Читать книгу Рэстл Скэффолд. Агония смерти - Диана Кремер - Страница 2

Холодные бетонные стены, серый потолок и белоснежно-белый кафельный пол, на который не раз проливалась кровь. Огромное разбитое зеркало во всю широкую стену помещения, дарующее мне спокойствие, в осколках которого я всякий раз, когда прихожу сюда, вижу свое отражение. Это разбитое зеркало – мое напоминание. Напоминание о том, кто я есть в подлинном свете. Зеркало, в центр которого впился излюбленный мною кривой кинжал, а под ним валяющиеся на полу осколки, залитые кровью. Алой кровью, что, казалось, за все это мучительно-долгое время впиталась в эту кучку крошечных, острых обломков прошлого и такой непостоянной реальности, разлетаясь где-то на грани всего происходящего. Посередине комнаты стоит хирургический стол, а над ним, на длинном проводке, свисает лампочка. Просторное помещение, что наполняло слабое эхо и зияющая, почти сплошная пустота: кроме небольшого металлического столика в левом углу, на коем лежали инструменты для работы, ловя отражение и отдавая отблески на бледном свету, мясницкий крюк, больше ничего и нет.

– ..мое любимое место. Место очищения, унесшее за собой множество людских жизней. Это место неотвратимой погибели человеческих душ. Место, где ломаются надежды, и замирает сердце… и то место, где растворяется последний его стук.

Иногда, находясь здесь, я, бывает, чувствую запах смерти. Как она дышит своим прелым, приторно-слащавым дыханием в затылок. Она ходит за мной попятам. Думаю, я начинаю сходить с ума.

…но кто в нашем мире не безумен, не так ли?

Но смерть эта… она дышит в затылок не мне. Только не мне. А всем им – тем, кто здесь оказывается и видит в своей агонии либо старый бетонный потолок, либо не видит ничего вообще: не люблю, когда они видят мое лицо. Оно ужасает. Оно чудовищно: поистине страшное, как будто… неживое. Телом я жив, и черт знает, сколько проживу еще в своем персональном аду, лабиринте безумия… Но душой я давно мертв. Моя душа… она словно испарилась. Превратилась в прах, в пепел. А когда остатки догорели – ее сдул призрачный ветер тоски, одиночества и немеркнущее, как звезды, что неустанно и с замкнутой цикличностью, похожей на мои круги ада в которых я давно затерялся, усыпают небесную, неизведанную пучину, презрение.

Я питаю самое, что ни на есть истинное и жгучее отвращение к самому себе, к своей сущности. Думаю, это и есть наказание, за которое и прохожу все эти нескончаемые, исконно повторяющие свой давно известный конец, круги. Узнать бы только, на каком я сейчас?

Безумство. То, что не могут познать и обуздать люди. То, чему они не могут дать точное определение. А знаете, что безумнее всего? Осознать это безумство. То, насколько безумны люди вокруг тебя. Насколько безумен этот мир. И то, насколько безумен ты сам. Но что поделать, если даже мир глазами психопата выглядит куда реалистичнее, нежели размытая абстракция о том же мире в представлениях нормального человека.

…но что есть безумие?

Я остановился писать, посмотрев в серую, потрескавшуюся стену передо мной. В голове мельтешили и рассекали друг друга тысячи мыслей. Время замерло в потоке размышлений. Оглушающая тишина, что пронзала меня, сменилась более тяжкой, гнетущей и уже давила, как мысли о прошлом. Тишина поглотила воздух.

– Безумие – и есть отличие. – Дописал и закрыл потрепанный желтый блокнот.

Мимолетные блики солнечного света, слепя, скользили по лицу, смениваясь тенью. Ветер небрежно вздымал волосы. Из открытого окна трейлера, ехавшего по безлюдной дороге среди густого и нескончаемого елового леса, вместе с холодным дуновением ветра доносились так же отчетливо, как и запах мха, сырости с чуть заметной горечью лесных трав, и звуки протекающей реки. Было слышно ее журчание: как вода, ударяясь о камни, оттачивала их, постепенно придавая им иную форму, продолжая течь дальше.

