

Наш герой очень переживал, что за последние два месяца не смог продать ни одного своего произведения. Запас финансов, и так редко внушавший восхищение, подходил к концу, а кушать и жить, как известно, на что-то надо. Тем более, что жил он не один, а со своей девушкой Викой – его главной поклонницей и музой по совместительству. Повстречал он её на том самом конкурсе, на котором занял третье место. Вика была миниатюрной, очень шустрой девчонкой с рыжими волосами чуть ниже плеч, вздернутым носиком и ярко-голубыми глазами, постоянно бросавшими вызов. Виктория работала официанткой и зачастую являлась главным добытчиком финансов. Влюбленная парочка снимала небольшую двухкомнатную квартиру в старой части города. Одна из комнат, совсем маленькая, больше походившая на кладовую, отводилась под мастерскую Макса, в которой он занимался живописью. Вторая была одновременно и спальней, и гостиной. Именно в ней ребята иногда собирали гостей, закатывали шумные, пусть и скромные вечеринки. И хотя располагалась квартира далековато от центра города, где работала Вика, да и состояние в плане ремонта крайне удручало, её местоположение и своеобразная старинная обстановка очень нравилась молодым людям. Из окна открывался вид на древние дома, признанные памятниками архитектуры, и небольшую площадь с гранитным фонтаном в центре.

Эта история берет свое начало осенью. На улице стояла мрачная дождливая погода. Тротуары собирали лужи и грязь, а из подворотен дул холодный промозглый ветер.

Виктория стояла на кухне и докуривала сигарету.

– Макс, ты сходишь в магазин? – сказала она, туша бычок о пепельницу короткими резкими движениями, похожими на удар, как будто он ей чем-то насолил. – В холодильнике шаром покати. И возьми какого-нибудь недорого вина, пожалуйста. Красного сухого. Ну, ты знаешь.

Максим сидел рядом за кухонным столом и пролистывал на ноутбуке отчет о недавно прошедшей выставки молодых художников города «Н», на которую его по неведомым причинам не пригласили. Его лицо было хмурым, как осеннее небо за окном и даже цвет их был практически идентичным. Он медленно перевел глаза на Вику и переспросил у нее.

– Вина? Да можно. Но может чего покрепче? Давай куплю джин?

– Можешь взять себе что угодно, но мне принеси обязательно вино. – Сказала Вика и удалилась. По её виду и движениям прослеживалось раздражение, которое практически всегда приходит с чувством надвигающейся бедности.

Макс в уме прикинул остаток имеющейся у него наличности и решил, что может обойтись и без джина. Он вышел в прихожую, натянул ботинки, надел плотное темно-серое пальто до колен, снял с вешалки свой широкий ярко-рыжий зонт, подаренный как-то Викторией, и вышел на улицу.

Сегодня погода была особо сурова: порывы ветра то и дело пытались вырвать зонт из рук, а капли дождя залетали под него, не обращая внимания на защиту, и хлестали по лицу. Благо, до ближайшего супермаркета было всего пять минут быстрым шагом.

Мысли Максима были тревожны. Сгорбившись, пытаясь укрыться от ненастья за зонтиком, он шёл, опустив свой задумчивый взгляд в землю, и то и дело натыкаясь на немногочисленных в такую непогоду прохожих. Разум его был раздражен тем, что организаторы не позвали на выставку (о которой он читал перед выходом) представить картины. Да ещё и этот мерзкий Влад Синкевич – он занял на ней первое место, и фотография с его довольным лицом и широченной улыбкой никак не выходила из головы нашего героя. «Да чтоб он провалился!» – думал Максим. Их соперничество продолжалось уже весьма длительное время. И всегда Макс оставался позади. Владислав был успешен, из богатой семьи. Его художественные работы следовали современным веяниям живописи и ценились в широких кругах. Да и продавались его картины на ура, на сколько было известно.

Максим зашёл в супермаркет, в первую очередь накидал кое-какой еды и двинулся к ликероводочному отделу. С грустью в глазах пройдя мимо стеллажа с крепкими спиртными напитками и бросив взгляд в сторону его любимого джина, он прошел к стойке с вином и стал пристально выбирать. Наконец, простояв пару минут возле витрины, Макс выудил бутылочку не особо дорогого, но при этом и не поганого вина. Он держал его в руках и дочитывал этикетку.

– То, что надо… – прошептал он себе под нос, как в тот же момент кто-то резко и достаточно сильно толкнул его в спину. Макс споткнулся и выронил из рук бутылку. Стекло сосуда разбилось в дребезги. Брызги красного и изумрудно-зеленого разлетелись по полу, образовав огромную алую кляксу на белом полу. Воздух наполнил приятный аромат благородного напитка.

Максим опустил руки и медленно развернулся. Перед ним стоял высокий мужчина с виноватым выражением лица. Его голубые глаза, обосновавшиеся на бледном вытянутом лике, с сожалением смотрели на Максима.

– Прошу меня извинить, молодой человек. Я чрезвычайно неловок.

Мужчина повесил зонтик на сгиб локтя и достал из кармана кошелёк. Этот человек был довольно странно одет. Цвет всего гардероба был белым: пальто, брюки, пиджак и шляпа. И хотя одежда идеально сидела на незнакомце, выглядела она вычурно и старомодно, словно виновник винной катастрофы прибыл из прошлого.

«Удивительно, как он не запачкался в такую погоду?» – достаточно неуместно пролетела мысль в голове у Макса.

Мужчина достал из кошелька пару купюр, сунул их в ладонь Максима и спросил:

– Надеюсь, этого хватит, дабы загладить оплошность? Мне действительно крайне неловко.

Макс взглянул на две пятитысячные купюры в своей руке и почувствовал, как загораются его щёки. С одной стороны, ему были очень нужны деньги. С другой, предложенная сумма была чрезмерно велика для разбитой бутылки. Максим замялся и выдавил из себя:

– Да… Да, этого хватит.

– Могу ли я ещё что-то сделать для вас?

– Кхм… сделайте меня успешным – Максим натянуто засмеялся, на что мужчина в белом ответил пристальным взглядом. Его острые скулы напряглись, а рот, и без того крайне небольших размеров, стянулся в короткую бледную линию.

– Успешным? – спросил мужчина в белом.

– Ну, типа богатым, знаменитым. Но это я так… Шучу. Просто шучу. Извините. – сконфузился Максим и быстро двинулся к кассам.

Он не оборачивался и поэтому не видел, как мужчина в белом смотрел ему в спину, пока Макс совсем не скрылся. Затем он хмыкнул, стукнул пару раз наконечником зонта по мокрому от вина кафелю и удалился к другому выходу.

Расплатившись на кассе за продукты и разбитую бутылку, Макс вышел из супермаркета, закурил и пошёл дальше, в другой магазин. Возвращаться обратно и иметь шанс снова встретиться с господином в шляпе он не хотел.

Художник двинулся к алкомаркету, располагавшемуся в паре кварталов. Еду он уже приобрел, оставался только алкоголь. Максима мучала совесть, он знал, что поступил неправильно, взяв с мужчины в белом столь большую сумму. Погода, словно мысли Максима, которые стали угрюмее чем с утра, ещё больше ухудшилась. Дождь поливал крупными каплями, и вода не успевала стечь в сливные отверстия, образовывая глубокие лужи.

