Читать книгу Женщина из прошлого - Диана Машкова - Страница 2

Михаил Вячеславович вернулся из бассейна в самом чудесном расположении духа. Голова свежая, мысли новые. Какое счастье оторваться на пару дней от надоевших совещаний, бумаг и сменить мантию заместителя генерального директора на фуражку простого пилота! В Таиланде он всего ничего, а чувствует себя так, словно неделю пробыл на курорте. Все-таки смена обстановки – великое дело.

Фадеев открыл карточкой дверь в огромный номер, стащил с себя мокрые плавки, бросил их на кровать и пошел в ванную комнату. Поколебался, выбирая между душем и джакузи, и шагнул в душевую кабинку. Все у этих тайцев хорошо – чисто, просторно. Жаль только, черти, сауну не додумались в номере соорудить. Да разве им объяснишь: они, видно, считают, если у них на улице сауна, то и хватит.

Прохладные струи воды щекотали тело, лицо, смывали запахи солнца и хлорки. Пока плескался, понял, что голоден как волк. И тут же решил, что надо бы ребят – весь экипаж – в ресторан хороший свозить. После такого непростого рейса, как выдался у них из Москвы – и драка была на борту, и возврат лайнера из-за бомбы, а потом еще аэропорт в Бангкоке закрыли, – грех за одним столом всем вместе не собраться. Не всякий экипаж с подобной работой справится, а ребята его – молодцы! Герои.

Сколько у нас человек? Три пилота, пятнадцать бортпроводников – это экипаж и десять сотрудников из безопасности и службы перевозок – бригада усиления. Всего получается двадцать восемь. Прекрасный состав! Когда же еще, как не сегодня, удастся всем вместе кутнуть? Только лучше б на обед им выбраться – завтра рейс, отбой будет по расписанию. До заката надо всех спать уложить.

Фадеев бодро вытерся полотенцем, обмотал его вокруг бедер и пошел звонить Борису Михайловичу. Пусть пилот-инструктор займется организацией мероприятия: у него в должностные обязанности входит проведение собраний с личным составом. Да и если б не так, Боря – это душа любой компании. Ему только дай народ собрать. Как начнет хохмить да анекдоты рассказывать, все от смеху со стульев падают. Не зря его бог фамилией такой наградил: Веселовский.

Михаил Вячеславович улыбнулся, поднял трубку и на секунду задумался. Лучше всего в Baiyok Sky стол забронировать – ресторан там приличный. И вид восхитительный на Бангкок. Надо еще автобус заказать и всех оповестить. Минут за тридцать Михалыч как раз и управится. Значит – Фадеев взглянул на часы и набрал внутренний номер, – в три пополудни они уже будут на месте.

Пока разговаривал с Борисом, который, как всегда, идею корпоративного обеда воспринял как манну небесную и оживился сверх меры, в номер вернулась Людмила. Подняла с кровати мокрые плавки мужа, шлепнула его ими по спине – в ответ на возмущенно выпученные глаза шутливо пригрозила пальцем: вечно, мол, все разбрасываешь, – а сама пошла в душ. Фадеев еле дождался, когда разговорчивый Михалыч наконец угомонится. Положил трубку и поспешил в ванную комнату вслед за своей ненаглядной женой…

Через полчаса Люда, довольная и сияющая, сидела перед зеркалом – наводила красоту, а Фадеев от души ею любовался. Вот ни разу с женой он не прогадал! Заботливая, добрая, двух ребятишек чудесных ему родила: сына и дочку. Младшая вся в нее – глазищи голубые, огромные, статная, хоть и невысокая. Красавицей будет, как мать. А у Темки-то и отцовские черты есть. Брови эти густые, глаза пронзительные и выправка такая, военная. А что? Фадеев в молодости о-го-го был, настоящий бравый пилот. Да и в свои пятьдесят он еще ничего, в форме. Волос, конечно, седой уже, но это все пустяки: можно ведь и подкрасить. Только жена говорит, такая шевелюра ему больше к лицу – весу придает и солидности. Но в остальном держится он молодцом: мышцы железные, жира ни капли.

