Читать книгу Месяц чернец - Денис Владимирович Морозов - Страница 3

Глава 3. Прорицание

Оглавление

Бледный серп ущербной луны едва проглядывал сквозь тучи. Ночное светило до того истончилось, что казалось, будто оно дышит на ладан. Считанные минуты оставались ему до того, как погаснуть и пропасть на три дня перед тем, как снова возродиться и начать расти.

«Месяц умрет и опять оживет, – думал Немил, трепыхаясь в когтях беса, несущего его над темными лесами. – А вот если прикончат меня, то заново уже не родишься…»

Он позавидовал месяцу, кутающемуся в пушистые облака. Самого Немила мороз пробирал до костей, да еще бес, похоже, задался целью оседлать самые быстрые ветра, воздушными реками текущие по поднебесью. Ветряные порывы хлестко били Немила, трепали его рясу и швыряли в лицо колючие острые льдинки, от которых не было спасу. Пленник ухватил своего мучителя за козлиную ногу, дернул посильнее и заорал, стараясь сделать свой голос как можно более убедительным:

– Отпусти меня! Не хочу в пекло! И вообще, я против такого обхождения решительно возражаю! Слышишь? Решительно! Как еще тебе объяснить? Ре-ши-тель-но!

Демон с шумом размахивал крыльями и не обращал на причитания жертвы никакого внимания. Умирающий месяц окончательно скрылся, и тьма стала такой густой, что хоть глаз выколи.

Через час адской тряски небеса вдруг разверзлись. Туманные облачка сменились тяжелыми тучами, из которых повалили густые снежные хлопья. Голова кудесника вмиг покрылась налетом снежинок, которые так и норовили забиться в рот и залепить глаза. Вокруг разразилась такая круговерть, что Немилу показалось, будто небо и земля поменялись местами. Он потерял ощущение времени и не мог определить, в какую сторону тащит его похититель.

Лютобор, казалось, и сам растерялся от закрутившей его свистопляски. Завывающий вихрь пытался его опрокинуть и занести в кромешную тьму. Он размахивал крыльями, выбиваясь из сил, и отчаянно сучил козлиными ногами, из-за чего пленнику то и дело перепадало копытом по хребту.

Снегопад продолжался не так уж и долго, но Немилу казалось, что его вывернули наизнанку. Он вконец обессилел, закрыл слипшиеся от снежинок глаза, и отдался на волю демона, который нещадно его бултыхал и впивался в загривок когтями.

Снежная круговерть стихла так же внезапно, как началась, словно невидимое божество на небесах взмахнуло колдовским посохом. Бес ошалело мотал головой, стряхивая тающие снежинки с длинных витых рогов – по растерянно бегающим глазкам становилось понятно, что он не может сообразить, куда его занесло. Пленнику было уже все равно – сил не осталось даже на то, чтобы полюбопытствовать, над какими краями они пролетают.

Над восточной стороной уже брезжил рассвет, когда его мучитель приободрился и уверенно выбрал направление на север. Немил заметил, что под ногами проносится заснеженная лесная глушь без единого следа человеческого жилья, и решил, что они залетели в такую чащу, где водится только нечистая сила.

Бес вконец вымотался – это чувствовалось по тому, что он опускался все ниже и ниже. Ноги Немила начали сбивать снег с верхушек сосен, тянущихся ввысь среди бескрайней чащи зеленовато-бурых лесов.

– Держись выше, иначе я врежусь в первый попавшийся ствол! – испуганно вскрикнул кудесник.

– Вот и отлично. Пара лишних шишек пойдет тебе на пользу, – натужно пропыхтел в ответ его мучитель.

– Какие тут шишки? Ты меня до смерти зашибешь!

– Так еще лучше. Сейчас или позже – тебе все равно умирать, – честно признал бес.

Как раз в этот миг Немил увидел перед собой высоченный вяз, раскинувший кривые ветви.

– Поднимай, не то я напорюсь на сук! – завопил пленник.

Бес с запозданием вздернул его повыше, но вяз как будто задался целью не упустить добычу: Немил готов был поклясться, что самый толстый из его сучьев ожил, пришел в движение и перекрыл путь, раскорячив ветвистые пальцы. Кудесник только и успел, что закрыть глаза, и тут же почувствовал, как его лоб впечатался в жесткую, холодную кору дерева. Его воротник вырвался из когтей Лютобора, волхв потерял сознание и мешком полетел вниз, по пути обдираясь о ветви, которые так и норовили его подцепить.


1 день месяца чернеца


Когда он очнулся, первые лучи позднего зимнего утра уже красили туманные облака в розовый цвет. Липкое рыло беса с шумом шмыгало перед его лицом, стараясь по запаху определить, в каком состоянии жертва. Кудеснику на переносицу упала холодная капля, сорвавшаяся со свиного пятака, и он снова зажмурился, чтобы не видеть так близко этой отвратительной хари.

– Очухался! Наконец-то, – довольно произнес демон, бесцеремонно схватил его в когти и рывком поднял в воздух.

