Читать книгу Эстетика Беспредела - Дерзкая Молодая - Страница 2

Дверь в комнату распахнулась и в нее вошел парень. Скинув, как обычно, маску кролика на стол, он подал Эфирии боксы с едой.

– Спасибо, – сухо произнесла она.

– Я с тобой вожусь не за спасибо, – вновь упомянул он об их договоренности.

– Знаю, – вяло ответила та. – Сколько нам тут еще торчать?

– Несколько дней. Шоу почти закончено. Даже убивать больше некого.

– Прекрасно…

– Угу, – промычал он, уплетая макароны за обе щеки. – Ты ешь, тебе силы нужны.

– Для чего же? – Эфи открыла бокс.

– Поживем месяцок на острове, мне нужно отдохнуть от этой суеты, затем переберемся в Огайо.

– Что там в твоем Огайо? – без интереса спросила девушка.

– Братец мой. На второй курс университета поступил. Университета при церкви. Духовенство и прочая божья чушь.

Подняв на парня глаза, девушка скривила лицо.

– А зачем он туда поступил?

– Я заставил. Этот гаденыш торговал наркотиками. Я когда узнал – засунул его в церковный хор, да и в университет этот отправил. Обещал исправиться, или же я обязался лишить его всех доходов и перекрыть воздух к балансу на карте.

– И что?

– На первом курсе у него откуда-то начали появляться деньги. Он смиренно учился, не отрицаю! Он посвящал учебе все свое время, выглядев в моих глазах ангелочком, но я-то знаю, что что-то тут не чисто. И ты должна будешь следить за ним.

– Я? Следить за твоим братом?

– Да. Забыла уговор? Я вытаскиваю твою задницу с того света, а ты выполняешь мое требование.

– Странное требование… почему бы мне просто не отсосать тебе? – усмехнулась Эфи.

– Этого добра мне хватает, – вежливо отказался он. – А вот за братом нужен глаз да глаз. Как бы он снова не ввязался в какую-нибудь историю.

– Ты правда считаешь, что универ при церкви с набожным уклоном спасет его? Очень сомневаюсь…

– Больше чем уверен. Правильное воспитание родители ему дать не смогли, так я ему его обеспечу.

– А где ваши родители?

Парень дернулся, тряхнув плечами и замолчал.

– Ладно. Как-нибудь потом расскажешь.

– Эверетт очень переживал. Слетел с катушек. В его кровати я несколько раз находил свертки, и это не считая того, что с ним просыпались каждую ночь разные девушки. Одиннадцатый класс… подросток. Пришлось его утихомирить.

– А как ты оказался тут?

Парень хмыкнул, поднимаясь с кровати.

– А я везде ищу выход, как заработать. И всегда нахожу.

– А где сейчас твой брат? Думаешь, он не пустился во все тяжкие, пока ты тут?

– Нет. Он сейчас со своим другом Кельвином и его родителями. Отдыхают где-то. Мама Кельвина – священнослужительница. К сожалению, не в этом университете. Но Кельвин явно весь в папочку…

– А кто его папочка?

– Будешь смеяться, если я скажу.

Эфи вопросительно уставилась на него.

– Отец Кельвина вор в законе. Идеальная, я считаю, пара. Один ворует, вторая отмаливает его грехи.

– Да, это и правда смешно.

– Так вот. Ближе к осени мы возвращаемся в Огайо. И я хочу знать все, чем промышляет мой брат и в каких компаниях он тусуется.

– А тебя-то как звать? – обратилась она к парню, который уже надевал на свое лицо кроличью маску.

– Меня зовут Тони, или Энтони, как тебе больше нравится. Я пошел работать. Не высовывайся. Для всех ты мертва, помни об этом.

Эфи кивнула в благодарность о спасении и, поблагодарив парня в очередной раз, принялась стряхивать крошки с одеяла.

