Читать книгу «Ёлки-палки» и другие рассказы - Денис Владимирович Буточников - Страница 3

Однажды вечером, когда мы с Коляном уже собирались спать, к нам в окно забралась Наташка – местная девчонка, наша ровесница. Она частенько захаживала к нам с разными бредовыми идеями, после которых нам всегда влетало по первое число. В этот раз у неё созрел план беззлобной, но душераздирающей шутки над председателем нашего колхоза – Анатолием Трифоновичем Дроздом (фамилия у него такая). Идея заключалась в том, чтобы повесить ему стукалочку.

Стукалочка – это очень хитрое приспособление. На нитку, приколотую к раме канцелярской кнопкой, к окну прикрепляется какой-нибудь грузик, например, небольшая гайка. С помощью другой нитки этим грузиком стучат по стеклу. «Достать» стуком можно кого угодно – это уже проверено. А самое главное, поймать злоумышленников очень сложно: незаметная в темноте чёрная нитка может тянуться на десятки метров в удобное укрытие.

Я с самого начала был против этой идеи (мне ещё хорошо помнилось, как нам попало за историю с зубной пастой), но Наташка так настаивала, что я, в конце концов, согласился. Ну, а Коляну всегда было все равно, что делать. Он так и сказал, что может хоть стукалочки вешать, хоть сейчас спать пойти. В общем, после недолгих споров решение было принято, и наша группа начала сбор всего необходимого.

В районе двенадцати ночи мы услышали под окном знакомое мяуканье, больше напоминающее предсмертные всхлипы – это был условный сигнал, издаваемый Наташкой. Мы почти бесшумно (если не считать Колины вопли, крики и ругань, когда он зацепил мягким местом кактус, стоящий на подоконнике) выбрались из дома. Наталья была одета в чёрную куртку и тёмные джинсы, прекрасно маскирующие её в темноте. В ней сразу угадывался профессионал по части проделок, чего не скажешь обо мне, поскольку ночью в своей белой ветровке я очень напоминал одноимённую ворону. После критического осмотра моей внешности меня заставили снять ветровку, а за ней и белую футболку с броской надписью «Теннис» на груди.

– Ну ты даёшь! – прошептал Николай, забрасывая обратно в окно мою одежду. – Ты бы ещё в простыню обернулся!

Оставшись полураздетым, я чувствовал себя не очень уютно, но моего мнения никто особо не спрашивал, и мы направились к усадьбе председателя.

Добравшись до места назначения, мы с Коляном засели в каких-то кустах, а Наташка с ловкостью ниндзя поползла на разведку. Мы долго ждали, притаившись в кустах, и старались не очень шуметь, шлёпая комаров на моей голой спине. Когда Наталья вернулась, Коля чесал мне между лопаток.

– Всё нормально, лёг спать, – сообщила она, – можно вешать.

И мы направились к еле видневшемуся в темноте дому. Подкравшись к окну, я остался на «шухере», а мои друзья, подтащив козлы для распилки дров и взобравшись на них, принялись подвешивать стукалочку.

Через несколько минут мы опять забрались в свои кусты и, предвкушая предстоящее веселье, потянули за нитку, постучав в окно привязанной гайкой. Стук был отчётливо слышен даже нам. Наверняка его услышал и председатель, поскольку вскоре в окне вспыхнул свет и знакомое нам лицо прижалось к стеклу. Никого не увидев, председатель выключил свет и, вернувшись к окну, вновь стал всматриваться в темноту. Так ничего и не увидев, Дрозд задёрнул штору и улёгся в постель, но в тишине опять раздался настойчивый стук. В ответ на это почти сразу в окнах дома загорелся яркий свет и открылась входная дверь. Озадаченный председатель вышел на крыльцо и негромко спросил:

– Кто здесь?

Ответа не последовало. Настроение у нас резко улучшилось. Мы поняли, что являемся участниками крутого прикола, а бессонная ночь председателя только начинается. Вернувшись в дом, Анатолий Трифонович в задумчивости почесал затылок и, ничего пока не понимая, направился к кровати. Но, не дойдя до неё двух шагов, вновь услышал громкий, настойчивый стук.

– Ах, чтоб тебя! – воскликнул он и кинулся к окну.

Ничего, кроме темноты ночи, он там не увидел. Понимая, что ничего не понимает, Анатолий Трифонович стал тихонечко пятиться задом к кровати, боясь повернуться спиной к окну и вызвать тем самым этот загадочный стук. В тот момент, когда он уже был готов поверить, что странные стуки в окно – плод его усталого воображения и больше они не повторятся, несчастный опять услышал звонкое тук-тук-тук… Председатель снова ринулся к двери.

Периодический стук в окно никак не давал ему добраться до постели. Четыре раза подряд председатель выскакивал на крыльцо с бессменным вопросом: «Кто здесь?», но, не получая ответа, возвращался в дом, чтобы через минуту вновь оказаться на крыльце.

В самый разгар веселья я из своего укрытия заметил, что по тропинке, ведущей к реке, бесшумно скользят души умерших. Удивлённый подобным зрелищем, я толкнул Коляна в бок и указал на тропинку. Тот долго приглядывался и опознал в безмятежных покойных душах нашего соседа Вальку и его друга, которые прямо в ночных рубахах, босиком, явно направлялись на реку за раками. Оставив на некоторое время председателя в покое, мы выбрались из своего укрытия и тихонько передислоцировались к тропинке. Когда от нас до Вальки оставалось несколько шагов, мы внезапно вышли из кустов прямо у него перед носом. От неожиданности он отпрянул назад и налетел на своего друга, который шёл за ним по пятам. Бедолаги так побледнели от страха, что стали белее своих ночнушек, но, узнав нас, они перетрусили ещё больше, потому что Валькина мать запретила ему одному ходить на реку: Вальке ведь только пять лет исполнилось. Конечно, он испугался, что мы всё расскажем его родителям.

