Читать книгу Растерянность - Денис Викторович Блажиевич - Страница 1

РАСТЕРЯНОСТЬ.

Стальные крысы были разгромлены. Через дыру в полу Медвежата проникли на второй этаж. Рассыпались по гулкому и пустому помещению. Прятались за обожжёнными, разрисованными граффити колоннами и раз за разом выщелкивали по одному ничего не подозревающих крыс. Высадили трем выстрелами в спину толстого и шумного Сутеева. Собственными глазами увидел Волынцов, как погиб его сын Андрей. Он успел сменить позицию. Перемахнул через низкую баррикаду. Ее соорудили вокруг устья широкой и серой лестницы. Там ждали главного удара, а Медвежата зашли с тыла. Андрей стрелял длинными беспокойными очередями из недавно приобретенной М-16. Мог продержаться дольше и отступить вниз по лестнице, но Медвежата выбили фланги. Достали Коробейникова, а потом какой-то лохматый и длинный, новенький, Волынцов не знал его фамилии, схватился за грудь, и пока не накатила основная волна боли, ругнулся громкими неприсутственными словами. После этого Андрюху взяли в коробочку и с фронта и с обеих сторон. Командир Медвежат Кузнецов Николай эффектно довершил сражение. Бросил рядом с Андреем самодельную гранату. Она разорвалась на баррикаде, выбросив облачко плотного, как мокрая шерсть, дыма. Андрей поднялся. Из его рук выпала винтовка.

– Батя! – крикнул Андрей. Он развернулся. Спиной осел на баррикаду и после этого не двигался. Голова его поникла.

Волынцова убили первым. Попали в ногу и левый бок. С трудом он поднялся, едва не провалившись в эту чертову дыру. Подхватил свой привод: поршневой Винчестер. «Как в золоте Маккены, если кто помнит». Захромал к сыну. Нога болела сильно, а вот бок пока терпимо. Это пока. По прошлому опыту Волынцов знал, что синяк образуется добрый и Соколова будет целую неделю ругаться и по вечерам изводить на него кровосмесительную Бодягу.

«О!» – не дойдя до сына, определил Волынцов – «В боку началось. Хорошо, что ребра целы. Вот что значит хорошо кушать. Жирожилет в поряде.»

– Ты чего, бать? – укоризненно встретил его сын.

– Заснул, Михаил Петрович. – рассмеялся командир Медвежат Николай Кузнецов. – Бывает.

– Сам ты заснул. – сначала решил огрызнуться Волынцов, а потом неожиданно закруглил. – Сам не пойму. Как-то подрастерялся. Задумался.

Длинный и лохматый снял с себя защитную маску. У него она хорошая. Горнолыжная. «Петя что ли?» – вспоминал Волынцов. – «Точно. С Андрюхой работает».

Длинный Петя сказал в пол, так чтобы все не услышали. Громко.

– Наберут пенсионеров. Я так лестницу пристрелял.

Волынцов не любил таких. У которых война внутри. Таких в Афгане, не было. Нет, были. Недолго. Настоящая война их быстро раскусывала и в сторону сплевывала. Самый громкий всегда самый тихий…

В страйкбол Волынцов играл по воскресеньям. Сын привел, но сначала он привел сына. В Арбитражный суд по ЦО. На улице Кирова, напротив Ташира в областной Калуге. За 20 лет образовались нити-ниточки в нужные места и к нужным людям. Так что не пришлось Андрею здоровому и молодому парню с наполовину купленным дипломом думать, чем семью кормить, на что и где жить. Можно было по воскресеньям в страйкбол гонять и считать себя самым умным. Отцу указывать.

– Да забейся ты уже. – прикрикнул Волынцов. – Маршал Жуков.

Ехали они в машине. Недавно взял Андрюха новую Гету. Свой Патриот Волынцов оставил у красно-желтой многоэтажки на правом берегу. Сын недавно получил квартиру. Сын потянулся к магнитоле и раскрутил до конца ручку громкости. Всю оставшуюся дорогу слушали какую-то оперную фигню. Мужики и бабы орали так, что у Волынцова заслезились глаза. Проехали недавно отстроенный мост. После жаркого лета Ока похудела, сошла с лица. Ветер гнал ее тощие грязно-серые волны в песчаных узких берегах. Андрей подвёртывал в неухоженный двор с одинокой детской площадкой между новыми едва обжитыми домами.