На протяжении нескольких дней блондинка сидела в четырех стенах, пытаясь занять себя хоть чем-нибудь. Развлечений практически не было, так-как и Эфирии в принципе не должно было тут быть. Энтони убедил всех, что девушка мертва, а тело он сжег в тот же вечер в специально отведенной для этого комнате. Именно в той, где Энтони пытал Макса, пока некая дама не решила купить его. Эфирия прекрасно помнила тот момент, когда Макс и беглянка, которую этот парень решил спасти, оказались в подвале. Помнит, как измывалась над ним, как вытекал глаз той девочки, который с жестокостью насадили на ручку. И кто бы мог подумать, что если бы не Энтони, то она оказалась бы в такой же западне. Но парень, с которым у нее были хорошие отношения с первого дня, который и являлся начальником охраны, спас ее. Это было удивительно. Несомненно Эфи теперь обязана ему. Но пойти учиться в церковный университет?

По словам Энтони, это был не просто универ при церкви, а исправительная колония, куда засовывали весь сброд в надежде, что те встанут на истинный путь. Но девушка не верила в то, что какие-то церковнослужители и православные учения способны изменить жизнь уже состоявшегося двадцатилетнего человека. Но раз Энтони настоял на этом, что ж. Придется ей примерить на себе классическую форму в виде длинной юбки и белой закрытой блузки…

Жаркая осень пустилась во все тяжкие, ослепляя землю своими еще теплыми лучами. Общежитие кишело студентами и их дорожными сумками, пакетами и рюкзаками. Трехэтажное красное кирпичное здание – так выглядело общежитие, где третий этаж являлся мансардой и считался самым престижным этажом по мнению студентов. На мелких крышах, что возвышались каждые несколько метров, располагался крест. Два совершенно одинаковых сооружения находились друг напротив друга и отличались лишь тем, что одно общежитие было только для мальчиков, второе лишь для девочек. Вход на чужую территорию воспрещался вплоть до отстранения от учебы.

Вещей у Эфи не так много, да и они тут без надобности, две сменные университетские формы – все, что ей здесь нужно.

– Только поступила? – тетка из-за стойки выгнулась, осматривая новенькую второкурсницу.

Татуировки на руках, белые-белые волосы, яркий вызывающий макияж и надутые губы. Рассмотрев ее, женщина фыркнула и протянула Эфирии два комплекта формы.

– Носить аккуратно! Стираешь самостоятельно. На каждом этаже есть стиральная машинка. На территории университета вульгарно не одеваться. Не позволено нашим студенткам выглядеть, как профурсеткам, прости, Господи.

– Я нормально выгляжу, – произнесла Эфи, хватая со стойки два новых комплекта одежды.

Тетка презрительно посмотрела на нее и сняла дубовые очки с переносицы.

– Дорогая моя, отсюда ты выйдешь другим человеком. На, распишись, – она протянула ключ от комнаты и бумагу, где написано о получении формы.

Живо черкнув ручкой, девушка отошла в сторону. Спортивная сумка повисла на плече, и Эфирия вышла из душного здания, пропитанного святым духом, так напоминавшего ароматную воду из парфюмерного магазина.

Зеленая зона была идеальным местом для пикника и отдыха на траве, либо же под тенью деревьев, которых по территории было множество. На главном здании, откуда только что вышла Эфи, висел огромный золотой колокол, возле которого уже терся странный мужчина в рясе с лысой головой, поверх которой был надет капюшон.

Повертев головой, девушка нашла женское общежитие и двинулась по направлению к нему. Плечо уже отваливалось, но осталось преодолеть лишь один этаж и подняться на мансарду. Эфирия искренне верила, что она легко сможет найти нужную комнату. Мимо деловито, задрав головы вверх и с отвращением глядя на Эфи, прошли две девушки. На каждой по длинной юбке и белоснежной блузочке, застегнутой по самый ворот, под которой у одной просвечивался желтый лифчик в цветочек. Поежившись, она преодолела последнюю ступеньку и оказалась на третьем этаже. Комната тридцать семь. Интересно, с кем придется делить ее? Эфи скрестила пальцы, чтобы ее соседка оказалась нормальной девчонкой, а не святошей в длинных чулках и такой же юбке. Лучше просто в чулках, будет о чем потрепаться.

– Твою же мать! – кучерявая русоволосая девушка с натянутой на голову розовой бейсболкой принялась живо тушить бычок в банке из-под пива. – Новенькая?

– Ага, – улыбаясь, произнесла Эфи.