– Погоди! Дай отдохнуть хоть немножечко! – взмолился несчастный пленник.

– В пекле отдохнешь, – пообещал мучитель и поволок его над густым лесом, раскинувшимся, насколько хватало глаз.

В синих сумерках проступили очертания исполинского дуба, вершина которого терялась в нависших над землей тучах. Увидев его, Немил забеспокоился. «Мироствол! – мысли в его голове превратились в колючки, пронзающие острыми шипами. – Древо миров в глубине Дикого леса, под корнями которого спрятан вход в преисподнюю. Если бес затащит меня под землю – я пропал! Оттуда нет выхода!»

Над раскидистой кроной дуба еще сверкали отблески молний, но вскоре они угасли. Стихли последние раскаты грома. Демон нерешительно обогнул очаг зарева и поплутал по окрестностям, но в конце концов и он собрался с духом и направился к Древу.

Когда они добрались до Туманной поляны, сумерки сменились тусклым утренним светом. Спесь покинула Лютобора, он опасливо озирался по сторонам и махал крыльями так осторожно, что хлопков больше не было слышно. Немилу показалось, что из тяжелых туч выскользнула горящая веревка. Они обвилась вокруг дерева и заструилась вниз, торопясь достичь земли.

– Господарь! – чему-то обрадовавшись, завопил Лютобор. – Я исполняю твое поручение! Я уже здесь!

«Веревка» упала на покрытую снегом поляну и поползла по ней, как змея. Тут только Немил догадался, что это тот самый огненный аспид, что через печную трубу ворвался в княжескую палату. Не обращая внимания на летучего беса, змей юркнул под дубовый корень и скрылся из виду.

– Господарь, погоди! Про меня не забудь! – обеспокоился демон.

Он сделал круг над поляной, словно боясь приземлиться. Под ногами Немила мелькнул деревянный детинец, сложенный из толстых «кремлёвых» сосен. За крепостными стенами раскинулся целый лабиринт дворцовых построек, теремов и клетей, соединенных хитрыми переходами.

Лютобор метнулся от него прочь и пролетел над широким озером, середина которого уже освободилась ото льда. Прямо под Древом Немил увидел еще одну крепость – на этот раз каменную. Она поразила его невиданной треугольной планировкой, какой он не встречал прежде.

Поляна оказалась шире, чем можно было себе представить. На ней виднелось еще множество ветхих строений, но все они были заброшены или полуразрушены.

Измученному пленнику почудилось, будто одно из облаков опустилось на поляну, уплотнилось и приняло облик белого коня, в седле которого восседал грозный всадник в лазурном плаще. Видение так напугало беса, что тот аж затрясся. Его дрожь передалась человеку, и Немил снова принялся жаловаться:

– Эй, чего так трясешь? Вот вытрясешь прежде времени из меня душу – что тогда твой хозяин скажет?

– Ты должен бояться того, что случится, когда тряска закончится, – заржал Лютобор. – Видел зарево? Это Перун бился с огненным змеем. Кто такой огнезмей – ты и сам знаешь. А теперь представь, что с тобой станет, когда он освободит твою душу из тела. На ней испробуют самые зверские пытки, какие только безумное воображение чертей изобрело за последнюю сотню веков.

– Моя душа этого не заслужила.

– Она быстро забудет, кем была в грешной жизни. Когда в ней не останется ничего человеческого, ее заставят служить и пытать тех, кто появится в пекле позже. А если твоя душонка начнет привередничать и кочевряжиться – то ее мигом вернут в чан с кипящим свинцом или в жерло вулкана, в котором бурлит раскаленная лава.

Немил представил себе, как его ободранную, голую душу сажают в кипящий свинец, и ему стало дурно.

– Лучше прикончи меня прямо сейчас! – заголосил он.

– Безвременная кончина тебе не поможет, – злорадно расхохотался бес. – Душе твоей все равно не уйти от наказания. И терпеть ей придется вечность! Хотя твоя просьба мне нравится. Я могу разделать тебя на части прямо сейчас, а кровью твоей я полью Мироствол, чтобы сделать приятно божкам, возомнившим себя владыками всего белого света. Посмотрим, что они скажут, когда хлебнут жертвенной крови.

Лютобор начал снижаться. Под вывороченными корнями гигантского древа открылась пещера, темное жерло которой вело в преисподнюю.

– Мне было семнадцать, когда я чуть не сгорел вместе со всем своим городом, – воскликнул Немил. – С тех пор каждый прожитый день для меня – это удача. Их могло и не быть, этих дней, но я прожил их, и это счастье. И когда-нибудь день ухода настанет. Но в последний свой день я хочу видеть светлые лики богов, а не твою мерзкую рожу, бес!

И он зашептал, повторяя слова молитвы, которую не вспоминал уже много лет:

– Государи вселенной, если будет на то ваша воля – спасите меня. А не сможете спасти тела – так спасите хотя бы душу.

Но небеса хранили молчание.

