Читать книгу Студёная любовь - Диана Билык - Страница 6

Синарьен

Папа хоть бы инструкцию дал, как пользоваться артефактом. Бесконтрольно ворочается осколок под кожей, щекоча ребра – не очень приятно. Вживили в тело кусок гадости и сказали, что магия сделает все за меня, а я не привык кому-то – тем более, бездушному камню – доверять свою жизнь. Да и как искать невесту в таком скоплении красоток?

Шутник у нас король. Отец раньше улыбался чаще, последнее время все больше хмурился и почти не выходил из зала советов. Я же государственные собрания пропускал – никогда не верил, что до войны дойдет. Считаю, местные волнения можно погасить с помощью кнута – в виде ареста парочки бунтарей, или пряника – наградить тех, кто ведет себя подобающе законопослушному кританцу. А в военном подавлении неугомонных папе помощник и поддержка – Ланьяр. Мы хоть и погодки, но очень разные. Я в отца пошел, внешностью и практичным характером. Брат – копия мамы, темно-русый с голубыми глазами, только закрытый и сдержанный. Поджарый, на полголовы ниже меня. Драться с ним – обученным военной технике – только калечиться, а переспорить – проще элей с неба сбить, чем что-то доказать.

Изредка отец собирал советы биологов и магов, чтобы решать проблемы питания и полива в теплицах, туда я изредка наведывался, хотя последнее время махнул рукой – папа все равно все делает по-своему. Бывало, что приходилось целые плантации овощных культур сжигать из-за неизвестных вирусов. Тяжелые решения… для меня это слишком – уничтожать, я бы попытался вылечить растения, тем более, Эврисий – отличный маг-биолог и мог бы, если ему дать достаточно времени и помощников, найти способ помочь. Но кто меня и меньшего слушал? Папе всегда проще выбросить слабое и поврежденное, выстроить помещения и засеять культуры заново, а Эври слишком покладистый и добродушный, отстаивать свое мнение – не его сильная сторона. А у меня других дел хватало, я все никак не мог выпросить у короля дозволение собрать поход магов и вояк в горы, чтобы найти более крупное месторождение ценных минералов. Папа говорил, что сейчас не время для моих детских увлечений.

Зато король находил его для других: проводил недельные консилиумы лекарей, чтобы найти способ остановить развитие новых недугов, вроде черноты. Последние года три очагов болезни на Энтаре не находили, маги больше не страдали. Кажется, один раз больная появилась в академии, но доказать, что ее поразила именно чернота, не смогли, девушка погибла при странных обстоятельствах – рассыпалась, как порох. С магами разное случается, особенно если неверно использовать заклинания или сунуть пальчики в запрещенную некромантию.

Что папины лекари и архимаги обсуждали каждую неделю, мне неизвестно, я упрямо выражал протест и прогуливал все заседания. Скукота. Это младший любитель подобной чуши, с ним король много беседовал и советовался, к нему прислушивался, за что брат прощал отцу погибшие теплицы. Я же, по мнению папы – только по девкам бегаю да горячительное в горло заливаю. Он меня вечно отчитывал, что пропускаю собрания. Мол, я ужасный пример подаю меньшим, правильным, сыновьям.

Правитель часто ярился и говорил, что лучше бы я мечом махать научился, как Ланьяр, чем прожигаю свои годы на секс, выпивку и иллюзорный прогресс, ведь мои технические достижения – пустой звук для страны.

А я не могу без экспериментов, верю в скорое развитие технологий, мне нравится чудить и копаться в неизведанном, в необъяснимом, а еще смешивать созданные механизмы с магией, усиливая результат, хотя это и рискованно, но иногда круче секса. В прошлом году чуть пол замка не сжег, пытаясь связать усилители с артефактами телепортации. Благо моя основная магия водная, успел все потушить.

Позже все равно получилось добиться результата! Моя гордость: недавно мы с помощником добавили в новый двигатель саней бесполезные на первый взгляд сниикты. Но они оказались очень важными для фокусировки энергии, что способна перенести человека на десятки тысяч миль. За годы экспериментов мы уменьшили нагрузку на ось машины, переделали носовую часть, а магик-лошади получили облегченную сбрую. За счет этого полеты и передвижения стали быстрее, мощнее и дальше. Получалось даже сквозь готовые порталы проходить, и крошка магических сталактитов экономилась. Да это прорыв для Криты!

