Читать книгу Смузи для счастья. 7 озарений, которые изменят твою жизнь - Дэвид М.Р. Кови - Страница 7

Алекс отлично выспался ночью и давно уже не чувствовал себя таким отдохнувшим и спокойным. Конечно, его жизнь и финансы пребывали в беспорядке, но что-то в теплом гавайском воздухе позволило ему сегодня испытать бо́льшую готовность разбираться со своими проблемами, чем раньше. Он вытащил визитку Виктории и позвонил ей, пока дети плескались в бассейне.

Виктория пригласила его на обед в своем доме на берегу, в двадцати минутах бега трусцой от отеля, где жил Алекс. Он побежал по пляжу вдоль кромки океана и вскоре увидел ее. Виктория махала ему рукой. Они прошли мимо изгороди заднего двора ее дома к веранде с видом на океан. Там Виктория собиралась накрыть стол. Плеск волн оказывал на Алекса умиротворяющее действие. Он опустился в плетеное кресло, прикрыл глаза, проникаясь этим звуком, пока Виктория смешивала напитки в доме.

В присутствии матери друга детства воспоминания накатили волной. Когда их семьи жили неподалеку друг от друга в Лос-Анджелесе, единственный сын Виктории и Роба, Бобби, был лучшим другом Алекса. Мальчики почти не расставались. Осенью играли в футбол, зимой не вылезали из горячей купели, весной катались на велосипедах, а летом купались и серфили в океане. Они сколотили лучшую команду пляжного волейбола, какую только видел мир (по крайней мере, так им казалось). Их принимали за братьев, поскольку они всегда и везде были вместе.

Как и большинство подростков, Алекс с Босси разговаривали о девчонках и спорте. Но этим их отношения не ограничивались. У них были общими не только жизненные цели, мечты и стремления, но даже тревоги, страхи и сомнения, связанные с будущим. Они в полной мере наслаждались всем, что могла предложить жизнь двум мальчикам-подросткам, не боявшимся рисковать и воплощать свои мечты. Их мир был полон бесконечных возможностей.

А потом в мгновение ока все изменилось. В 17 лет Бобби поставили диагноз – неизлечимый рак. Прогнозы оставляли ему шесть месяцев жизни. Как это могло с ним случиться? Алекс был ошеломлен и отказывался верить в происходящее. Роб и Виктория перепробовали все доступные способы лечения в попытке продлить жизнь сына. Но их старания продлили лишь мучения Бобби. Мало-помалу он угасал.

Алекс помнил последнюю встречу с Бобби перед его смертью. Они поехали на любимый пляж, где родились многие прекрасные общие воспоминания, но теперь все было иначе. Ни волейбола, ни летающих фрисби или мячей, никакого скольжения по волнам прибоя. Тело Бобби стало хрупким и слабым. У него едва хватило сил, чтобы с минуту простоять, выйдя из машины, хоть Алекс его и поддерживал. Сердце у Алекса разрывалось, когда он видел, что каждое движение причиняет другу боль.

Через несколько дней ему позвонила Виктория: Бобби не стало.

Смерть друга сильно изменила Алекса. Он пообещал себе жить за обоих – за себя и за Бобби. Все приключения, которые хотел пережить Бобби, Алекс переживет за него. Он поклялся, что никогда не будет воспринимать жизнь как должное, так как понял, что ее могут отобрать в любую минуту. Бесконечно деятельная натура Алекса, его беспредельная энергия, его стремление делать все сейчас, тотчас же, немедленно часто раздражали Ким. Она так и не поняла, что Алекс жил за двоих.

Звук шагов Виктории вернул его к реальности.

– Итак, Алекс, – сказала она, усаживаясь в кресло, – рассказывай, что я пропустила. Не могу поверить, что у тебя такие большие дети! Я чувствую себя старухой!

В плеске волн и теплоте ее голоса было нечто такое, отчего Алекс понял: можно раскрыться и поделиться с ней своими проблемами. Он знал, что Виктория выслушает без осуждения. Он заговорил, и слова поспешно рванулись из него, торопясь быть выслушанными и понятыми. Он выложил все – про машину, про расставание с Ким, про долги, про неотступное чувство крушения иллюзий, от которого он никак не мог отделаться.

Виктория была хорошей слушательницей. Она не вклинивалась в его монолог и не пыталась сопереживать. Ни разу не перебила его просто так – только чтобы задать уточняющие вопросы. Она внимательно слушала то, что он говорил.