– Бог Перун в облаках! – в отчаянии вскричал человек. – Если ты в самом деле вернулся из небытия, то появись сейчас, когда ты так нужен! А если ты слышишь, но не отвечаешь – то значит, что ты бесполезен, и лучше бы тебя вовсе не было!

Облака вдруг разверзлись. Сквозь просвет хлынул солнечный свет. Золотистые утренние лучи высветили поляну и заиграли искорками в снегу. Из-под ветвей Мироствола выскочил грозный небесный всадник в развевающемся лазурном плаще, выхватил из тула жгучую, извивающуюся стрелу, натянул лук и спустил тетиву.

Раскат грома ударил Немилу в уши. Перед глазами мелькнула блиставица, похожая на сверкающую иглу. Человек не успел даже зажмуриться: молния ударила беса в грудь и прожгла в ней дыру. Лютобор издал дикий вопль, от которого закачались лапы вековых елей, разжал когти и выпустил пленника. Немил выскользнул и полетел вниз, прямо в озеро.

Он успел заметить, как осыпается снег с еловых лап. Бес опрокинулся, шлепнулся оземь, подскочил, и, хромая, заковылял к пещере под Древом. Черная, обугленная дыра в его груди дымилась, сквозь нее просвечивали солнечные блики, отражающиеся от снежного покрывала. Громовержец пустил коня вслед за ним и поднял сулицу – короткое метательное копье.

Тут раздался всплеск, Немил окунулся в ледяное озеро и камнем пошел на дно.

Озеро оказалось глубже самого глухого омута. Дневной свет не проникал сквозь темную толщу вод. Человек почувствовал, что задыхается, и принялся отчаянно барахтаться, но набухшая ряса сковывала его движения, а сбросить ее никак не удавалось.

Вдруг что-то схватило его за ногу и потянуло в глубину. Немил испытал острый приступ паники. Рот сам собой распахнулся и выпустил воздух, ушедший наверх россыпью маленьких пузырьков. Холодные цепкие пальцы дернули его вниз и затащили в подводную пещеру.

Ко рту человека присосались чьи-то липкие губы. Он почувствовал, что снова может дышать, и раскрыл глаза. На его удивление, ему удалось разобрать, что происходит во тьме. Он увидел перед собой силуэт болотного чудища с густой гривой и перепончатыми ластами. Глаза болотника горели желтыми огоньками, а длинные, как у сома, усы, бултыхались в поднятой мути.

Кудеснику сразу же вспомнились деревенские байки о болотниках, берущих людей в рабство и заставляющих работать на своих подводных мельницах. Он принялся извиваться в поисках выхода, но болотник перекрыл ему путь и погнал вглубь пещеры.

Человек плыл до тех пор, пока не ударился лбом о подводные сани, сплетенные из затонувших коряг. Чудище придавило его, оцарапав лоб жесткой чешуей. Немил ощутил, что в зубы ему вставляют узду, как коню. Болотник захомутал его, запряг в сани и натянул вожжи. Голова человека запрокинулась, и ему волей-неволей пришлось тянуть повозку.

Болотник хлестнул человека упругим древесным корнем и принялся погонять его, как водяного конька. Немилу ничего не оставалось, как подчиниться. Он вынес сани из пещеры и помчался над дном, взметая тучи песка. Его погонщик бурлил, издеваясь, и хлестал по хребту.

Ледяной холод перестал ощущаться, Немила объял жар. Он не мог объяснить, как ему дышится, и лишь чувствовал, что уйти от погонщика не удастся. Чудище вдоволь натешилось, гоняя его по самым темным закоулкам своего подводного царства, а затем направило в настоящий дворец, темные очертания которого прорисовывались вдалеке.

Немил очутился в просторном зале с высокими окнами и входным проемом без дверных створок. По каменному полу ползали раки, над головой сновали сомы и щуки. Болотник распряг его и сунул в руки черпак с длинной ручкой. Затем подтолкнул к большому котлу, стоящему на треножнике посреди зала. В лицо Немилу ударила горячая струя, заставив его отшатнуться. Ему стало ясно, что в котле варится кипяток, хотя огня не было видно.

«Что за напасть! – думал он, подчиняясь хозяину и принимаясь размешивать варево. – Я боялся пекла, а угодил в рабство к болотнику. Что, если я так и сгину на дне? Никто не узнает, куда я делся».

Ощущение времени потерялось. Немил помнил только, что его заставляли таскать в мешках грязь и лить воду на крылья мельничного колеса, чтобы оно вертелось. Сколько часов он провел за этим занятием – сказать было трудно.

Облегчение пришло, когда сквозь дыру в потолке во дворец опустилась звезда. Ее колдовское сияние рассеяло тьму, и Немил воспрянул духом. У него на глазах звезда превратилась в чудесную деву, одетую в легкое платье. Дева схватила болотника за чешуйчатый хвост и заставила остановиться. Чудище выпучило на нее рыбьи глаза и принялось разевать зубастую пасть, но звезда оказалась не робкого десятка. Жестами она показала, что пленника нужно освободить.

