Читать книгу Мой отец – Мир - Диана Клепова - Страница 9

Капитан занес кулак над дверью дома Бастьенов-Мармонтелей и дважды подумал, прежде чем постучать. Он почувствовал разочарование, когда на пороге появился Клод, а не Клодетт, как он рассчитывал.

– Капитан Рафаэль Ларивьер, – Клод едва не закатил глаза при виде офицера. Ему поперек горла стояла королевская гвардия. – Учитывая обстоятельства, могу с уверенностью сказать, что Ваш визит сегодня абсолютно неуместен.

– Вы отец Клодетт? – спросил Рафаэль, проигнорировав тот факт, что Клод был отнюдь не рад его присутствию.

– Нет, я ее дед, – ответил дедушка с видом утомленного жизнью человека, спешившего поскорее добраться до сути разговора и оказаться как можно дальше от неприятного собеседника.

– В таком случае, позовите…

– Ее отца нет дома, – перебил Клод. – Зайдите в другое время, капитан.

Он поспешил закрыть дверь, но Рафаэль не дал ему это сделать, поставив ногу между дверью и ее косяком. Клод выходил из себя и глазами метал в него молнии, но Рафаэля не напугал этот взгляд – напротив, он принял вызов, выпрямился во весь свой высокий рост, чтобы принять устрашающий вид, и в упор посмотрел на Клода. Со стороны это выглядело так, будто они пытались прожечь друг друга взглядами.

– Мне нужно поговорить с Вашей внучкой, – процедил капитан сквозь зубы.

– Вы выбрали неподходящее время для разговора, – Клод не собирался сдавать позиции.

Дверь подвала позади него жалобно заскрипела. Все в том же белом платье, теперь местами окрашенном в цвет крови, Клодетт стояла на самой верхней ступеньке подвального помещения и раскрасневшимися от слез глазами с негодованием смотрела на капитана и дедушку. Она поймала удивленный взгляд офицера и почувствовала, как сильно его ненавидела.

– Что он здесь делает? – почти прошипела девушка, не сводя буравящего взгляда с Рафаэля.

– Капитан хотел поговорить с тобой, – ласково ответил дедушка, и тон его являл разительный контраст с тем тоном, каким он разговаривал с Рафаэлем. – Но он уже уходит, – Его голос стал ниже, когда Клод снова повернулся к офицеру и наградил его таким же взглядом, каким смотрел раньше.

– Правда? – Клодетт вдруг смягчилась. – Я поговорю с ним.

Оба удивленные, Клод и Рафаэль в недоумении переглянулись.

– Вы не оставите нас на минутку? – с театрализованной любезностью поинтересовался Клод и закрыл дверь перед носом капитана, не дождавшись его ответа.

Рафаэль вздохнул. Сняв шлем, он поправил белокурые волосы, по длине доходившие ему почти до плеч, и встряхнул челку, сильно нервничая и надеясь выглядеть перед Клодетт наилучшим образом, когда она откроет дверь. Правда вот через две минуты он засомневался, стоило ли так торопиться с прихорашиванием – впускать его в дом никто, кажется, не собирался. Офицер по-хозяйски облокотился на стену и, постукивая пальцами по шлему, который он обхватил другой рукой и прижал к туловищу, принялся смиренно ждать. Он слепо пялился то в одну точку, то в другую, то разглядывал суетливых прохожих за низким старым заборчиком. Они ни на что вокруг не обращали внимания, но дом ведьмы Джозефины, публично вздернутой сегодня на виселице, имел честь заработать их внимание. Некоторые с отвращением косились на несчастное здание, бросая на капитана подозревающие взгляды и строя догадки.

Порочная ведьма, еретичка, грешная Ева – как только ни называли Джозефину эти люди. До ушей капитана то и дело доносились новые порции ругательств, которые он старался игнорировать. Что ж, опыт он имел многолетний, ведь всегда и везде такие люди найдутся.

