Читать книгу Русалка и дракон - Диана Хант - Страница 2

Я приподнялась на кровати и помотала головой, прогоняя остатки сна. Какое-то время продолжало казаться, что двигаюсь под водой, а еще никак не забывались пронзительные синие глаза дракона. И его голос… Он звал Мари…

Но меня зовут Ариэль! Точнее, по паспорту я Ирина, но сходство с диснеевским персонажем, замеченное окружающими в раннем детстве такое разительное, что даже самые близкие стали еще ребенком звать Ариэлькой. А мама помню, после просмотра мультика рассказывала чудесные сказки, что это не мультик вовсе, а история из истинного мира, где в подводном царстве все точно так, как показано, в общем.

Зато мама у меня Марина. И предпочитает откликаться именно на сокращение Мари. О какой Мари говорили… драконы? Что это за Мари, которую один, как я поняла, похитил у другого и спрятал в каком-то «зеркальном» мире?

Уж не о моей маме шла речь? Нет, бред. Я, наверное, не вполне еще проснулась…

– Ну и сон, – пробурчала я и зевнула ладонью.

– Ты что-то сказала?

Мама вошла в комнату. В облаке духов с ароматом морской свежести, как всегда. А вид встревоженный. Лоб нахмурен, во взгляде настороженность, между бровей пролегла морщинка. А я привычно ей залюбовалась. Молодая она у меня и красивая – глаз не отвести! К слову, я почти ее копия… Но себя как-то обычной воспринимаю, да и вижу не так часто, только в зеркале, а когда на маму смотрю – дыхание перехватывает от восторга!

Тяжелые рыжие локоны, которые она убирает в низкий узел на затылке, чтобы не мешали. Пронзительно-голубые глаза… белая, как топленые сливки, кожа, изящные руки, гордая посадка головы… Даже в простой водолазке и домашних брючках, хрупкая, с точеной фигуркой, мамочка выглядит принцессой из детской сказки.

Вместо ответа у меня вырвалось:

– Мам, а ты знакома с человеком по имени Кано?

Мама побледнела на глазах, словно в один момент кровь отхлынула от лица. Показалось даже, что покачнулась.

– Мама? – я так и подскочила на кровати.

– Ничего, ничего, – отмахнулась она и присела на мою кровать, упираясь рукой в розовый плед. – Просто повело. Я сегодня без глюкозы…

Я настороженно кивнула. Мамуль придерживается системы лечебного голодания. Но обычно в «дни воздержания» она бодра и весела, щебечет, как птичка, водит машину, даже ездит верхом. О том, что «повело» от голода впервые слышу.

– Ты решила что-то по поводу учебы? – как-то слишком поспешно спросила мама, словно специально хотела перевести тему разговора.

Я пожала плечами. Мы об этом говорили. И не раз.

– Я не хочу возвращаться в академию, мам, – ответила я. – Без Таши это не имеет смысла… Там еще скандал этот, – я поежилась от воспоминаний, – Ну ты помнишь…

Я замолчала. Главную причину вслух не озвучила, но мама и сама поняла.

После того, как я отказала… своему на тот момент парню в кхм… интимной близости, он, без зазрения совести, меня бросил и даже пытался приставать к лучшей подруге. Причем был тогда не один.

Таша тогда хотела на тормозах спустить этим уродам, им все ж таки крепко досталось от препода по рукопашному бою, мастера Горо, от своих же однокашников и неких незнакомцев, которые перед отъездом Таши как снег на голову свалились и чем-то неуловимо напоминали этих… из сегодняшнего сна. В общем, тогда много свидетелей было, троица подонков, опорочивших честь мундира сейчас под следствием, скоро суд, и, хоть я вроде бы ни причем, на меня долго еще будут коситься по принципу «то ли он украл, то ли у него украли, в общем, ложки нашли, а осадок остался» …

– Но ведь учиться надо, – прервала поток моих размышлений мама.

Я пожала плечами.

– Переведусь на другой факультет, или в другой вуз. Может, пойду учиться на актрису… Или на морпеха.

– Да, это где-то рядом, – кивнула мама и усмехнулась. – Значит, Таша не вернется в академию?

Я покачала головой.

– Странно, – пробормотала мама. – Она так хотела летать…

Я вздохнула.

– Хотела, – грустно протянула я. – А потом уехала к отцу. Даже не попрощалась.

Мама снова побледнела. Причем еще больше, чем в первый раз.

– Мам, ты в порядке? – осторожно поинтересовалась я.