«Обратно возьму такси» – подумал Макс, стараясь хоть как-то укрыться за зонтом. Вдруг сбоку от него на проезжей части резко возник крупный байк и пронесся мимо с высокой скоростью, обдав потоком дождевой воды из лужи. Максима залило с головы до пяток. Он кое-как обтёр лицо уже мокрым от дождя рукавом пальто и злобно посмотрел вслед мотоциклисту, но успел лишь разглядеть спину черной кожаной куртки, на которой был изображен большой глаз, похожий на человеческий.

«Ну и мудак…» – парень показал вдогонку обидчику средний палец и ускорил шаг. Стараясь побыстрее попасть в помещение, Максим оставшуюся часть пути преодолел чуть ли не бегом.

«Надеюсь, на сегодня приключения закончены» – думал он.

В алкомаркете Макс приобрел себе пол-литра джина и бутылку вина для Вики. Так как денег у него теперь заметно прибавилось, он позволил взять марки значительно дороже, чем обычно. Добавив к покупкам пару пачек дорогих импортных сигарет, Максим вызвал такси и быстро добрался до дома.

– Ви, смотри, что у меня есть! – с порога прокричал Макс.

Вика вышла к нему, и Максим с довольной улыбкой, растянутой до ушей, вручил ей бутылку вина.

– Огоо. – протянула Вика, широко раскрыв глаза от удивления – Оно же дорогущее! Откуда у тебя взялись деньги?

Максим начал снимать с себя промокшую насквозь одежду, параллельно рассказывая о событиях, произошедших с ним.

– Меня теперь немного мучает совесть за то, что я взял так много у того мужика.

– Ну ничего. Если он столько дал, то, наверное, может себе позволить. Слушай, Макс, а давай закажем еду на дом? Пиццу или суши. – Вика посмотрела на Максима умоляющим взглядом.

– Да, конечно. – Макс обнял её, крепко прижав к себе. – Сегодня мы можем себе позволить побыть богачами. Иди заказывай.

Через пол часа наши герои уютно устроились на кухне своей квартиры. Они ели вкусную еду, пили алкоголь, много смеялись, слушали музыку и танцевали.

Уже почти ночью, куря у окна и вглядываясь в дождливый сумрак, Вика сказала:

– Макс, я уверена. Я точно это знаю. Скоро у тебя всё получится, и мы сможем позволить себе так праздновать хоть каждый день.

Максим сидел за столом. В его бутылке оставалось чуть меньше трети джина, а взгляд уже терял ясность. Он оторвался от созерцания стакана и посмотрел на возлюбленную.

– А я вот в этом не уверен. У меня ни черта не выходит, – он опорожнил содержимое простенького стеклянного сосуда одним глотком, достал себе сигарету, подкурил и глубоко затянулся. – Мне слишком тяжело даётся то, что у других выходит совсем играючи. Тот же Синкевич…

– Мааакс, ну прекрати. Он бездарность. Вся шумиха вокруг него – это всё из-за родителей. Они богаты и успешны, и каждый пытается им угодить. – Вика подошла к Максиму и села к нему на колени, обняв за шею.

Тот лишь молча потушил сигарету, приподнял Вику с себя, встал и налил очередную порцию.

– Я всегда был неудачником, Ви. Я думаю, ты это видишь. Я родился с этим клеймом. Клеймом нищего лузера.

– Нищета бывает разная, Максим.

– Ты понимаешь, о чём я. Какой смысл быть богатым духовно, если ты не можешь жрать, что захочешь, пить, что захочешь? Ты вообще помнишь, как мы познакомились? Мне нужно было съезжать из общаги, а денег не было даже на захудалую комнатку на окраине.

– Помню. Конечно, помню.

– Ты только не подумай, я благодарен тебе. Чёрт, я бы скорее всего просто подох, если бы не ты! Это третье место тогда просто меня уничтожило… Синкевич нарисовал круг. Просто круг и каких-то червей вокруг! И ему отдали первое…

– Это ничего не значит… – Вика попыталась заключить в объятия своего молодого человека, но тот отстранился.

– Это много что значит. А знаешь, что этот сукин сын мне тогда сказал? Я дословно запомнил. Он сказал: «Эй, Пикассо, на хрена ты всё таскаешь свои пейзажики и пастораль? Эта чепуха никому не уперлась, только краску переводить! Всем нужна глубина. Экспрессия. Символизм».

– И какой символизм был в его круге и червях?

– Да я не знаю. Думаю, он и сам не знает. Но жюри покивали головой, помычали, да отдали приз ему. А он Синкевичу и не нужен был! Мне просто выть хотелось в тот момент…

– Я помню. Помню, как курила в переулке, ты туда выскочил, как тасманский дьявол, разнёс рамку картины и хотел её изорвать.

– Ага… Спасибо, что отговорила, конечно. Она в кафешке уже год так и висит. А вообще… – Максим замолчал на мгновение, облизнул пересохшие губы. – Знаешь, – спокойно сказал он, снова заглядывая в свой стакан, будто пытаясь увидеть в нем что-то сокровенное. – Я бы душу отдал за такую успешность. За то, чтобы быть, как он, как Влад.

Вика смотрела на него, сидя на стульчике. На глаза ей набегали слезы, а губы затряслись.

– Я бы никогда не полюбила такого, как он. – Сказала она. – Я ненавижу таких, как он.

Максим отвернулся, сделал глоток. Некоторое время тишина продолжалась. Затем он допил и сказал.

– Возможно, было бы лучше, если бы ты не любила меня.

Он взял со стола остатки джина и направился к выходу из кухни.

– Я сегодня посплю в мастерской. – Выдал он, не оборачиваясь.

Вика сидела на кухне и плакала, обхватив свои тонкие колени.

В каморке художник разложил на полу матрас, который он там хранил на случай, если приходилось работать ночью. Он сел на него и приложился к горлышку бутылки. «Черт, походу я знатно напился» – витала по спирали мысль в его голове. В комнатке было почти совсем темно и свет приходил только с уличного фонаря, заглядывающего в окно. Макс сделал ещё глоток и поднял шатающуюся от выпитого голову на пустой холст, стоящий напротив. В его глазах вспыхнули огоньки ярости, он размахнулся и зашвырнул практически пустую бутылку в мольберт. Тот опрокинулся. На холст брызнули краски, а бутылка пролетела дальше и со звоном разбилась.

– Да пошло всё …, – прошептал Максим, откинулся на матрас и вырубился.

Он проснулся через час-полтора от сильной жажды. Голова просто раскалывалась, перед глазами плыли круги. Тени, отбрасываемые от уличного фонаря, при этом головокружении словно оживали, начинали двигаться, казались причудливыми тварями. Максим попытался встать на ноги, но это получилось у него не сразу. Когда же он смог справиться с равновесием, то почувствовал сильные позывы к рвоте и еле-еле успел рывками добраться до туалета перед тем, как содержимое желудка потоком вырвалось из него в глубины унитаза. Макс сплюнул и посмотрел на месиво. В воде плавали сгустки крови вперемешку с чем-то чёрным, похожим на комки волос.