А все потому, что не хочет от жены молодой отстать! Каждый день спортзал, каждое утро пробежки. Иной раз приедет домой уже за полночь, измотанный, выжатый, уже не то что педали крутить – раздеться нет сил. А в спальню заглянет, на Людмилу посмотрит и за шкирку себя в бассейн или на тренажеры. Четырнадцать лет разницы надо сгонять! Хорошо еще, когда дом свой строил, все предусмотрел: спортзал, бассейн, сауну. Иначе где бы с такой напряженной работой по спортклубам набегаться? Это ж немыслимо.

– Лю-юд, – добродушно протянул Фадеев, – опоздаем ведь. Ребята нас ждут.

– Мишенька, я уже скоро! – Она несколько раз провела расческой по распущенным волосам русого цвета и взглянула на мужа. Внимательно осмотрела его с головы до ног, как делала всегда перед тем, как выпустить «в люди».

– Что? – забеспокоился он.

– Ничего, – Людочка рассмеялась, – нравишься ты мне очень!

– Вот и хорошо, – вздохнул с облечением Фадеев, – а я уж боялся, галстук заставишь надеть.

В автобус они поднялись последними – веселый гомон и приветствия заставили Михаила Вячеславовича до ушей улыбаться – сели на места в первом ряду, и машина сразу же тронулась.

Фадеев устроился удобнее в кресле и, не в силах совладать со своей неугомонной натурой, погрузился в мысли о предстоящей завтра работе. Главное – в аэропорту Утапао все правильно организовать. Еще неизвестно, когда теперь Суварнабхуми в Бангкоке откроют. Он-то с экипажем улетит завтрашним рейсом, а бригада усиления до завершения манифестаций, пока не освободят дороги, останется в Таиланде. Будет обслуживать пассажиров их рейсов дважды в неделю. Ребят из разных подразделений собрали, многие в командировке впервые: правильно, что ему в голову сегодня пришло хоть такой незатейливый team-building устроить. Сотрудникам плечом к плечу в чужой стране работать, еще неизвестно, как долго, и в самых сложных условиях. А видеться на рабочих местах им предстоит только по вторникам и пятницам – в дни, когда прилетают самолеты авиакомпании. Нужно, чтобы люди заранее прониклись друг к другу симпатией и сдружились. Лучший способ – за общим столом.

Военный аэропорт Утапао, чего уж греха таить, для обслуживания пассажиров мало подходит. Маленький, тесный. На летном поле максимум пять самолетов уместится, а терминал и вовсе напоминает сарай. Можно себе представить, что там начнется, когда все крупные авиакомпании сообразят, что к чему, и решат лететь в Утапао! Вон Ларин уже спохватился – отослал в авиационные власти запрос, скоро и остальные додумаются.

Одно радует – удалось на территории аэропорта отыскать свободный ангар. Завтра они наведут там порядок: технику, мусор вывезут и сделают собственный «терминал» – с регистрацией и зонами ожидания. Надо не забыть еще водой питьевой запастись, да кондиционеры напольные или хоть вентиляторы какие поставить. А то ведь можно так и свариться в этом аэропорту Утапао…

Фадеев, погруженный в свои мысли, не заметил, что они уже целых пятнадцать минут никуда не движутся – стоят в бангкокской пробке, которая оказалась не хуже московской.

– Водитель говорит, – обернулся к нему Михалыч, занявший в автобусе место второго пилота, – дальше мы не проедем.

Встревоженный вид инструктора от души позабавил Михаила Вячеславовича: похоже, судьба team-building сейчас интересовала Борю больше всего. Широкие брови нахмурены, в глазах беспокойство, даже полные и обычно румяные щеки стали бледнее. Сходство Веселовского с обиженным Винни Пухом было поразительным.

– Что такое? – заулыбался Фадеев.

– Забастовщики дорогу перекрыли!

– Вот те раз, – ничуть не расстроился Михаил Вячеславович. Его счастье, от которого сердце парило, невозможно было нарушить.

– Транспорт не пропускают, – скорбно развел пухлые руки Михалыч, – или так идти, или обратно поворачивать надо!

– Спроси водителя, сколько пешком?

– Метров пятьсот по пешеходной дорожке, – после паузы откликнулся Михалыч.

– Ты, Боря, – Фадеев перешел на шепот, – давай узнай, не опасно нам выходить? Не хватало еще здесь приключений.

Пилот-инструктор пошептался о чем-то с водителем, потом обернулся довольный.

