Читать книгу Наблюдательная палата - Диана Назимовна Шарапова - Страница 3

По сравнению с реальной жизнью психически нездоровых людей это песня куртуазна, прилизана и не слишком популярна в 1986 – 1999 годах между пациентками. Имела успех песня Высоцкого «Письмо в передачу „Очевидное-Невероятное“ из Сумасшедшего Дома». Рок-музыка, техно, диско. И репертуар советского кино про любовь. Женщины там разные. От воспитательницы детского сада до профессора. И даже санитарка одна пожилая. Поменялась социальной ролью с подопечными. Пробыла в наблюдательной палате три дня, перевели в другое отделение, где она никогда не дежурила. И так бывает. А всего корпусов более двадцати. Отделения делятся на два типа: хронические и неврологические. Из первых выписывали без справки с печатью. И там и там побывала.

Когда начались проблемы с гормонами лет пять назад или больше, ездила выяснять какой диагноз в итоге. Потому что не говорили. Провели тестирование, беседу, изучили ещё раз анамнез. Спросили у заведующего что сказать. Депрессия. А шизофрения? Врач махнула рукой, а, понятно, она тоже есть. Страшно было осознать психическое расстройство. Нет, это мама по знакомству отправила, чтобы не стала художником, а нашла нормальную профессию. Особенно после множества историй о безжалостных маньяках, неадекватных типах и читаешь книги по психиатрии. Не знаешь, что и ожидать от себя. Отец даже ворчал, что начиталась таких вот пособий, а некоторые специалисты считали авантюристкой. К сожалению, они ошибались, болезнь проявляла себя с детства в ночных кошмарах, приступах ярости, своеобразной логике. Дух противоречия тоже симптом, правда, не всегда. В тот год, когда я не сдала экзамен в институт, сон стал наваливаться неожиданно среди дня, мучил и пугал, а прийти в себя не получалось. Призрак только начинал свои игры. Дальше была гремучая смесь яви и бреда, дошло до анорексии. Тень пищала на ухо, комментируя происходящее вокруг с изрядной долей сарказма. И лучше было такие шуточки вслух не повторять. Если спрятаться ото всех с книгой и тетрадкой, можно было избежать конфликтов. Даже если это ванна.

После первой выписки стало легче, потому что откормили. Как случилось очередное обострение, сама решила ехать на лечение. Мучили пугающие навязчивые мысли. Попросилась в шестое, потому что там не делали инсулинотерапию. Она болезненна и никак не улучшала самочувствие.

Санитарки считали, что наша жизнь – малина, бесплатно одевают, бесплатно кормят, делать ничего не надо. В то время как они просиживают посменно ночами, следят, связывают-развязывают, несут ответственность. Материальную и уголовную. Носить выдают халаты, кожаные тапки и нательную белую рубашку. В карманах часто находятся фантики и использованная жвачка. Ткань ношенная, прожаренная много раз, нижняя рвётся сразу в подмышках. Худенькие просят из дома старые кофты и гамаши. Разрешается, а то простывают, и надо изолятор огораживать, градусник носить, лишняя возня. Мамы местным покупают новые принадлежности на свои деньги. Ещё можно книги, трусы и косметику. Всё кладётся на подоконник или в пакет под подушку.

Помада, тушь и тени позволяется только в выходные и на праздники. Они проходили так. На шторы крепятся бумажные слова и цветы. На пианино играйте до позднего вечера и подпевайте. Ещё открытки писать в мужское отделение. Оно расположено внизу в неврологическом корпусе. Полученные оттуда послания читали хором с санитарками, смеялись. Видели бы они вживую красавиц. Нельзя антиперспирант, потому что стекло. И бритву даже станок, щипчики для бровей, маникюрные ножницы – да вы что. Аэрозольные упаковки тем более, вдруг в глаза специально кто-нибудь пшикнет. Могли, конечно, отпустить на выходные, но с разрешения главврача. Если за неделю ни от кого жалобы не поступят.

Мыло только хозяйственное. В борьбе с коронавирусом и другими инфекциями оно надёжнее туалетного с отдушками. Все тряпочные маски и бельё стираю таким в ковидный период. Прокладки нужны только первые три месяца, потом лекарства блокируют гормоны.