– Что за чёрт… – Максим распрямился, сфокусировал зрение и попытался ещё раз рассмотреть то, что вышло из него, но так ничего не поняв, нажал на кнопку смыва. – Пофигу…

Он по стеночке добрался до кухни, налил себе стакан воды и потянулся к выключателю, чтобы зажечь свет и найти стул – присесть и передохнуть. Он включил лампочку, развернулся и чуть не вскрикнул от испуга.

Перед ним за столом сидел мужчина в белом, который сегодня своим неуклюжим движением создал неприятность в супермаркете. А возле окна, спиной к нему стояла вторая фигура – широкие плечи, мотоциклетный шлем и человеческий глаз на спине кожаной куртки – не оставалось сомнений, что именно этот байкер проявил сегодня плохие манеры, проезжая мимо Макса.

– Какого чёрта!? – взвизгнул Максим.

– Вы повторяетесь, молодой человек. Никакие мы не черти. – «Белый» перекинул ногу на ногу и поднес ко рту чашку кофе, запах которого распространялся по кухне. – Скорее наоборот. Максим, может тоже кофейку? Выглядите вы не очень, мягко говоря. Я могу налить, мне не сложно.

Второй мужчина наконец повернулся к Максу и удосужился снять свой шлем.

– Привет. – грубым голосом коротко поздоровался он.

Максим прижался к стене спиной и попытался понять, что же происходит. Его сердце диким образом стучало в груди, отдаваясь пульсом в висках. Вдоль позвоночника побежали капли пота, а конечности резко похолодели.

«Черный» мужчина, стоявший у окна, был точной копией «Белого» – это были близнецы, с разницей в нескольких деталях. Одежда мотоциклиста выглядела куда более современно, чем у его напарника, прическа соответствовала байкерскому образу (длинная темная с проседью шевелюра до плеч) в то время, как у светлого были короткие, аккуратно подстриженные и уложенные волосы; также у него в обоих ушах болтались серьги в форме крестов.

Максим кое-как взял себя в руки, отжался от стены и выдавил из себя:

– Что вы тут делаете? Как вы забрались в мой дом?

Близнец в черном достал из нагрудного кармана портсигар, вытряхнул из него папиросу и подкурил ловким движением от зажигалки Зиппо. Он затянулся, посмотрел на своего «братца» и выдохнул:

– Ну, мы подумали, что можем быть полезны. Ты же душу за успешность продаешь? Говорил такое? Так вот мы как раз покупаем. – Голос его был грубый и басистый.

– Какая душа? Я ничего не понимаю…

– Молодой человек, ну чего же тут непонятного? – оживился «белый» – Вы книжек не читали? Вы продаете нам душу, а в ответ получаете то, чего Вам так хочется.

Максим смотрел поочередно на близнецов, и в его голове появилась мысль, что это просто сон. Дурной пьяный сон замученного тревогами мозга. Он укусил свой язык и не почувствовал ни капли боли. «Всё-таки сплю» – принял он мысль и решил идти по предложенному сценарию.

– Окей, давайте. Тем более я не верю в Бога, Дьявола, в бессмертную душу… Я согласен. Забирайте. Где подписывать кровью? – Сказал он уверенным голосом и улыбнулся.

– Ничего подписывать не надо, милый. – Белый протянул раскрытую ладонь в сторону Максима. – Просто ударим по рукам и покончим с этим.

Макс залихватски с размаху шлёпнул по ладони старика и с силой стиснул её. По телу пробежали мурашки. В груди в районе сердца на мгновение возникло покалывание. И всё, никаких молний, адского пламени и дождя из лягушек. Максим был разочарован.

– С вами приятно иметь дело, юноша. До встречи.

Белый взял в руки свой зонт-трость и стукнул им два раза по полу. В тот же момент в глазах Максима всё закрутилось в спираль, стало темнеть, и он провалился в бесцветную бездну собственного сознания. А через мгновение он резко проснулся у себя на матрасе с безумной головной болью и страшной засухой во рту.

На часах было уже десять. Максим сел и постарался упорядочить мысли в своей голове. В памяти назойливо крутился, словно запись на видеомагнитофоне, ночной сон. Сейчас, с утра, всё казалось нереальной выдумкой, бредом. Но ночью все было как наяву.

Макс встал и вышел из комнаты, он хотел поскорее поделиться своим видением с Викой. В спальне её не было, как и на кухне. Максим заметил, что на столе лежала записка, заполненная аккуратным почерком его девушки.

Максим, я какое-то время побуду у родителей. Мне кажется, нам стоит разобраться в самих себе. Тем более у тебя на носу конкурс, и я не хочу мешать тебе подготовиться к нему и написать что-то действительно сильное. Скоро вернусь. Целую.

В конце письма стоял смайлик: «:)».

Макс присел на стул и достал из пачки сигарету. Он вложил её в губы, но не закурил. Неловкими движениями он вытащил из кармана телефон и набрал номер Вики. Абонент был недоступен.

– Что же я наделал… – прошептал Макс, дрожащими руками опуская аппарат на стол.

Думаю, чувства, которые испытывал Максим в ту минуту, знакомы каждому человеку. Чувства стыда, безнадежности и смятения. Уверен, что каждый из людей единожды или тысячу раз за свою жизнь совершал поступок, после которого приходит осознание собственной ничтожности, и в голове вертятся лишь слова «что же я наделал»?

Наш герой долгое время просидел на кухне. Он то раз за разом перечитывал письмо, то смотрел в окно, практически не двигаясь и не отводя пустого взгляда от одной только ему известной точки на сером горизонте. Если бы в те минуты рядом с ним находился наблюдатель, он бы подумал, что перед ним сидит робот, запрограммированный на несколько элементарных движений. Бездушная кукла. Манекен.

Максим наконец закурил сигарету и в очередной раз устремил свой взор в даль. В какой-то момент из-за вереницы туч выбежали яркие лучи солнца. Облака расступились и между ними засиял огненный круг. Максим сделал затяжку и почувствовал жжение – уголек сигареты достиг его пальцев. Тот солнечный свет и та физическая боль от ожога словно вывели Макса из состояния комы. Он хорошенько потряс головой и затушил окурок.

«Ладно, хватит тут рассиживаться» – подумал он и направился в душ, где хорошенько вымылся и окончательно привел себя в порядок под ледяными струями воды.

Был ранний вечер. Тяжелое осеннее небо впервые за долгое время расступилось перед солнцем и дало свету дорогу. На улице гулял легкий ветерок. Уже холодные, но яркие лучи небесного светила отражались в лужах и били по глазам прохожих. Максим шёл по одной из центральных улиц города. Руки он утопил в карманах пальто, а голову – в высоко поднятом воротнике, обхваченном шарфом. Горькие мысли об отъезде Вики и их ссоре потихоньку отступали, открывая дорогу творческому полету фантазии. Максим свернул с центральной улицы в узкий переулок и зашёл в скромную, хорошо знакомую ему кафешку. В этом крохотном, но уютном заведении висело несколько его картин. В основном это были натюрморты, но одна из них, особо любимая Максом, изображала вид на родительский дом. Именно эта картина принесла художнику в свое время бронзу. Благодаря именно ей он повстречал Викторию и обрёл свою любовь. Именно этот кусок холста с нанесёнными на него мазками красок, изображавший деревянную избушку был так дорог Максиму, хоть ему и пришлось его продать. Картина вызвала в парне те самые первые чувства, всколыхнула воспоминания, наполненные теплом и улыбками.