– Никак нет, – доложил он, и озорные огоньки привычно заплясали в его глазах, – туристов не трогают, в принципе тихо. Перегородили дорогу, и все.

Фадеев, сделав Михалычу знак подождать, поднялся из кресла и попросил водителя открыть дверь, чтобы проверить обстановку лично. Пока выходил из машины, почувствовал на себе встревоженный взгляд Людмилы. Он улыбнулся. Приятно, когда жена о тебе беспокоится. Даже по пустякам.

Михаил Вячеславович прошел вдоль застывших у обочины машин ближе к демонстрантам. Обычные люди в красных футболках, которых в прессе гордо именовали «оппозицией», толпились на проезжей части дороги. Играла музыка, раздавались шум, смех. Потом вдруг послышался голос из рупора, веселый гомон притих, и публика стала слушать. Михаил Вячеславович подобрался поближе. Скопление недовольного тайского народа, к его удивлению, больше напоминало молодежную тусовку, собравшуюся отметить какой-нибудь праздник. У большинства в руках были смешные разноцветные ладошки на длинных палках. Когда выступающий делал паузу, люди начинала махать палками в воздухе – туда-сюда, – и ладошки весело хлопали.

Фадеев заметил неподалеку тележки, похожие на лотки, с которых в Москве продают мороженое. Только здесь на месте холодильника стояли жаровни и противни с кипящим маслом. А продавцы в замызганных до неузнаваемого цвета колпаках что-то на них непрерывно жарили. Вообще, такие точки быстрого питания в Таиланде стояли чуть ли не на каждом углу и назывались отчего-то «макашницами». Крохотные сосиски, шашлычки, падтай – все, что нужно голодному тайцу для счастья. Кое-кто из коллег говорил, что и русскому человеку там вполне можно питаться – все съедобно, дешево и, главное, чисто. Но Михаил Вячеславович не торопился проверять этот тезис на собственном организме: не в его возрасте проводить над желудком смелые эксперименты.

Площадка для манифестации была огорожена транспортными средствами тайцев под веселящим русский слух названием «Тук-тук». Длинные деревянные повозки, похожие на трамваи – только открытые, без стекол, – выстроились поперек дороги, отсекая транспортный поток с двух сторон и образуя удобный плацдарм.

В общем и целом впечатление складывалось такое, что люди собрались, чтобы развлечься, только место для этого выбрали не самое подходящее. На появление Фадеева – как и на десяток-другой праздношатающихся туристов, примкнувших к повстанцам, – внимания никто не обратил. Михаил Вячеславович развернулся и пошел обратно к автобусу. Что ж – пешком так пешком. Не самый плохой вариант – прогуляться до ресторана под руку с красавицей-женой и в сопровождении добрых товарищей.

– Выходим! – бодро крикнул он в автобус.

– Ура-а-а! – обрадовался приказу принаряженный к обеду личный состав.

Мужчины подавали руки дамам, выходившим из автобуса. Приятное оживление коллег радовало глаз Фадеева. Вот это хорошо, это правильно, когда на молодых лицах улыбки! Он заметил, что Дарье Морозовой подал руку второй пилот – Андрей Антонов, – и усмехнулся. А вчера ему казалось, что ей актер этот нравится, который в самолете всех песнями развлекал. Кирилл Николаев. Да и бог с ними, разберутся сами: дело-то молодое.

До известного во всем мире отеля, высотой в восемьдесят восемь этажей, идти оказалось действительно недолго. Пока веселая компания авиаторов под прибаутки и шутки неугомонного Михалыча двигалась к цели, манифестанты затеяли хоровое чтение речевок. По энергии и решимости голосов чувствовалось, что дороги они освободят не скоро. Значит, и на открытие аэропорта в Бангкоке пока рассчитывать не приходится.

– Ты в Sky Way заказал? – поинтересовался Фадеев у Михалыча.

Ресторан с панорамой обзора на восемьдесят первом этаже отеля в свое время произвел на них с Людой неизгладимое впечатление. Кухня так себе, зато вид – великолепный. А ближе к ночи и вовсе такое чувство, словно забрался на небо и сидишь себе среди звезд.

– Нет, – Михалыч развел руками, – там все занято. Мы в Sky Lounge, это этажом выше.