Рафаэлю показалось, что в ожидании он состарился на десять лет. Что ж, может, это зачтется ему в Чистилище? Прошло еще немного времени, и офицер засомневался в том, что ему вообще когда-нибудь откроют, поэтому уже собирался снова постучать, но ровно в это же мгновение дверь отворилась. На пороге появилась Клодетт. Она пропустила дедушку, выходившего из дома с заступом в руках – по-видимому, он шел работать. Клод гневно сверкнул на капитана глазами, будто запугивая, и скрылся за домом. Можно было подумать, что он собирался вырыть ему могилу.

Клодетт тоже была не в лучшем расположении духа. Ее лицо было совсем близко, наконец Рафаэль мог рассмотреть его с такого расстояния. Он наблюдал за ней и раньше: смотрел, как шевелились ее губы, когда она пела, как двигалось ее грациозное тонкое тело, когда она плясала, и как благодарно улыбались ее голубые глаза, обрамленные пышными ресницами, когда кто-то бросал ей монету, но тогда все это было слишком далеко.

– И как Вам только хватило совести заявиться сюда, капитан? – покачала головой Клодетт, выждав паузу.

– Я лишь хотел объясниться, – начал он, но девушка его перебила:

– Проклятым фиглярам я больше верить не намерена, мессир, – Она нарочно выражалась такими словами, пренебрежительно отводя взгляд. – Но выслушаю Вас.

– Я вовсе не обманывал Вас, сударыня, – возразил офицер. Казалось, будто с ней сейчас говорило само его сердце. – И собираюсь прояснить ситуацию.

– Ни один плут не сознается в том, что совершил. На то он и обманщик, – заметила девушка, прищурившись.

Она сильно потеряла его в мнении, что открыто демонстрировала, но наш капитан, к счастью, был настойчив:

– Вы сильно ошибаетесь. Я действительно не скоморох.

Клодетт приблизилась к его лицу настолько, насколько только позволял ее невысокий рост, чтобы заглянуть в бессовестные глаза подлеца:

– Неважно, как Вы это называете. Невинная женщина, бездыханное тело которой ночью отнесут в склеп Монфокона и бросят среди человеческих остовов, убита не Вами, кровь в этом подвале пролита не от Вашей руки, но Вы отвечаете за это перед Господом.

Не было в Париже ничего, что пугало бы Клодетт больше, чем виселица Монфокона, которая могла принять пятьдесят грешников за раз. Именно об этом страшном сооружении писал Виктор Гюго, на любого человека с хорошей фантазией наводя ужас его описанием, от которого я читателя пока любезно избавляю.

– Прошу Вас, сперва дайте мне объясниться! – Капитан не помнил, чтобы прежде ему случалось умолять женщину. – Клянусь душой, Вы пожалеете о своих словах, когда сказанного будет уже не вернуть, как и невинные жизни, отошедшие сегодня в мир иной.

Это повлияло на Клодетт, снова пробудив ее эмоции, и она отступила, положа руку на разбитое сердце.

Рафаэль зашел в дом и закрыл за собой дверь. Он не прошел дальше, чтобы сесть и поговорить в спокойной обстановке, потому что ему не терпелось рассказать о том, что случилось на самом деле.

– Я бережно хранил Ваш секрет и храню его до сих пор, – низким голосом произнес Рафаэль, подойдя к Клодетт почти вплотную. Девушке пришлось вжаться в стену, чтобы сохранять между их телами хоть какое-то расстояние. – Вас сдал кое-кто другой.

Сердце Клодетт колотилось с бешеной скоростью. Непонятно, в чем было дело: в неприемлемой близости капитана или в том, что она была взволнована ситуацией в целом. В душе она ликовала, радуясь тому, что Рафаэль не был оборванцем, каким она его посчитала, но при этом боялась узнать о том, кто совершил на нее донос. Кто еще, кроме бабушки и дедушки, мог знать о кошках?

– Жюльен де Валуа доложил о Вас, – промолвил Рафаэль, глядя в большие глаза Бастьен. Она была похожа на испуганную кошку: если бы у Клодетт была шерсть, она точно стояла бы торчком. – Он сделал это вчерашним вечером.