Болотник принялся спорить. Немила обдало волнами, которые всколыхнулись от шлепков перепончатых ласт. Но дева настаивала и не уступала. Она указала рукой на кудесника и сверкнула глазами на чудище. То нехотя подчинилось и вытащило изо рта человека уздечку.

Почувствовав себя свободным, Немил разъярился и принялся бушевать. Первым делом он схватился за черпак и огрел своего мучителя по макушке, но вода замедлила его движения, и удар получился слабым. Тогда он опрокинул котел, обдав болотника волной кипятка. Тот забурлил, приблизился и хлестнул кудесника по щеке.

Немил вдруг почувствовал, что ему стало холодно. Он опять задыхался. Звездная дева схватила его за воротник и потянула к дыре в потолке, но он все же успел напоследок швырнуть котлом в чудище. Тут ему стало совсем невмоготу, он раскрыл рот, и вода хлынула ему внутрь.


1 чернеца, полдень


Немилу чудилось, будто он оказался в волшебной стране. Над головой его раскачивались ветви огромного древа, и выглядело это древо таким необыкновенным, что он только диву давался. В ветвях летали пестрые птицы, каких Немил в жизни не видывал, а с ветвей свисали диковинные плоды. Даже в самом загадочном сне у Немила не хватило бы воображения, чтобы придумать такое.

Вокруг, насколько хватало глаз, простирались колосящиеся хлебные нивы, между которыми текла молочно-белая река с кисельными берегами. А по реке плыла изящная серебряная лодочка, на которой стояло прозрачное существо в невесомой накидке, и правило путь веслом.

Нос Немила, привыкший к запаху вина и жареного мяса, на этот раз ощущал тонкие ароматы волшебных цветов. Все было прекрасно, вот только холодновато, и ему приходилось ежиться, лежа на жесткой почве.

Губы его ощутили колкое прикосновение. Он сделал усилие и разлепил глаза. Волшебная страна мигом исчезла, хотя тяжелые сучья огромного дерева по-прежнему раскачивались над его головой. Раскрасневшееся солнце указывало на середину дня. Немил лежал прямо на мокром снегу, на берегу озера. А над его лицом наклонилась та самая дева-звезда, что избавила его от водяного. Она походила на грезу, настолько чудесную, что даже во сне такая, пожалуй, ему не приснилась бы.

Немил испугался, что незнакомка окажется всего лишь видением, и попытался коснуться ее, но рука так отяжелела, что не смогла оторваться от земли. Дева прижала к губам палец, давая понять, чтобы он помолчал, и поцеловала его еще раз.

Ой! Немила пронзила острая боль. Поцелуй гостьи вывернул его наизнанку, словно в нутро впилась сотня острых иголок. Кудесник перевернулся на живот, и началась рвота. Вода выходила из него струями и лилась в снег. Он еще долго отплевывался, и только когда вкус тины перестал ощущаться во рту, он пришел наконец в себя.

Звезда гладила его по спине, помогая вернуть чувства. Дыхание выровнялось, Немил ощутил бодрость, тепло и прилив сил. Он попытался дотронуться до незнакомки, но та отскочила так ловко, что он до нее не дотянулся.

– Хорошо, что ты жив, – тихо шепнула она. – Я свое дело сделала. Дальше ступай, куда тебе суждено.

– Постой! – крикнул Немил. – Скажи хоть, как тебя звать. Где тебя найти? Да погоди же!

Но кричать было поздно. Гостья легкой походкой побежала в сторону огромного Древа. Стройные ножки в красных сапожках мелькали, оставляя в набухшем снегу едва заметные следы. Она оглянулась лишь раз, чтобы бросить:

– Хочешь что-то узнать? Спроси у Трояна.

Кудесник и глазом моргнуть не успел, как дева исчезла среди корней, торчащих из-под земли. Человек огляделся по сторонам и пробормотал:

– Что со мной? Неужели я жив? Что за дева меня целовала? Или это был сон?

Льдинки у замерзшего края озера образовали разлом, как будто тут вытаскивали из воды грузное тело. На всякий случай кудесник отступил подальше, бормоча:

– Чур меня, чур! Только высунься из воды, черт болотный, я тебя так огрею, что надолго запомнишь!

Ноги сами понесли его прочь. Сделав шаг, он споткнулся и шлепнулся в снег. Рука его нащупала попавший под сапог ковшик на длинной ручке и котелок, еще недавно кипевший в подводном дворце.

– А вы тут откуда взялись? – вырвалось у человека. – Что за каша у меня в голове? Это все мне почудилось, или было взаправду? Эх, не понять мне всамделишного колдовства!


«Ступай, куда тебе суждено…» Легко сказать! У кого бы спросить: эй, земляк, а не подскажешь, куда мне суждено ступать?

Воды озера тихо плескались вдали. Немил принялся обходить вокруг огромного дерева, но дуб был так широк, что обойти вокруг него не удалось бы, пожалуй, и за много часов. Стена потрескавшейся коры уходила ввысь.