– Ты кричала во сне, – ответили мне.

Я поджала губы.

Называть то, что видела – сном, язык отчего-то не поворачивался. И все-таки я решилась:

– Кошмар приснился.

Мама посмотрела на меня как-то внимательно и кивнула.

– Это потому, что днем легла, – сказала она после паузы. – Ну как, выспалась? Готова тусить ночь напролет?

Выспавшейся я себя не чувствовала, хоть по сгущающимся сумеркам за окном понятно было, что проспала часа три. Но развеяться и отвлечься хотелось. Поэтому кивнула и попыталась улыбнуться.

***

Басы ударили с новой силой, женский вокал приятно оттенил грубый мужской голос. Танцпол взорвался визгом. Я покачнулась на умопомрачительных шпильках, но на ногах устояла.

Амбал с татуировкой дракона на шее поддержал под локоть.

– Что, куколка, перебрала? – хмыкнул он.

Я возмущенно высвободилась, и буркнув, что сам он перебрал, причем со стероидами, стала проталкиваться к выходу. Наша компания расселась за столиком справа, Полина помахала мне рукой. Я кивнула, но поворачивать не стала, показала глазами в сторону выхода и подняла два пальца, мол, нужно на две минуты на свежий воздух.

Артур поднялся со своего места, не сводя с меня взгляда.

Я отвернулась и спрятала улыбку.

Мы познакомились на вечеринке в честь дня рождения Лизы, и как-то сходу Артур, что называется, взял быка за рога. Не сказать, чтобы симпатия была односторонней. Высокий, загорелый, накачанный, с идеальным прессом и литыми мускулами, он, несомненно, воплощает собой ожившие грезы всех нормально ориентированных девочек-девушек-женщин от шести до шестидесяти. И все же порой он вел себя излишне «нахраписто», что после расставания с Поповым, «резало по живому».

Вот и сейчас, увидев, что Артур поднялся из-за столика с явным намерением сопроводить меня на воздух, я свернула за лифт и вышла на просторный балкон.

Дверь за спиной захлопнулась, отрезав шумовую завесу, в лицо ударила ночная свежесть и рев моторов, кое-где воют сирены.

Я выдохнула с облегчением и потянула вниз подол платья. Несмотря на чулки, стало зябко. К моей радости, я была на балконе одна, но продлилось это недолго.

Сначала за спиной хлопнула дверь, а потом чьи-то теплые ладони легли на талию.

– Детка, ты в этом платье сногсшибательна, – выдохнул на ухо Артур и его рука плавно сползла с талии на бедро. – Ты – совершенство, Русалочка.

Я обернулась и посмотрела на него снизу.

Высокий, наглый, красивый, с косой челкой и выбритыми по последней моде висками, Артур склонился к моим губам. В последний момент я увернулась и произнесла:

– Как-то душно стало, – намекая, чтобы он отстранился.

Но Артур словно не слышал меня. А может, не хотел слышать. Вместо этого еще теснее прижался накачанной грудью к моей, и моя позорно проиграла в размерах. Отступать дальше было некуда, сзади перила, снизу доносится гул машин и звуки улицы, сверху продолжает нависать Артур, явно вознамерившийся то ли сорвать поцелуй, то ли впечатать в эти перила навеки! При этом его руки как-то слишком уж разгульно ведут себя… и их ведь всего две, а по ощущениям он по меньшей мере, шестирукий, как языческое божество!

– Артур, пожалуйста, не сейчас, – слабо проговорила я, потому что противиться этой махине из мускулов не так-то просто… и с каждой секундой все меньше хочется… – Не надо…

– Надо, детка, – хрипло прошептал Артур. – Сколько можно бегать от меня. Вместе мы или нет?

Он все-таки поцеловал. Властно. Нагло. Безжалостно. Стоило мне замереть в его объятиях испуганной птицей, поцелуй стал нежным и таким… приходилось признать (и не в первый раз!), что толк в поцелуях Артур знает!

Наконец, я задохнулась и умудрилась отпрянуть, нависая над шумной ночной улицей. Попыталась отпихнуть его от себя, но с таким же успехом могла бы попытаться сдвинуть с места статую.

Артур и вправду был похож на статую, древнегреческую, до того хорошо сложен, только челка растрепалась и глаза горят так, что прожигает насквозь.

– Пусти, – попросила я.

В ответ головой помотали и меня еще крепче к себе прижали.

– Какая же ты маленькая, хрупкая, – промурлыкал этот тип. – И такая сладкая. Так бы и съел.