– Экономия. И воздыхатели довольны, никаких беременностей. – Смеётся Вечная Весна, глюк, не обращайте внимания.

Если переводят на инсулин, через несколько недель опять начинается. От него же шаром раздувается живот, потому что дико повышается аппетит. У некоторых развивается бред ложной беременности, снаружи не отличишь. Даже молозиво из груди идёт.

– Ой, скоро рожу, опять запор.

– Ага, ёжика в цементе.

Мне ещё повезло, мама приносила ферменты. Кормили так, чтобы бюджет не пострадал, картошка, кулинарный жир, капуста, обрезки, макароны. Ещё такой способ – долго жевать хлеб до кашицы. Но его ещё надо стащить. От непривычно долгого сидения дома в год Летучей Мыши тоже развивается проблема со стулом. Зато переболевшие звёзды бонусом сбросили лишний вес. Кто жив остался.

Что хорошо проходит в психушке, так это застенчивость. Постоянно показывают разным специалистам безо всего. На что можно рассчитывать каждый день – порция боли. Как будто тебе режут ножом предплечье, потом ладонь. Это наутро врач тебе вводит глюкозу, не может стразу найти исколотую вену, еле-еле вздувается на тыльной стороне ладони. Быстро прижимают ватку, просят держать. Вокруг четверо.

– На мои похорона съехались вампиры. – Запевает тень.

Потому что сознание отключается и пациентка сражается с «нападающими бандитами». Доставалось санитаркам, выдирали волосы прядью, синяки. Ведут соседки к столу, пить разведённый в кипятке мёд, пожирать пряники и пирожные. Руки трясутся как у запойного алкоголика. На следующий день, «режут» как будто у стопы. Там тоже хорошая вена, оказывается. А залитые кровью руки ты бредёшь отмывать в туалет, пока не подсохла, а то самой противно.

После того, как через полтора месяца фиксируются необходимые 25 шоков, это когда ты с пеной на губах не приходишь в себя сразу. Зовёт по имени, если не отвечаешь, бьёт по щекам, спрашивает, как зовут медсестра. И у каждой из них появлялось странное прозвище, так реагировало изменённое сознание.

– Кто я?

– Ангел.

– Нет, Оля.

Лечебного эффекта эта пытка на меня не имела, оставались слуховые галлюцинации в субботу и воскресенье. Зато сбылась мечта дистрофика поправиться. Особенно живот, рука у ладони вздулась от инъекции, вот бы так и осталась. Слушаешь, как пожилые пациентки обсуждают, как потом из-за этой жуткой процедуры развивается побочное действие – камни в желчном пузыре. Зато долго не будет диабета. Согласие пациента берётся, приходит каждый день врач с бумагами и уговаривает подписать. Потому что это 96-й год, лечение платное, система самофинансирования. Ничего не объясняет и не предупреждает ни о чём, миловидная и гладко причёсанная аккуратно подкрашенная девушка, только обещает что, выпишут. Потом она же предложит новый вид издевательства, тоже за немалые деньги.

– Мама, я теперь точно выздоровею.

– Хорошо бы.

– Столько денег на меня потрачено.

– Ерунду говоришь.

Плазмофорез, тоже кровь, только нужно ходить в другой корпус, слушать радио, лежать в кресле, два врача колдуют. Вены такие узкие, что ставят катетер под плечо. Один раз он смещается на сторону, и всю переливаемую туда и обратно кровь спускают в тазик литров на пять. Теперь не пытайтесь меня пугать на всю оставшуюся жизнь. Конечно, с детства кусала растрескавшиеся губы, и знала, что она солёная. Ноги летом в царапинах и ссадинах. И всё-таки впечатлило. Ещё большее шоу такого рода было на пищеблоке. Отправили мыть мясной цех. Вот вам швабра и ведро. Над металлическим столом бык без кожи целиком висит. Вы внизу просто вымойте, ничего страшного.

– А ты наверх не смотри. – Советует Призрак. – В тени кровь чёрная как смола.

– Конечно.

