Читать книгу Excommunicado - Ди Темида - Страница 7

13 апреля 2015 года, Нью-Йорк

Виски раскалываются от недосыпа, лёгкого похмелья и боли. Мысли будто причиняют нестерпимый зуд, и я уже в который раз тру веки, пока еду в такси до офиса «Беккер и партнёры». Надо забрать оставленную на парковке машину и поговорить с начальником… Точнее, уже с бывшим начальником, но я всё никак не могу сосредоточиться на предстоящей непростой беседе и думаю только о том, что сказала Кейт. Уже притупившаяся горечь от потери отца, расшатанная к чёрту психика и везде подстерегающее чувство вины – даже неотступающее омерзение от встречи с Рамиресом – всё сегодня отошло на второй план. Внутри мерцает единственный импульс желания: выяснить, что на самом деле произошло с папой и кто может за этим стоять.

Подруга не добавила ничего более, лишь сфотографировала документы на телефон, чтобы показать знакомому специалисту, и, нервозно попрощавшись, уехала. Обещала позвонить. Чёрт… Если её подозрения подтвердятся, неужели мне придётся ещё и искать убийцу отца?

Ведь я не смогу закрыть на это глаза, не смогу жить спокойно, зная, что его отравили. Хотя судя по тому, как складывается моя жизнь в последние годы, спокойной она уже не будет никогда…

Несомненно, у сенатора такого уровня и популярности могли быть враги или завистники, но мы никогда не говорили с отцом об этом – о его проблемах, делах, текущих вопросах, – и я попросту не представляю, кому была выгодна его смерть.

Расплатившись и покинув такси, первым делом направляюсь на парковку бизнес-центра, чтобы удостовериться, что с моей машиной всё в порядке. Мнительность возросла в разы, поэтому я обхожу её со всех сторон, внимательно озирая, и как-то ухитряюсь в узкой юбке-карандаш и на шпильках даже заглянуть под неё. Отряхнувшись, встаю и понимаю, как нелепо наверняка выглядела со стороны, но мне всё равно – теперь постоянно кажется, словно я хожу по кромке кратера уснувшего вулкана, который в любой момент может выплеснуть столб уничтожающей всё живое лавы. Так что излишняя бдительность не помешает, хоть и грозится перерасти в манию…

В офисе на меня косятся и смотрят дольше обычного, на что остаётся только тяжело, но незаметно для других, вздыхать. Пытаюсь с прямой осанкой дойти до кабинета Беккера, но плечи всё равно поникают, когда я замираю с поднятым кулаком, собираясь постучать. В этот раз к разговору я не готовилась – не было времени, да и достойной выдуманной причины, чтобы обрисовать, почему ухожу после стольких поблажек. Каким бы своеобразным ни был коллектив, да и сам Беккер порой, всё-таки это место дало мне очень многое. Было бы неблагодарно отрицать, что дела, выигранные в партнёрстве, составляли львиную долю моего имени и репутации, как адвоката, так что… Уходя отсюда, неважно – много ли, мало ли, – я всё равно теряю.

О том, что я приобрету взамен, думать не хотелось, поэтому, не позволив колющим мыслям окончательно изрезать меня, стучусь и берусь за ручку.

– Войдите.

– Мистер Беккер, сэр… – я затворяю дверь и застываю у порога, вглядываясь в грузную фигуру начальника, сидящего за столом.

Он поднимает на меня ответный взгляд, который тут же наполняется следующими эмоциями: сомнением и удивлением. Как два бокала – одновременно разным содержимым.

– О. Явилась, – беззлобно бросает Адам, откидывая на кожаную папку очки-половинки, снятые с крупного носа. – Надеюсь услышать правдоподобную историю о том, как на тебя вышел какой-нибудь клиент и поэтому ты не вернулась с обеда.

Мясистые мужские пальцы делают короткий взмах в сторону коричневого кресла напротив стола, и я неуверенно ступаю вперёд, сжимая в руках сумочку. Беккер переводит взгляд на неё и недоумённо приподнимает бровь.