Солнце повисло над верхушками вековых сосен. Сияющее Око богов едва грело, но сияние его манило, как будто обещая удачу. Недолго думая, Немил двинулся в его сторону.

На клобук кудеснику то и дело сыпались прошлогодние листья всех расцветок и видов. В густой листве кто-то шуршал и тряс ветки. Десятками голосов перекликались птицы. Их крики сливались в неразборчивый гомон, из которого то доносилось чудесное пение, то звучало дикое карканье, как будто безумной вороне выщипывали перья.

Чуть ли не на каждом шагу Немил спотыкался о вывороченные корни, похожие на лапы великана, вылезшего из земли, чтобы поймать случайного путника. Под их хитросплетениями зияли чернотой сырые пещеры. Немил зябко поежился, представив, куда могут уводить эти пещеры, и кто может прятаться в их глубине.

Он прошел мимо двух ручьев, вода в которых была такой прозрачной и чистой, что ему тут же захотелось напиться. Он уже наклонился над ближним, но что-то остановило его. Озеро кишмя кишело разной живностью, но тут, над ручейками, не вились даже мелкие мошки. Как ни манили прозрачные ручейки, Немил, сделав усилие, перешагнул через них и пошел дальше.

Дорогу ему преградило такое могучее корневище, что пришлось перелезать через него, как через стену. Однако за ним Немил обнаружил стену уже настоящую. Она была сложена из огромных белых валунов, каждый из которых должен был весить не меньше тысячи пудов.

Вершины двух каменных башен терялись в листве Мироствола, и Немил чуть не свернул шею, пытаясь рассмотреть, где они кончаются. Между башнями виднелись наглухо запертые ворота, но и до них было не добраться из-за опущенной железной решетки.

Он принялся обходить вокруг каменных стен, увидел еще одну круглую башню, завернул за нее и вскоре оказался опять у ворот.

«Вот тебе и на! – пробормотал кудесник. – У крепости всего три угла! Где это видано, чтоб так строили?»

В самом деле, у встреченного им детинца стен оказалось всего три, и в каждом из трех углов высилось по круглой башне, сложенной из таких же гигантских камней.

Немил взялся руками за решетку и принялся голосить:

– Эй, не здесь ли живет прорицатель Троян? У меня к нему дело!

В глубине темной арки заскрипели ворота. В узкую щель между створками протиснулось трое стражников, и Немил жутко обрадовался, что между ними осталась решетка, через которую было не просочиться.

Что за стражники это были! Не приведи господь столкнуться с ними нос к носу, да еще в диком лесу, где на сотню верст в округе – ни одной живой души.

Ростом каждый из стражников был такого, что голова Немила едва доставала до подола тяжелой кольчуги, свитой из прочных стальных колец. В руках они держали тяжелые палицы, которыми можно было снести целую гору. Но удивило Немила не это. Раскрыв рот от изумления, он вглядывался в их глаза – огромные, круглые, мутно-зеленые. Глаз было всего шесть, и на троих это, вроде бы, считалось нормальным.

Однако распределены они были уж очень неравномерно. У первого из стражников глаз был всего один, и располагался он аккуратно над переносицей. Лицо второго стражника выглядело обычно, если не принимать во внимание размеры и дикий, устрашающий вид. А вот у третьего глазниц было сразу три. К счастью, его третий глаз, расположенный посреди лба, открывался лишь изредка, но зато когда его взгляд втыкался в человека, тот чувствовал, что его пронизывают насквозь.

– Чего надо? – грубо спросил первый стражник – тот, у которого был всего один глаз.

– Мне бы к Трояну, – дрогнувшим голосом пролепетал Немил.

– Зачем тебе? – спросил второй, скорчив при этом такую гримасу, что сразу перестал казаться обыкновенным.

– Дело у меня до него. Очень важное! – сбиваясь и путаясь, начал объяснять человек. – Мне сказали, будто Троян – единственный, кто может помочь спасти душу от пекла.

– Мы спасением душ не занимаемся, – вперив в него третий глаз, проговорил последний из стражников. – Ступай, откуда пришел.

Все трое повернулись и двинулись обратно к воротам.

– Подождите! – пугаясь, выкрикнул человек. – Как вы не поймете? Мне Троян позарез нужен! Лиходей утащит мою душу в пекло, и мучиться мне до скончания веков. Мне бы один только вопросик задать!

– По таким пустякам пророка не стоит даже будить! – обернувшись, бросил одноглазый.

– Это для вас пустяки! – возмутился Немил. – А для меня – вопрос жизни и смерти.

Но стражники его даже не слушали. Они исчезли в узкой щели. Створки ворот захлопнулись с глухим стуком. Настала тишина, которую нарушали лишь голоса птиц, поющих прощальную песню солнцу.

Кудесник уныло побрел на поляну. Огненная колесница Дажьбога уже начинала спускаться с небесной дороги, показывая, что близится вечер.

Немил поежился и пробормотал:

– Провести ночь в этом заколдованном лесу? Да меня тут заживо сожрут. Ну уж нет!