Макс сел в углу помещения и заказал себе чашку эспрессо. В кафе практически не было людей, разве что пожилая пара сидела возле большой витрины, выходящей на улицу, и что-то тихонько обсуждала, глядя друг на друга. Играла спокойная классическая музыка из старенького патефона, стоящего на барной стойке. Такой проигрыватель мало где можно было встретить, но в этой кофейне он до сих пор сохранился, и звук его, необычный, древний, с изредка проскакивающими хрипами, придавал особую атмосферу. Под давно известные всем мотивы Максим погрузился в размышления. Он уже решил, что хочет написать к ближайшему конкурсу. Оставалось обдумать лишь последние детали, изобразить картину у себя в голове, продумать каждый мазок, свет, палитру. Макс настолько погрузился в свои мысли, что не заметил, как напротив его столика остановился парень на костылях и уставился на него.

– Максим!? – чуть громче нормы произнес он. – Привет, Макс!

Этот возглас вывел нашего героя из состояния глубокой задумчивости, он поднял взгляд и посмотрел на собеседника, узнав в нем старого друга Андрея.

– Андрюха! Привет! Какими судьбами?

Андрей отставил второй стул, прислонил костыли к столику и неловко опустился напротив.

– Да просто прогуливался и решил выпить кофейку, согреться. А ты тут чего?

– Одно из моих любимых заведений, у меня тут работы. – Улыбнулся Максим, глазами показывая на картины, висящие на стенах. Андрей обернулся через плечо и проследил за взглядом Макса.

– Вау. Мне нравятся. Особенно та. – Парень показал пальцем на изображение старого дома Максима. – Ты же там жил раньше? Давно?

– Ага. Это моя самая любимая работа до сих пор. Кажется, что лучше я не рисовал. Да может и не нарисую… Сколько мы не виделись?

– Да года три уже.

– Да уж…

– Ты, я смотрю, всё-таки стал профессиональным художником, как мечтал?

Максим замялся и нервно начал перемешивать остатки кофе в чашке.

– Ну… Не особо у меня пока-что получается. Так, покупают иногда по чуть-чуть, но без особого ажиотажа. Есть к чему стремиться. А ты как, что?

– Да у меня всё спокойно. Программирую потихоньку. Как понимаешь, лётчиком с моей болячкой не вариант. – Андрей кивнул на костыли. – А дальше только хуже…

– Диагноз подтвердился? У тебя как у Хокинга эта зараза, да?

– Ага. Боковой амиотрофический склероз. Врачи что-то химичат, но я уже смирился, если честно. – Андрей улыбнулся, но было видно, что натянуть губы ему было совсем нелегко. – Будь что будет!

– Надеюсь, они что-нибудь придумают. Медицина сейчас ого-го! Чего только не изобретают. Я даже слышал, что пересадку головы хотят делать. – Максим постарался вложить в эти слова как можно больше позитива. – Угостить тебя кофе?

– Очень любезно с твоей стороны. Не откажусь.

Макс заказал ещё пару чашек напитка, и приятели провели некоторое время за беседой, вспоминая свои общие школьные годы, приключения, успехи и разочарования. Андрей много смеялся и активно жестикулировал, чем-то напоминая дирижёра. Улыбка не сходила с его лица, излучающего искренние радостные эмоции. Вскоре, как это обычно бывает, воспоминания кончились и говорить стало не о чем. В воздухе повисло молчание, которое резко, нарушил Максим, выпалив, как пушка.

– Андрюх, тут дней через десять будет конкурс среди молодых художников. Я буду выставляться. Приходи посмотреть.

– О, интересно. Обязательно приду! Сбрось мне адрес и время точное, я буду. Номер ещё помнишь? – ухмыльнулся Андрей.

– Да, да. Конечно помню. Пришлю. А сейчас мне пора. Шедевр сам себя не напишет! Был очень рад с тобой повидаться. Ты меня встретил как нельзя вовремя.

– И мне было приятно поболтать. До скорого, Макс!

Максим встал со стула, хлопнул своего приятеля по плечу и отправился домой по уже темнеющим улочкам города.

Встреча школьного друга сильно воодушевила и вдохновила Максима. Его поразили оптимизм и жизнерадостность этого маленького, хрупкого и неизлечимо больного человека. Он вспомнил, как когда-то один из его самых близких друзей мечтал о небе, о том, как будет летать на огромных скоростях вдали от земной тверди. А потом пришла болезнь. Резко и неожиданно, как и большинство плохих и горьких вещей в жизни. Диагноз прозвучал словно приговор. И вот теперь, несмотря ни на что, прекрасно осознавая свою дальнейшую судьбу, все те трудности и пытки, что предстоят самому Андрею и его близким, он, этот скромный парень, чем-то похожий на воробушка, продолжает улыбаться. Не утратив веру и не опустив рук.

Максим шёл домой быстрым шагом. Новые эмоции взбудоражили его и придали энергии. По пути он зашёл в супермаркет, в котором накануне повстречал человека в белом, и закупил свежую пачку сигарет и бутылку недорогого виски. События вчерашнего дня лишь мельком пронеслись у него в воспоминаниях, как бредовый сон. Дома он первым делом развел виски с водой пятьдесят на пятьдесят и спокойно выпил бокал под сигарету. Затем он перебрался в рабочую комнату, ликвидировал устроенный вчера беспорядок, натянул холст на подрамник и преступил к написанию картины, которая четко успела сформироваться в мыслях.

Работа давалась очень легко. Мазок за мазком краски ложились на ткань. Движения художника были уверенные и четкие, как никогда до этого. Несколько дней он провел за работой, отвлекаясь только на физиологические потребности и изредка выходя из дома для того, чтобы пополнить запасы еды, сигарет и алкоголя. В голове Макса всё это время не находилось места для мыслей, кроме как о картине и предстоящем конкурсе. Что-то ему подсказывало, что в этот раз у него точно всё получится. Художником был проделан колоссальный труд. Мало кто мог бы выдержать столь интенсивную работу.

Накануне перед конкурсом картина была закончена. Максим позвонил организаторам и подтвердил своё участие. Остаток дня он провёл отсыпаясь. Истощённый организм требовал отдыха и перезагрузки.

В день «икс» Макс проснулся рано: волнение не давало покоя, и он то и дело просыпался, прерываясь лишь на короткий беспокойный сон. Нервничал он даже не из-за самого конкурса, а из-за того, что в этот важный день с ним не было Вики. За все время она так и не вышла на связь.

Макс позавтракал, принял душ. До конкурса оставалось примерно два часа. Он махнул стопку виски и перелил остатки из бутылки в небольшую флягу, которую носил во внутреннем кармане пиджака. Затем он собрался, вызвал такси до дома культуры, что находился в центре города. Именно там проходил конкурс. Всю дорогу молодого человека охватывал мандраж. Но это был не то состояние, схожее с ужасом, который душит тебя и вызывает оцепенение, бессилие и неспособность к действиям. Это был спортивный мандраж, как у бегуна в стойке перед стартовым выстрелом.