Ощутив чей-то взгляд на себе, она открыла глаза. Сняв наушники, а затем и отвлекшись от окна, в отражении которого отчетливо прорисовывался на ее лице небольшой шрам, Лана увидела в метре от себя Дилана. Парень сидел на сиденье позади Тима, напротив нее – по левую сторону. Белокурые, длинные волнистые волосы падали на его небритое, худощавое лицо. Покрасневшие глаза, зрачки которых были расширены. Салон был пропитан спиртным.

– Дилан?.. – Лана опустила голову, недоверчиво бросив взгляд на парня и поведя бровью. – Тим!

– Да-да-да, знаю, что ты говорила на этот счет, но я ничего не могу с этим поделать. – Тим посмотрел в зеркало заднего вида: в отражении где-то на фоне маячил джип серебристого цвета, отстававший от старого трейлера Winnebago Brave всего на несколько метров.

Кевин сидел впереди нее – возле Тима, и с взъерошенными русыми волосами, подпевая, двигался в такт музыке с банкой пива в одной руке и кислотно-желтых солнцезащитных очках в другой. Безнадежно покачав головой, Лана обратила внимание на заднюю часть салона. Дэнниэл, видимо, был в отключке, и сидел на заднем сидении с пустой бутылкой водки рядом с Шэрон: она фотографировала на свой недавно купленный фотоаппарат пейзажи, и время от времени поглядывала в телефон.

– Как долго нам еще ехать?

– Минут пять. – Едва ли не перекрикивая музыку, ответил Тим, повернув торчащую изо рта сигарету в левую сторону.

Пару секунд погодя, добавил:

– Судя по карте, мы уже близко.

Сизый сигаретный дым тянулся в окно, тут же рассеиваясь в воздухе. Салон внедорожника был пропитан запахом кофе, со временем слившийся и еле заметным ароматизатором с мятой. На задних сидениях валялась гора сумок. Из-под колес машины доносились постукивания камешков. На ключе зажигания болталась в качестве брелока цепочка с медной змеей. Черные локоны Энни волнами падали на ее бледную кожу. Прервав тишину, она спросила:

– Слушай, а почему ты с Тимом не поехал? – Она взглянула на Тайлера.

– Да так, подумал, что с этой тройкой ехать – себе дороже будет.

Энни улыбнулась,

Winnebago Brave, ехавший перед ними, начал скользить по трассе.

Кевин, пошатываясь, встал, выпив из банки пива оставшееся содержимое.

– Эй, ребят! Дайте еще один ящик пива!

– Кевин, сядь. – Тим выдохнул дым, выпустив его в приоткрытое окно.

– Не-а. Дилан, дайка мне какой-нибудь ящик!

– Кевин!

– Да отстань ты от меня!

– Лаа-на!

Девушка подняла голову, посмотрев на Кевина.

– Дай… – Кевин состроил жалкое выражение лица с масленой улыбкой.

– Нет.

– Ну да-ай!

– Нет. – Коротко отрезала девушка.

– Кевин! – Тим обернулся, рявкнув на него, но Кевин его только проигнорировал.

– Лана!

– Что?

– Дай я-ящик с пивом. – На этот раз он произнес с ребяческим, упрашивающим тоном, а уголки тонких губ опустились, как и верхние веки.

Закатив глаза, девушка наклонилась чуть в левый бок и достала из-под сиденья еще одну банку, кинув ему и целясь в лицо.

– Оп! Благодарю!

– Кевин, черт побери, сядь!

Вскрыв небольшую банку, жидкость начала пениться, он пошатнулся, когда Тим резко повернул, и та выплеснулась ему в лицо. Зажмурившись и крича, он вдавил газ в пол. В машине поднялся вопль. Перед машиной оставался крутой поворот, что был огражден невысоким, железным заборчиком, за которым следовал обрыв. Автомобиль заскользил по дороге на высокой скорости. Осознав, что он делает, парень резко нажал на тормоз, выруливая влево.

Трейлер совершил оборот в 360 градусов, остановившись в паре сантиметров от ограждения за которым следовал обрыв.

Тут же затормозив, Энни остановила авто на трассе, не заглушив двигатель. Тайлер, с отвисшей челюстью и вываливающейся изо рта сигаретой смотрел на Тима, который открыл глаза и смотрел на Энни, которая уже вышла из машины и стояла возле открытой двери, не решаясь сойти с места, выпучив глаза, и смотрела на состояние Тима.