Он скинул с плеча суму, вытряхнул из нее волшебный котел с ковшиком и разворошил сапогом мокрый снег, под которым еще виднелись остатки прошлогодних трав.

Медовый луг еще не успел освободиться от снежного покрова. Белое одеяло укутывало прошлогодние травы, засыпанные жухлыми листьями Мироствола. Но само Древо миров уже начинало цвести. Его нижние сучья с засохшими шляпками желудей наливались весенними соками и зеленели, а выше, в густой пышной кроне, начиналось настоящее буйство красок. Тут вызревали семена всех растений и трав, какие только можно было найти на земле. Круглый год ветер срывал их и разносил по свету. Стоило проявить сноровку, и диковинные цветы и плоды сами летели в ладони.

Но Немила заморские диковинки не привлекали. Он стащил с головы клобук и принялся набивать его хорошо знакомыми травами: пахучей душицей, мятой, ромашкой, пустырником и тимьяном. Корешки и засохшие стебли ему удавалось найти и под снегом, благо, на Медовом лугу можно было найти все, что душа пожелает. Вскоре в шапку легли ростки длинного девясила, похожие на скрюченные когти беса. К ним отправилась пригоршня багряных ягод боярышника и шишечек хмеля. Клобук уже наполнился почти до краев, но не было самой главной добавки.

Немил встал на четвереньки, зарылся ладонями в талый снег и втянул воздух ноздрями. «Сон-трава, плакун-трава, ты всем травам голова. На глаза мне покажись, да в ладони мне ложись!» – забормотал он, вертя головой по сторонам.

И тут же сверху, с колышущейся на ветру пышной кроны, на него осыпалось целое облачко фиолетовых цветов, плывущих по ветру, как воздушные кораблики.

– Вот спасибо тебе, чудо-дерево! – радостно закричал кудесник, ловя их ладонью.

Теперь стало ясно, зачем нужен котел, что водяной так не хотел отдавать. Немил насобирал валежника и наломал сухостоя, щелкнул огнивом и разжег мох под наспех разложенным костром. Две воткнутые в землю рогатки, поперечная перекладина – и вот уже котел с талым снегом вскипает над пламенем.

Растирая в ладонях растения, тщательно отделяя коренья и шишки, Немил принялся отправлять их в пахучее варево. Последними пошли в дело фиолетовые цветы. Однако они пригодились не все: часть опытный варщик так и оставил под шапочкой, нахлобучив ее на макушку.

Над поляной уже поднимался дурманящий запах сонного зелья. Немил зачерпнул его ковшиком, остудил на холодном ветру, опасливо тронул кончиком языка и тут же сплюнул.

«Сон-трава, чар-трава, пошла кругом голова. На, отведай-ка глоток! Спи, пока не выйдет срок!» – радостно заплясал он вокруг котла.

Над горячим варевом клубился ароматный дымок. Ветерок нес его Немилу прямо в ноздри, и тот непроизвольно вдохнул сладкий запах. Голова сразу задурманилась, тело охватила приятная лень. Ему вдруг стало ясно, что все вокруг – суета и тлен, и нет нужды куда-то спешить и к чему-то стремиться. Нужно лишь расслабиться и отдохнуть, в этом и есть смысл жизни.

Немил блаженно опустился на снег, прилег и растянулся. Пылающие отблески солнечного венца скрылись за вершинами елей. В воздухе медленно таяли синие сумерки, и на небесах засияли первые, самые яркие звезды. Над дымящимся котлом пролетела синичка, на мгновенье задержалась, чтобы вдохнуть ароматного пара, и тут же рухнула без движения на землю.

«Отдохни и ты…» – подумал Немил и закрыл глаза. Мокрый снег забился ему в рукава и проник за шиворот, но кудесник не обращал внимания на холодок. Его окутала приятная дрема. Ему снилось, как неведомая сила подхватывает его и поднимает высоко-высоко, в чудесную страну, где всегда колосятся обильные урожаи. Прекрасные девы в разноцветных одеждах водят там хороводы, а самая красивая склоняется и целует его в уста. На ней красно-золотистая шубка с сапожками, и то же самое, доброе и ласковое, лицо, что пробудило его от смертельного сна.

Вот только язык у нее какой-то шершавый и жесткий. И разит от нее тухлятиной, как от поганой нечисти. Эй, владыки небес, вы кого мне подсунули вместо райской девы?

Немил распахнул веки и округлившимися глазами вперился в ночную тьму, окутавшую поляну. Прямо над ним колыхалась чья-то волосатая морда. Звериные глазки горели адским пламенем. Из распахнутой пасти несло зловонием. Длинный язык облизывал губы Немила, пытаясь определить на вкус, что за зелье свалило с ног этого брюхатого мужичка.

– Ты кто? – вне себя от изумления, спросил человек.

Чудище отпрянуло и сверкнуло на него желтым глазом. Вопрос можно было и не задавать. Немилу уже приходилось встречаться с оборотнями, но не с такими. Перед ним был вурдалак – особая разновидность нечистых тварей, превращающихся в волков. Кого только не встретишь на Туманной поляне!