Только на рынке в мясном отделе комок к горлу подкатывает. Врачи говорят, что кожа, густо усыпанная прыщами, стала чище. Ничего не чувствую. Пешком по весенней улице в красивом новом халате гулять приятно. Мама купила. Волосы на солнце шоколадного цвета. От сигарет.

Провожает молодой симпатичный врач, ему по дороге. Я люблю музыку, новые песни записали за эту осень и зиму. Больно? Не так, как раньше. На соседнем кресле немая девушка. Там ещё совсем маленькие дети. Целое отделение. И их лечат, кошмар. Надо же, заговорила соседка на третью процедуру, выпишут, наверное. Переливание крови как метод восстановления организма припомнился. Когда китайские врачи стали его рекомендовать от вируса, очевидно, правильно. Хотя и не всем.

В хроническом шестом отделении по бедности делали только системы, уколы и лекарства. Мужское отделение окнами выходило напротив. Каждый вечер стояли пациенты со спущенными штанами. Хотя от таблеток их приборы безнадёжно висели вниз. На праздники они писали открытки, подписывая имя. Переодеваться на сон грядущий нам приходилось в палате, потому что. Шторы опускать запрещено. Свет перед сном не выключать. Узнавали сведения «женихи» через санитарок. На праздник устраивали дискотеку, приводили в комнату трудотерапии желающих. Музыку включали, танцы. Один назвавшийся бывшим студентом физмата выбрал меня. Всю перемазанную дешёвым тональным кремом. Единственное из косметики, что разрешили, кожа смотрелась без него отвратительно. Сказал, что его выпишут через два месяца, адрес запишет и придёт жениться. И пришёл, но мама дверь открыла сама, и отправила домой. На практике со студентами таких из Нефтяного института и Авиационного даже видела много. Рассказывала с ухмылкой, что вот один оказался гомосексуалистом, а тот на всю голову больной, третий с нарисованными на бумаге погонами. Как будто кто-то здоровый бежал и падал жениться на девушке со справкой с фигурой дистрофика и зубами старой лошади.

Сейчас все знакомятся через сайты знакомств. А тогда через радио, передавали приветы, оставляли номера в редакции. Кто помнит, самое популярное радио было коммерческое, «Шарк» с обожаемым ведущим, лицо которого увидели уже после упразднения. Разыгрывались призы от спонсоров, музыку на заказ ставили поздравление или по приколу. Со смеху покатывался весь город.

– Передайте для нашего обожаемого начальника хлебного цеха какую-нибудь песню из репертура Пугачёвой.

– Хорошо. Для Ильдуса Загитовича из Ишимбая звучит хит «Позови меня с собой».

– Ой, не эту, он ещё подумает, что из-за того, что мы в две смены работаем.

– Поздно.

Остаться без радио в Уфе то время было бы слишком грустно. На тот период не было никаких социальных сетей. Хотя личный телефон (трубу), плеер и радио были у пациенток с деньгами. Все три прибора были примерно одного размера. В три раза больше современного гаджета, башмак, как его ещё называли. Конечно, девушка включала музыку для всех, увеличивала громкость на приветах. Привезённые из районов пациентки внимательно слушали в свои дни рожденья. К ним приезжали только раз в несколько месяцев.

– Пятница, друзья, передаём песню Виктора Цоя «Видели ночь, гуляли всю ночь до утра». Любимую дочь, внучку и маму поздравляет родня и радио Шарк, желает крепкого здоровья, лучистых глаз и солнечного настроения!

Доходы тоже влияют на быт внутри стационара. Между пациентками платежи купюрами запрещены, увидят, сразу отберут. Для того на халате персонала и кармашек на груди с вышивкой. Нет в этот день посещений. А если купюра легла в нужное место, то есть. Внутренней валютой служило курево. Ладно, товарка не скажет про зеркальце в пакете, за две сигареты. Передавали из дома разного качества бельё, к примеру. Кормили в комнате для посещения, так было зачем-то принято, либо икрой, либо пельменями. Завтраки, обеды и ужины были не всегда съедобны, но с голоду умирать запрещено. Санитарки вставали с ложкой за спиной, напоминали про зонд, принудительное кормление. Самое отвратительное блюдо той кухни – капуста, густо политая жиром, с кусочками хрящей. Лекарства убивали все вкусы, язык немел, а курильщикам и вовсе любая пища пластилиновая. Договорились, дружно попросили родителей носить газировку, чипсы, любую ерунду для поднятия настроения, дешевле обойдётся.