Сглотнув, он выглянул из-за водительского кресла: Шэрон отстегнула ремень безопасности, стараясь отдышаться. Дилан валялся в истерике в самом конце трейлера. Дэнниэл остался на прежнем месте. Длинные волосы Ланы, окрашенные в нежно розовый цвет, спутались. Кевин лежал на полу возле самой Ланы, пристегнутой ремнем.

Выдохнув, он оперся головой о руль, просигналив.

– У вас все нормально? – Энни все еще стояла, смотря на парня за рулем трейлера.

Он в ответ поднял палец вверх.

Энни открыла бардачок, попутно подняв нижнюю челюсть Тайлера и не дав сигарете вывалиться, и подбежала к трейлеру, чтобы вытереть лицо Тима салфетками.

Кевин потянулся к банке. И подняв ее, чтобы отпить, расстроено, так же валяясь на полу, промолвил:

– Ну бли-и-ин! Пиво разлилось!

Тим, волоча Кевина за оттопыренные уши, выпихнул его из трейлера на улицу.

– Пойдешь пешком! – И громко захлопнул дверь.

Кевин огляделся, почесал макушку: перед ним была частично асфальтированная дорога, круто ведущая в горы, а над ним – чистое небо над головой, на котором не виднелось ни единого облачка.

– А как долго идти-то хоть? И куда?

Тим опустил окно:

– На указателе будет написано! Надеюсь, читать ты еще не разучился! – И двигатель завелся.

Трейлер двинулся вперед и быстро исчез из поля зрения. Внедорожник последовал за ним. И Кевин, пиная камушек, валяющийся на обочине, поплелся по дороге. На повороте стоял указатель, указывающий поворот направо, с выцарапанными на доске «Добро пожаловать: Рэстл Скэффолд» и табличкой «Въезд запрещен», которая перекрывала выцарапанную надпись «Инфернал Тап».

Вид дома загораживала высокая хвоя, растущая возле ржавых ворот. Дорога кончалась и превращалась в серые растрескавшиеся куски асфальта, сливаясь с сухим каменистым грунтом.

– Так… Нам сюда.

Серебристый внедорожник миновал ворота, остановившись у большой поленницы дров. Пушистые ветки хвои медленно, совсем небрежно, почти что отстраненно стучали по окнам, машине, царапая ее. Музыка стихла, и трейлер остановился чуть дальше от внедорожника.

Ветер медленно покачивал тонкие ветки елей и сосен. Яркое, но такое невыразительное солнце исполняло вальс своими окаменевшими, подобно оцепеневшим, срывающимся еще зеленым листьям возносящихся деревьев и кустов, и оживающих только лишь на секунды в полете; они, касаясь земли, устилали заросшие, забытые, затерявшиеся тропы, отверженными, уже осенними лучами на камнях, низкой, темно-изумрудной траве. Подавленно и столь неторопливо, с особым изяществом лучи скользили по широким, в частности незанавешенным окнам деревянного двухэтажного домика, внутри которого виднелась часть дубовой винтовой лестницы, уходящей из виду за серую шторку. Вся территория была огорожена невысоким металлическим забором под напряжением.

– Как же тут красиво…

Горы возвышались над всей территорией. Деревья и растения обволакивали каждый сантиметр, отовсюду пробивалась трава. Солнце было еще высоко в небе.

– Согласен. – Раздался бодрый голос Тима, который стоял позади нее. От внезапности девушка вздрогнула, едва ли не выронив фотоаппарат.

Тим, ухмыляясь, прошел мимо нее к внедорожнику, мимолетно окидывая глазами деревянный двухэтажный домик со всей обширной территорией, что была в распоряжении компании друзей.

Энни стояла рядом с поленницей дров, смотря на дом и лес. Вынув из пальто телефон, на экране высветилось 11.9.2005. 4:43 PM вместе со значком отсутствия связи. Она на секунду задержала взгляд на позолоченном тонком кольце: луч света попал на алый, почти не имеющего цвета камушек, в огранке которого слабым радужным огоньком вспыхнул и сразу же потух, сгинув в тени.

– Ну и глушь… Ни связи тебе, ни людей. Прям самое то для убийств!