На месте проведения завершались последние приготовления. Работники галереи суетились по залу, развешивая около двух десятков работ, подгоняемые и поправляемые директором мероприятия. Этот конкурс не ограничивал участников ни в выборе жанра, ни в стиле исполнения. В связи с чем на наблюдающих обрушивалась целая лавина разнообразных, не похожих друг на друга образов. Местами ярких и пёстрых, удивляющих своей смелостью, местами темных и мрачных, пугающих своей реалистичностью.

Максим нашёл в зале организатора конкурса и передал ему холст, чтобы тот его повесил в нужном месте. Пространство помещения постепенно наполнялось людьми – всё скоро должно было начаться.

Макс вышел на крыльцо дома культуры, чтобы перекурить, тем самым скоротав время томительного ожидания. Напротив на него чёрным ржавым ртом смотрела автобусная остановка, носившая неоригинальное название «Дом культуры». Думаю, остановку с таким названием можно найти практически в каждом городе нашей страны. Как только Максим вытряхнул сигарету из пачки и обустроил её в уголке рта, возле него со свистом, сбросив высокую скорость до нуля, остановился спортивный автомобиль. Это была последняя модель ауди, ярко-салатового цвета с большими хромированными дисками, разбрасывающих во все стороны отраженный свет. Двери автомобиля открылись вверх на манер Ламборджини и оттуда появилась пара молодых людей. С пассажирского сидения ловко и грациозно, не смотря на длинное золотистое платье в пол, вышагнула стройная высокая блондинка. Это была очень красивая, шикарная девушка. Светлые пышные волосы были убраны на одно плечо. Выйдя из машины, она встала в модельной стойке, будто ожидая, что её тут же окружат папарацци в надежде сделать лучший снимок своей жизни.

С другой стороны автомобиля появился высокий статный юноша, одетый в черный классический фрак, черные же брюки, белую сорочку и галстук-бабочку. Его волосы угольного цвета были элегантно убраны назад. Водитель обошёл машину, подставил локоть для своей спутницы и направился осанистой, величавой походкой ко входу.

Это был Владислав Синкевич – человек, которого Максим ненавидел уже несколько лет и которому жутко завидовал. Влад со спутницей поднялись по ступенькам, затем кавалер жестом отправил её во внутрь, а сам, развернувшись на каблуках начищенных до блеска туфель, широко развел руки и бесцеремонно заключил Макса в крепкие, даже излишне, объятия. Стоит ли говорить, как выглядел наш хрупкий, бедно одетый герой на фоне этого красавца?

– Максооон, – протянул он своим глубоким басом, освобождая Максима из своих клешней. – Сколько лет, сколько зим!? – рука Влада взъерошила и так неаккуратную прическу Макса. – Ты наконец-то соизволил озарить простых смертных своим талантом.

В голосе Влада не то, чтобы проскакивали, а во всю громыхали ноты сарказма. А его самодовольная, широкая, как у коня, улыбка лишь подчеркивала насмешливый укол в последней фразе.

– Да, Влад, привет. Вот решил тоже попробовать. – Максим достал из кармана зажигалку и принялся чиркать ей у кончика сигареты. Дело увенчалось успехом с восьмой попытки.

– В очередной раз… Ладно, Макс, пойду. Увидимся внутри! Желаю удачи! – Влад выставил свою широкую грудь, ловко щёлкнул пальцами перед носом визави, и удалился.

Максим одиноко стоял на ступеньках. Его боевой доселе дух был сломлен. Голова все глубже вжималась в плечи, а осанка приобретала сгорбленную форму. Он попробовал повторить щелчок Влада, но ничего не вышло. Вместо звонкого звука пальцы издали тихий, невнятный шлепок. Докурив сигарету, он решил, что вторая ему не помешает. Но перед этим из-за пазухи показалась фляжка и её содержимое исполнило свое предназначение, промочив Максиму горло.

Стоя на крыльце, парень наблюдал, как к остановке один за другим подъезжает городской транспорт и высаживает людей. И вот из дверей одного автобуса сначала показалась фигура девушки с рыжими волосами, а за ней нескладный силуэт паренька на костылях. Они буквально шаг в шаг направились в сторону Максима. Осанка нашего героя мгновенно расправилась, плечи разошлись в стороны, а на лице появилась ребяческая улыбка.

Первой подошла девушка. Она остановилась в паре метров от Макса, скромно опустив глаза в землю и сомкнув руки за спиной. Максим понимал, что Вика сейчас чувствовала и, решив не мучать свою любимую, сделал оставшиеся шаги ей навстречу и крепко обнял.

– Я очень рад, что ты здесь. – Тихо сказал он ей на ухо.

– И я рада. Извини, что уехала. Это было глупо.

– Что ты… Вся глупость осталась со мной. И я прошу прощения. – Максим взял лицо Вики в свои ладони, взглянул в её голубые глаза и поцеловал.

К этому моменту до крыльца дошёл Андрей. Макс крепко пожал приятелю руку и принялся представлять друг другу дорогих ему людей, которые до этого ещё не встречались. Их болтовня немного затянулась и, когда они зашли в зал, оказалось, что церемония открытия уже прошла.

Члены жюри, искусствоведы и обычные зеваки прогуливались от картины к картине, вставали в важную позу и корчили серьезные выражения лиц, изредка обмениваясь парой фраз. Этот шёпот в общей тишине напоминал звук морских волн, разгоняемых легким бризом. Наши герои присоединились к общей неспешной прогулке, продолжая свое дружелюбное общение.

Спустя около получаса на импровизированную сцену в центре зала, вокруг которой располагались стулья для посетителей, вышел директор конкурса и сообщил, что жюри начало свое обсуждение и в ближайшее время будет названа тройка победителей. Возле сцены установили три мольберта призеров, накрытых плотной тканью для пущей интриги. Гостей попросили занять свои места. Церемония награждения началась с высокопарных речей о важности в современном мире культуры в целом и изобразительного искусства в частности. Затем были перечислены и наделены благодарностью все причастные к организации конкурса: меценаты, спонсоры, фонды и просто высокопоставленные шишки. И только потом, уже заметно утомив присутствующих болтовнёй, директор сорвал с первого мольберта закрывающую его ткань, представив публике пейзаж, изображавший цветущую сакуру на фоне горной реки. Бронзовое место заняла высокая, худая, совсем ещё юная девушка с узким разрезом глаз. Максим её не видел до сегодняшнего дня.

После недолгих аплодисментов за представлением третьего места последовало второе. На холсте в темных тонах были изображены высотки некоего мегаполиса. На передний план из-за них выходил мужчина, лицо которого словно вибрировало, раздваивалось на две ипостаси: умиротворенную и перекошенную копии. На героя картины из-за разных углов выглядывали глубоко-черные тени, напоминающие то ли монстров, то ли людей в оборванных одеждах. Во время представления работы по залу прошёлся удивленный шелест перешёптывания – это была картина Синкевича. Влад встал со своего места в первом ряду и вышел на сцену под звуки голоса, зачитывающего его прежние достижения. Давний противник Макса выглядел не так уверенно, как буквально час назад. На его лице, сиявшем багряными щеками, висела вяло натянутая улыбка человека, не привыкшего проигрывать, но проигравшего.