Насущная была тема. Часами от безделья палатка в тоске. Плакали, ругались, дрались, старались не пить много воды, считалось, что внезапные слёзы из-за этого. Как-то вечером после ужина за окном огненно-красные отсветы.

– Что это?

– Да кто ж его знает, девочки.

– Что-то горит?

– Да чему тут гореть-то.

– Это ад. – Шепчет Тень. – На Землю спустился Князь Тьмы.

– А что там, напротив?

– Дома. Жилые бараки. Больше ничего.

– А откуда эти красные огни?

– Тьфу ты, да не знаю я.

– Конец света?

– Да-да. Не просто же так. Не прячьте голову под одеяло. Не положено.

Бывали дни весёлые. Поступила молодая женщина со сломанными коленями, с гитарой. Первые дни, конечно, без инструмента. Потом принесли, прятала её в столовой за шторами. Уходило начальство, садилась на стул и пела. Хит группы «Чайф», «А не спеть ли мне песню о любви», ту самую Владимира Высоцкого, и «В комнате с белым потолком..» Наутилус Помпилиус. До того, как заканчивалось дежурство врачей, играла умопомрачительная кассета-сборник из кабинета. Подряд одни и те же, как музыкальная шкатулка семь дней в неделю. Сплошная попса. Так что концерт самодеятельной певицы радовал. Длинноволосой красавице от роду всего двадцать лет, повредила ноги, когда кубарем скатилась с пожарной лестницы. С её же слов, жила она в Черниковке, промышленном районе, так что как оно было на самом деле кто знает. Обе чашечки, ходили свободно под пальцами рук. В комнате для посещений к ней приходил чаще парень, чем родители. Возможно, он и виноват в травме, но выдать никак нельзя. Через три месяца уехала сама домой без сопровождения. Из-за госпитализации женщины часто теряли мужей и женихов. Потому что на десять девчонок по статистике пять ребят, плюс армия, драки, наркотики. Существовали условные страты: элита, подпевалы и отмороженные. Ранжировались по уровню доходов семьи, образованию, столичные или из района. Рейтинг тех, к кому приходили навестить благоверные, или просто воздыхатель был выше. Поэтому выкрутасы навещающего «воображаемого» друга я терпела. Стая, как у сурикат и гиен, только без детёнышей. Могли избить толпой, к примеру. Порвать какие-то вещи, нажаловаться заведующей. Две пожилые лесбиянки долго подбивали ко мне клинья. Когда не вышло, в душевой изнасиловали пятнадцатилетнюю сироту. Конечно, она рыдала, долго, её жалели всем отделением. Врачи нашли дальних родственников забрать домой и усыновить. Родители погибли. Тем зечкам было, разумеется, плевать.

– Ты с ними на рожон не лезь. – Советует Призрак. – Им если что ничего не будет.

– Мне тоже.

Долго брезгливо относилась к лесбиянкам. Так что у контингента всё как у людей. Своя сволота, свои ангелы.

Все давно знают, что в РФ голосует армия, школа и психбольница. И в 90-х годах было также. Принесли и поставили крашеный короб с выпиленной щелью сверху. Заполняйте, ставьте крестик и расписывайтесь. Выбрала самого молодого. Думала – если что скажу, ничего не понимала. Но это неправда. Просто до того были одни старцы. Страна и дальше будет на вас экономить дорогие товарищи. Безнадёга. На другой день привезли йогурты, печенье, сказали, что пациентам из их пенсий накупили. Тогда она составляла около трёхсот рваных. Больше никаких выборов поклялась себе. И держу слово. Если народ возмутится – опять везде по музеям дерьмо размажет, а потом выберет главного палача. Очень надо. Есть в самой натуре сограждан крысиная натура. Боятся только силы. А вытравит её только сытая и спокойная жизнь. Так и вышло. Последнюю копеечку у юродивого уже не отберут. Но последние годы разучились защищаться от власти, лишились предприимчивости и острого языка. Только огромный жадный клюв птенца – дай ещё пособия, сделай то и то бесплатным.