Читать книгу Девственница Дана - Диана Рымарь - Страница 2

За четыре года до описанных событий.

Понедельник, 18 сентября 2017.

09:00.

– Вы с ней поаккуратней! – Краем уха Дана услышала, как воспитательница увещевает ее нового приемного отца. – Все-таки досталось девчонке…

– Не переживайте, реабилитируем! – заверил женщину Авзураг Габарашвили.

Потом повел ее по коридорам приюта, так и не ставшего для Даны домом, посадил в машину. Сказал, что отвезет туда, где ее уже ждут.

Даниэла всю дорогу присматривалась к мужчине. Он был среднего роста, типичной кавказской наружности, зато выражение лица интеллигентное. На алкаша совсем не похож. Тихо радовалась, что из множества девчонок он выбрал именно ее. Задавалась вопросом, отчего не взял на воспитание кроху, ведь ей-то самой уже четырнадцать. Найти приемных родителей в таком возрасте – дело почти нереальное. Точнее, реальное, если при удочерении заинтересован исключительно в пособии на содержание ребенка, а не в самом ребенке. Однако Авзурагу Габарашвили те скудные деньги явно были бы что слону дробина. Вон какая у него хорошая машина, даже иномарка. Одет красиво, и телефон у него дорогой.

«Наконец-то мне повезло!» – решила Дана и расслабилась.

Папа Авзураг, как он просил себя называть, привез ее в место, поразившее девочку своей красотой.

«Гостиница „Отличная“», – прочитала Даниэла на светящейся синими фонариками вывеске. Настоящий большой отель почти у самого пляжа. Трехэтажный, по всей видимости, недавно отремонтированный, и внутри все чисто, аккуратно, дорого. Тут тебе и мягкий ковер по всему коридору, и кожаные диваны с креслами перед стойкой регистратуры, а за стойкой заседает девчонка чуть старше самой Даны. Все блестит и сверкает.

Никогда в жизни Даниэле не доводилось отдыхать в подобном месте. Ее родители погибли в автокатастрофе, когда девочке исполнилось пять лет. Она и не помнила их почти. В голове сохранились лишь неясные образы, пусть и дорогие сердцу. Ее воспитывала бабушка-пенсионерка. Понятное дело, никуда дальше соседской дачи отдыхать внучку не вывозила. Жили скромно.

Впрочем, Даниэла не жаловалась. Ей и без дорогих отелей жилось неплохо. Бабушка была доброй, любила готовить, денег на внучку не жалела. Одна проблема – женщина была очень старенькой.

– Мне здесь жить? – с восхищением спросила Дана, оглядываясь по сторонам.

– Ну, не в коридоре! – усмехнулся приемный отец. – Пойдем, тебя покормят.

Мужчина отвел ее прямо в настоящий ресторан. Он находился в самом сердце гостиницы. Такой шикарный, что Дана даже боялась запачкать ботинками сверкающий лаком пол.

Там ее уже ждали за накрытым столом. Целых семь девочек, кто постарше, кто помладше смотрели на нее широко раскрытыми глазами. Когда Дана подошла, они все как по команде вскочили, принялись здороваться. А еще ее приветствовала женщина потрясающей восточной красоты. Высокая, белолицая, глаза и волосы черные как вороново крыло.

– Ты можешь называть меня мама Марисоль, – протянула она певучим грудным голосом.

Потом Дану кормили блюдами, которые она до сего дня и не пробовала ни разу.

Дзыкка (блюдо на основе сметаны и муки, по вкусу и консистенции напоминает кашу), Давонджин (пирог-лепешка с листьями черемши и осетинским сыром), Сахараджин (невероятно вкусная выпечка с сыром и свекольной ботвой).

– Ого, это вы каждый день так едите? – спросила Дана, набив живот под завязку.

– Это праздник в честь тебя, – ответила мама Марисоль.

– Ну спасибо! – протянула девочка с чувством. – Такие замечательные блюда! Экзотические!

– Скоро они не будут тебе такими казаться, – усмехнулась женщина. – У нас ресторан осетинской кухни. Мы чтим традиции предков и готовим по их рецептам. Скоро ты и сама научишься это делать, вот увидишь!