Максим, сидевший всё это время со своими друзьями на последнем ряду, нервно вскочил со стула, словно собираясь что-то выкрикнуть в сторону трибуны. Его руки тряслись, а волосы встали дыбом пуще прежнего.

– Ты чего? – шикнула на него Виктория, схватив за запястье и потянув вниз – Сядь на место.

– Да к черту. К черту это все. Ви, ты понимаешь, что это финиш? Конец? Если уж этому дали второе место, то мне нечего ловить.

Макс вырвал резким движением запястье из рук Вики и быстрыми шагами удалился в сторону уборной. Там ураганом влетел в ближайшую кабинку и с размаху врезал по перегородке, оставив на ней трещину. Не почувствовав боли, Макс достал из внутреннего кармана пиджака флягу и залпом осушил остатки выпивки. Это немного привело его в чувство, но сердце по-прежнему продолжало громко стучать в его груди, отдаваясь пульсацией в висках. Макс вышел из кабинки, умылся холодной водой, глубоко вдохнул и выдохнул, пытаясь хотя бы немного унять своё бешенство. Надо было возвращаться.

Как только Максим вышел из туалетной комнаты, на его шею бросилась Виктория, издав при этом невнятный, но радостный писк. В сторону обнимающейся пары были устремлены взоры всех присутствующих. И тут, сквозь внезапно раздавшийся шквал аплодисментов он услышал слова Вики:

– Ты победил.

На сцене его ждали двое других призеров (физиономия одного из которых выражала крайнее удивление, словно его спортивный автомобиль на трассе обогнал москвич, собранный в прошлом веке), члены жюри, чинно аплодировавшие кончиками пальцев, директор конкурса, светящий своей лысиной и уже начавший произносить очередную высокопарную речь, и само творение Максима, занимавшее центр трибуны.

Это был портрет изумительно высокой, фотографической детализации. На нем была изображена Виктория, сидевшая за кухонным столом в их общей с Максимом квартире. Взгляд её ясных голубых глаз, изображение которых было передано до мельчайших подробностей и крапинок на роговице, казалось, что был направлен на любого, кто смотрел на картину. Он словно заглядывал в душу, пробуждая в ней всё самое светлое и чистое, как и сам этот взор. Портрет Вики улыбался той самой улыбкой, которую Максим запомнил при первой своей удачной шутке с ней. За спиной Виктории, преломляясь в оконном стекле, разгорался самый красивый, самый вдохновляющий рассвет, который только может представить человеческое воображение.

Максим не верил в происходящее с ним. Он застыл в нелепой позе и, только совершив огромное усилие над собой, смог преодолеть оцепенение и на ватных ногах двинуться к сцене. Там директор вручил ему грамоту, медаль, и затянул очередную унылую речь. Но Макс не слышал его, он не обращал внимания ни на что вокруг. Его взор был устремлен в сторону Вики, которая в ответ смотрела на него, прикрыв рот ладонями. Их взгляды словно создавали невидимый никому туннель, сместив всех присутствующих на второй план. Сердце Максима сжималось от любви и радости, переполнявших его. Вот он – момент абсолютного счастья, момент, когда ты можешь разделить свой триумф с самым важным, самым любимым тебе человеком во всей вселенной. Максим вместе с остальным залом дотерпел до конца официозные речи организаторов, после чего, еле сдерживаясь от того, чтобы не перейти на бег, ринулся к Вике и заключил её в крепчайших объятиях. Она повисла у него на шее.

– Я знала, знала. – Шептала она. – Ты у меня самый-самый. Я всегда знала.

Наш герой не говорил ничего. В горле комом встали слёзы радости. Да и нет, пожалуй, слов на свете, которые могли бы описать всё то, что происходило в душе художника.

Следом за Викой к Максиму стали подходить гости мероприятия и остальные участники. Они поздравляли его, возносили в хвалебных словах, заставляя Макса краснеть. Ещё никогда до этого дня ему не приходилось принимать такое количество почестей в свой адрес. Более чем заслуженных. Последним подошёл Андрей на своих несменных костылях.

– Смотри, дружище, похоже я приношу тебе удачу.

– Действительно! – Максим засмеялся. – Теперь буду всегда приглашать тебя.

Андрей крепко пожал Максу руку.

– Всегда рад. – Улыбнулся он. – Поздравляю.

Идиллию друзей нарушил басовитый кашель, раздавшийся за их спинами. Влад, привычно стоявший прямо и гордо, предстал перед ними, держа руки вдоль туловища, словно пингвин. Он старался придать лицу невозмутимое выражение с намеком дружелюбной улыбки, что выходило крайне неестественно и немного пугающе.

– Макс, мой друг, прими мои поздравления! Ты действительно постарался. Давно не видел ничего столь… воодушевляющего и полного. Спасибо тебе! Порадовал.

Максим смущенно поблагодарил своего визави. И уже собирался двинуться в сторону выхода, прихватив с собой друзей, как вдруг услышал:

– Послушайте, господа. Раз такой повод, давайте-ка его хорошо отметим! – Синкевич широко развёл руки и наклонил голову в пригласительном жесте. – У меня дома как всегда всё наготове, и я рад вас принять. Надеюсь, вы окажете мне такую честь?

Друзья переглянулись. Андрей сразу отказался, сославшись на загруженность работой. Вика же всем своим видом, взглядом и маленькими покачиваниями головой показывала, что против этой затеи. Но Максим был опьянен успехом и хотел им насладиться по полной, проведя с поверженным врагом как можно больше времени. Бросив в сторону Влада быстрый взгляд, он дал согласие. Недавний противник, а теперь гостеприимный хозяин, оставил свой адрес и удалился. «Довершить необходимые приготовления» – так он сказал. Вслед за ним ушёл и Андрей, на прощание ещё несколько раз поздравив Макса с победой. Галерея пустела.

– Ну что за безумие? Зачем мы туда? – Вика ударила Макса в плечо.

– Да ладно, Вик. Чуть-чуть посидим, выпьем да домой. Посмотрим хоть, как богатые люди живут. Погнали. – Максим протянул ей свою руку.

Вика недовольно пшикнула, закатив глаза, но приняла её, и парочка направилась к выходу.

И вот уже на ступеньках дворца культуры, когда влюбленные мило спорили о том, каким же такси им стоит воспользоваться, откуда-то со стороны раздался голос, позвавший Максима. Новоявленный лауреат обернулся на звук и увидел, как в их сторону торопливо ковылял взрослый, полный мужчина. Одет он был со всей строгостью в дорогой классический костюм тёмно-синего цвета, в стиле тех, что носят политики и крупные бизнесмены. Лицо человека было старым, кожа на щеках и шее провисала. Глаза незнакомца выглядели уставшими, веки краснели, словно воспалились от сильного сухого ветра. На голове белела странная причёска, издалека напоминавшая пушного зверька, ловко усевшегося на макушку.

Мужчина представился коллекционером живописи. Его звали Борис Аркадьевич и, по его словам, он разглядел в работе Макса большой талант.

– Максим, я не привык ходить вокруг да около. – Борис Аркадьевич, несмотря на свой серьёзный деловой вид, обладал весьма торопливой речью, что в совокупности с достаточно писклявым голосом, звучало весьма нелепо. – Скажу сразу – я хочу купить у вас картину. Вот ту, что сегодня вы выставили на конкурс. Какую цену вы назначите?