– Не ешь меня, козленочком станешь, – вырвалось на автомате и Артур нахмурился. Замечено уже, что шутки в свой адрес воспринимает плохо, можно сказать, с треском. И то, держится только из уважения ко мне. А может, из другого чувства…

– Пойдем обратно, – сказала я и попыталась высвободиться.

Не тут-то было.

– А может, ну эту тусу? – спросил Артур тоном коварного соблазнителя. – У нас тут свой праздник. Души и тела.

– Ты о чем? – пробую включить дурочку, кто знает, может и прокатит…

Не прокатило.

– Поехали ко мне, – сказал он. – Детка.

– Артур, – пробормотала я и увернулась от очередного поцелуя. – Мы об этом уже говорили.

Не успев поймать губы, Артур поцеловал в шею. По коже прошла волна дрожи.

– Вот именно, детка, – пробормотал он, спускаясь ниже, в декольте. – Пора логично завершить разговор. Хватит от меня бегать. Все равно не убежишь.

– Я не бегаю, – пробормотала я. – Просто не… не готова.

– Камон, бэйб, ты же не хочешь, чтобы я трахнул тебя прямо тут.

И тут кое-чья рука мою… ягодицу сжала. И до меня с запозданием дошло, что платье кое-кем бесстыдно задрано. Кровь прилила к щекам. Я принялась оправлять платье, но это оказалось не так-то просто…

– Хочешь поиграть? – промурлыкал этот негодяй. – Нравятся игры в сопротивление? Так даже интереснее.

Я ощутила злость. Я совсем не играла. Балансировать на грани «игры в сопротивление» заставляла мысль, что с Артуром не так-то просто справиться. Несмотря на подготовку в военной академии. Хотя кое-кто явно напрашивался на взбучку.

Но фирменный Ташин апперкот с правой значил бы одно: на этом наши отношения завершились бы, даже не начавшись. А мне без лучшей подруги было так одиноко… Хотелось хоть как-то заполнить пустоту.

– Ну же, детка, стони, – проговорил Артур. – У тебя это так сладко получается. Давно надо было заломить тебе руки за спину и трахнуть сзади в каком-нибудь лифте или туалете. Я сразу решил, что ты не из этих, а ты на самом деле горячая штучка. Изображаешь из себя недотрогу, а сама только и делаешь, что дразнишься, вертишь своей очаровательной задницей…

Стоило его пальцам потянуть за трусики, я поняла: пустоту, конечно, хочется заполнить, но все же не таким образом.

Увернувшись, я с силой наступила ему на ногу, а когда от неожиданности сложился пополам… В общем, этот удар в челюсть нами с Ташей был хорошо отработан.

– Сука, – сказал Артур, разогнувшись и вытирая губу.

Из взгляда его исчезли остатки нежности. Сейчас в нем была только жажда.

Подчинить. Растоптать. Взять силой.

– Прости, – тихо, но твердо сказала я. – Но я не хочу.

– А твое согласие уже не требуется.

Он шагнул ко мне, скалясь улыбкой хищника.

Секунда – на то, чтобы увернуться, еще две – на то, чтобы скинуть туфли. Платье короткое, бить удобно. Опять же, есть призрачный шанс, что кому-то еще станет душно на танцполе…

Словно откликнувшись на мой призыв, дверь со скрипом отворилась.

– Ариэлька, ты здесь?

Я облегченно выдохнула.

Руслан скрестил руки на груди и выразительно посмотрел на сброшенные лодочки. Потом не менее выразительно – на Артура.

– Братиша, шел бы ты, – невежливо процедил Артур. – Мы вопросы порешаем и вернемся. Да, детка?

Я не ответила.

– Я-то пойду, – спокойно сказал Руслан. – Но сначала свежим воздухом подышу. Душно.

Пальцы Артура сжались в кулаки. Я затаила дыхание – неужели будет драка? Руслан, конечно, проигрывает Артуру в росте, но тоже, что называется, «не маленький». Косая сажень в плечах, спортсмен, охотник. Некстати вспомнилось, что здесь и отделение милиции недалеко (да, пай-девочками мы с Ташей никогда не были).

– Уроды, – сквозь зубы пробормотал Артур, прежде чем выйти.

Уходя, он намерено задел Руслана плечом и бросил выразительный взгляд на меня. Я поежилась.

– Все в порядке, Ариэль? – спросил Руслан, хмурясь.

Я вздрогнула и кивнула. В глазах защипало.