Фешенебельный ресторан встречал гостей по-праздничному и с тайским гостеприимством. Казалось, нет в городе никаких демонстраций – все как всегда. Только в глазах управляющего, который на плохом английском рассыпался в любезностях перед большой группой русских туристов, Фадеев заметил беспокойство. Если поразмыслить, недовольство простого народа било в первую очередь по карманам тех, кто обслуживал в Бангкоке «фарангов»[2]. Еще с неделю отмены рейсов – и лучшие гостиницы, рестораны будут стоять пустыми.

Управляющий проводил дорогих гостей к уже накрытому для них столу и, поклонившись, с достоинством удалился. Фадеев, заметив нерешительность младших коллег, начал подбадривать.

– Ты, Жень, размещай свой личный состав, – подмигнул он старшему бортпроводнику Евгению Аверину, – а то девушки сами стесняются.

Аверин кивнул и начал суетиться вокруг подчиненных. Подавал руку, отодвигал стулья. На секунду Фадеев залюбовался его движениями. Вот что значит выправка бортпроводника: каждый жест гармоничен, точен, как у актера. Не сказать, что парень красавец – чересчур худощав, с острыми чертами лица, – зато, как начинает говорить или действовать, посмотреть любо-дорого! Само обаяние.

– Министр Воронов полетом доволен остался? – поинтересовался Фадеев, когда вся компания наконец расселась, – нас не ругал?

– Да что вы! – Евгений широко улыбнулся. – Говорил, что мы молодцы. Обещал благодарность генеральному директору написать.

– Надо ж, – Фадеев покачал головой, – рейс на восемнадцать часов задержали – тут вам и бомба, и черт-те что, а он благодарность.

– Воронов – умный человек, – Аверин позволил себе сдержанный комментарий, – понимает, что мы отработали профессионально.

– Не спорю, – Фадеев кивнул.

– Он просил передать, чтобы вы ему обязательно позвонили.

– Спасибо, – Михаил Вячеславович засиял от гордости и поднял уже наполненный расторопным официантом бокал, – ну, что, выпьем за нас, профессионалов?

– У меня есть тост! – проворно вскочил с места Михалыч.

– Начало-о-ось, – расплылся в улыбке Фадеев.

Хлебом дорогого Бориса Михайловича не корми – только дай выступать на публике. С ним любое собрание превращается в передачу «вокруг смеха».

– Тост восточно-авиационный, исполняет пилот-инструктор, – объявил сам себя Михалыч и тут же преобразился в старого горца: нахмурил брови, посмотрел грозным взглядом, ссутулился. – Пасэт гордый чабан на высакагорнам пастбищэ стадо. Вдруг видит – арел! Налэтэл, схватыл барашка и взмыл с ным ввысь. Пастух за ружье. Стал стрэлять в арла. Всэ пули пралетэли мимо. Но кагда арел уже пачти скрылся из вида, одна шальная пуля настигла его!

Михалыч резко замолчал, слушатели замерли в ожидании. Выдержав ровно столько, сколько завещал Станиславский, Михалыч продолжил шепотом:

– Арел разжал когти и камнем упал в пропасть! А баран палетел дальше. Так выпьем же, друзья-товарищи, за то, чтобы орлы не падали, а бараны не летали!

Под дружный гогот раздался звон бокалов. Веселье благодаря Михалычу моментально охватило весь стол. Даже Фадеев, несмотря на то, что слышал этот тост за свою жизнь уже, наверное, миллион раз, заражаясь радостью молодых коллег, смеялся.

– Так я же вам не успел рассказать самого главного, – подал голос Евгений. – Когда мы на самолет перед вторым вылетом прибыли, звонит мне перепуганный начальник перевозок и говорит: «Вороновых только что с рейса сняли». Я чуть от страха не умер. «Как, – говорю, – зачем?» А он мне – «явился с женой на регистрацию в нетрезвом виде!»

– Что за чушь! – Фадеев подпрыгнул на стуле. – Они не могли!

– Вот, – Евгений кивнул, – я и решил перепроверить! Звоню нашему VIP-менеджеру, который в зале официальных лиц с министром был! Он перепугался до полусмерти, бросился выяснять. «Когда, – говорит – успели?! Я Воронову десять минут назад ситуацию докладывал, он был в норме».

– И что?!

