Читать книгу Луиза: Новое начало. Книга вторая - Диана Никсон - Страница 4

***

Я не мог перестать думать о девочке, которую встретил на станции. Она сказала, что ее имя Луиза, и для меня оно звучало как имя из другой галактики. Может быть, это было оттого, что оно принадлежало именно ей. Почему-то она казалось особенной, отличавшейся от любого, кого я когда-либо встречал в своей жизни – ангелочек, живущий в аду, но с надеждой однажды обрести крылья и улететь далеко, где никто и ничто не сможет причинить ей боль.

Первое, что я сделал, когда встретился с отцом, – спросил его о «Рае».

– Есть ли возможность забрать её оттуда?

– Сын, я так не думаю. Мы не можем помочь ей. Даже если она была туда отправлена случайно. Я имею в виду, даже если ее родители не платили за то, чтобы ее держали там, «Рай» никогда не позволит своим детям уйти до тех пор, пока им не исполнится восемнадцать. Это единственное правило, которое не может быть нарушено.

– Думаешь, они позволят мне снова её увидеть? Я бы хотел что-нибудь сделать для нее, может быть, купить ей новую одежду.

– Ты можешь попытаться поговорить с их директором. Но я очень сильно сомневаюсь в том, что это что-то изменит. Детям из «Рая» разрешено жить только той жизнью, которую это место предлагает им, и не более того.

Я не думал, что когда-нибудь почувствую себя таким раздраженным и беспомощным одновременно. Но я все равно решил попробовать. Я поехал в «Рай» и попросил о встречи с директором. Марлена оказалась настоящей стервой. В тот момент, когда я сказал, что хочу помочь одной из ее девочек, она сказала, что это невозможно, потому что все дети должны жить в одинаковых условиях, никаких исключений.

– Могу я хотя бы присылать ей маленькие подарки? – спросил я Марлену.

– Можете. Но помните, вы не можете присылать ей ничего слишком ценного. И я бы очень сильно рекомендовала вам, чтобы это было то, чем она сможет поделиться с другими. Дети ненавидят, когда один имеет больше, чем остальные.

Я кивнул в ответ.

– Я запомню это.

С того дня я начал посылать Луизе разные подарки, надеясь, что они сделают ее жизнь по крайней мере более сносной, пока она вынуждена оставаться в этом богом забытом месте. Я не знал, каково это – жить ее жизнью, но судя по тому, что я видел и что отец рассказывал мне о своем собственном детстве, это было совсем не сладко. Еще я посылал Луизе письма. Предполагалось, что они будут вызывать у нее улыбку, не более того. Почему-то для меня было важно знать, что она много улыбается. Я просто хотел, чтобы она была счастлива, даже если, учитывая ужасные условия её жизни, это случалось не часто. К несчастью, большая часть проблем, с которыми мы сталкиваемся, вырастая, – это следствие того, что нам пришлось пережить в детстве. Я не хотел однажды узнать, что будущее Луизы было разрушено воспоминаниями о ее детстве. Я знал, что ни мои подарки, ни мои письма не смогли бы ничего изменить, но надеялся, что у нее будет что-то хорошее, пусть и маленькое, на память о ее жизни в «Раю».

Я никогда не переставал заботиться о Луизе. Год за годом я наблюдал за тем, как она растет. После смерти отца моя жизнь изменилась, я постоянно был в разъездах и проводил в Нью-Йорке совсем мало времени. Но даже находясь вне дома, я просил Кристофера убедиться в том, что с Луизой все в порядке.

Он фотографировал ее и потом посылал снимки мне. Он рассказал мне о том, как она нарушила комендантский час и прокралась в кондитерскую, чтобы купить сладости. Однажды он сказал мне, что видел ее танцующей на железнодорожной станции. Камеры у него с собой не оказалось, но он сказал, что она была такой счастливой, когда танцевала; люди останавливались, чтобы посмотреть на нее, и давали ей деньги. Она улыбалась и благодарила их за доброту. Кристофер также рассказал, что каждую ночь, возвращаясь в приют, она достает из кармана кожаные перчатки и на несколько мгновений надевает их, закрывает глаза и улыбается, потом снимает и прячет в рюкзак или карман. Он сказал, что она делает это даже в теплую погоду.

Я улыбнулся, услышав это, но не рассказал ему, что это были, скорее всего, те самые перчатки, которые я дал ей в день нашей первой встречи. Это делало меня счастливым; простое осознание того, что она помнит меня, давало мне веру в то, что однажды, когда ей наконец разрешат покинуть «Рай», я смогу снова увидеть ее и, возможно, смогу помочь с мечтами о будущем или просто поговорить с ней.

У меня всегда было странное ощущение того, что моя история с Луизой еще не окончена, что придет день, когда она и я встретимся в другом месте, в другом мире, где все будет проще. Может быть, это был просто обман моего воображения, не знаю. Но идея о наблюдении за тем, как Луиза начнет новую и лучшую жизнь, была весьма заманчивой. Я хотел помочь ей; мне нужно было знать, что она получила все, что не могла позволить себе, будучи ребенком. Всякий раз когда я думал о ней, я вспоминал своего отца, который, как я полагаю, был еще одним поводом моего желания сделать что-то хорошее для Луизы. Его со мной больше не было, но воспоминания о нем были такими яркими. Я помнил каждое слово, которое он мне рассказывал о «Рае», и я пообещал ему, что позабочусь о Луизе.

Я не мог помочь каждому в «Раю», хотя у меня было достаточно денег для того, чтобы купить это чертово место вместе со стервой Марленой, но я не знал ничего о других детях, «заключенных» там, или об их родителях. Но был по крайней мере один ребенок, которого я точно мог сделать счастливым. Луиза заслуживала этого, и я собирался быть там, когда ей наконец разрешат стать свободной…