Брюнет с взъерошенными волосами, засунув одну руку в карман серых джинсов, а другой, придерживая сигарету, поеживаясь от пробирающего насквозь горного ветра, выбрался из джипа.

– Так… тебе нравится?

– Да. Определенно – по мне!

Тим подошел к ним, поправляя короткие темные волосы.

– Ну, как вам?

– Неплохо. – Тайлер кивнул и закурил еще одну сигарету.

Он кивнул в ответ и быстро удалился, принявшись набирать палки, чтобы разжечь костер.

Очерки человеческого облика за стволами деревьев. В их тени стоял, сливаясь с тенью и мраком леса, не пропускающего свет, мужчина. Он наблюдал за ними, и его никто не замечал, не видел, не подозревал.

Возле внедорожника Энни Тим, суетясь, таскал пакеты и сумки. К нему подбежала Лана и показала жестом, мол, «помочь»? Но Тим помотал головой и понес дальше. Лана, опередив его, открыла нараспашку деревянную массивную дверь и пропустила его вперед.

Возле черного хода росло невысокое дерево черешни. Со слабым скрипом отворив почти отвалившуюся деревянную дверь, они вошли в небольшую комнатку. Из прохода виднелась гостиная с большим камином из натуральных камней и расположенным на нем двумя подсвечниками на пять нетронутых свечей. В камин закинули охапку сырых дров. Чуть дальше от камина стоял кованный каминный набор. Маленькую кухню, что не было видно, отгораживала такая же, как и во всем доме, темно-каштановая стена и винтовая лестница. Посередине комнаты размещался стеклянный кофейный столик. Вокруг него располагался длинный диван бежево-коричневого оттенка, а по бокам его была пара таких же кресел. На дощатом полу лежал, покрытый толстым слоем пыли, рдяный узорчатый ковер. Комната тонула в солнечном цвете, который сочился изо всех сторон; теплые лучи ложились рядом с прозрачными, расплывчатыми тенями деревьев мельтеша на чуть пошарканной мебели.

– Миленько.

Критически вздохнув, Тайлер повернулся к Шэрон.

Девушка, на правой руке которой болтался браслетик в поперечную красно-черную полоску, рассматривала небольшую карту, прибитую к стене. Возле карты висело разбитое зеркало, под зеркалом – два гвоздя. На одном из них, на тоненькой нити, свисала старая шишка, а на другом – веревка.

Грохот. Парень обернулся на шум: несколько книг с полки упали на пол. Тайлер подошел к ним, собрал и поставил обратно на полку, но одна из них упала дальше остальных – к двери между камином и лестницей, оказавшись раскрытой на последней странице. Единственная строчка на ней гласила: «…лес молчит и скрывает свои тайны…». Он закрыл книгу, перевернул ее и прочел название на черной кожаной обложке: «Сказки проклятого леса».

«Ну и странное же название…» – подумал он и поставил книгу на полку. В следующий момент дверь, к которой и упала книга, со скрипом приоткрылась. Он повернул голову на источник звука, а затем встал напротив двери, нахмурившись и настороженно всматриваясь в небольшую дверную щель, за которой царил мрак, и веяло холодом. Ему показалось, что что-то в этом мраке блеснуло, и Тайлер решил открыть дверь.

Зайдя в дом, Тим оставил все рюкзаки у входа, и, увидев, что Тайлер подходит к двери, крикнул:

– Тайлер!

От крика парень содрогнулся, и повернулся к Тиму: он стоял у главного входа возле кучи рюкзаков. Дверь перед ним в ту же секунду захлопнулась.

– Арендодатель запретил входить в эту комнату. – Он подошел к двери и подергал за ручку – было заперто. – Так что лучше не трогай эту дверь и помоги все эти вещи на второй этаж в спальню отнести.

Она тихо и неспешно вошла в дверной проход. Доски скрипнули под ногами, шторы сплетались: было открыто окно, и небольшая спальня, как и весь дом с каждым его углом, впитал еловый запах с призрачной и чуть уловимой сыростью. Спальня была небольшой: двуспальная кровать с парой тумб подле, а возле двери комод с большим зеркалом над ним. О выступающий его край она и споткнулась. Из-за комода вывалилась картина. На ней был молодой мужчина в костюме, стоящий на фоне белой стены, которая была вся в трещинах. Его руки зависли в воздухе, словно в нерешимости. Лицо его закрывали клубы дыма.