После праздничного завтрака ей еще и одежду подарили. Да, не шик, юбка длинная, аж до пола достает, и цвет у нее скучно-коричневый, а блузки вообще поросяче-розового цвета, который Дана всегда обходила стороной. Но зато одежда была новой, удобной, а главное – подходила по размеру, что несомненно очень приятно. А то, что цвет не подходит, это уже детали, тем более что все остальные сестры ходили точно в такой же одежке. Считай, семейная форма.

Счастливая донельзя Дана поблагодарила папу Авзурага.

Правда, после того как ей показали комнату, где она будет спать, восхищений у нее поубавилось. Кроватей там было даже больше, чем в общей спальне в детдоме. Заняты не все, но ей объяснили, что скоро в «Отличной» появятся еще девочки.

Позже приемный отец позвал ее в кабинет для серьезной беседы.

– В этом доме существуют правила, много правил, – начал он, пристально разглядывая лицо Даны. – И твое качество жизни напрямую зависит от того, насколько хорошо ты будешь их выполнять. Все девочки в равной степени помогают Марисоль по хозяйству, работают в гостинице и ресторане. Твои обязанности со временем определят, а пока ты будешь на подхвате на кухне, станешь помогать в прачечной, раз в несколько дней будешь ходить с поварами на рынок, две смены в неделю будешь прибирать номера…

Вот тогда-то Дана и сообразила, в чем подвох, а заодно и поняла, для чего Габарашвили нужно столько приемных дочерей. По мере того как Авзураг продолжал выдавать информацию, все больше и больше убеждалась в своей правоте.

– Мне воспитательница рассказывала, что ты девочка рукастая, сообразительная. А чего не умеешь, научим. Со всем справишься! – завершил свою долгую речь приемный отец.

«Эй, дядя, ты меня удочерил или на работу взял?» – кричало ее внутреннее я.

По списку обязанностей выходило, что не на работу даже, а скорее в круглосуточное услужение.

Через неделю после удочерения.

Вторник, 26 сентября 2017.

7:45.

– Девочки, заберу вас сегодня чуть позже. После занятий можете подождать в кафетерии, – предупредил их отец Авзураг. Запрыгнул в свой микроавтобус и уехал, оставив их у порога школы.

Видавшее виды трехэтажное здание раззявило пасть в ожидании дочерей Габарашвили. Всего у Даны теперь было восемь сестер. Поначалу девочка посчитала их приветливыми, милыми, но то было очень обманчивое первое впечатление. Очень скоро она поняла – это не живые люди, какие-то роботы. Как еще можно назвать девчонок, которые встают с первыми лучами солнца и сразу принимаются за работу, – и так до самого заката. Ни минуты покоя, все в труде и пользе. Причем еще и на нее шикали бесконечно.

Оказалось, в «Отличной» соблюдают такой принцип, как круговая порука. Если ты что-то не успеваешь сделать, попадает не только тебе, но и остальным девчонкам. А Дана почти сразу умудрилась впасть в немилость. Испортила целый ворох рубашек отца Авзурага, а заодно и пару блузок мамы Марисоль. Не заметила, что в стиральной машине остался красный носок, и запустила цикл стирки белых вещей.

Ругали девочку долго, досталось и остальным за то, что не присмотрели, не научили. А следующим вечером Даниэла чуть не спалила один из номеров, когда из любопытства зажгла найденную там аромасвечу. Пока Дана смахивала пыль, пахнувщая ванилью мерзавка деформировала пластиковый стакан и свалилась прямо на ковер. Дыму от подпаленного паласа было столько, будто девочка организовала посреди номера костерок с метр высотой. В результате всех дочерей на неделю вперед лишили ужина. Такое вот наказание.

Сестры потом шипели на нее весь следующий день и в школе, и дома. Каждая хотела удостовериться, что Дана больше близко к свечкам не подойдет.

«Рукожопая и тупая, тупая и рукожопая!» – кричали они на нее.

А ведь Дана совсем не такая. В школе всегда ходила в отличницах, и по хозяйству многое может. Вовсе никакая не руко… Эх… Внутренний голос подсказывал Дане, что то было только начало жаркой сестринской «любви».