– Пошел прочь! – в панике завопил кудесник.

– Не рыпайся, и останешься цел, – хриплым голосом прошипел вурдалак. – Я – Вострозуб, а эта поляна – мои охотничьи угодья. Раз ты забрел сюда, значит, ты – моя добыча.

– Зачем лижешь меня? Что я тебе, девка, что ли? – отползая подальше, осведомился Немил.

Поганая тварь не дала человеку ускользнуть. Вострозуб лапой придавил Немила к снегу и еще раз обнюхал его с ног до головы.

– Чем так наклюкался, признавайся! – велела нежить.

– Да вот же, в котле, – хитро забегал глазами кудесник. – Хочешь, и тебя угощу?

Вурдалак сунул пасть в котелок, резко отпрянул и завопил:

– Ой, горячо! Ты нарочно меня ошпарил?

– Да нет же! – подполз на четвереньках Немил. – Зачем мордой лезешь, как зверь? Пить нужно по-человечески. Вот, смотри, я тебе сейчас ковшик подам.

Он в самом деле зачерпнул зелье ковшиком, подул, подождал, пока пар развеется, и поднес питье оборотню.

Тот недоверчиво принюхался, взглянул на Немила, буркнул: «Ну ладно, раз ты не подох, то и мне худа не будет…», и мигом запустил в ковш свой безразмерный язык.

Несколько мгновений зверь ошалело вращал глазами, словно пытаясь понять, что с ним стало. Затем взгляд его помутился. Он блаженно закатил желтые глазки и плюхнулся брюхом в снег. Его руки, с первого виду вполне человечьи, впились острыми когтями в сырую проталину. Еще мгновенье – и Вострозуб захрапел, испуская такие звуки, что весь лес, казалось, должен был испугаться до одури. Немил поддел его носком сапога – тот даже не шевельнулся.

– Действует зелье! – с восторгом прошептал человек, быстро перекинул суму через плечо, подхватил котелок с ковшиком, и заторопился к белому храму, сложенному из огромных камней.

Пока Немил бегал вокруг необъятного древа, перелезал через корни и носился вдоль каменных стен, разыскивая ворота, пахучее варево в котелке успело остыть и едва дымилось. Однако это ему было и нужно.

Он подвесил котелок на двух рогатках прямо перед воротами, облил зельем полы своей рясы и бросил ковшик поблизости, после чего улегся рядом и напоказ захрапел, делая вид, будто уснул беспробудным сном.

Расчет его оказался верным: не прошло и четверти часа, как ворота храма-крепости заскрипели, трое стражников выбрались и сквозь решетку начали разглядывать храпящего человека.

– Чем это он так упился? – с любопытством спросил одноглазый.

– Похоже, наварил в котле пива, – отозвался его старший собрат.

– А может, это медовуха? – облизнулся третий.

Его глаз посреди лба распахнулся и вперился в котелок, однако над двором уже успела сгуститься ночная тьма, и разглядеть что-либо оказалось трудно даже для трех зрачков.

Немил слегка приподнял веко и сквозь тонкую щелочку увидел, как решетка со скрипом приподнимается, и трое великанов выбираются на поляну. Тут только ему пришла мысль, что они, чего доброго, для верности прихлопнут его своими огромными палицами, а то и просто наступят по неосторожности. Сердце тревожно забилось, к горлу подкатил ком, но Немил тут же взял себя в руки, выровнял дыхание и притворился мертвецки пьяным.

– Дрыхнет, и в ус не дует, – сказал одноглазый, пихая лежащего человека деревянным башмаком.

– Я тоже хочу так, – с завистью поведал двуглазый.

– Вы что, забыли? Мы в сторожах! – призвал их к порядку трехглазый.

– Да мы по глоточку только. До утра все повыветрится. Вот увидишь – и белочка не почует, – принялся ныть одноглазый.

Не обращая внимания на старшего, двое младших схватили котел и принялись жадно отхлебывать.

– Ну? Чего там? – пританцовывая от нетерпения, спросил трехглазый.

– Вроде, хмелем не пахнет, – удивленно произнес двуглазый.

– Видно, настойка на травах, – добавил младший.

– А чего же тогда этот хмырь так упился? – не унимался трехглазый.

– Да ты посмотри на него! Человечишка! Ему глотка хватит, чтобы копыта откинуть, – в один голос запели собратья.

Великаны отбросили последние сомнения и принялись хлебать, передавая по очереди котелок друг другу. Последним взялся за пойло трехглазый, и уж он-то выхлебал все до самого дна.

– Эй, а нам ничего не оставил? – посетовал средний.

– Полно тебе, – вытирая ладонью усы, пробасил старший. – Ты и так хлебнул будь здоров.

И все трое поплелись обратно к воротам. Однако на полпути ноги у них начали заплетаться, а тяжелые палицы выпали из рук. Не доходя до ворот, великаны повалились на снег и захрапели. Трехглазый расположился прямо под решеткой, так что теперь она не закрылась бы, даже если на нее надавить.