Если внедрим такую систему в новое производство, сбережем ископаемое и продлим энергию на несколько десятков лет вперед.

Да только отец не видел в моем увлечении ничего хорошего, тормозил финансирование и запрещал эксперименты, мол, неоправданный риск и неподходящее дело для старшего наследника. Королю было все равно, что я на это отдал много лет своей жизни. Плевал он на то, что для меня это важно! Папа считал, что нужно развивать спящий магический дар, а еще лучше экономикой заниматься, политикой увлекаться и прислушиваться к живым людям, а не мертвым безделушкам. Он ни разу за все время работы завода не похвалил мои изобретения, все посмеивался, что я веду себя не как будущий король, а как избалованный мальчишка, которому не хватает цацек. Даже не пришел, когда мы с Яликом запускали первый рианцевый двигатель. Дорогая штука вышла, но оно того стоило. Теперь я уверен, что смогу перелететь в другой мир, осталось малое: испытать на людях. Если попаданцы к нам прилетают пачками, значит, есть куда лететь, и мир намного больше, чем мы думаем.

Хотя для королевства – это пустое, конечно, ненужное. Такими штуками только перед девушками щеголять по мнению отца, больше никто и не оценит, ведь магия, которой достаточно в каждом городе, умеет и перемещать, и лечить, и стрелять… Зачем кританцам технические, безумно дорогие механизмы, которыми еще и управлять сложно? Этому много лет учиться нужно, материалы искать, магию тратить на артефакты и зарядные устройства… А для бедняков и пустых такие вещи все равно заоблачно дорогие и недоступные.

– Орин, бережней! – буркнул я, обращаясь к молодому вознице в кабине за стеклом. Колесницу слегка качнуло на повороте, а меня при остановке от рывка бросило на панель.

Кучер оглянулся через плечо и, сдержанно улыбнувшись, кивнул.

– Приехали, ин-тэ! – уведомил он. – Осторожней, народу в академии сегодня много. Еще затопчут будущего короля, – и снова эта улыбочка наискось.

– Ничего, прорвемся. – Его колкие шуточки мне всегда нравились. Никто, кроме Орина и Ялика, не смел так дерзить ин-тэ, поэтому я не разозлился, а лишь хохотнул: – Это всего лишь нежные девчонки, будет лишний повод их потискать.

Орин, оскалившись, пригладил ладонью черные волосы, стянутые в хвост на широкой спине, и ловко, несмотря на большой рост, соскочил с подножки, чтобы открыть мою дверь.

Я ступил наружу и опешил. Какое великолепие! Сколько прекрасных творений здесь собралось! Папа знал, куда меня отправлять. Глаза разбегались.

Я возвысился над головами студенток, почти не обращая внимание на особей мужского пола, и с любопытством посмотрел в сторону академии.

Стоило отойти от колесницы, толпа закачалась, загудела, послышались насмешки, и головы зевак развернулись в другую от меня сторону.

Я неосознанно перевел взгляд.

Попаданку, а они прекрасно выделялись в толпе белыми нарядами, сбил пробегающий мимо студент. Причем не остановился даже, помчал дальше. Меня перекосило от такого хамства. Девушка попыталась выровняться, снежные волосы разлетелись по плечам облаком. Она вдруг согнулась, словно от боли, и, запутавшись в длинной юбке, рухнула навзничь на лед. Беспомощно перевернувшись на руки, отползла к стене, подальше от толпы, что угрожала ее затоптать. Я ринулся наперерез, отталкивая зевак. Склонился над пострадавшей, но почему-то замер в миге от прикосновения.

Какая бледная, словно в молоко упала. Было ощущение, что девушка пойдет трещинами, как хрусталь, который случайно уронили.

Мой внутренний интеллигент не мог оставаться в стороне. Просто жест добра, уважения и благородства. С детства коробило, когда страдал кто-то слабее. Я, может, в каких-то вопросах и эгоист, но мама приучила нас с братьями быть галантными, насмехаться над чьим-то поражением не умею и сходу могу в рожу дать, если замечу подобное от других.