Но не только это мучило девочку. Бесил бесконечный контроль, приказ всегда носить при себе телефон, даже если идешь в ванную, и отвечать на звонок приемного отца в первые три гудка. Если вдруг задержалась с работой, – отчитываться. После уроков сразу лететь к машине. Дана стала подозревать, что армия в сравнении с этим – настоящий курорт.

«Нет, не приживусь я здесь! Не приживусь, и все тут», – решила она.

Поэтому сегодня рано утром она залезла в сумку приемной матери и стащила всю наличность, какая там была. Набралось немного – около пяти тысяч. Но этого было достаточно для того, чтобы купить билет на автобус и рвануть из ставшего ненавистным Дивноморска куда глаза глядят. Перед ней открыт весь мир, как-нибудь проживет. Доберется до какого-нибудь большого города, отыщет рынок, а там, может, и работу предложат. Дана многое умеет – и торговать, и овощи укладывать, и за витринами следить. Или можно отыскать парк аттракционов, цирк, ярмарку. Так будет даже лучше. Наверняка там найдется работа и ночлег. Даниэла маленькая, в самом крохотном уголочке поместится.

С нее хватит приемных семей. Ведь до Габарашвили была еще одна. Взяли ее за пару месяцев до того, как Авзураг обратил на нее внимание. Почти неделю продержали в подвале, кормили впроголодь, даже свет почти не включали. Повезло, что однажды приемная мать спустилась к ней подшофе и забыла запереть дверь. Дана сбежала от той семьи, и от Габарашвили сбежит. А в приют больше ни ногой. Нечего ей там делать, раз они детей таким извергам раздают. Да и сам приют какой-то гиблый, нет там места радости, одна безысходность. Лучше девочка будет сама по себе.

Чтобы не вызывать подозрения, Даниэла последовала за сестрами. Когда вошли в здание, улучила момент и двинулась в другую сторону.

– Ты куда? Географичка заругает, если опоздаем!

– А я вчера на физре пенал забыла, сейчас заберу и сразу в класс…

– Смотри, ведь не пустит, если задержишься!

Ей, собственно, того и надо. Пусть сестры думают, что не пустили. Дана свернула за угол, подождала, пока девчонки исчезнут из виду, и рванула из школы. Благо, автовокзал совсем рядом.

– Мне до Краснодара! – попросила она кассиршу.

Повезло купить билет на отъезжающий рейс. Через полчаса Дана уже сидела в автобусе и махала рукой ненавистному поселку.

– Прощай…

Через десять часов.

Ее перехватили на автовокзале в Ростове, куда она добралась с пересадками во второй половине дня. Сначала ничто не предвещало беды, к Дане подошел полицейский, спросил, куда она едет. Девочка проблеяла, что ждет прибытия бабушки. Очень надеялась, что на этом допрос и закончится, но куда там. Полицейский вдруг сказал, что подождет с ней. Дана понадеялась, что ему надоест стоять, уйдет или отвлечется – тут-то она и сбежит. Через десять минут поняла, что зря потратила время. Охрана незаметно перекрыла оба выхода. Надо было бежать сразу или проситься в туалет и оттуда бежать.

Дальше события развивались очень быстро. К ним подошел второй полицейский, и Дану подхватили под обе руки. Правда, повели не к привокзальному отделению полиции, а к патрульной машине.

– Я туда не полезу! – Дана пятилась изо всех сил. – Я ничего не сделала, за что вы меня задерживаете?!

– Нехорошо сбегать от родителей, Даниэла! Ой, нехорошо… – цокнул языком полицейский и пихнул ее на заднее сидение.

А потом на двери клацнули замки и Дана оказалась в западне.

– Вы не понимаете, они со мной плохо обращаются! – пыталась она достучаться до сознания мужчин.

Однако слышала в ответ лишь:

– Нечего врать!

А потом и вовсе никто не реагировал на ее слова.

Дану повезли обратно в Дивноморск. Путь был неблизкий. Уставшая, голодная и морально истощенная, в дороге она уснула. А проснулась, когда машина остановилась у какого-то мелкого поселка. Полицейские не сказали ей ни слова, лишь молча открыли дверь и выволокли на улицу. Тут Даниэла увидела, как ей навстречу идет отец Авзураг, а рядом с ним шагает человек, которого Дана видела в «Отличной» всего раз. Кажется, его звали Улдан.