– Ну-у-у. Даже не знаю. Сто тысяч. – Максим подумал, что его наглость отпугнет бизнесмена, но не тут-то было.

– Парень, я заплачу пятьсот. Оставь мне свой телефон, с тобой свяжутся мои люди, чтобы оформить сделку. Ах, да. Ты не против ещё написать кое-что под заказ? Думаю, не против. Было приятно познакомиться, ещё увидимся. До свидания.

Борис Аркадьевич поспешно схватил Максима за ладонь, пожал её и быстрым шагом удалился в сторону стоянки. От этого рукопожатия вдоль руки Макса побежали мурашки, но огорошенный герой не заметил этого, а просто продолжал стоять с открытым ртом в позе статуи, медленно переводя взгляд то на Вику, то в сторону удалявшегося покупателя.

Из ступора его вывел сигнал подъехавшего такси.

– Ну что, богатенький Буратино, поехали? – подмигнула Вика, сохраняя спокойствие, будто только что произошедшее событие было записано в её ежедневник, и потащила своего парня за локоть к желтому автомобилю.

Всю дорогу до коттеджа Влада молодые люди весело обсуждали триумф. Вика, приобняв своего любимого за плечо, тихим голосом, но не терявший от того свои горячие чувства, делилась с ним восторгом от его работы. Ей было очень приятно то, что он изобразил её, да ещё и в такой замечательной, одухотворяющей композиции. Максим же в свою очередь сидел тихо, позволяя спутнице больше говорить, а себе слушать. Он был очень горд собой и чуть ли не светился изнутри. С его обычно бледных щёк не спадал румянец, а улыбке на лице мог бы позавидовать кот, попавший на склад сметаны.

Особняк Синкевича находился совсем недалеко от города. Он занимал большую огороженную территорию в сосновом массиве, доступ в которую проходил за большими, кованными воротами, украшенными разнообразными завитушками и узорами. За высокими красивыми заборами находилось несколько зданий, центральным из которых был жилой дом. Издалека он напоминал плоскую коробку белого цвета, вблизи же эта коробка становилась весьма симпатичным архитектурным объектом, выполненным в самом современном стиле: прямые линии, металл и стекло, в основном белого и черного цвета.

Молодые люди издалека заприметили Влада, стоявшего на крыльце и, как подобает гостеприимному хозяину, встречающего гостей. Его классический наряд заменил плотный махровый халат тёмно-бордового цвета. Внутреннее чувство Макса подсказывало ему, что под халатом Влад абсолютно голый.

Все вместе ребята зашли в дом и по широкой лестнице спустились на минус первый этаж. На этом уровне располагался достаточно большой бассейн, метров двадцать в длину и десять в ширину. Вдоль него были установлены кожаные диванчики светло-кремового цвета. Свет в помещении был приглушен и в основном отдавал бледно-голубым мерцанием, исходившим со дна бассейна. Вдоль стены за спинками диванов располагалась барная стойка, стеллажи с бутылками выпивки и небольшой холодильник со стеклянной дверкой.

На одном из диванов уже сидела подруга Влада. Вальяжно откинувшись на спинку и закинув ногу на ногу, она смотрела на ровную поверхность воды и посасывала какой-то яркий напиток через краешек коктейльной рюмки. Её большие, привлекательные губы жадно прилегали к стеклу, оставляя на нём следы алой помады. Когда в помещение появились новые люди, девушка даже не обернулась в их сторону, словно она была загипнотизирована водной гладью.

Влад провел гостей к диванчикам и рукой предложил им присесть.

– Алиса, сегодня это наши гости: Вика и Максим. Ты их видел. Друзья, это Алиса – моя спутница.

Ребята нечетко пробурчали что-то типа привычного «приятно познакомиться», на что Алиса лишь слегка кивнула, давая понять, что заметила их присутствие.

– Вам чего-нибудь налить? Скотч, шампанское, вино? Я долго собирал свою коллекцию. Что-то пришлось привозить из Европы. Всё самое лучшее! – Пробасил Влад прямо в ухо Максиму, особо делая акцент на последней фразе.

– Я бы не отказалась от холодненького шампанского. – Вика устроилась на диванчике, находившемся напротив того, на котором сидела девушка Влада. Теперь их разделял низкий стеклянный стол, на котором в ведре со льдом охлаждался стальной шейкер.

– Окей. А тебе, Максыч?

– А есть джин?

– Да. Бомбей Сапфир подойдет? Это синенький такой.

– Да… – Макс слегка замялся, он впервые слышал это название. – Да, думаю, что подойдет.

Влад удалился к барной стойке, а Максим неловко уселся рядом со своей девушкой. Напротив них всё так же сидела безучастная, холодная скульптура Алисы, смотрящая в сторону воды. Вдруг девушка встала, произнесла словно в воздух: «Хочу плавать», скинула с себя халат и нырнула в бассейн. Под халатом на ней не было ни единого предмета одежды. Перед взором Максима пронеслось прекрасное, стройное девичье тело, разрезающее воду. Потоки сверкающих брызг огибали аппетитные выпуклости юной нимфы. Из приятной задумчивости Макса вывел неприятный тычок в ребра.

– Эу, ты чего это? – На него смотрела свирепая пара глаз любимой девушки.

– Ничего. Абсолютно ничего. Просто задумался.

Ситуацию спас подошедший Влад. Он поставил перед Викой такое же ведерко с уже открытым шампанским, как и у Алисы, а перед Максимом бокал голубоватого напитка, в котором плавал кусочек лимона и два кубика льда в форме черепков.

– Я тебе сделал с тоником и лимоном. Угощайтесь, друзья. Макс, ещё раз с победой тебя. – Влад торжественно поднял вверх свой бокал, и молодые люди выпили. Через мгновение к ним присоединилась Алиса, которая, не смущаясь посторонних, в абсолютном неглиже проследовала к столику и только там облачилась в халат. В компании завязался разговор о прошедшей выставке. Обсуждались работы молодых художников, их стили, ошибки и удачные моменты. В определенный момент речь зашла о картине, занявшей третье место. Оказалось, что она очень понравилась обеим присутствовавшим девушкам. Алиса заметно оживилась и, пожалуй, впервые за вечер проявила искреннюю заинтересованность. Она похвасталась, что у неё в комнате висит несколько похожих пейзажей, изображавших восточную природу. На этой волне она увлекла Вику с собой на мини экскурсию, чтобы продемонстрировать их ей лично. Парни остались вдвоем.

– Ну, как она тебе? – спросил Влад, откинувшись на спинку диванчика и сделав добрый глоток в половину стакана.

– Кто?

– Да Алиска. Кто же ещё?

– Симпатичная.

– Симпатичная? Чистый секс! Тигрица. Хоть и немного сумасшедшая. Зато в постели… – Влад мечтательно закатил глаза и облизал губы языком. – Ты такого точно не встречал.

– Тебе лучше знать. – Максим опустил взгляд в свой стакан, словно увидел там целую вселенную и пытался соединиться с ней.