– Почти всё так, только на меня вышел не клиент, – севшим голосом наконец говорю я, медленно опускаясь на предложенное место. На мгновение притупляю взгляд, но после, окончательно собравшись с мыслями, уже чуть спокойнее добавляю: – Мне предложили работу в другом месте, сэр.

Между нами повисает молчание: он смотрит на меня изучающе и с долей скептицизма, я же – просто стараюсь выдержать этот взгляд, надеясь на скорое окончание не совсем приятного разговора.

Силы и навыки мне потребуются для намного более жёсткой беседы с другим человеком позже. В том, что она не будет мягкой, как и все последующие, я уже убеждена.

– И это всё, что ты скажешь?

– Сэр, я знаю, что это неожиданно и, возможно, даже выглядит странно для вас, но я действительно собираюсь уйти.

– Кто тебя переманил? Гельберман? Лотнер? – сыпет вопросами и именами крупных партнёрств-конкурентов Беккер, сцепив ладони в замо́к перед собой и хмурясь. – Может, ты собираешься открывать собственную практику, но молчишь?

Я поджимаю губы и зачем-то застёгиваю пуговицу на тёмно-зелёном пиджаке.

– Нет, сэр. Ни то, ни другое, – не хочется ходить вокруг да около, поэтому я без лишних предисловий выпаливаю дальше, чуть было не добавив слово «вынуждена»: – С сегодняшнего дня я работаю на «Сомбру».

Морщинистое и круглое лицо Адама умудряется вытянуться, совершенно не скрывая эпичный шок. Он несколько раз открывает и закрывает рот, прежде чем что-то сказать, и снова взволнованно хватается за очки. Сжав их в ладони и после нацепив на кончик носа, он выдерживает томительную паузу и, прерывисто задышав, наконец проговаривает:

– Ты серьёзно, Джейн?..

Я сухо сглатываю, вперив в него прямой взгляд.

– Ты хоть понимаешь, куда идёшь?

– Да, – нагло лгу я, в очередной раз убеждаясь, что информацию о компании Альваро нужно собрать как можно скорее. Беккер явно знает больше моего, но ведь я не могу признаться в том, что не осведомлена и что вдобавок у меня нет выбора. – Сэр, я понимаю, что после всего, что вы для меня сделали, моё решение кажется как минимум необдуманным или неблагодарным, но я правда… Я правда должна уйти из партнёрства.

Плечи передёргивает, и я, поёжившись, на автомате поднимаюсь с места. Адам неуклюже встаёт следом, шаркнув креслом по паркету, и часто моргает в растерянности. Заметно увеличивающаяся злость застилает его зрачки.

– Но ведь ты не можешь просто так за один день уволиться лишь потому, что что-то им обещала, Джейн! У тебя есть незавершённые дела, которые нужно передать, обязательства, бюрократия отдела кадров, в конце концов – да кто, чёрт возьми, уходит вот так? Как давно ты приняла это решение? Почему не посоветовалась?

– Я обязательно завершу и передам все свои дела другим юристам, сэр, но не спрашивайте у меня сейчас больше ничего, – пусть мой тон может показаться грубоватым, я не могу иначе: чем дольше Беккер будет пытаться выяснить детали, тем сильнее обострится беседа. – А всё остальное: расчёт, документы и прочее давайте постепенно…

– Неужели для адвоката такого уровня ты снизойдёшь до работы на подобную… контору? – окончательно вспыхивает глава партнёрства, эмоционально тыча в меня пальцем. – Ты хоть представляешь, какие махинации проворачивает «Сомбра»?.. Какие слухи о ней и о её владельце ходят? Да ни один нормальный юрист не согласится защищать их интересы!

Ох. Слышал бы сейчас Беккера Рамирес, величающий своё детище «империей». Я не могу отрицать того, что по позвоночнику словно скатывается кусочек льда, стоит мне осознать сказанное начальником, но весь мой вид и жесты говорят лишь о неисчерпаемой уверенности и окончательно принятом решении.

Решении, которое меня вчера заставили принять.

