Читать книгу Абсолютная власть - David Baldacci, Дэвид Болдаччи - Страница 7

Кейт Уитни свернула на стоянку перед своим домом. Не обращая внимания на сумку с продуктами, бьющую по одной ноге, и пухлый портфель, бьющий по другой, она легко взбежала по лестнице на четвертый этаж. В жилых зданиях такой ценовой категории лифты есть, просто работают они нерегулярно.

Быстро переодевшись в спортивный костюм, Кейт проверила сообщения на автоответчике и снова отправилась на улицу. Размяв и потянув затекшие длинные конечности перед памятником Улиссу С. Гранту, она начала пробежку.

Кейт направилась на запад, мимо Музея авиации и космонавтики, затем вдоль Смитсоновского замка[11] с его башенками и зубцами в духе итальянской архитектуры двенадцатого столетия, больше всего напоминающего обитель сумасшедшего ученого. Легкие, размеренные движения привели ее к Променаду в самом его широком месте, после чего Кейт дважды обежала вокруг обелиска Вашингтона.

Дыхание ее несколько участилось; просочившийся сквозь футболку пот выступил пятнами на толстовке с эмблемой юридического факультета Джорджтаунского университета. По мере того как Кейт приближалась к Приливной бухте, народу становилось все больше. Наступившая осень доставляла в город изо всех концов страны заполненными до отказа самолетами, автобусами и машинами тех, кто хотел избежать летнего наплыва туристов и печально знаменитой вашингтонской жары.

Увернувшись от разинувшего рот ребенка, Кейт столкнулась с другим бегуном, бежавшим навстречу. Оба не удержались на ногах и упали.

– Проклятье!

Быстро откатившись в сторону, мужчина вскочил на ноги. Кейт начала вставать, подняла на него взгляд, готовая принести извинения, и тотчас же снова опустилась на землю. Так она сидела какое-то время, а вокруг плясали вооруженные фотоаппаратами жители Арканзаса и Айовы.

– Привет, Кейт.

Протянув руку, Джек помог ей встать и проводил к сбросившим свой наряд вишням, растущим по берегам Приливной бухты. Напротив возвышался величественный мемориал Джефферсона, отделенный водной гладью, и внутри ротонды отчетливо была видна фигура третьего президента страны.

У Кейт распухла лодыжка. Сняв кроссовку и носок, она принялась растирать ушибленное место.

– Никак не думала, Джек, что у тебя осталось время на пробежки.

Кейт окинула его оценивающим взглядом: ни залысины, ни брюшка, ни морщин на лице. Для Джека Грэма время остановилось. Кейт была вынуждена признать, что выглядел он бесподобно. Она же, напротив, являла собой полную и абсолютную катастрофу.

Кейт мысленно выругала себя за то, что не сделала себе ту прическу, затем снова выругала себя, что подумала об этом. У нее по носу скатилась капелька пота, и она смахнула ее раздраженным движением руки.

– А я думал то же самое про тебя. Никак не предполагал, что прокуроров отпускают домой раньше полуночи… Бездельничаешь?

– Точно.

Кейт снова растерла лодыжку; боль становилась сильной. Увидев это, Джек наклонился и взял ногу Кейт обеими руками. Та вздрогнула. Он посмотрел ей в лицо.

– Помнишь, я, можно сказать, зарабатывал этим на жизнь, а ты была моим лучшим и единственным клиентом? Я никогда не встречал женщин с такими хрупкими лодыжками. А во всем остальном ты выглядишь такой здоровой.

Расслабившись, Кейт позволила ему заняться лодыжкой, а затем и ступней и вскоре поняла, что Джек не растерял свое мастерство. Что он имел в виду, говоря, что она выглядит здоровой? Кейт нахмурилась. В конце концов, это она его бросила. И поступила совершенно правильно. Разве не так?

– Я слышала насчет «Паттон, Шоу и Лорд». Прими мои поздравления.

– Ерунда. Любой мало-мальски грамотный юрист, обслуживающий многомиллионных клиентов, добился бы того же самого.