Магический артефакт в груди внезапно ожил. Меня насквозь прошило колючим холодом. Будто я из распаренной купальни заглянул в комнату для хранения мяса и рыбы.

Белянка, а ее трудно было называть иначе, лежала около моих ног лицом вниз, будто преклонялась пред величием королевского обувщика. Пальчики, скрутившись, царапали ледяной пол, а меня словно обжигал воздух – стало невыносимо жарко в сезон снегов, когда всюду царит мороз.

Студентка приподнялась на локтях, выглянула из-под копны белоснежных волос, моргнула бесцветными густыми ресницами и шарахнулась от моей руки. Но в последний миг ее рывка мы все-таки соприкоснулись. Ладони словно по волшебству притянулись, пальцы сплелись.

По коже побежали искры, по телу молнии, ребра раздались, выпуская папин осколок на волю. Он невидимый для других, только я могу видеть серебристое сияние парного артефакта.

Мне нужно время. Я должен сам выбрать! Мама говорила, что имею право.

Неловко отряхнулся, скидывая навязанные магией ощущения, и уставился на девушку.

Бледное едва ли живое лицо, метельные большие глаза и губы – крупные, чувственные, но бескровные. Белянка попятилась, будто я – ее самый страшный кошмар.

– С тобой все в порядке? – Шагнув ближе, я пристальней осмотрел девушку.

Та снова отстранилась. Задрожала. Подтянув юбку к коленям, попыталась выпрямиться на ноги, но не смогла. Словно у нее не было сил.

– Эй, – я наклонился, а Белянка еще отодвинулась. – Не бойся, я помогу.

Замотала головой, прижалась лопатками к холодной стене.

Глаза распахнуты в ужасе, губы сомкнуты в бледную кривую, вся дрожит, словно я на нее напал и насиловать собираюсь.

Меня это немного обескуражило. Я – принц, и моего внимания добиваются, а если проявляю интерес – расплываются передо мной с первого взгляда, но эта… бледная, отмахивается. Неуважение к королевской персоне? Или ей снегом глаза запорошило?

Толпа позади притихла, потому что большинство студенток мигом разобрались, кто перед ними стоит, погоны и особенная королевская вышивка не просто так на кителе сверкали.

Девушка с белоснежными волосами тяжело поднялась и, выставив руку в защиту, побрела под стенкой в сторону академии. Она явно собиралась сбежать.

Я в два шага перегородил ей дорогу. Белянка застыла напротив, свела светлые брови и скривила губы, будто я слишком обнаглел. Обняв себя руками, она не опускала голову, горделиво смотрела мне в глаза.

Что за нахальство? Ни поклона, ни покорного благоговения перед старшим наследником.

Осколок завертелся сильнее, буквально впиваясь в ребра. Либо она моя невеста, либо я сошел с ума.

Окинул взглядом попаданку с макушки до пят.

Прекрасно! Безродная, бледная и невзрачная. Папа будет счастлив, если осколок окончательно покажет на нее. Но это явно не мой выбор. Я люблю девушек ярких, с формами, чтобы было за что взяться и на что посмотреть. А эта – худенькая, будто тросточка, ростом выше большинства девушек, что толпились рядышком и дышали мне в спину. Лицо у бедовой трудно сказать какое, его просто нет, она как привидение – разве что не прозрачная – белая. Пальцы тонкие, плечи узкие, накрыты меховой накидкой, отчего рассмотреть размер груди было сложно – сомневаюсь, что там что-то выросло. Светлое платье в пол прикрывало крошечные блестящие туфельки без каблука. У меня вдруг возникло острое желание посмотреть на стройные ножки. Стройные же, уверен.

Хотя было в девчонке-попаданке что-то необычное. Это внезапное осознание заставило меня замереть и нагло разглядывать ее – мне разрешено все на балу, папа заплатил за смотрины достаточно – бал ведь не бесплатный.

И что меня привлекло в этой Белянке? Что так приморозило? То ли блеск перламутровой кожи, то ли блики будто алмазной пыли в глубине необычайных глаз, что с некоторых ракурсов смотрелись снежными, будто у нее радужек совсем нет, и черные крошечные зрачки, как бисеринки.