Читать книгу Кхали. Скоро здесь станет очень жарко… - Диана Гримм - Страница 4

***

2015 год. За несколько дней до обнаружения трупа на чердаке.

Бекка приготовила блинчиков с арахисовой пастой, откупорила бутылку колы и села за компьютер. Она включила «ooVoo» и набрала маму. После нескольких гудков она, наконец, ответила.

– Как дела, дорогая? – радостно спросила женщина, мелькнув в экране. – Как прошёл день?

– Как обычно, – ответила Бекка, отпив глоток газировки. – С утра приезжал курьер. Привёз продукты, газеты, кое-что по мелочи. Потом прошли онлайн-переговоры с несколькими клиентами. Ну, а ближе к вечеру я пожарила блины, – улыбнулась она, поднеся тарелку к веб-камере.

Женщина засмеялась и подшутила:

– Сейчас прибегу на чай.

– Жду, – поддержала позитив Бекка. – Как папа?

– Задерживается на работе, – тяжело вздохнув, произнесла мама. – Солнце моё, наверное, мы приедем не раньше, чем через две недели. У него полный завал.

– Жаль, – с тоской изрекла девушка. – Мама, может мне завести кошку? Сначала я думала про собаку, но её ведь надо выгуливать. А кошка в самый раз.

– Отличная идея! Выбирай породу, и мы привезём тебе котёнка.

– Хорошо, – улыбнулась Бекка. – Я тут уже со скуки помираю. Думала на чердак заглянуть, покопаться в бабушкиных вещах.

– Там нет ничего интересного, – махнув рукой, сказала мать. – Тряпки да старый фарфор. Ты же знаешь, какой была Айседора. Собирала всякий хлам.

– Это точно, – согласилась Бекка.

Айседорой звали покойную бабушку. И за свои двадцать три года Бекка привыкла к тому, что дочь обращалась к матери по имени.

Айседора умерла четыре года назад. И дом остался пустовать. Отец Бекки много раз уговаривал жену продать его, но она наотрез отказывалась. А после трагедии, произошедшей с дочерью, особняк пришёлся как нельзя кстати.

Окраина городка. Тишина. Именно такая обстановка требовалась Бекке. И хотя дом был старым, девушка чувствовала себя вполне уютно. Она быстро привыкла к скрипучему полу и завывающим в ветреную погоду окнам. После пережитого на борту самолёта Бекка боялась только открытого пространства. А в стенах, какими бы мрачными они не казались, она чувствовала себя под защитой.

– Ты пьёшь лекарства? – спросила женщина.

– Да, мама! – вполне правдоподобно соврала дочь. – Ты каждый день задаёшь мне этот вопрос!

– Я волнуюсь, – произнесла та, вытирая выступившие слёзы.

Чтобы не доводить мать до плача, Бекка поторопилась попрощаться.

– Ладно, мама! Завтра созвонимся! Привет папе! Споки-ноки, – она послала ей воздушный поцелуй.

– Храни тебя Бог, дочка, – ответила мать.

После чего Бекка отключила связь, доела свои блинчики и поднялась в комнату. Спать ещё не хотелось, а заняться было нечем. От интернета уже тошнило.

Она повертела в руках баночку с лекарством, открутила крышку и бросила на ладонь пару пилюль.

– Как же они надоели, – проворчала Бекка и решила снова пропустить приём антидепрессантов. Она хотела сама справиться со страхами, а не пичкать организм наркотиками.

Бекка надела жёлтую пижаму с дурацким принтом «Sponge Bob Square Pants», завалилась на кровать и уставилась в серый потолок. Но даже монотонное тиканье старых часов не могло навеять сон. Какое-то время она повертелась, перемяв всю постель, а потом всё же снова поднялась.

Таблетки бы моментально вырубили её, но Бекка упрямо отказывалась от них. И даже закинула подальше в выдвижной ящик, чтобы лишний раз глаза не мозолили.

Бекка прошлась по комнате взад-вперёд и опять набрала маму. На этот раз она позвонила на мобильный.

– Не спишь? – с ходу спросила девушка.

– Нет, – ответила женщина. – Жду папу.

– Как подняться на чердак? Есть там лестница или что-то вроде?

– Бекка, тебе нечего делать на чердаке, – недовольным тоном ответила мама. – Там пыль, паутина и тараканы. Ещё, не дай Боже, оступишься и свалишься! Не заставляй меня нервничать! Слышишь?

– Да, мамочка, – с грустью произнесла Бекка.

– Не вздумай туда подниматься! Я приеду, и вместе перероем сундуки Айседоры, если тебе так интересно, какое барахло она так бережно хранила! Поняла?

– Да, – повторила Бекка.

– Я люблю тебя, дорогая, – уже ласково произнесла мама.

– Я тоже люблю тебя, – ответила девушка. – Пока, – она отключила телефон и тяжело вздохнула.

Бекка была упрямой, как баран. Если ей что-то вздумалось, то она своего добьётся! А когда мама запрещала что-то делать, та ещё больше загоралась желанием попробовать неизведанный плод.

Она собрала свои тёмно-каштановые волосы в хвост, взяла фонарик, табуретку и вышла в коридор, где у самого окна в потолке был люк, ведущий на чердак.