– Он ничего бы мне не сделал, – прошептала я и зачем-то подобрала туфли. Пальцы дрожали. Разогнувшись, я разжала пальцы и туфли снова выскользнули на гранитную плитку, жалобно звякнув каблуками.

В глазах защипало.

– Точно? – друг еще больше нахмурился.

Я сглотнула и ответила:

– Урок с Поповым многому научил.

– Да причем тут тот урод, – сказал Руслан. – Я про этого сейчас спрашиваю. – Он ничего тебе… не сделал?

Я помотала головой, а потом пробормотала:

– Офигеть, как не покидала стен родной академии.

– Академии? – переспросил Руслан.

– Да там перед Ташиным отъездом все как с ума сошли. Вот и у меня сейчас какое-то стойкое déjà vu.

– Я тоже с ума сошел, Ариэль? – хмыкнул Руслан.

– Что ты, – поспешила исправить положение я. – Ты другое дело. Ты нормальный. Ты друг.

– Друг, – хмыкнул Руслан. – Слушай, раз уж заговорили. Ты ведь переводишься? Из академии?

– Перевожусь, – хмыкнула я. – Без Таши там делать нечего.

А про себя подумала, что уже перевелась… Сегодня электронные документы пришли, даже маме еще не сказала…

– А сама ты чего хочешь? – спросил Руслан.

– Не знаю, – пожала я плечами. – Я хочу плавать. Я же Ариэль.

– А серьезно?

– Серьезно. Бывает, хочу в театральный. Но чаще в морскую пехоту. Ладно. Чего уж теперь. Тебе скажу. Перевожусь в наш южный филиал, поближе к морю. Сегодня документы пришли … Маме еще не говорила. Артуру первому сказала. Хотелось… Хотелось, чтобы он меня отговорил, что ли.

– Козел он, – сказал Руслан и серьезно посмотрел на меня. – Умеешь же ты их находить.

А я вдруг поняла, что туса не задалась. Домой захотелось. К маме.

***

Мама вышла в коридор, стоило мне тихо-тихо шмыгнуть в прихожую. Сна – ни в одном глазу. Выражение лица сосредоточенное, явно хочет о чем-то поговорить.

Я одновременно обрадовалась и насторожилась. С одной стороны, хорошо, что маме не спится, люблю с ней по ночам чаи гонять и беседы вести о нашем, о девичьем. С другой – почему это она такая настороженная? Неужели узнала как-то о моем переводе?

Кот Курсивчик вышел из маминой спальни вслед за мамой, вид заспанный, взъерошенный, хвост трубой. Широко зевнул и выражение морды такое – и не спится вам, люди!

– Не спишь, мам?

Мама неопределенно пожала плечами.

– Чаю? – спросила я.

– Я бы от чего покрепче не отказалась, – хмуро пробормотала мама и я захлопала глазами. Четыре утра! Не иначе, что-то случилось!

– Мам, со Степой что-то?

Средний – ну то есть для меня старший брат у нас в семье, что называется, раздолбай. Месяца не проходит без какого-нибудь сюрприза. Из последних: девица в положении с претензией на содержание и вообще на алименты, впрочем, в том, что отец будущего малыша Степан, она говорила как-то неуверенно…

Мама покачала головой.

– Тарас?

Старший уже пять лет как перебрался с семьей в Канаду. Приезжает раз в год, чаще вызывает маму к себе, где у нее на подходе уже третий внук и мой племяш. Старшие – славные мальчишки. После смерти папы три года назад детки Тараса стали для нас для всех отдушиной, жаль, что так далеко живут…

– Нет, Ириэль, – ответила мама. – С мальчиками все в порядке. О тебе поговорить хотела.

Я пожала плечами и последовала за мамочкой в кухню. Она у нас просторная, светлая, только сейчас мама верхний свет не стала включать, зажгла неоновую лампу над барной стойкой. Недрогнувшей рукой налила себе в чай Бехеровки. Я покачала головой, отказалась.

– Мам, ты чего? – не выдержала я, когда пауза сильно задержалась, а мама подлила себе Бехеровки. Чай на этот раз проигнорировала.

Мой вопрос словно разбудил ее. Она встряхнулась, глубоко вдохнула и выдохнула. У меня засосало под ложечкой. Отчего-то пришло ощущение приближающейся беды. Неприятное, вязкое, в нем утопаешь, как в паутине, цепенеешь, осознавая: выбраться – никак.

– Ты имеешь право знать, – сказала мама глухо. – Ты сегодня спрашивала о Кано.