– Ну ладно, Макс. Скажи мне, какие у тебя дальнейшие планы? Конкурсы? Выставки? Я мог бы помочь с организацией, если материал есть. Ну там позвать шишек нужных, ты знаешь.

Максим задумался. Особых планов у него никогда и не было. Большую часть своей жизни он прожил на грани с нищенством. Отец умер давно, оставив о себе лишь теплые детские воспоминания, механические часы без ремешка да старую черно-белую фотографию, на которой он и маленький Максим были запечатлены на фоне пошарпанной стены их старенького домика. Мама ушла, когда художник заканчивал старшие классы. Она быстро зачахла, словно какой-то вампир присосался к ней и выпил всю жизненную силу одним глотком. Макс связывал столь раннюю кончину родителей с их тяжелым физическим трудом, который ещё и оплачивался сущими копейками. После смерти матери он пообещал сам себе, что сможет выбраться из бедности, добиться чего-то, обрести успех, забраться на ту вершину, которая, казалось, была совсем ему не под стать. И вот сегодня, по его мнению, этот день настал – ему наконец-то улыбнулась фортуна. Он смог заработать своим творчеством, своим трудом первые сколько-нибудь значимые денежные средства.

Мысли о деньгах напомнили ему о Борисе Аркадьевиче и их сделке. Он рассказал Владу о странном богаче – любителе изобразительного искусства. Влада заинтересовала эта персона, он выпытал все детали внешнего вида бизнесмена, после чего, основательно покопавшись в мозгах, заключил, что никогда не слышал об этом человеке, хотя и знает всех ключевых игроков в коллекционном бизнесе.

– И сколько, говоришь, этот кекс тебе предложил? Сотку?

– Нет, пятьсот.

Влад присвистнул и отхлебнул виски из бокала. Парни были уже весьма пьяны, а девушки до сих пор не вернулись.

– Максыч, что-то мы скучно сидим. У меня тут есть кое-что.

Влад неровной походкой прошёл за барную стойку и пару мгновений что-то искал в тумбочке под ней.

– Опа! Вот и он. – Вскрикнул он, победно подняв над головой маленький пакетик с белым порошком.

– Что это? – Удивленно спросил Максим, щурясь и пытаясь разглядеть в приглушенном свете, что же тащит к их столу Синкевич.

– Это, дорогой мой друг, самый лучший кокс в городе. И сейчас мы его снюхаем.

Максим вытаращил глаза, полные испуга и недоверия. Но этот взгляд буквально через мгновение сменил оттенки на жадное любопытство. Он никогда до сегодняшнего дня не сталкивался с наркотиками, но его всегда манила и интересовала неизвестность. Что же они могут дать, отчего столь внушительное количество людей не могут устоять перед губительным волшебством? Радость? Эйфорию? Чувство всемогущества? Избавление от боли и страданий?

Пока все эти мысли проносились в голове молодого художника, его коллега уже опытными движениями расчерчивал на столе четыре ровные белые дорожки ангельской пыли.

– Влад, а это не опасно? – Голос Макса был тихим, но в пустом помещение он звучал отчётливо и ясно. Этот вопрос был риторическим, так как для себя Максим всё уже решил.

– Обижаешь, дружище. Для тебя всё самое лучшее. Вот держи. – Влад протянул гостю маленькую, тонкую медную трубочку. – Втягивай через одну ноздрю, вторую зажимай. Затем наоборот. Тебе, кстати вот эти маленькие на первый раз. – Он показал на тоненькие полосочки, которые были раза в три уже других.

Максим наклонился к столику и торопливыми, резкими движениями выполнил процедуру, которую множество раз наблюдал в фильмах.

– Ай, молодца. – Пробасил Влад и выхватил трубочку из уже расслабленной руки Макса. – Иди-ка к папочке. – Добавил он и внюхал в себя две оставшиеся полоски порошка.

Парни откинулись на спинки диванов друг напротив друга. Влад смотрел на Максима, а Максим на Влада. В первые несколько секунд Макс ощутил легкое головокружение и онемение в носу и на языке. Затем постепенно краски вокруг стали становиться ярче и интереснее. Звук переливающейся воды в бассейне казался чем-то воистину прекрасным. По телу разливалось чувство расслабленности, граничащей с непередаваемой энергией. Небывалая доселе эйфория овладела телом и разумом молодого человека. На лице растянулась блаженная улыбка, а из горла так и стремился вырваться дикий, первобытный рык.

Влад беззвучно встал с дивана, скинул с себя халат и резким движением нырнул в бассейн. Его могучие плечи мощными рывками разрезали зеркальную гладь и толкали тело по поверхности воды. Максим тоже встал со своего места. Ему захотелось следом за хозяином дома нырнуть и плыть, испытать на деле всю ту силу и энергию, которую он чувствовал в себе в ту минуту.

Но только он начал расстегивать первую пуговицу на рубашке, как дверь отворилась и вошли девушки. Появление Вики как рукой сняло остатки дурмана. Макс вернул пуговицу на место и присел на диванчик. Девушка была в полном восторге от увиденных картин. Она весело щебетала, пересказывая их сюжеты и тонкости выполненных работ. Но Максим её практически не слушал. Эффект наркотика внезапно испарился, забрав не только данные им новые ощущения, но и все остальные силы, оставил после себя прожжённую дыру пустоты. В какой-то момент он перебил Вику и поставил перед фактом, что им нужно возвращаться домой. На прощание Синкевич в очередной раз поздравил с триумфом и вручил бутылку вина в подарок.

Большая часть пути до дома проходила в молчании. Максима охватили опустошённость и меланхолия, Вика же просто устала за столь насыщенный день и задремала у него на плече. За окном такси мелькали огни ночного города, свет редких низких фонарей заглядывал в машину, освещая лицо пассажира, безучастно смотревшего на проносившиеся мимо улочки.

Но чем больше они приближались к дому, тем слабее становилась хватка этого невидимого спрута. Вот уже наш герой переместил взгляд на возлюбленную, чьё милое спящее личико пробудило в нем нотки нежности и вызвало легкую, тёплую улыбку. Он осторожно, стараясь не разбудить, приобнял её за плечи и тихонько поцеловал в макушку. Эти действия всё-таки прервали чуткий сон Вики. Она посмотрела на Максима и улыбнулась ему в ответ.

Дома молодые люди открыли бутылку вина, уселись на кухне, как уже тысячу раз до этого и принялись тихо разговаривать. Они были счастливы. Они любили друг друга и говорили друг другу об этом. Им обоим казалось, что это счастье навсегда, они заслужили его и никогда не отпустят, будут беречь, чего бы это ни стоило.

– Макс, я чертовски рада!

– Как же я рад. До последнего не верилось. Да и сейчас кажется, что это либо сон, либо чья-то шутка.

– Так шутить могут только боги! – Вика рассмеялась.

– Да уж… Если бы людскими судьбами управляли боги, то с уверенностью можно было бы сказать, что они те ещё шутники. Или садисты, тут уж как посмотреть!

– Сегодня садисты были на твоей стороне.

Максим сидел на своем привычном месте у кухонного столика, не в силах удержать улыбки. Вика сидела напротив и смотрела на него своими огромными, прекрасными и полными любви глазами. А за окном разгорался самый красивый, самый вдохновляющий рассвет, который только может представить человеческое воображение.