– Выяснили! – Евгений заулыбался. – Воронова действительно сняли. С женой, – он сделал многозначительную паузу, – только другого Воронова! Пассажир с такой же фамилией летел в туристическом классе.

– Надо же, – Фадеев выдохнул.

– Самое главное – даже имя совпало!

– Господи боже мой, – перепугавшаяся было Дарья Морозова наконец обрела дар речи, – что ж за работа у нас такая. Каждую минуту что-то случается!

– За спокойствие летного и наземного состава, – поднял бокал Антонов, взглянув на Дарью, – и за то, чтобы Вороновы летали!

– За спокойствие! – дружно поддержали его.

Дальше веселье пошло своим чередом. Авиационные тосты сыпались один за другим, как из рога изобилия. «Чтобы число взлетов равнялось числу посадок!!!», «За встречный на взлёте и попутный на маршруте», «За то, чтобы небо не упало на Землю и мы не остались без работы!!!».

Фадеев сбился со счета, сколько раз они успели поднять бокалы. Хорошо еще остановились коллективным решением на вине – все-таки девушек больше, да и на работу всем завтра.

Антонов, с трудом дождавшись своей очереди, тоже выдал мудреный тост.

– Когда вся стая полетела на юг, одна маленькая, но гордая птичка сказала: «Лично я полечу прямо к солнцу!!!» И стала подниматься все выше и выше, пока не обожгла свои крылья и не упала на самое дно глубокого ущелья.

Так выпьем же за то, чтобы, как бы высоко мы ни летали, никогда не отделялись от коллектива, честное слово!

Фадеев улыбнулся и порадовался, глядя на Андрея. Все-таки Михалыч – педагог от рождения. Явные перемены в характере Антонова, который еще вчера шарахался от бортпроводников, считая их низшей кастой, и страдал звездной болезнью пилота – это его заслуга.

А потом и сам Михалыч, не умевший молчать дольше пяти минут кряду, вскочил.

– Кто автор? – прозвучал сквозь всеобщий смех вопрос Андрея.

– Автор гениален, но неизвестен!

Вот отжигает Михалыч! И где он всего этого понабрался? В училище, наверное, помимо аэродинамики, авиаюмор изучал. Но в принципе, если учесть, что он сначала на военного летчика учился, все ясно. У парней на истребителях своя богатая жизненная школа. И неиссякаемый запас остроумия.

Фадеев искренне пожалел о том, что Кирилла Николаева сейчас с ними нет. Человек об авиации сценарий пишет, фильм мечтает снять – вот здесь бы авиационного фольклора и понабрался! Глядишь, где-нибудь да пригодилось бы.

Интересный он парень, этот Кирилл. Занятно бы посмотреть, что у него получится с фильмом. И чего только Дашенька от такого поклонника – умного и красивого – нос воротит? Видно же, что они оба друг другу нравятся! Вот есть у некоторых дамочек привычка голову зря мужикам морочить. Хотя на Дарью вроде как не похоже. О, тост подходящий вспомнил!

– Раз пошла такая тема, – Михаил Вячеславович встал, – вот мое напутствие молодым пилотам! Если женщина, как аэродром в тумане – то покажется, то опять скроется за горизонтом, – летчик, пока есть в баках топливо, – ищи запасной!

Мужики, довольные, рассмеялись, а девушки, кажется, разобиделись. Губы надули. Эх, козел старый, не рассчитал!

Разговор за столом тем временем разделился на группы – по интересам. Антонов, разомлев, что-то рассказывал Дарье, дружески положив руку на спинку ее стула. Замужние девчонки во главе с Людмилой на семейные темы болтали, какие-то покупки для детей обсуждали. Когда только по магазинам пробежаться успели?! Незамужние строили глазки молодым сотрудникам безопасности. Только они с Михалычем не у дел и остались.

– Ты знаешь, чего я думаю, – потянуло на разговоры Фадеева.

– Что, опять, где добыть молодильных яблок? – наигранно испугался Михалыч.

– Да ну тебя, – отмахнулся Фадеев, – я думаю, когда на пенсию выйду, надо открыть в аэропорту сувенирный магазин нашей компании. Будем продавать разные там кружки, самолетики, майки…

– Трусы, – добавил Михалыч.

– Чего – трусы? – не понял Фадеев.