Шэрон аккуратно отодвинула картину от комода и сфотографировала ее, но за одним полотном находились еще около семи, и она достала их всех.

На второй изображена статуя плачущего ангела. Слезы были кровавые, они стекали по всей статуе. А там, где сердце – дыра, которую выбили чем-то, и затем достали оттуда кусок мрамора. Но на губах ангела застыла полуулыбка.

На третьей, поменьше размером, разлетается стая ворон. Вид со скалы. Перед глазами два человека: парень и девушка. Волосы девушки разлетались, а сама она стояла в пол-оборота. Парень стоял ровно, его глаза светились темно-багровым цветом.

Четвертая картина была очень темной: лес, узкая тропа, вдали еще больше деревьев. За стволами на первом плане выглядывают восемь теней, а некоторые из них лежат на земле. У них не было силуэтов, только тени, глаза у которых светились призрачно-белыми огоньками и смотрели на тебя.

Пятая. Длинноволосая девушка в опрятной, но немного мешковатой кофте. Она «сдирает» свое лицо рукой и отводит ее влево. Лицо наполовину размыто и «выцарапано» ногтями.

Шестая. Олень стоит на поляне, фоном маячат голые деревья, звезды на небе. Видно лишь едва различимый силуэт животного. Рога у него вдвое больше, а из глаза торчит топор. Картина была такой, как будто ты стоишь там, напротив него. По коже пробежали мурашки.

Оставалось две последних. На одной из них исцарапанные стены. Маленькая девочка с косичками в длинном белом платьице. Стена словно «обнимает» девочку: из ее опухших глаз льются слезы, а взгляд ее пробирается к тебе в душу.

На последней был парень. Тощий, кудрявые волосы, небритая щетина. Его «выбрасывало» из тела. То он опустит голову, то, как полупрозрачный снимок на снимке, улыбается. То свет позади него тухнет и на заднем плане возникает свисающая петля со стулом. Но все снимки сливались воедино: он стоял, спокоен и в глазах его читалась безнадежность, отчаяние и потерянность. Образ был ей знаком. Она еще раз обвела взглядом все картины, выполненные в черно-белом стиле, и вернула их на прежнее место в той же последовательности. Не желая оставаться в спальне, Шэрон вспомнила последнюю картину, но, отбросив мысль, вышла из комнаты.

Тим сидел в машине, подпевая музыке, и как только к нему подошли Шэрон и Тайлер, он выключил магнитолу и заглушил двигатель джипа.

– Что делаешь? – Первым к нему обратился Тайлер.

– Жду одного идиота по имени Кевин. – Сказал он, захлопнув дверь автомобиля.

– Слушай, а кто вообще предложил взять Кевина с собой?

– Тайлер?..

– Я только Дэнниэла пригласил. Я даже не знал, что кроме нас шестерых едет еще и Дилан с Кевином…

Из-за электрических ворот выглянул блондин в голубой футболке под цвет своих кроссовок. Поняв, что пришел туда, куда и было нужно, улыбаясь во все ровные, белые зубы, уверенно зашагал к Тиму.

– Вот это да. – Тим скрестил руки на груди – Что, доплелся?

– Ага. – Кевин с интересом рассматривал дом.

– А… вы еще не успели пиво спрятать? Я тут хотел всего одну баночку взять. Последнюю… – Кевин

Тим закатил глаза, указав пальцем на трейлер. Кевин радостно побежал к трейлеру, зайдя и выйдя через долю секунды с зеленой банкой. Отпив, облегченно вздохнул, сняв желтые очки и посмотрев на лес. Метнувшись к лесу, блондин быстро скрылся за деревьями и уже через несколько секунд, спотыкаясь о камни, выбежал из него с возгласами счастья. Шэрон и Тайлер стояли на крыльце, и наблюдали за ними.

– Ребята, тут река есть! Тут есть река!

– Он что, речку впервые в жизни увидел?

– Не спрашивай. – Посмеиваясь ответил Тайлер и зашел в дом.

– Кевин, вот скажи мне, пожалуйста: когда ты, наконец, повзрослеешь? И вообще, какого черта ты такой жизнерадостный?

