Читать книгу Завтрак с Сенекой. Как улучшить качество жизни с помощью учения стоиков - Дэвид Фиделер - Страница 4

Прежде чем начать знакомство со стоицизмом, необходимо развеять одно распространенное заблуждение. Стоицизм не имеет ничего общего с «твердостью духа» и «способностью не поддаваться эмоциям» – теперь все знают, что это вредно. Сенека был философом-стоиком, но важно понимать, что за прошедшие столетия значение термина стоик радикально изменилось: сегодня это слово не имеет отношения к «стоицизму» античного мира. Современный стоик «подавляет свои эмоции», но стоики Древней Греции и Рима никогда к этому не призывали. Подобно всем остальным людям, приверженцы стоицизма признавали нормальные, здоровые чувства, такие как любовь и привязанность. Философ Эпиктет писал, что стоик не должен быть «не подвержен страстям, как статуя». Скорее стоики стремились к «врачеванию страстей», чтобы предотвратить экстремальные, слишком сильные и негативные эмоции, способные разрушить личность, – гнев, страх, тревогу. Их цель не подавить эти негативные эмоции, а трансформировать через осознание.

Часть основных положений стоицизма сформулировал еще греческий философ Сократ (ок. 470–399 гг. до н. э.); известно его изречение: «Непознанная жизнь недостойна самой себя». Другими словами – «познай себя». То есть самопознание очень важно для счастливой жизни. Сократ также предложил, что подобно тому, как гимнастика предназначена для поддержания здоровья тела, должно существовать некое искусство, которое заботится о здоровье души. Сократ не дал названия этому «искусству», но явно намекал, что для этой роли подходит философия, а задача философа – «врачевание души»[4].

Эти две идеи – что знание очень важно для счастья и достойной жизни и что философия является своего рода лекарством для души – послужили прочным основанием для стоицизма. Как философская школа стоицизм возник приблизительно в 300 г. до н. э. в Афинах, где философ Зенон Китийский (ок. 334 – ок. 262 гг. до н. э.) беседовал со своими учениками в Пестрой стое, украшенном фресками портике – отсюда и название школы[5].

Стоиков, как и других философов той эпохи, интересовал вопрос: как прожить жизнь наилучшим образом? Они были убеждены, что если люди сумеют ответить на этот вопрос, то их жизнь будет благополучной, счастливой и безмятежной – даже несмотря на то, что окружающий мир выглядит безумным и неуправляемым. Это делало стоицизм в высшей степени практической философией, что объясняет его сегодняшнее возрождение, потому что в наше время мир – с его социальными, политическими, экономическими и экологическими проблемами – тоже кажется людям безумным и неуправляемым.

Стоики считали, что, несмотря на кажущуюся неуправляемость мира, наша жизнь может быть осмысленной, продуктивной и счастливой. Более того, даже в неблагоприятных ситуациях мы можем сохранять безмятежность и душевное равновесие. Именно повышенное внимание к способам достижения счастливой, содержательной и спокойной жизни сделало римский стоицизм такой популярной философской школой в эпоху Сенеки, Эпиктета и Марка Аврелия, и оно же способствует популярности стоицизма сегодня, в наше не менее сложное время.

Этот акцент на счастливой жизни также отделяет стоицизм от современной научной философии, которая отказалась от подобного рода практических вопросов в пользу теоретических проблем, большая часть которых непонятна за пределами философской «башни из слоновой кости». Но как подчеркивал древний философ Эпикур (340–270 г. до н. э.):

Пусты слова того философа, которыми не лечится никакое страдание человека. Как от медицины нет никакой пользы, если она не изгоняет болезни из тела, так и от философии, если она не изгоняет болезни из души[6].

Точно так же стоики рассматривали философию как способ излечения «болезней души». Им она представлялась чем-то вроде «искусства медицины», и они даже называли философа «врачевателем души». Стоики также называли философию «искусством жизни», а Сенека описывал свои наставления как «полезные лекарства». По его мнению, эти «лекарства» помогают ему самому, и поэтому он хочет поделиться ими с другими людьми, в том числе с будущими поколениями[7].