Немил осторожно открыл глаза, рысью метнулся к котлу, валяющемуся на снегу, и убедился, что тот пуст. Затем осторожно пробрался мимо лежащих тел, пихнул ногой тяжеленную палицу, пригнул голову под решеткой и тенью проскочил в распахнутые ворота.


Ночь с 1 на 2 чернеца


«Куда я попал?» – было его первой мыслью.

Он ожидал оказаться во дворе под открытым небом, но попал в глубокий и узкий тоннель, сложенный из тех же огромных каменных глыб. На стенах торчали зажженные факелы, которые вели его вперед, будто указывая путь.

Немил запыхался, пытаясь сбежать как можно быстрее от великанов-охранников, но теперь замедлил шаг. Продвигаться вперед стало боязно: конец коридора тонул во тьме, и что поджидало там, что притаилось – это была загадка.

Немилу захотелось вернуться, он даже остановился и посмотрел назад, но тут же представил, как придется перебираться через уснувших стражей, а надолго ли хватит им колдовского зелья? Они же такие огромные… Им и лошадиная доза, пожалуй, покажется слишком малой.

Немил сделал усилие и заставил себя идти вперед. Он прошел мимо каменных ниш, в которых виднелись мраморные изваяния богов и богинь. Отблески факелов падали на их лица, отчего казалось, будто боги разгневаны и негодуют на непрошенного гостя. Затем он попал в удивительный зал, потолок которого был раскрашен, как утренний небосвод. Месяц и Солнце ласково улыбались друг другу с востока и запада. Хоровод Волосынь кружился вокруг Лося, а сверкающее созвездие Колы скрипело колесами, отправляясь в глубины вселенной.

Факелы на стенах начали гаснуть. Еще несколько шагов – и Немил оказался в кромешной тьме. Продвигаться приходилось наощупь, но сзади послышался скрип деревянных ворот и громыханье опускающейся решетки. «Великаны очнулись! Чтоб их Полкан разодрал!» – подумал Немил и припустил побыстрее вперед, но тут же споткнулся о каменный порог и кубарем вкатился в просторный и совершенно темный зал.

Лоб его стукнулся о каменный пол. Гулкое эхо удара разнеслось под высокими сводами.

– Где я? – вслух воскликнул Немил.

«Я-я-я», – медленно затухая, повторило эхо.

– Есть здесь кто-нибудь? – снова выкрикнул он.

«Кто-нибудь, кто-нибудь…» – повторило эхо.

Немил принялся шарить руками вокруг, но пальцы его ощущали только холод камней. Он пополз на карачках вперед. Ладонь правой руки угодила в канаву, пробитую в гранитных валунах. Канава казалась неглубокой, но пальцы почувствовали неприятную вязкую жижу, запах которой так сильно ударил в нос, что Немил скривился.

И в этот же миг вязкая жижа вспыхнула, обдав его лицо языками зеленоватого пламени. Он мгновенно отдернул руку и подался назад, а за огненным ручейком, отделившим его от дальней половины палаты, уже поднимался, словно из-под земли, серебряный престол, украшенный драгоценными самоцветами. В тусклом свете огненных сполохов камни полыхали зловещими бликами. Их отблески бросались в глаза, поэтому Немил не сразу заметил неясный силуэт, восседающий на престоле.

Кто это был, человек или демон? Во тьме было не разглядеть. Очертания незнакомца терялись под широкой накидкой из синего бархата. Глубокий куколь скрывал его лицо, остающееся в тени. Сиденье престола медленно вращалось, однако как ни поворачивался силуэт, его темный лик всегда оставался повернут к Немилу.

Незнакомец скинул с головы капюшон, и Немил в страхе зажмурился. В отблесках пламени он увидел высокое чело в венце из дубовых листьев. Однако такой головы видеть ему еще не приходилось. У нее было три лица. Одно из них смотрело направо, другое налево, а третье заглядывало Немилу в душу парой пронзительных, искрящихся глаз.

Два боковых лика были неподвижны: казалось, будто они обращены в неведомые дали и разглядывают в них что-то такое, что недоступно разуму человека. Но третье лицо, обращенное к пришельцу, выглядело оживленным. Оно то хмурилось, как будто узнавая что-то новое о своем собеседнике, то сдержанно улыбалось, видя в нем свет.

Немил раскрыл рот и вдруг понял, что совершенно не готов к разговору и даже не знает, как его начать.

– Прости, что я потревожил тебя, – сбивчиво заговорил он. – Я слышал, что ты – прорицатель, и можешь ответить на любой вопрос.

– Могу, если только у тебя хватит ума спросить то, что действительно важно, – отозвался трехликий пророк.

– Я – Немил, сын князя Милорада из Вевереска. Только теперь я не князь. И живу в Вятичах, а от моего города один пепел остался.

– Я знаю, кто ты, и что случилось с твоей семьей, – проговорил прорицатель.

Месяц чернец

Подняться наверх