– Я предпочитаю доверять не слухам, а собственным глазам и опыту, сэр. И раз по вашей оценке нормальные юристы на такое не пойдут, что ж, возможно, это лишний раз доказывает то, что я – юрист ненормальный. Время покажет… – в последних словах звучит неприкрытая горечь, потому что неизвестность во всём меня действительно душит, да и портить отношения с Беккером вконец мне не хочется. Я вроде попыталась проявить дипломатию, но его пылающее в красных пятнах лицо говорит об обратном, поэтому я не увеличиваю накал и, взявшись за ручку двери, лишь невозмутимо и тихо добавляю: – Я пойду в свой кабинет – пока ещё свой кабинет – и закончу с делами, сэр, а затем вернусь к вам…

Адам резко прикрывает ладонями лицо, вздыхая, будто полчаса безуспешно наставлял взбалмошную дочь на путь истинный, затем сползает ими, оттягивая кожу, и отнимает, упираясь руками в бока.

– Я думаю, ты пожалеешь об этом, Джейн… – в его немного скрипучем голосе нет типичной угрозы. Он говорит это не для усиления эффекта или театральности, а потому что действительно так считает, и засквозившая, как неприятный ветер, усталость подтверждает интонацию.

«Ты думаешь? А я знаю, Беккер…» – с болью думаю я напоследок и, закусив губу, молча выхожу из кабинета.

***

Несколько часов я убиваю на то, чтобы разобраться с текущими клиентами, которых надо было передать другим адвокатам партнёрства: сказать, что они были рады, – ничего не сказать. Наверное, ещё никогда словно наклеенные на плохой клей улыбки не казались мне настолько похожими на оскалы гиен, готовых вот-вот разодрать добычу.

«Что ж… У этого ублюдка Рамиреса, по крайней мере, нет лицемерия. Только прямолинейность и чистейшая бесчеловечность…» – сцепив зубы, чтобы не завыть, думаю я, пока плескаю себе в лицо водой. Туалет – единственное место, где сейчас можно скрыться от навязчивого внимания и так не особо дружелюбных коллег, которые будто с цепи сорвались, едва узнали, что я ухожу. Интересно, как бы они себя вели, узнав ещё и куда. Неясное послевкусие увольнения катается на языке всё время, пока я в здании офиса, и исчезает только, когда направляюсь к машине. А вот что-то, сжимающее в тисках рёбра, никак не уходит, не прекращается, как и обгладывающее нутро чувство тревоги.

Покончив с волокитой, и то частично, я вновь возвращаюсь к уже точно бывшему начальнику: прощаемся мы сухо и небрежно, сквозь зубы пожелав друг другу удачи.

Когда Беккер упоминал «Сомбру», я готова биться об заклад – какая-то доля страха, а может и некого благоговения, промелькнула в его оценке. И пусть он пренебрежительно назвал её «конторой» – взгляд, расширившийся на долю секунды в испуге и восхищении, я всё-таки запомнила. Надо сегодня же найти время и подключить хоть какие-то имеющиеся связи, чтобы узнать о корпорации Альваро всё то, что не выдаст Гугл.

Ещё раз пометив это пунктиком в голове, я сажусь в прохладный салон автомобиля, и меня застаёт звонок Кейт.

– Удалось что-нибудь выяснить? – торопливо произношу я, тут же хватаясь за телефон и изо всей силы прижимая его к уху. – Привет, Кейт…

– Да, привет, дорогая, – я слышу и в её голосе, немного искажённом техникой, нетерпение и шум мегаполиса на заднем фоне. – Не всё, но кое-что есть. Мой судмед, взглянув на документы, подтвердил, что вероятность получения инфаркта твоим отцом исключительно из-за состояния здоровья почти равняется нулю.

Я вдыхаю так глубоко, что ноздри смыкаются и остаются в таком положении несколько секунд, пока Кейт снова не заговаривает и мне не приходится выпустить со свистом накопленный воздух. Опустив голос на полтона, чтобы не быть никем услышанной, она молвит:

– По крайней мере, инфаркт мистер Ричардс получил бы, если бы стабильно на протяжении последних лет совершенно за своим здоровьем не следил. Джейн, не подумай ничего такого, но я просто обязана спросить: у него были проблемы с наркотиками?