– Тоже продавать надо, – развеселился пилот-инструктор, – я бы знаешь сколько в подарок мужикам купил?! И себе. С надписью «Боинг-747». Круто?

– Не уверен, – засомневался Фадеев.

– На все сто! – подмигнул Борис и, поманив Михаила Вячеславовича пальцем поближе, добавил шепотом: – Только там еще написать надо: «Размер имеет значение!»

– Вот что ты за человек?! – Фадеев, не выдержав, расхохотался.

– А еще, – разошелся Михалыч, – с надписью «Боинг-777». И лозунг возьмем из рекламы: «Теперь на тридцать минут быстрее!»

– Иди куда дальше, – давясь от смеха, махнул на него Фадеев, – девушкам не понравится. Не будем мы это писать!

– Раз о девушках печешься, – подмигнул Боря, – рано тебе еще, командир, думать о пенсии! Послужи, друг-товарищ, отечеству!

– Что, – Михаил Вячеславович перестал смеяться, – за отечество?

– Давай!

Они подняли бокалы, чокнулись.

– А если серьезно, – Фадеев вздохнул, – у меня другая мечта. Хочу любимый самолет возродить.

– «Ил»? – сразу понял пилот-инструктор.

– Его-о. – В голосе Михаила Вячеславовича послышалась нежность. – Там же над экономикой только поработать надо было, модернизировать кое-что – и прекрасная была бы машина. А десять с половиной тонн, как на «Ил-86», много. Как ни крути.

– Я слышал, двигатели на нем планировали менять?

– Когда это было, – Фадеев махнул рукой, – с тех пор все кануло в Лету. Нам бы гения, как Ильюшин, да поддержку государства. Мы б американцам такую конкуренцию составили!

– Гении на Руси не переводятся, – с уверенностью произнес Борис, – а вот с честным управлением в наше время сложнее. Человек должен быть, который жизнь на это дело положит. Энтузиаст. Везде пробьет, со всеми договорится. Займется не распилом бюджета, а созданием самолета.

– Твоя правда, – Фадеев сник.

Они сидели, молчали, задумавшись. Долго еще в России не будет конкурентного самолета, долго придется из-за хорошей экономики иностранные авиалайнеры покупать: пока не появится новое поколение одержимых энтузиастов. Готовых дело делать, а не набивать собственные карманы…

Внезапно мысли Фадеева прервались – он ощутил на себе чей-то взгляд: требовательный и нежный. Он вздрогнул, поднял глаза. У дверей ресторана – в первую секунду он даже сам себе не поверил – стояла Надя.

За двадцать с лишним лет в ней мало что изменилось – та же гибкость, те же пронзительные карие глаза и богатые, распущенные по плечам темные волосы. Только одета она была не в синюю форму бортпроводницы, которая в молодости невероятно ей шла, а в шелковое платье до пят. Красный шелк трепетал у ее ног, очерчивая контур незабываемых бедер. Фадеев задохнулся, не отрываясь глядя на шикарную женщину. Многие мужчины – он только сейчас это заметил – тоже неотрывно уставились на нее.

А взгляд Нади, безошибочно точно обнаруживший его присутствие в зале, был направлен прямо ему в зрачки.

Наконец она двинулась с места – отпустила глазами Фадеева и прошла вслед за управляющим за свой столик. Михаил Вячеславович наконец увидел, что она не одна. Рядом с ней горделиво и степенно вышагивал пожилой джентльмен. Он с усмешкой окинул взглядом, полным превосходства, застывших с открытыми ртами мужчин и бережно обнял свою спутницу за талию. Обозначил законную собственность.

Фадеев едва усидел на стуле. Теперь он не мог ни есть, ни пить, ни слушать. Все, что рассказывал Михалыч, пролетало мимо ушей: с момента появления Наденьки в ресторане он смотрел лишь на нее. На секунду подумал о том, что Людмила может заметить его состояние, но она продолжала свой разговор с подругами. И ничего, казалось, не видела.

Господи, откуда Надежда-то здесь взялась?! Что за ирония судьбы: встретиться так после многих лет.

В памяти услужливо всплыла давняя сцена. Когда он прилетел за ней в Магадан, никто долго не открывал дверь в квартиру, а потом растревоженная шумом соседка высунулась и сообщила, что Надя уехала жить за границу. Вышла замуж. Тогда он и понял, что опоздал.