Я вздрогнула, вспомнив сегодняшний сон.

А еще раздался чуть слышный звон… Что-то мне напомнивший… Точно! Так звенело зеркало, сегодня, во сне, прежде чем исчезнуть и показать мне двух драконов… Или открыть к ним… путь?

– Когда-то я его любила, – продолжила рассказывать мамочка и опрокинула внутрь чашку. Поморщилась, помотала головой.

Я захлопала ресницами.

– Я… я… не хотела причинять тебе боль, – пробормотала я, думая, что мы все-таки говорили о каких-то разных «Кано». Не могла же мамочка любить… дракона?

Мама невесело усмехнулась и отмахнулась

– Это было в далекой молодости. За те годы, что прошли… Мы оба… сильно изменились. То есть я изменилась. Кано… я много лет его не видела. И никогда больше не увижу.

– Я видела его во сне! – вырвалось у меня.

Мама не выглядела удивленной. Посмотрела на меня внимательно, потом кивнула.

– Ты имеешь право знать, – сказала она после паузы. – Твое настоящее имя Ириэль. В тебе течет кровь Видящих и Помнящих морского народа.

Звон усилился, стал почти осязаемым.

Я удивленно взглянула на маму. Она серьезно? Каких еще Видящих? Каких Помнящих? Какого морского народа?! При этом я была уверена, звона мама не слышала! А он становился все громче…

Мама смотрела на меня долгим взглядом.

– Ты родилась от человека этого мира, – продолжала мама. – Но в тебе течет моя кровь. Кровь Видящей Ириэль. В честь ее тебя и назвали. Я должна была так поступить. Ты седьмое дитя в ее роду. Седьмая девочка.

Что-то такое я припоминала. Кажется, в свидетельстве о рождении и вправду значится «Ириэль».

В детстве я не придавала этому значения, когда получала паспорт, вписала туда более привычное слуху «Ирина». К тому моменту я так свыклась с тем, что меня зовут в честь диснеевской «Русалочки», что сама порой сомневалась в своем имени.

Мама продолжала что-то говорить, но звон стал просто оглушительным.

Я помотала головой, словно щенок, что вылез из воды, а потом пространство напротив заискрилось… и что-то произошло… а в следующий миг на меня внимательно смотрел тот самый Кано. Из сна.

А маму не видел! Но я готова была поспорить, искал взглядом именно ее!

Мою очумевшую физиономию мама, должно быть, отнесла на счет своих откровений. Она снова виновата улыбнулась, отпила из чашки.

И тут Кано заговорил. Я узнала его голос. В нем слышался рев водопада, грохот подводных камней, шум прибоя. А мама его не слышала!

– Мичио думал скрыть от меня Мари в зеркальном мире, – сказал он, глядя мне в глаза. – И она, напуганная моим злейшим врагом, закрыла за собой врата… Но есть то, что вернет ее в истинный мир. Своя кровь. Зову крови не сможет противиться даже оставшаяся там…

– Зову крови? – растерянно переспросила я.

И Кано кивнул! Он слышал меня!

– Зову истинной крови, – подтвердил он мою догадку. – То, что нужно. Иди сюда, девочка.

И человек, который в моем сне превращался в дракона поманил меня рукой! И при этом посмотрел так, что я себя кроликом перед удавом почувствовала!

– О чем ты, милая? – растерянно спросила мама. – Какой зов крови?

– Зов истинной крови, мама! – ошарашенно повторила я слова Кано. – Он так сказал!

– Кто – он? – не понимала мама. Потом словно какая-то догадка осенила ее, она обернулась. Вид у мамочки стал беспомощный.

– Он – здесь, мамуля, – прошептала я. – Кано… Или я сошла с ума!

– Успокойся, милая, – дрожащим голосом произнесла мама.

– Иди сюда, девочка! – повторил Кано и снова поманил меня и на этот раз я не смогла отвести взгляда.

А потом меня что-то потянуло вперед, голова закружилась… и следом закружился мир! Не было больше ни права, ни лева, ни верха, ни низа… Я бултыхалась в каком-то странном синем сияющем облаке, и оно все сгущалось, махать руками и ногами было все труднее и труднее, как бывает, когда движешься под водой… И вот я бултыхаюсь в каком-то водном коридоре. А свет все больше слепит глаза… Я зажмурилась… Меня подхватило каким-то мощным потоком и понесло куда-то… Я закричала, но не услышала собственного крика.

И потеряла сознание.