– Нет! – тут же восклицаю я, отмирая, и суетливо хлопаю по разным кнопкам в машине: завожу, включаю климат-контроль, фары и решаю тронуться с места, параллельно продолжая общаться с Кейт уже по блютус: – Отец никогда бы в жизни… Он осуждал любые, даже простейшие успокоительные препараты, что уж говорить о наркотиках. Наверное, не стоит рассказывать, как он отреагировал, узнав, что мистер Морган почти с начала терапии назначил мне «Селексу»… Да и сама знаешь, Кейт, будучи сенатором, не так-то просто принимать запрещённое, оставшись с чистой репутацией. За годы это бы всплыло. Что именно говорит твой знакомый? Если бы отец умер из-за наркотиков, разве это не отобразилось бы в анализе крови?

– В том-то и дело, Джейн, что несколько показателей совершенно не бьются с нормой, в то время как следы наркотиков непосредственно в крови не обнаружены. Они-то меня и смутили: в том деле, от которого я когда-то отказалась, было нечто похожее. Жертва умерла из-за стабильного приёма препаратов, содержащих мефенамовую кислоту. Но Дик подозревает не только её в случае мистера Ричардса. По документам грешить можно минимум на четыре вещества, три из которых – наркотические. Каждый из них мог привести к инфаркту совершенно разными путями: одномоментно, постепенно с нарастанием дозировки, из-за сумбурного приёма…

– Я не помню, чтобы папа вообще хоть что-то принимал… Почему тогда, чёрт возьми, никто из врачей не сказал об этом? – я тут же закипаю, вдавливая акселератор в пол. Голова идёт кругом от полученной информации, каждый новый пазл которой всё только сильнее запутывает. – Почему никто даже не заикнулся об этих несостыковках?

Кейт молчит – мне кажется, что бесконечно долго, хотя на самом деле всего-то пару секунд – и, протяжно вздыхая, наконец произносит:

– Может, потому, что им… не позволили?

– Думаешь, им угрожал тот, кто свёл моего отца в могилу? Тогда почему вообще эти цифры есть в анализах? Можно же было всё сфальсифицировать! Выдать «чистые» бумаги! – с учётом того, что меня саму недавно плотно подсадили на крюк шантажа, я охотно верю в версию того, что молчание врачей могли купить. Но не хочу одновременно с этим верить в то, что система вокруг прогнила настолько, что это уже не впервой так или иначе касается именно меня…

– Фальсификацию при таком диагнозе заметить проще, нежели некоторые правдивые показатели, данные чуть ли не в самом конце многостраничного документа. Ставка на то, что горюющая дочь навряд ли станет в нём копошиться – её мысли будут заняты лишь шоком от смерти отца и хлопотами по похоронам. Скорее всего, если бы не мой приезд, Джейн, который ты изначально посчитала бессмысленным, то мы бы так и остались в неведении.

Голос подруги звучит чётко, ровно, но негромко: она осторожничает, несмотря на то, что явно идёт где-то по улице многомиллионного города. Впереди образуется пробка, и я плавно останавливаюсь за другой машиной, на мгновение позволяя себе отнять ладонь от руля и сжать пальцами переносицу:

– Господи… Кейт, что мне делать? – обречённо шепчу, понимая, что морально совершенно не готова к такой вести и повороту в, казалось бы, обычной, хоть и неожиданной кончине папы.

– Это всё – лишь наши догадки, Джейн, а ты сама прекрасно знаешь, куда они могут привести без доказательств. Я не представляю, как тяжело тебе сейчас приходится, но, думаю, не стоит лезть на рожон, не имея на руках фактов. Давай немного подождём. Может, Дик сможет нарыть ещё что-то, не знаю…

– Твой Дик – не ищейка, а всего лишь судмедэксперт… – разочарованно напоминаю я, отнимая пальцы от лица, и, щурясь, смотрю вперёд. – Да и что тут искать, Кейт: ничего нового, кроме этих заключений, я тебе не предоставлю, а тело уже захоронено… Это всё приведёт к тупику.