Бекка поставила стул в нужное место и с опаской посмотрела на зашторенное окно. Она знала, что там за окном сад, в котором она играла в детстве, и любимые качели. Сколько счастливых дней она провела на них!

«Вот бы сейчас выйти и покачаться!» – с унылой ностальгией подумала она. Но не могла сделать этого. Горько вздохнув, Бекка поднялась на стул и дотянулась до люка. Дверца поддалась сразу, заскрипев и осыпав девушку пылью. Она глухо закашлялась и потрясла головой.

– Приспичило же! – ворчала она себе под нос, откидывая деревянную крышку вглубь кромешной темноты.

Бекка взяла фонарик в зубы, подпрыгнула и, зацепившись руками за края, стала подниматься. Вот и пригодились физические тренировки в фитнесс-клубе, где раньше она проводила все вечера.

Ей даже не удалось выпрямиться в полный, хоть и невысокий рост. Слишком низким оказалось помещение. Бекка включила фонарик и осветила кучи запыленного, затянутого паутиной хламья.

Она тихонько прошла в самый центр и осмотрелась.

Старая посуда, подсвечники, статуэтки, музыкальные шкатулки, сломанные часы и многое другое вообще не заинтересовало Бекку. Она повертела в руках несколько безделушек и открыла большой пахнущий плесенью сундук. Внутри лежали какие-то велюровые распашонки. Бекка рассмеялась:

– Теперь ясно, почему дед сбежал от тебя! Ну что это за пошлятина?!

Она захлопнула сундук и снова закашлялась от поднявшегося клуба пыли. Потом уселась на крышку сундука и продолжила освещать чердак. «Ничего здесь нет!» – в отчаянии подумала Бекка. Но одна коробочка под кучей разваливающихся вещей всё же привлекла её внимание. Девушка дотянулась до неё и с трудом вытащила из-под завала. Небольшая некогда расписанная шкатулка из тонколистного металла оказалась лёгкой. Бекка потрясла её и услышала шуршание.

– Ну что ж! Любопытство хочет, чтобы его уняли, – проговорила она и открыла «сокровищницу». Пожелтевшая книжёнка с рассохшейся от времени обложкой заставила Бекку встрепенуться. На её лице даже взыграла улыбка.

– Бабуля вела дневник, – усмехнулась она, достав его из коробочки, которую тут же откинула в сторону.

Едва она приподняла завесу с чужими тайнами, как между страницами промелькнуло чёрно-белое фото и опустилось под ноги. Бекка наклонилась и подняла снимок, осветив его лучом фонарика.

– Симпатичный, – оценила она запечатлённого молодого брюнета с большими глазами и едва уловимой улыбкой. Потом перевернула фото и прочитала размашистую надпись «Кхали, 1990». Кто это такой, Бекка понятия не имела. Она отложила фото и заглянула в дневник. За эти двадцать пять лет, что он пролежал в металлической гробнице, листы стали разваливаться. Некоторые страницы превратились в прах. И Бекка ничего не могла точно прочесть, только обрывки фраз, а иногда слов. Более прежних, уцелели последние страницы. Закашлявшись от летающей в воздухе трухи, она наконец могла что-то прочитать.

«Бекки больше нет! Папа нас бросил… Мама сходит с ума… Я не знаю, как вынести всё это!».

– Бекка? – она была поражена, потому что не знала, что в роду были девушки с таким же именем. А теперь ей не терпелось узнать, в честь какой-же такой покойной родственницы назвала её любимая мама.

«Мама задумала что-то недоброе… Мне страшно… Она ищет Кхали…».

Бекка снова взглянула на снимок и уже с толикой волнения перелистнула страницу с выцветшим текстом.

– Чёрт! Ничего невозможно прочесть! – она кашлянула и, психанув, открыла последнюю страницу.

«Его больше нет! Всё кончено! Она говорит, что это к лучшему. Мы закопали его в саду, и на следующий день она хладнокровно установила поверх могилы качели… Мне кажется, что после этого я больше не смогу называть её мамой! Теперь она просто Айседора…».

– Боже! – в ужасе прошептала Бекка, уставившись на текст. – Это же почерк мамы!

Девушке стало не по себе, она выронила дневник, и в воздухе снова поднялся столб пыли и трухи. Бекка закашлялась и пошатнулась. Её голова резко закружилась, а в ушах зазвенело. Осознание того, что мама с бабушкой совершили нечто страшное, и то, что под её любимыми качелями покоится чьё-то тело, привели её в ужас.

Помещение стало сужаться и давить на неё своей темнотой. Бекка попыталась встать, но ноги не слушались. Она глубоко вдохнула и почувствовала странную невесомость, будто снова выпала из развалившегося самолёта.

– Нет, нет, нет, – лихорадочно прошептала она, хватаясь за воздух, но в итоге потеряла сознание.

Сразу после этого с порывами ночного ветра, гоняющего по земле осеннюю листву, через дорогу от особняка появился тот самый парень со старой фотографии. Взглянув на дом, он глубоко вдохнул и осклабился в безмолвной усмешке.