Читать книгу Сборник рассказов. Книга 5 - Диана Маргиева - Страница 5

Кристина с грустью провела ладонью по плоскому животу.

Шесть лет.

Шесть лет попыток, надежд, разочарований.

Врачи, анализы, процедуры – всё без толку. Почти каждая неделя начиналась с теста, каждое отрицание било под дых. Ей тридцать два, Ярославу тридцать пять. Время уходило, оставляя лишь горечь.

Ярослав был опорой, но и его глаза потухли. Он больше не заговаривал о детях первым, лишь молча обнимал девушку по ночам, чувствуя, как она плачет в подушку.

Однажды Кристина наткнулась в интернете на странный форум. Не про ЭКО, суррогат или усыновление.

Про места силы.

Про древние земли, где сама земля дышит жизнью, и где бесплодие отступает перед первобытной силой природы. Среди вороха баек и откровенного бреда, ей попалась одна история. Про глухую деревню в предгорьях Памира, про родник, бьющий из-под скалы, который местные жители считали священным, дарующим жизнь. История была туманной, без конкретных названий, но в ней упоминалась некая Ажар – старая женщина, хранительница родника.

Отчаяние – плохой советчик, но мощный двигатель.

Кристина показала статью Ярославу. Он долго молчал, хмурясь, но видя её горящие, полные последней надежды глаза, сдался.

– Хорошо, Крис. Давай попробуем. Хуже ведь не будет?

И они решились.

Путь был долгим и изнурительным. Самолёт, поезд, потом ветхий автобус, трясущийся по разбитым дорогам, и, наконец, старый внедорожник, нанятый у молчаливого местного жителя. Пейзажи за окном становились всё более суровыми и величественными. Горы, покрытые скудной растительностью, бездонное синее небо, воздух, разрежённый и чистый до звона в ушах.

Деревня оказалась крошечной, затерянной среди складок гор.

Найти Ажар было несложно. Она жила в доме на отшибе, старая, высохшая, с лицом, испещрённым морщинами, как горными хребтами. Глаза её, однако, были живыми и пронзительными. Она встретила их без удивления, словно ждала.

– Пришли, – просто сказала она на ломаном русском, с сильным акцентом. – Детей просить? Земля даст. Но земля возьмёт.

Кристина поежилась. Ярослав напрягся.

– Что возьмёт? – спросил он.

Ажар улыбнулась беззубым ртом.

– Узнаете. Если готовы платить.

Они были готовы. Готовы на всё, лишь бы услышать детский смех в своём доме.

Ажар велела им поселиться в пустующем домике рядом.

Следующие несколько дней были странными. Ажар проводила с ними время у родника. Родник бил из трещины в огромной чёрной скале. Вода в нём была ледяной и прозрачной, но на вкус – необычной, с металлическим привкусом и запахом влажной земли.

Ажар заставляла Кристину пить эту воду на рассвете и на закате, стоять босиком у родника, касаясь мокрой земли, нашёптывала над ней древние слова на языке, которого Кристина не понимала.

Ярослав чувствовал себя лишним. Он пытался говорить с местными, но те были немногословны и избегали темы родника и Ажар. В их взглядах читалась смесь уважения, страха и какого-то древнего знания, недоступного чужакам.

Кристина чувствовала себя странно. Слабость сменялась приливами необъяснимой энергии. Ночью ей снились яркие, тревожные сны: воды, движущиеся под землей, корни, оплетающие её тело, беззвучный шёпот, идущий будто из самой земли. Кожа стала более чувствительной к солнцу и ветру. Она чувствовала запахи, которые раньше не замечала – запах камней после дождя, запах цветущей травы вдали, запах самой земли, густой и влажный.

На седьмой день Ажар уверенно сказала:

– Сегодня. Ночью. Луна полная. Земля слушает.

Ночью они втроём пошли к роднику. Ажар развела небольшой костёр. Воздух был холодным и неподвижным. Горы вокруг казались огромными, живыми сущностями, наблюдающими за ними.

Ажар велела Кристине раздеться и войти в воду родника. Вода была обжигающе холодной. Кристина вздрогнула, но вошла, подчиняясь воле старухи.

Ажар начала петь. Её голос был низким, гортанным, он вибрировал в воздухе, смешиваясь с шумом родника. Она сыпала в костёр какие-то травы, от которых шёл густой, едкий дым. Ярослав стоял в стороне, чувствуя себя совершенно беспомощным. Он видел силуэт Кристины в воде, освещённый полной Луной и костром.

Девушке казалось, что вода вокруг неё светится слабым, зеленоватым светом.

Пение Ажар усиливалось, становясь похожим на древний призыв. Кристина почувствовала, как земля под водой вибрирует. Ей стало страшно, но страх был смешан с экстазом. Она почувствовала, как что-то проникает в неё из воды, из земли – холодное, древнее, мощное. Это не было похоже на то, что она читала в книгах или слышала от врачей.

Это было другое. Потустороннее. Первобытное.

В какой-то момент Ажар резко оборвала пение. Дым рассеялся. Кристина вышла из воды, дрожа от холода и пережитого. Ажар молча кивнула.

– Идите, – сказала она. – Земля услышала.

Они вернулись в домик. Ярослав обнял Кристину, чувствуя, как её кожа горит, несмотря на холод.

– Что это было? – прошептал он.

– Не знаю, – ответила она, но в голосе звучала уверенность, которой он раньше не слышал. – Но я чувствую… Я чувствую, что получилось.

Они уехали на следующий день. Ажар провожала их молча, её пронзительные глаза смотрели куда-то вдаль, поверх их голов.

Через три недели, уже дома, Кристина сделала тест.

Две полоски.