На том конце повисает молчание, которое разбавляется лишь сбивчивым дыханием подруги, скорее всего, из-за быстрого шага, и я, остекленевши уставившись в одну точку на лобовом, едва слышно добавляю:

– Если папу действительно убили… Неужели я никогда не смогу узнать, кто это сделал? Неужели этот мерзавец не понесёт наказания?..

Это что, какой-то чёртов круговорот кармы, решившей отправить меня в нокаут тем, что и я не отсидела в тюрьме за убийство?..

Я содрогаюсь от одной лишь мысли: что тогда ещё мне уготовлено?

– Не знаю, Джейн… Всё это очень странно и неоднозначно. Но в чём Дик и я теперь убеждены: мистер Ричардс действительно умер не сам.

– Ты говорила про какую-то кислоту. В чём она содержится?

Плавно выкручивая руль, я выезжаю на 10-ую авеню, выскочив из пробки. Взглянув на часы на бортовом компьютере, мысленно прикидываю, успею ли взять хотя бы кофе до встречи с Рамиресом. Мне нужна ясная голова, но ничего уже не изменишь, хотя тупую боль во лбу и недосып можно попробовать временно заглушить крепким эспрессо.

– Мефенамовая. Понятия не имею, Джейн, но я могу прислать тебе всю собранную судмедом информацию и по остальным веществам, которые тоже под подозрением.

– Хорошо, давай так: высылай мне всё, что этот Дик собрал, а я попробую выяснить, чем занимался отец в последнее время и кому мог перейти дорогу… – осипшим голосом отвечаю я и кашляю, а Кейт строго и решительно заявляет:

– Только без глупостей и необдуманных действий, Джейн, прошу. Хватит с тебя испытаний и горя… Я не хочу, чтобы ты вляпалась в то, из чего потом не выкарабкаешься.

Я украдкой смотрю в зеркало заднего вида и кривлю губы, ощущая тошноту от самой себя.

«Знала бы ты, Кейт, во что я уже вляпалась…» – привкус желчи обволакивает корень языка, и я жёстче сжимаю руль.

– Хорошо…

– Ты там как? В порядке? Всё ещё не хочешь рассказать, что за история с шантажом? – с осторожной тактичностью и заботой спрашивает подруга после небольшой паузы, и в этот момент я замечаю невдалеке то самое здание, в котором буду теперь работать, пока мои дни не будут сочтены. Как символично, что Кейт спросила об этом именно тогда, когда мой взгляд остановился на нём.

– Я в норме. В относительной, но норме. Будь моя воля, ты бы уже вчера всё знала, но я пока пытаюсь разобраться во всём сама.

– Ладно… Только, пожалуйста, будь осторожна, Джейн. И что бы ни было, дай знать сразу же, как сможешь.

Мы обмениваемся ещё парой слов, Кейт снова обещает выслать необходимую информацию, и я неохотно нажимаю на значок красной трубки на сенсоре. Чем ближе я подъезжаю к «Сомбре», тем больше хочу оттянуть момент выхода из машины.

***

Остановившись на платной парковке перед типичным представителем современной урбанистической архитектуры, я глушу двигатель и, сгорбившись, смотрю вверх, не опуская стекло. Живя в Нью-Йорке всю жизнь, что иронично, – так и не смогла полюбить его небоскрёбы. Строя друг за другом эти прозрачные высотки, люди думают, что будут лучше тех, кто внизу; пытаются пробить облака и стремятся быть выше самого Бога, в которого даже не верят, и забывают о том, что это лишь очередной самообман и ласкание собственных комплексов.

Я отвожу взгляд и поправляю зеркало заднего вида, вновь всматриваясь в себя напоследок.

Опрятна, хоть и не выспалась; волосы лежат ровными, но, увы, потускневшими прядями; малахитового оттенка костюм, насколько его видно в небольшом отражении, выглажен и сидит идеально. Небольшие тонкие кольца серёжек в ушах, часы и неприметный золотой браслет – лаконично и строго.