– Да, и о помолвке я тоже читала в газете. Двойные поздравления.

Джек даже не улыбнулся. Кейт захотелось узнать почему.

Молча натянув на ногу носок и надев кроссовку, он посмотрел ей в лицо.

– Ты не сможешь бегать день-два, лодыжка сильно распухла. У меня рядом машина. Я тебя подброшу.

– Просто возьму такси.

– Ты предпочитаешь мне вашингтонского таксиста? – изобразил оскорбленность Джек. – К тому же я не вижу в твоей форме карманов. Ты собираешься упрашивать, чтобы тебя отвезли бесплатно? Удачи тебе.

Кейт посмотрела на свои шорты. Ключ лежал у нее в носке. Джек уже обратил внимание на характерную выпуклость. Он улыбнулся, поняв ее дилемму. Поджав губы, Кейт провела языком по нижней. Джек хорошо помнил эту привычку по прошлому. Хотя он уже несколько лет не видел этот жест, внезапно ему показалось, что он никуда не уходил.

Джек встал.

– Я бы одолжил тебе, но у меня тоже пусто.

Встав, Кейт положила руку ему на плечо и попробовала опереться на больную ногу.

– А я полагала, за частную практику платят лучше…

– Тут ты права. Просто я никогда не умел обращаться с деньгами. Ты же знаешь.

Что верно, то верно: бухгалтерию всегда вела Кейт. Правда, тогда и вести-то особенно было нечего.

Держась рукой за Джека, она кое-как дохромала до его машины, десятилетнего универсала «Субару», и изумленно уставилась на него.

– Ты так и не избавился от этой развалюхи?

– Слушай, старушка еще проедет много миль. К тому же она полна воспоминаний. Видишь вот это пятно? Оно от твоего мороженого, сливочного с карамелью, в стаканчике. Восемьдесят шестой год, вечер накануне моего экзамена. Ты не могла заснуть, я больше не мог заниматься… Помнишь? Ты повернула слишком быстро.

– У тебя очень плохая избирательная память. А я вот помню, как ты вылил мне на спину свой молочный коктейль, потому что я пожаловалась на жару.

– Да, и это тоже было!

Они со смехом сели в машину.

Кейт изучила пятно более внимательно, окинула взглядом салон. Прошлое накатило на нее большими, тяжелыми волнами. Она оглянулась на заднее сиденье. Брови у нее взметнулись вверх. Если б только это место могло говорить! Обернувшись, Кейт увидела, что Джек смотрит на нее, и поймала себя на том, что залилась краской.

Они въехали в редкий поток машин и направились на восток. Кейт нервничала, но при этом не чувствовала себя неуютно, словно все это происходило четыре года назад и они с Джеком просто запрыгнули в машину, чтобы смотаться за кофе, за свежей газетой или позавтракать на «Углу» в Шарлоттсвилле или в одном из кафе, разбросанных вокруг Капитолийского холма. Но ей пришлось напомнить себе, что с тех пор прошли годы. Это осталось в прошлом. А настоящее было совершенно другим. Кейт чуть опустила стекло.

Джек одним глазом следил за дорогой, другим наблюдал за Кейт. Эта встреча не была случайной. Кейт бегала по Променаду – точнее, одним и тем же маршрутом – с тех самых пор, как они перебрались в Вашингтон и поселились в маленьком доме без лифта неподалеку от Восточного рынка.

Сегодня утром Джек проснулся в таком отчаянии, какое не испытывал с тех пор, как Кейт четыре года назад ушла от него, когда до него где-то через неделю вдруг дошло, что она больше не вернется. И вот сейчас, когда впереди маячила свадьба, Грэм решил, что ему просто необходимо повидаться с Кейт. Он не мог, не хотел дать этому огоньку погаснуть – по крайней мере пока что. Весьма вероятно, из них двоих он один чувствовал, что сохранилась хоть какая-то искорка. И пусть у него не хватило мужества оставить ей сообщение на автоответчике; он решил, что, если так пожелает судьба, они с Кейт встретятся на Променаде, среди толп туристов и местных жителей. На том он и остановился.