– Пастору ни слова! Этот старый хер и так держит меня на мушке, – начала она, проветривая комнату, открыв нараспашку окно. Осенний запах природы ударил в нос. – Так еще и выгнать меня пытался после первого курса. Но черта с два этот святой педрила получил! Кукиш!

Не скрывая своей радости, что ей в соседки попалась чокнутая, Эфирия сделала несколько шагов вперед.

– Меня зовут Эфи, – девушка скинула сумку возле свободной кровати и протянула руку.

– Харпер, – представилась однокурсница. – Откуда приехала?

– Германия.

– Ууу… Твоя страна тебя не вывезла, и ты решила покорить Огайо! Хорошее решение, видимо, родители тебя сильно любят. За что тебя так?

Эфи пожала плечами, не найдя подходящего ответа. Из открытого окна донесся пронзительный звук колокола.

– Девять часов, – Харпер спрыгнула с подоконника. – Переодевайся! Пора на утреннее первое приветствие в Кафоликон!

– Куда? – удивилась Эфи, вытаскивая одежду из пакета.

– Я так называю обычную залу, где студенты собираются на богослужение. Господи, не парься. Это просто зал в главном корпусе. На территории есть церковь, но я туда категорически не хожу. Это выбор каждого. Как линейка в школе, поняла!? Вроде и должна быть, но если нет, то тебя не накажут.

– Поняла, – кивнула Эфи, пытаясь втиснуться в юбку.

– Там молния, – глядя на мучения девушки, сказала Харпер.

– Спасибо, – мило улыбнулась она.

Харпер нацепила черные кеды на высокой платформе, завязала шнурки и повернулась к зеркалу.

– Такое лицо ничем не испортишь! – надев платок, Харпер еще раз повернулась к зеркалу.

– У меня нет платка, – пожала плечами Эфи.

– Держи, – открыв комод, соседка достала белоснежный палантин фирмы Прада. Эфи широко раскрыла глаза.

– Фирменный? – удивилась она.

– Конечно! Ухватила три на распродаже, – подмигнула Харпер. – Надевай. Пора бежать, иначе пастор мистер О’Коннел три шкуры сдерет нашей кафедре.

Сделав пару пшыков сладкого аромата на кисти, Харпер вылетела из комнаты, потянув за собой Эфи.

– Учиться легко! Знаешь, какой плюс здесь, чего нет на Гавайях? – тараторила Харпер, несясь вниз на первый этаж, минуя ступеньку за ступенькой, по пустой лестнице.

– Расскажи, – на выдохе произнесла Эфи.

– Тут можно выходить из общежития. Это огромный плюс. Чтоб ты понимала, новенькая, – девушка сделала на этом акцент. – Я лишилась всех денег от своих опекунов. Как только мне стукнуло восемнадцать, они выгнали меня из дома, перестав получать деньги от государства на мое содержание. Сделали последний жест доброй воли, решив дать мне образование, и вот я тут!

Колокол прозвенел во второй раз. Вся парковая зона, кишащая студентами, в это время уже была пуста.

– Приходится подрабатывать официанткой в баре недалеко отсюда. Мои опекуны, видимо, решили, что я буду питаться святым духом. А святой дух тут ужасно отвратительный. Столовая – сборище мусора.

– То есть, чтобы тут комфортно жить, надо работать?! – у Эфи задергался глаз. Никогда в жизни девушка не работала.

– Конечно. Сюда ссылают, таких как я – девочек с приветом. И мальчиков с шизофренией, – Харпер засмеялась. – Скоро ты познакомишься с моими друзьями. Они отбитые, но с виду кажутся очень интеллигентными и воспитанными.

– А долго все это будет проходить? Ну… то, куда мы идем?

– Надеюсь, что нет! У нас с ребятами сегодня планы.

– Что за планы? – но Харпер шикнула, когда девушки вошли в главное здание.

– Тише говори. Тут никто не должен знать, чем ты занимаешься. Запомни. Первый курс научил меня этому. И куда ты выходишь тоже никто не должен знать. Если что, говори в библиотеку Святого Мэтью. Или в музей, куда ты там любишь ходить?

– Я люблю ходить в бар.

– Прекрасно! Значит, подружимся. Я тоже. Но никто тут об этом знать не должен.

Харпер остановилась у дверей в зал и достала телефон.