Но при этом никакого макияжа. Абсолютно. Я не хочу давать Рамиресу повода думать, что тщательно собиралась, чтобы блеснуть и поразить внешностью. Для него будет достаточно и обычной аккуратности в моём деловом виде, не более. А на бледность лица, неподкрашенные светлые брови и ресницы, круги под глазами и потрескавшиеся губы – плевать. Не знаю почему, но кажется, что он будет оценивать меня каждый раз; я же каждый раз хочу приводить его в бешенство не подчёркнутой косметикой невзрачностью.

Главный холл здания выглядит совершенно обычным, ничем не отличающимся от большинства бизнес-центров: наполированный пол, разбросанные в разных углах тёмные диваны с круглыми журнальными столиками, а впереди вытянутая длинная стойка ресепшна. Удивительно. Может, некая оригинальность Рамиреса мне лишь показалась, ведь я ожидала увидеть нечто иное, исключительное и в дизайне его офиса? Откинув эти неуместные мысли, я размеренным шагом направляюсь к юноше за стойкой. Кофе, увы, мне не выпить из-за нависшего в стрелках часов намёка на тотальное опоздание.

– Приветствуем вас в корпорации «Сомбра», мэм! Чем могу быть полезен? – вскидывает он взгляд, полный натренированной вежливости, и я невольно морщусь.

– Я к сеньо… мистеру Рамиресу, – спешно поправляю себя и нервно закладываю прядь за ухо. – Сообщите ему, что приехала адвокат Джейн Ричардс.

Договорив собственное имя, явственно начинаю ощущать стук сердца в ушах, словно начался обратный отсчёт до взрыва.

Он не прекращается и тогда, когда администратор делает несколько звонков и за мной приходит молодая девушка в строгом чёрном, наглухо закрытом костюме. Она представляется секретарём Рамиреса – надо же. Я думала увидеть холеную брюнетку модельной внешности, которая на досуге делает не только кофе своему боссу, а в итоге получила среднестатистический образ рядового офисного сотрудника.

Не прекращается и в тот момент, когда мы поднимаемся на скоростном лифте на пятьдесят второй этаж: даже в заложенных ушах я всё ещё улавливаю этот замогильный набат.

В горле резко пересыхает и саднит, а ладони стремительно потеют, что совершенно на меня не похоже: я не нервничала так даже на самом первом слушании в своей карьере по делу одной транспортной компании, где меня разнесли в пух и прах.

Бум-бум-бум.

Сердце сейчас словно вырвется прямиком из глотки, где теперь я его ощущаю, как и очередной приступ тошноты. Чем дольше мы идём по коридору, отделанному в тёмных тонах, к двери в конце, тем сильнее мои кости размякают, как желе.

И снова то чувство, что невозможно никуда сбежать. Теперь меня всегда будет преследовать эта необратимость, пока я рядом с Рамиресом?..

Из груди норовит выпорхнуть еле слышный вздох, когда сопровождающая меня девушка стучится в массивную дверь из явно дорогого дерева и почти сразу приоткрывает её. Ладонью указав вперёд и дежурно улыбнувшись, она отстраняется, и я, сглатывая вязкую слюну, заношу стопу над порогом.

Бум-бум…

Шпилька туфли вонзается в сапфирового цвета ковролин. Моя вторая нога встаёт рядом с первой: я вижу это, потому что пока не могу поднять взгляда, тщетно пытаясь усмирить предающий меня орган, качающий кровь. Дверь с приятным щелчком закрывается, и я спиной чувствую исходящее от поверхности сзади тепло. Или мне это только кажется…

Бум.

Последний удар о грудную клетку.

Внутренний таймер нещадно пищит, возвещая о начале катастрофы в тот миг, когда я наконец решаюсь поднять взор и встречаюсь глазами с Альваро.

Всё те же тёмные, засасывающие в бездну, карие глаза с опущенными наполовину веками. Всё та же несущаяся вихрем от высокой фигуры опасность. Я почти вижу, как воздух между нами начинает вибрировать…

– А вот и вы, мисс Ричардс, – неприкрытый сарказм, бьющий по намеренно изменённой форме обращения, в очередной раз показывает, насколько этот ублюдок ни во что не ставит трагедию, случившуюся в моей жизни. В его взгляде вспыхивает мрачное торжество, и уголок рта дёргается. – Добро пожаловать…