До того как они с Кейт столкнулись, Джек бегал больше часа, всматриваясь в толпу, ища лицо с фотографии в рамке. Он заметил Кейт за пять минут до их столь резкой встречи. Если б частота его пульса уже не удвоилась вследствие физической нагрузки, это произошло бы в то самое мгновение, когда он увидел ее, бегущую легко и свободно. Джек не собирался причинять Кейт физическую травму; однако именно из-за растянутых связок голеностопа она сейчас сидела в его машине, именно поэтому он вез ее домой.

Забрав волосы назад, Кейт сделала хвостик с помощью резинки, которая была у нее на руке.

– Ну как твоя работа?

– Нормально. – У него не было никакого желания говорить о работе. – Как твой старик?

– Тебе это знать лучше, чем мне. – Кейт не хотела говорить о своем отце.

– Я не видел его с тех пор, как…

– Тебе повезло.

Она погрузилась в молчание.

Джек покачал головой, дивясь на себя: ну как у него хватило ума завести разговор о Лютере! Да, он надеялся на то, что за эти годы отец и дочь восстановят отношения… Очевидно, этого не произошло.

– Я слышал о тебе в прокуратуре потрясающие вещи.

– Точно.

– Я серьезно.

– С каких это пор?

– Все рано или поздно взрослеют, Кейт.

– Только не Джек Грэм. Пожалуйста, господи, не надо!

Свернув на Конститьюшн-авеню, Джек направился к вокзалу Юнион. И спохватился. Он знал, куда ехать, но не хотел делиться этим с Кейт.

– Кейт, я тут заплутал. Куда дальше?

– Извини. Вокруг Капитолия, по Мэриленд и налево на Третью улицу.

– Тебе нравится этот район?

– При моей зарплате очень даже нравится. Дай-ка я сама догадаюсь… Ты, наверное, живешь в Джорджтауне, правильно? В одном из тех больших федеральных особняков с комнатой для прислуги, так?

Грэм пожал плечами.

– Я никуда не переезжал. Живу там же.

Кейт удивленно уставилась на него.

– Джек, что ты делаешь со всеми своими деньгами?

– Я покупаю все, что хочу; просто желания у меня скромные. – Он посмотрел ей в глаза. – Слушай, как насчет стаканчика сливочного мороженого с карамелью?

– В этом городе такой больше не купишь, я уже пыталась.

Усмехнувшись, Джек развернулся под сердитые сигналы других водителей и помчался в обратную сторону.

– Похоже, ваша честь, вы старались не слишком усердно.

* * *

Полчаса спустя Джек свернул к стоянке перед домом Кейт. Обойдя вокруг машины, он помог ей выйти. Лодыжка распухла еще больше. От рожка сливочного мороженого почти ничего не осталось.

– Я помогу тебе подняться наверх.

– Ты и так потратил на меня уже много времени.

– Это я повредил тебе лодыжку. Помоги мне хотя бы частично искупить свою вину.

– Джек, не надо.

Грэм узнал этот тон даже по прошествии четырех лет. Виновато улыбнувшись, он отступил назад. Кейт стала медленно подниматься по лестнице. Джек уже садился в машину, когда она обернулась.

– Джек!

Он поднял взгляд.

– Спасибо за мороженое.

Она скрылась в подъезде.

Отъезжая от дома, Грэм не увидел мужчину, стоящего в рощице у въезда на стоянку.

Выйдя из тени деревьев, Лютер посмотрел на здание.

За два дня его внешность разительно изменилась. К счастью, борода у него отрастала быстро. Волосы были коротко подстрижены, а то, что осталось, накрыла шляпа. Черные очки скрывали его проницательные глаза, а поджарое тело спряталось под мешковатым пальто.

Лютер надеялся перед отъездом еще раз увидеть дочь. Он был потрясен, увидев Джека; но, впрочем, это было к лучшему. Парень ему всегда нравился.

Он плотнее укутался в пальто. Ветер усиливался, погода стояла холоднее, чем бывает обыкновенно в Вашингтоне в это время года. Лютер посмотрел на окно квартиры дочери.