– Парни должны быть где-то тут, – приоткрыв дверь, произнесла она, как из зала раздались хлопки.

– Может, зайдем? – спросила Эфи.

– Может. Пошли.

Эфи могла только догадываться, что находится за высокой дверью, напоминающую дверь в театр. Зайдя внутрь, девушка словно попала в Вашингтонский кафедральный собор, насколько здесь все было пропитано магией и волшебством. Витражное окно прямо по центру, на котором во весь рост изображен распятый Иисус, творящий Страшный суд с адским пламенем под ногами и райскими кущами над головой. Классическая тематика стеклянной мозаики. Зал полностью оснащен электричеством, чему свидетельствовали живописные люстры с подсвечниками в виде ламп. Однако сейчас они не горели, а лишь легко играла синеватая подсветка, и лишь один яркий участок – это освещенная сцена, на которой расположился микрофон.

– Там выступает духовой оркестр по праздникам. Несколько наших однокурсниц играют на духовых. Говорят, что это лечит их осатаневшую душу, – усмехнулась Харпер, таща девушку к задним рядам, где, по ее наводке, уже должны были сидеть друзья.

На сцене, одетый в длинную белую рясу, выступал мужчина средних лет с хорошо поставленным голосом. Как шепнула на ухо Харпер, это был директор данного православного университета, в свое время учившийся на оратора и поющий в церковном хоре. Время от времени он мог себе позволить встать с хором и начать вытягивать ноты, но его уже хриплый голос, боль в пояснице и внезапная тахикардия не позволяли ему долго застаиваться в одном положении. Но сейчас мужчина держался молодцом, ведя очередную речь-рассуждение в первый учебный день.

– …для нас, людей, счастье и несчастье определяются тем что мы имеем и чего не имеем. Недостаток жизненно необходимых вещей, таких как пища, одежда, кров – становится причиной несчастья. Плохое здоровье тоже порождает несчастье. Обладание желанными вещами может сделать человека довольным жизнью, но даже те, кто получил желаемое, могут не обрести подлинного удовлетворения…

– Ну и зануда, – фыркнула Харпер, просачиваясь между креслами. – Извините… – шепотом произнесла она, задевая одну из студенток.

Эфи просачивалась за ней, пытаясь не наступить на ноги и не задеть своей неуклюжестью чей-то свежий недавно сделанный макияж.

– Уф! – выдохнула Харпер, присаживаясь на свободное место.

– Какого черта так долго, Харпер? – на девушку уставился грозный взгляд симпатичного парня. Затем парень быстро кивнул в сторону Эфи.

– Новенькая. Соседка моя с нашего потока. Тоже не поздоровилось и родители запихнули ее в эту дыру, – представила Харпер Эфирию.

– Я Эверетт, – парень протянул девушке руку.

У Эфи засосало под ложечкой. Не думала она, что найти брата Энтони будет так легко! Поправив на голове платок, Эфирия смущенно опустила глаза, сама того не ожидая. У Эверетта теплая рука, даже почти мокрая. Хотя тут это в порядке вещей, в зале было довольно жарко. Под платком изрядно потела голова, но снять его – неуважение к господу.

– Кельвин сегодня с нами, – произнес парень, толкая друга в плечо. – Эй, ты чего притих?

– Слушаю директора. Сейчас будут нового пастора представлять, – Кельвин напряг слух и чуть сузил глаза.

– Кого? Нового? – удивилась Харпер, переключая все внимание на сцену.

На ней уже стоял всеми любимый директор с тем самым мистером О’Коннелом, о котором говорила Харпер в общежитии.

– Да ладно! – девушка хлопнула в ладоши. – Неужели этот старый гад уходит на пенсию!

С переднего ряда на Харпер одобрительно повернулись несколько пар глаз.

– Мы все на это надеемся, – произнесла девушка с кукольными большими глазами и сразу же отвернулась.

– …на пенсию! – прозвучал голос директора. – Право стать пастором кафедры философии и религиоведения передается Телониусу Навелли!

На сцену из зала с самого первого ряда, где сидели преподаватели духовенства и других направлений данного университета, вышел парень. На вид лет двадцать пять, словно он недавно окончил университет и ему доверили вести целый поток студентов. Один вопрос – как?