«Боюсь, ты пожалеешь об этом в скором времени», – всплыла фраза сына судьи в голове Клодетт при звуке его имени. Голос Жюля, предупреждавшего ее, эхом отдавался внутри, заставляя девушку дрожать.

– Что стряслось?.. – испугался Рафаэль.

– Это друг моего отца! – призналась Клодетт, едва ли не плача. – Вчера я отказала ему, и он сказал, что скоро я об этом пожалею… Но как он узнал, ох, непонятно!

– Жюльен де Валуа, сын судьи, человек с таким достойным происхождением, сделал Вам предложение, и Вы его не приняли? – удивился капитан, отмечая финансовый достаток и хорошую репутацию этого мужчины.

– Помилуйте, сударь!

Клодетт принялась прокручивать в голове вчерашний день. Как она себя выдала? Неужели, успешно пряча кошек столько лет, всего за один день она умудрилась быть такой неосторожной, что о них узнали сразу двое?

И тогда она поняла. Должно быть, Жюль был рядом, когда она мыла Шарля, и услышал, как котенок завопил, испугавшись воды. Конечно же он сразу понял, какого цвета была его шерсть, ведь прятать белых, рыжих или серых просто не имело смысла,

– Это все сейчас неважно, – Рафаэль избавил ее от этой ужасной темы. – Потому что я могу помочь.

– Как? – спросила Клодетт, выждав недолгую паузу. Она смотрела на капитана снизу вверх глазами, залитыми кровью из-за полопавшихся сосудов, и взгляд ее был тяжел. – Ничего нельзя вернуть.

– Но этого можно не допустить снова, – подметил мужчина.

– Что Вы имеете в виду? – нахмурилась Клодетт.

– Если Вам понадобится убежище… – он наклонился к ее уху и зашептал: – я его предоставлю.

Рафаэль отстранился.

– Мне не нужна помощь! – решительно ответила Клодетт с видом настоящей парижанки. – В любых ее проявлениях.

– Неужели никто не выжил? – спросил он сочувственно.

– Нет.

– Тогда чье это?

Капитан коснулся щеки девушки, заставив ее вздрогнуть от неожиданности, снял с нее волосок черной кошачьей шерсти и показал его Клодетт. От его бдительных глаз редко что-то ускользало.

– Хорошо, – сдалась Бастьен, когда поняла, что бороться дальше не было смысла. – Может быть кто-то выжил.

Рафаэль улыбнулся уголком рта. Его темные глаза были спокойны и безмятежны, густые брови расслаблены. Клодетт разглядывала его гладко выбритое лицо, – щетина была оставлена лишь на подбородке и придавала солидности – прикидывая, можно ли этому человеку доверять. Он не был похож на других военных.

– Если кто-то узнает, что Вы сказали мне это, Вас казнят… – пролепетала Клодетт, когда к ней пришло осознание этого факта, не понимая, зачем капитан умышленно портил себе жизнь.

– Правильно, – согласился он. – Я доверился Вам. Моя жизнь в Ваших руках. А верить мне или нет – решать Вам.

– Откуда мне знать, что это не ловушка? Почему я должна тебе верить? – с вызовом вопросила девушка, когда Рафаэль сделал шаг назад.

Клодетт не отдавала себе отчета в том, что перешла на «ты», но капитан не возражал.

– Мне не нужно строить тебе козни и заставать врасплох. Я могу прямо сейчас арестовать тебя, но я этого не сделаю, – спокойно ответил Рафаэль. – И я позволил твоей бабушке спасти тебя, когда мог сказать правду о том, что кошки принадлежали тебе. Если бы я хотел убить тебя, ты уже была бы мертва. Подумай об этом, Клодетт.

Она задумалась. Все, что говорил офицер, имело смысл, до которого она, ослепленная эмоциями и всепоглощающей ненавистью вкупе с унынием, не могла доискаться.

– Ты знаешь, где меня найти, – бросил капитан напоследок и покинул ее, оставив Клодетт наедине со своими мыслями в пустом коридоре.