Яркие, несомненные.

Они плакали, смеялись, обнимались. Чудо!

Беременность протекала необычно. Не было токсикоза, не было усталости. Наоборот, Кристина чувствовала небывалый прилив сил. Живот рос быстро, слишком быстро, по мнению врачей, которые, впрочем, не находили никаких патологий. Анализы были идеальными.

Но были и странности. Кристина стала замкнутой. Она проводила часы на природе, просто сидя на земле в парке, касаясь травы. Обычная еда её не прельщала. Она испытывала странную тягу к минеральной воде с металлическим привкусом, к немытым овощам прямо с грядки, к запаху сырой земли после дождя. Ей перестали сниться обычные сны; теперь это были только те, горные, полные шёпота и движения земли.

Кожа девушки приобрела легкий землистый оттенок, а глаза стали казаться глубже, темнее.

Ярослав замечал, как она меняется, и ему становилось не по себе. Она была рядом, но будто становилась всё дальше, уходя куда-то внутрь себя, связанная с чем-то, что он не понимал.

– Крис, ты в порядке? – спрашивал он.

– Да, Ярик. Просто чувствую его. – Поглаживая себя по животу, отвечала девушка. – Он сильный.

Она говорила о ребёнке, как о чём-то отдельном, почти чужом.

Беременность длилась ровно семь месяцев. Врачи были в панике, но остановить ничего не могли. Роды начались внезапно, стремительно.

Ребёнок родился здоровым. Крупным, крепким мальчиком. С густыми чёрными волосами и необычно тёмными глазами, почти чёрными.

Первые дни были окутаны эйфорией. Вот оно, их счастье!

Ярослав не отходил от Кристины и сына. Но странности не ушли.

Кристина не испытывала обычной материнской нежности. Она смотрела на сына с какой-то древней, неземной привязанностью, но не с той тёплой, человеческой любовью, которую Ярослав видел у других матерей. Она почти не кормила его грудью, предпочитая давать ему воду – ту самую, которую заказывала в огромных количествах, с металлическим привкусом.

Ребёнок рос не по дням, а по часам, набирая вес и силу с пугающей скоростью.

Самое страшное началось потом. Кристина стала проводить всё больше времени на улице, даже в холод. Она садилась на землю, закрывала глаза и, казалось, слушала что-то, недоступное другим.

Её кожа становилась всё темнее, грубее. На руках и ногах стали заметны утолщения, напоминающие корни. Вены на висках проступили, тёмные и извилистые, как горные тропы.

Она перестала спать в постели, предпочитая лежать на полу, свернувшись клубком. Её взгляд стал диким, сосредоточенным на чём-то невидимом. Она почти не разговаривала, лишь иногда бормотала что-то на незнакомом языке, похожем на шёпот Ажар.

Ярослав был в ужасе. Его жена, его любимая Кристина, превращалась в нечто чужое. Он пытался обратиться к врачам, но те лишь разводили руками, ставя диагнозы вроде «послеродовой депрессии с психотическим уклоном», и предлагая госпитализацию. Но Кристина сопротивлялась с нечеловеческой силой, а её взгляд при этом был таким, что Ярослав не решался настаивать.

Однажды ночью он проснулся от холода. Кристины не было в постели. Он нашел её в саду. Она стояла босиком на уже подмёрзшей земле, под дождём, подняв лицо к небу. Рядом, в маленькой корзине, спал их сын.

– Кристина! – позвал он, дрожа.

Она медленно повернулась. Её глаза светились в темноте слабым, зеленоватым светом.

– Я возвращаюсь, Ярик, – прошептала она голосом, низким и хриплым, как шелест камней. – Земля зовет. Мой сын – он ей принадлежит. И я теперь я тоже.

Ярослав почувствовал ледяной страх. Он понял. Родник, Ажар, ритуал – это было не лечение бесплодия. Это был обмен. Земля дала им жизнь, но взяла свою плату. Она забрала Кристину и ребёнка, превратив их в какую-то древнюю и непостижимую сущность.

Он бросился к ней, пытаясь обнять, увести в дом. Но она оттолкнула его с лёгкостью, которая раньше была ей не свойственна. Прикосновение было холодным и жёстким, как камень.

– Не мешай, – сказала она. – Я должна идти. С ним.

Она взяла корзину с ребёнком. Ярослав видел, как её ноги, покрытые темнеющей кожей, врастают в землю, как корни. Волосы рассыпались, становясь похожими на сухую траву.

– Нет! Кристина! – закричал он, пытаясь схватить.

Но она уже не была его Кристиной. Она была частью земли, древней и равнодушной. Она просто отвернулась и пошла прочь, растворяясь в темноте сада, сливаясь с тенями деревьев и запахом влажной земли. Ребёнок в корзине не плакал.

Ярослав стоял под дождём, один, глядя в пустоту. Он слышал только шум дождя и далёкий, еле различимый шёпот, идущий будто из-под земли. Шёпот, который напоминал пение Ажар.

Его Кристина ушла. Ушла к земле, которая дала ей сына. А он остался. С тишиной в опустевшем доме и ужасным знанием, что самое страшное в их борьбе с бесплодием оказалось не отсутствие жизни, а жизнь, данная слишком высокой ценой. Ценой души и тела его любимой женщины, ставшей частью древней, чужой силы. И где-то там, в горах, рос ребёнок, который был не совсем его сыном, а сыном самой Земли.

Они получили ребёнка. Но потеряли себя. И Кристина, ставшая частью земли, обрела ту самую «плодовитость», о которой мечтала, но в форме, которая не оставляла места для человеческого счастья.

Земля дала.

И земля взяла.

И взяла она самое ценное.