Не в силах дольше оставаться на месте, Фадеев вскочил со своего стула. Людмилу, которая посмотрела на него встревоженно и хотела встать вслед за ним, успокоил кивком «я скоро вернусь». Подошел к дверям ресторана, остановился и обернулся на Надю. Удивительно, но она и теперь безошибочно поймала его взгляд.

Фадеев вышел за дверь. Через минуту Надя была с ним рядом.

– Куда идем? – спросила она, оглядываясь. Спросила так, словно не прошло полжизни с момента их первой встречи.

– На смотровую площадку, – вибрируя от звука ее голоса, от ее близости, он нажал кнопку лифта, – семьдесят седьмой этаж.

– Как скажешь. – Наденька улыбнулась.

Они молча проехали пять этажей. Фадеев взял ее за руку – от его прикосновения она на секунду прикрыла глаза и коротко вздохнула – и уже не выпускал. Вывел ее из лифта, потащил за собой по коридору и открыл дверь на балкон. Оказывается, пока они сидели в ресторане, на город спустился вечер. Начинало темнеть.

– Не замерзнешь на ветру? – заботливо спросил он.

– Рядом с тобой?! – удивилась она.

– Наденька, – не в силах сдержаться, он прижал ее к себе: молния пронзила насквозь, – сколько же лет!

– Не надо. – Она улыбнулась.

По-прежнему такая красивая, что больно смотреть. А ведь ей и тогда уже было – Михаил попытался подсчитать и не смог. Да он просто не успел тогда выяснить, сколько ей лет. Ничего не успел! Понял только по каким-то неуловимым признакам – по уверенности, по опыту, – что она старше его.

– Ты в Таиланде живешь?

– В Америке, – она улыбнулась, – здесь бизнес у мужа, часто бываем. А в Америке чудесный дом. Мне там все нравится.

Последняя ее фраза больно кольнула его.

– А Магадан? – нахмурился он.

– Редко вспоминаю. Гораздо реже, чем тебя, Миша. – Она помолчала. – Я же любила тебя всю жизнь.

Фадеев стоял, пораженный громом. Как же вот так?! Как он – человек, который всегда поступал правильно, принимал верные решения, упустил в жизни такую любовь?!

– Почему ты поторопилась? – глухо спросил он. – Я приезжал за тобой.

– Правда?! – Надя прижалась к нему. – Глупая была. Не могла ждать.

Под ними шептал многоголосьем Бангкок. Дороги, манифестанты – все это отодвинулось так далеко, что перестало существовать.

А они стояли, словно вернувшись в прошлое. Фадеев чувствовал себя мальчишкой, юным пилотом, который ищет счастья по необъятным просторам своей родины. Он все тот же, прежний, – сейчас он, как никогда остро, это ощущал. Настойчивый, полный сил и надежды. Но как же он упустил Надю? Как?!

– Мне надо идти, – она мягко высвободилась из его объятий, – у тебя ручка есть?

– Не уходи, – Фадееву показалось, что, если она пропадет из виду, его молодость и сила растают с ней вместе, – мы же ни о чем не поговорили!

– Сказали главное, – она улыбнулась, – остальное неважно.

Она длинными пальцами вытащила из кармана его пиджака солидный «Паркер». Руки выдавали ее – по-прежнему тонкие, гибкие, но уже с явно обозначенными морщинами. Глядя на них, Фадеев расстроился.

– Если хочешь, позвони мне. – Она стремительным почерком написала на листочке с эмблемой Baiyok Sky свой телефон и протянула ему.

– Спасибо. – Фадеев принял листок из ее рук. Только цифры. Ни имени, ни подписи, – побудь здесь еще.

– Не могу. – Она снова прижалась к нему и неожиданно поцеловала в губы. Ошарашенный, сбитый с толку – как тот мальчишка, который впервые узнал ее губы двадцать пять лет назад, – Фадеев прикрыл глаза.

А когда открыл их, удивившись тому, что прикосновение так быстро исчезло, Наденьки уже не было рядом. Изумленный, он смотрел вниз: на неугомонный Бангкок. И если бы не листок бумаги с ее телефоном, подумал бы, что Наденька снова, как много раз до этого, ему просто приснилась.