Квартира номер четырнадцать. Уитни хорошо ее знал; он даже несколько раз бывал в ней (разумеется, без ведома дочери). Для него стандартный замок во входной двери был детской игрушкой; кому-нибудь потребовалось бы больше времени, чтобы отпереть его ключом. Лютер садился в кресло в гостиной и смотрел на сотни разных предметов, каждый из которых нес в себе годы воспоминаний, иногда хороших, но по большей части разочаровавших его.

Иногда Лютер просто закрывал глаза и изучал все запахи, присутствующие в воздухе. Он знал, какими духами пользуется Кейт, – неброскими, и совсем чуть-чуть. Мебель была громоздкая, прочная и порядочно изношенная. В холодильнике, как правило, царила пустота. Лютер морщился при виде содержимого шкафчиков, скудного и нездорового. Кейт содержала все аккуратно, но не в образцовом порядке; квартира выглядела жилой, какой и должна была выглядеть.

И ей очень много звонили. Лютер слушал, как некоторые из звонивших оставляли сообщения на автоответчике, и ему хотелось, чтобы дочь выбрала другую жизненную стезю. Сам будучи преступником, он прекрасно знал, как много по ту сторону закона самых настоящих уродов. Но сейчас было уже слишком поздно советовать своему единственному ребенку менять профессию.

Лютер понимал, что у него странные отношения с дочерью; впрочем, он считал, что заслужил это. Перед глазами у него частенько появлялся образ его жены: эта женщина любила его и все эти годы была рядом; и ради чего? Ради боли и унижений. А затем – ранняя смерть, после того как она все-таки одумалась и развелась с ним. Лютер снова задумался, уже в сотый раз, почему он продолжал заниматься преступной деятельностью. Определенно, дело было не в деньгах. Уитни всегда жил просто; значительную часть своей добычи он просто отдавал. Образ жизни, который он для себя выбрал, свел в могилу его жену и прогнал дочь. И в сотый раз Лютер так и не нашел ответа на вопрос, почему он продолжал воровать у богатых, бдительно защищающих свою собственность. Быть может, только ради того, чтобы доказать, что он это может?

Лютер снова посмотрел на окно квартиры дочери. Он не был рядом с ней в трудную минуту; почему она должна в трудную минуту быть рядом с ним? Но Уитни не мог полностью разорвать узы, даже несмотря на то, что Кейт смогла это сделать. Если она захочет, он придет к ней, однако Лютер понимал, что этого никогда не произойдет.

Наконец он ушел, торопясь сесть на автобус до станции метро у Центрального вокзала. Уитни всегда стремился быть независимым, никогда не полагаясь в сколько-нибудь существенных вопросах на других. Он был одиночкой, и прежде ему это нравилось. Но сейчас Лютер чувствовал себя слишком одиноким, и теперь это чувство уже не доставляло ему особого уюта.

Начался дождь, и Лютер прильнул к заднему окну автобуса, петляющего к огромному железнодорожному вокзалу, спасенному от небытия амбициозным проектом создания крупного торгового центра. Вода струилась по гладкой поверхности стекла, скрывая пеленой то место, где он только что был. Уитни очень хотелось вернуться, но теперь обратной дороги больше не было.

Повернувшись вперед, Лютер натянул шляпу и высморкался в носовой платок. Взяв забытую газету, пробежал взглядом старые заголовки, в который раз гадая: когда ее найдут. Когда это произойдет, он тотчас же узнает – весь город узнает, что Кристина Салливан убита. Когда убивают богатых, это попадает на первые полосы газет. Бедняки, простые люди оказываются где-нибудь на предпоследней странице, между спортивным разделом и объявлениями. Кристи Салливан, вне всякого сомнения, удостоится первой страницы, в самом центре.

Бросив газету на пол, Лютер сгорбился на сиденье. Ему нужно встретиться с адвокатом, после чего он исчезнет. Автобус покачивался, ворча двигателем, и Уитни наконец закрыл глаза. Но он не спал. Сейчас он снова сидел в гостиной у дочери, и на этот раз Кейт была рядом с ним.