– Это что, шутка? Такой красавчик просто не может носить рясу, скрывая свое тело под одеждой! – Харпер воодушевленно начала обсуждать его внешность.

– Он не выдержит и месяца, уверяю, – Кельвин вытянул вперед кулачок.

– Полгода, – поддержал спор Эверетт, приставляя свой кулак к кулаку друга. – Вы с нами?

– К черту этот спор. Я не участвую. Но если вы его прогоните прежде, чем я пересплю с ним… – глаза Харпер сверкнули.

– Он обрезанный, ты чего, подруга! Слышала, новенькая, у Харпер совсем крыша потекла! – смеялся Кельвин.

– Увидишь! – рявкнула девушка, поджав обидчиво губы.

– Не обижайся, Харпер. Уверяю, помимо тебя за ним будут бегать монашки нашей кафедры, да и для молоденьких преподов он будет, как свежий кусок мяса среди старых дряблых туш! – Эверетт поправил воротник рубашки.

– Он пастор нашей кафедры. Я буду видеться с ним чаще, чем кто-либо еще. Вы видели его лицо? А скулы? Да он актер, не иначе! Нельзя так сексуально выглядеть и работать в таком месте! Это богохульство и противозаконно! – Харпер повысила голос.

– Я с ней полностью согласна, – повернулась та же рыжая девчонка. – Такому место со мной в постели, – усмехнулась она.

– Катись к черту, Персик! Говорят, когда святые видят проститутку, у них отваливается член. Так не дай Бог, у этого красавчика он отвалится рядом с тобой! – огрызнулась Харпер.

– Жестко ты ее! – похвалил подругу Кельвин, сдерживая смешок над такой продуманной речью подруги.

– Как бы у тебя чего не отвалилось, Харпер, – процедила девушка сквозь зубы. – Давно у директора не была? Не боишься отчисления?

– Меня отчислят, если только узнают, что Телониус сделал мне предложение!

– Фантазерка какая! – засмеялась Персик.

– Религия – это система взглядов на непроявленную реальность, фантазию изощренного ума, Персик, – закончила спор Харпер одной из цитат, ходящих из уст в уста по университету.

Эфи завороженно наблюдала, как Харпер владеет своим острым языком и тактично отвечает на колкости своих однокурсниц. Не вызвать восхищение это не могло. Девушка сразу поняла, что станет ее лучшей подругой, тем более Эверетт является частью ее общества, в которое она, Эфи, уже вошла.

Когда директор закончил свою речь о духовной практике и напоминании о том, с какими организациями сотрудничает университет, дело перешло к хору. Первой зазвучала скрипка.

– О, нет. Это слушать я отказываюсь! – Харпер вскинула руки вверх и стала протискиваться к выходу.

– Полностью согласен, – Кельвин пошел следом, потянув за собой друга.

– Ты идешь? – спросил Эверетт, замедляясь у кресла Эфи.

– Да… да, иду, – согласилась она, хотя такая музыка, которую она не слышала ранее, зачаровывала.

Но все же Эфи поднялась с кресла и направилась к выходу.

– Чертов платок, – соседка скинула со своих волос палантин и поправила вьющиеся волосы. – Всю прическу испортили!

– Не переживай, шлем ее подпортит еще быстрее, – сказал Кельвин, спускаясь вниз.

– Шлем? – удивилась Эфи.

– Тссс… – шикнула Харпер. – Ты же помнишь, не в этих стенах.

– Хорошо, хорошо! – вскинул вверх руки Кельвин.

На улице свежо. Пахло дождем и кленом, деревья которого занимали всю парковую зону перед учебным заведением.

– Как же на улице чудесно! – закричала во весь голос Харпер, только выйдя из душного помещения. – Во сколько встречаемся?

– Хм… – Эверетт пожал плечами. – Ближе к вечеру. Мне еще вещи разложить и в ванну сгонять. Предлагаю встретиться в шесть у ворот.

– Годится, но я поеду раньше, – Кельвин посмотрел на часы. – Я отдал свой байк на прокачку. Мне должны были освежить его, покрыть виниловой пленкой и сменить глушак на более рычащий.

– Ого! – удивилась Харпер. – Я свою малышку никому не доверяю, да и рвет она дай боже!

– Не упоминаем господа всуе! – усмехнулся Эверетт.