– Потому что жизнь для меня – это фейерверк эмоций! Оглянись, это же просто круто! Делай, что хочешь, веселись, прожигай свои лучшие годы. Живи сегодняшним днем!

Тим закатил глаза и зашел вместе с Шэрон и Тайлером в дом.

Один момент – лишь внезапность, непредсказуемость, неуловимый миг. Невозможность заглянуть в будущее, потому что оно – размыто, не определено, зависимо. И все, что у тебя есть – это обманчивое, манящее прошлое и непостоянное настоящее.

Что сделал бы человек, зная будущее? Зная исход? А зная истину?.. Верно – все бы разрушилось, пало под обломками реальности. Баланс. Его нельзя нарушать. Это то, что есть везде. Баланс присущ всему. Поэтому-то его так сложно пошатнуть. Но пошатнуть его возможно, можно и заставить колебаться. Можно удерживать его, а можно и сдвинуть, тем самым дав ему обрушиться, пасть, исчезнуть. Но что бы произошло тогда? Что случилось бы с миром?..

Закат. Последние лучи вырывались из-за горизонта, попадая на деревья и сверкая ало-оранжевым свечением. Небо, прежде как нетронутый холст, окрасилось в золотые, розовые, лилово-огненные краски, пролитые на полотно из еще недавно бездонной лазури.

Из дымохода тянулись черные хлопья пепла, что, удушая, въедались в синее беззвездное небо, обращаясь в дымку. Дым поднимался из трубы медленно, и так же медленно сливался с прохладным воздухом, следуя за северным ветром. Теплый свет пробивался из окон дома. Ветки дуба качались на несильном ветру и тихо стучали по окнам и царапали стены. Яркие зеленые листья пока еще только свисали с этих веток не решаясь упасть на землю, что застилала дикая трава, камни, как перлы, рассыпанные на ней.

У поленницы дров рос можжевельный куст. Блики мельтешили, прорезались, но всегда побеждала тьма.

Чистая, ледяная вода бежала с вершин гор, и, тяжело ударяясь о камни, вскипала, блестела и омывала земляной берег. Капли попадали на листья, застилавшие тропы, реже на стволы деревьев, поросшие мхом. Туман будто вынырнул из небытия: густой, серебристый и непроницаемый морок, липкий и обжигающий, пополз по земле, из почвы поднявшийся и теперь поглощающий раскаленную и глубочайшую бездну мрака, и утягивал ее за собой, на дно. На дно, где и слышны крики беспокойства, которые так истово таит тишина в пропасти на грани борьбы тьмы и света, где неизбежно побеждает тьма. Где присуще ко всему равновесие. Ведь, если бы не существовало равновесия, то во что бы превратился мир?

Мигающий огонек потрескивал в камине, поглощал уже тлеющие дрова, менял форму, и то вспыхивал, то потухал, отбрасывая тень на холодный деревянный пол. На каменном камине были зажжены пара позолоченных канделябров: пламя десяти свечей с подтаявшим воском, поглощая его, едва ли не касались картины над ними.

На кухне болтали девушки, делились новостями, проблемами, обсуждали планы, готовили еду.

Дилан, сидя на кресле в гостиной, и отходя от опьянения, пялился в потолок, на котором кружились тени. Музыка продолжала играть из стереосистемы. Кевин, убавив громкость, завалился в кресло с наполовину пустой очередной банкой пива. Тим, бросив на пол опустошенную бутылку красного вина, встал с дивана и взял с книжной полки случайную книгу и уселся на то же место. Пролистав страницы толстой книги, остановился наугад и, как бы невзначай, спросил у Кевина:

– Кевин, а… чего ты хочешь в жизни добиться?

Парень удивленно на него взглянул.

– Ну, школу окончил, туда-сюда… А дальше-то – что? Планы какие-то есть?

Кевин хмыкнул и задумчиво отвел взгляд в пол, потом устремил на курящего Тайлера, сидящего на диване рядом с читающим Тимом и наблюдавшего за обеими. Поднял брови и восторженно произнес, не глядя Тиму в глаза:

– Не знаю.

– Совершенно? Вообще ничего?

– Ну… ученым хочу стать!

Тим скептично глянул на него исподлобья. Кевин опустил голову, мечтательно и крайне внимательно посмотрел в пол, как будто там было что-то настолько интересное, что притягивало его внимание.