– Ну-с, куда идём, молодые люди? Никак раков промышлять? – не спеша начал я свою воспитательную беседу.

Валька звучно шмыгнул носом и низко опустил голову…

Когда моя длинная, нудная речь о вреде ночных прогулок на реку достигла апогея, со стороны председательского дома раздались громкие крики, в которых мы узнали голоса местного участкового Зотова Петра Сергеевича, по прозвищу «Анискин», и его помощника. Мы сразу смекнули, что это председатель позвонил ему по телефону и сообщил о нашем хулиганстве. Старый и мудрый Анискин бесшумно подкрался к дому и устроил неожиданную облаву, надеясь захватить нас врасплох. Могу представить, что было бы с нами, если бы не Валька со своим другом!

У нашего доблестного Анискина был молодой и неопытный помощник-стажёр Павел Лызин, который являл собой пример полной бестолковости и несобранности. Вот и сейчас он сделал что-то не так, это и послужило причиной шума.

– Опять Паша куда-нибудь попал! – заметила Наталья, прислушиваясь к шуму во дворе председателя. – С ним вечно так. Ну и достался же помощничек Анискину!

Позже выяснилось, что он напал на самого Анискина, приняв его за злоумышленника. Понимая, что Валька невольно спас нас от облавы, мы не стали сильно ругать его за ночной поход и отправили домой спать, пообещав ничего не говорить его матери.

Когда всё успокоилось, и Анискин, ругая на чём свет стоит своего помощника, удалился домой, мы снова подобрались к дому Дрозда.

– Пошли спать! – прошептал я. – Хватит судьбу испытывать, а то как бы нам сегодня в кутузку не угодить!

– Ты что, с ума сошёл? Самое интересное только начинается! Ща мы вместо гайки пружину повесим! – воскликнула Наталья и достала из кармана небольшую кроватную пружину.

От неожиданности я аж присел, больно уколов спину об острый сучок.

– А стекло не вышибет? – с опаской спросил Николай.

– А это как дёргать станете. Я вот в запрошлый месяц тётке Марье стекло высадила. Но там пружина поздоровше была и стекло треснутое. Я стучала, стучала, а она – глухая, как пень. Чуть посильнее стукнула, и хлобысь – нет стекла. Правда, мне кажется, что она и после этого ничего не услышала… А этой пружинкой тоже можно, – и она взвесила её на руке, – если без ума дёргать, но мы же с умом! – успокоила нас Наталья.

Мы опять подкрались к окну председательского дома, и Наташка, взобравшись на козлы, отработанными движениями заменила гайку пружиной. Когда всё было готово, тишину ночи прорезал громкий стук, сопровождавшийся сильным дребезжанием оконного стекла. Бедный Дрозд так и подскочил в своей кровати. Его одеяло слетело на пол, а на лице был написан такой испуг, будто он в ответе за все грехи человечества. Уже через три секунды, немного успокоившись, он в очередной раз появился на крыльце. Его полная фигура, в одних трусах, картинно вырисовывалась на фоне белой двери.

– Господи, что ж это такое деется-то, а? Никак всю хату собрались развалить, ироды проклятые?! Я вот щас поймаю, все руки-ноги повыдёргиваю, штаны спущу, и по всей деревне в одних трусах побежите! – пригрозил он, забыв о том, что в данный момент сам стоит в одних трусах. Анатолий Трифонович ещё немного для порядка поорал в темноту и, не услышав ответа, пошёл спать. Но как только он уютно укутался в одеяло и закрыл глаза, за окном вновь раздались знакомые звуки. Отшвырнув подушку в угол, председатель вновь направился к телефону и набрал номер Анискина.

– Да у тебя глюки, Трифоныч, – сонно зевая в трубку, отозвался Анискин, – иди спать. Ради бога, не морочь голову.

– Какие глюки? Они мне сейчас чуть стекло не выбили! – рассердился Дрозд. – Да сам послушай! – и он отслонил трубку от уха, чтобы милиционер убедился сам.

Сквозь шумы и трески Анискин и вправду услышал что-то похожее на стук в окно.

– Ты вот что, Трифоныч, ты там не паникуй, выйди на крыльцо, пройди круг дома, поспрошай, мож кто отзовётся, в общем, болвана из себя разыграй, потяни время, а мы сейчас с Пашкой вернёмся.

– Не, лучше без Пашки!

– Ну, добре, буду без Пашки. Ты, главное, время потяни, меня дождись…

А мы в это время продолжали «концерт для председателя с пружиной». Наталья разошлась не на шутку, и я уже серьёзно стал опасаться за окно.

– Пора заканчивать, – вдруг неожиданно сказала она.

– Почему? – не поняли мы.

– Вишь – долго не выходил? Значит, опять Анискину по телефону звонил. Сейчас как появится, так через две-три минуты жди Анискина.

– Голова! – одобрили мы.

И точно, очень скоро появился председатель и как-то наигранно, совсем не зло, стал ругаться и расхаживать вокруг дома. Мы ещё немного постучали для порядка и уже хотели по-тихому сматывать удочки, как Наталья вдруг метнулась в темноту и ящерицей поползла к дому.