Харпер лишь отмахнулась от него.

– Все, я помчал! Буду ждать вас на нашем месте, оттуда уже рванем, – Кельвин махнул рукой и пошел в сторону общежития для парней.

– И я пошел, покажи новенькой все достопримечательности и расскажи, с кем лучше не водиться, – улыбнулся Эверетт своей прелестной доброй улыбкой, и у Эфи подкосились ноги.

Поднявшись к себе на мансарду, Харпер первым делом скинула с себя тяготивший ее наряд, оставшись в розовом нежном нижнем белье. Затем налила воды из кулера и поставила стакан на стол. Достав таблетки, выпила пару и повалилась на кровать.

– Я просто всегда сплю у окна, – пояснила она, видя, как Эфи смотрит на ее кровать.

– Нет, я просто… – девушка замотала головой.

Харпер безумно красивая! Эфирия все никак не могла отвести от нее глаз, от ее огромных колец в ушах, розовых матовых губ. Харпер была прекрасна!

– Я в душ! – резко заявила она, хватая со стула банное полотенце. – Щеколда сломалась, так что не входи. Но если очень надо будет, можешь и зайти. Я не скромница! – она подмигнула Эфи и скрылась в душевой.

«Так, дорогая Эфи, у тебя одна любовь в голове! Вспомни, чем кончилось дело с Шелди. Не повторяй тех же ошибок. Оставайся недотрогой и все у тебя будет прекрасно. И не думай о Харпер! Не думай!»

Но ее скинутая белоснежная блузка лишь пробуждала интерес к девушке, к ее вкусу, размеру одежды. От блузки пахло приторно. Эфи прошлась пальцами по манжетам. Перепачканы в помаде. Не очень заметно, но она это увидела. Облизнула палец и попыталась стереть. Не получается. Зато вкус помады Харпер теперь на губах Эфи. Сладко.

– Эфи! Я забыла гель для душа в сумке! Можешь принести? – донеслось из ванной.

– Конечно! – Эфи отложила блузку соседки и полезла в шкаф.

Из сумки повеяло табаком и запахом травы. Не унимая своего любопытства, девушка полезла вглубь сумки, засовывая руку между одеждой. Ничего интересного, но запах точно был. Подняв несколько ее кофточек, Эфи заглянула под каждую, запах не пропадал, но и ничего найти также не удалось, как бы она ни пыталась это сделать.

– Эфи! – донеслось из ванной.

– Иду!

Закрыв сумку соседки на молнию, блондинка встала.

– У тебя из сумки тянет травкой, – предъявила она, заходя в ванную.

– Знаю, – из-за шторы протянулась тонкая рука Харпер с идеально розовым маникюром.

– Куришь травку?

– Так, покуриваю. Нервы успокаивает, знаешь ли…

Эфи вскинула брови. Харпер и правда была взбалмошной девицей со взрывным характером, но разве ее может что-то тревожить? Кажется такой сильной. Ее характер прет через край. Однако избыток эмоций не всегда хорошо. Особенно, когда он скачет, и человек может от смеха перейти к плачу. Эфи неоднократно приходилось сталкиваться с такими людьми, считавшими себя неизлечимыми с биполярным расстройством личности. Но девушка не верила в такую болезнь, считая это вымыслом и прикрытием того, что человек просто не умеет сдерживать свои эмоции.

– Иногда помогает, когда все чертовски надоедает, Эфирия, – сквозь шум воды, слышался ее голос.

– Ммм… – Эфи прислонилась спиной к двери в ванной и закатила глаза.

Словно она дома. Давно ей не было так спокойно, как на данный момент. На душе так хорошо, несмотря на то, что напротив моется совсем чужой человек, которого она знает буквально несколько часов, а ей все равно спокойно и хорошо. Надышалась этим запахом? Эфи усмехнулась.

– Новенькая, ты еще тут? – спросила Харпер.

– Ага, – ответила та.

– Не стой, иди поищи, что нам одеть. У тебя есть теплые вещи?

– Теплые? – удивилась Эфи, вспоминая духоту на улице.

– Да. Мы поедем катать, чтобы ты не простыла, надо утеплиться.

– Думаю, есть.

– Прекрасно, иди собирайся, я почти выхожу.