Читать книгу Другие люди - Диана Мирзаевна Муталибова - Страница 1

Первый вдох. Никто его не помнит, даже отведенное время не в силах восстановить эти воспоминания. Последний выдох. И его ты не вспомнишь, для души, которой отведена вечность – помнить такое ни к чему.

Что есть тело человека? Сосуд для души. Совершенный, организованный, местами талантливый, красивый, умный или не очень, но все же сосуд. А что же есть душа? Бесконечная любовь, осознавшая себя. Частичка Бога.

В какой момент ты понимаешь, что за твоим телом стоит нечто больше? Кому – то для этого и жизни мало, а для кого-то по-другому думать – грех. Но где именно в этих двух крайностях осознанность своего духовного? Она там, где чувствуешь любовь к себе, Богу и всему сущему.

Душа – великий дар. Спасибо за право быть.

Глава I

Звенящая тишина. Всегда смущало это высказывание, потому что не знал, что это, обманывал себя, примерял к совершенному другому проявлению и был таков. Мне было 15, когда я впервые услышал про этот «вид» тишины.

Как и многие подростки предал этому термину свою интерпретацию и жил светло веря в это. Что же я считал «звенящей тишиной»? Сначала я принял за нее летний зной, спустя время называл ею гул и звон в ушах, который стоял, когда быстро бегаешь или сильно нервничаешь.

Просить объяснить мне его значение, ну или самому искать его мне не хотелось. Зачем? Разве слова не должны подстраиваться под мое понимание мира? К тому же, мне безумно нравилось предавать заумным словечкам свое значение, которые моя безумная мать пыталась вдолбить мне в голову правильно.

Я не виню ее за это. Моя мама, в прошлом послушная дочь, а ныне страдающая от своего стремления всем угодить женщина, медик по профессии и домохозяйка по призванию. Я не сказал бы, что ей нравилось быть матерью, ей скорее нравилось понимание того, что от нее кто-то зависим. Она считала своим долгом накормить, напоить, одеть, обучить меня с моей сестрой, но не любить, если говорить о любви как о проявлении ласки.

Все мое детство и отрочество она вела с нами холодно, отстраненно, мы ее боялась, она умела выбить дерьмо, если ты баловался. Но как только к ней пришло понимание того, что я больше от нее не зависим, в ней проснулось то трепетное и ласковое отношение к ребенку, которое должно было проявляться чуть раньше. К этому моменту мне было уже 23 года, и как любому молодому человеку мне было не до маминой ласки. Я искал себя. А для мамы, естественно, я стал неблагодарным отродьем.