Точно! Дядя Улдан! Девчонки говорили, что он большой начальник, майор полиции! Может, ему пожаловаться? Но чем дольше она смотрела на лицо кавказца, тем яснее понимала, что жалоба будет явно не по адресу.

– Нашлась ваша пропажа! – отрапортовал полицейский и оставил Дану на попечение братьев Габарашвили.

– Ты очень меня разочаровала, Даниэла! – отчеканил отец Авзураг.

Это было единственное, что он ей сказал.

Потом дядя Улдан схватил ее за руку и с силой потащил за собой. Рывком открыл дверь минивэна и пихнул Дану в спину. Она влетела в салон с такой скоростью, что проехалась по сидению и даже приложилась головой о противоположную дверь. Так и лежала распластанная, когда раздался щелчок замков.

Потом оба брата Габарашвили сели на передние сидения, и машина тронулась с места. Дана забилась в уголок и затихла, выжидая.

Ехали молча минут двадцать. Потом машина остановилась у захолустной, плохо освещенной заправки.

– Я за кофе! – сказал Авзураг и вышел.

– Не бойся, я за ней послежу! – прогремел ему вслед Улдан.

Как только приемный отец скрылся в дверях магазина, его брат тут же вышел из машины и прямиком направился к задней двери. Секунда, и он рядом с Даной. Схватил ее за руку и зашипел, притягивая к себе:

– Сейчас чтоб ни звука!

Она сначала не поняла, к чему он это, но быстро разобралась, когда мужчина стал срывать с нее кофточку.

– Не надо! – пискнула она и принялась остервенело дергать за ручку запертой двери. Потом потянулась к кнопке замка, но Улдан перехватил ее кисть.

– Сказал, ни звука!

Он развернул ее к себе и ударил по лицу наотмашь. Крепко приложил, у Даны аж звездочки перед глазами поплыли. А потом она не поняла, как оказалась повернутой к нему спиной, затем ее поставили на колени, а бедрам вдруг стало холодно, ведь юбка почему-то задралась на спину. Тиски мужских рук сдавили ее талию, и тут раздался звук открываемой двери и голос приемного отца.

– Оставь ее! Она должна остаться невинной!

Дядя Улдан недовольно крякнул, но рук с ее талии не убрал.

– Я возьму ее сзади, никто не узнает!

А затем прижал Данину попку к тому бугру, что так рьяно выпирал у него из штанов. В этот момент девочке захотелось умереть. Так омерзительно и гадко она почувствовала себя, когда поняла, что сейчас может случиться.

И все-таки Авзураг остановил брата:

– Девчонка должна остаться нетронутой и телом, и духом! Хочешь малолеток, иди в бордель, Улдан! Мы их не для того удочеряем…

После того как дядя хлопнул дверью и ушел в темноту ночи покурить, Авзураг снова обратился к Дане:

– Слушай сюда и слушай внимательно! Если еще раз попробуешь сбежать, мы тебя найдем! И тогда я больше не буду останавливать Улдана, усекла?

Дана принялась кивать так часто, как только могла. Ни минуты не сомневалась в правдивости слов приемного отца.

Еще через несколько часов.

Авзураг высадил брата по дороге. В «Отличную» возвращались вдвоем. Когда подъехали к воротам, на улице стояла глубокая ночь. Гостиница встретила темными окнами и тишиной.

– Завтра будет серьезный разговор, а сейчас иди к себе и ложись спать! – приказал приемный отец и проследил за тем, как Дана запетляла по коридору в спальню девочек.

В «Отличной» день начинался с зарей, поэтому приемные сестры, скорее всего, видели десятый сон. Да и Дане очень хотелось отдохнуть. День выдался бесконечный и очень волнительный. Щеку до сих пор саднило от столкновения с мужской ладонью. Желудок требовал кормежки, но эту потребность девочка проигнорировала.

Вошла в спальню на цыпочках, не хотела никого будить. И сразу поняла, что в эту ночь здесь никто не спал. Стайка девчонок собралась на двух смежных кроватях. Каждая обнимала соседку, о чем-то говорили, всхлипывали. А когда заметили Дану, сразу бросились к ней.

– Ты как? – спрашивала одна.

– Что они с тобой сделали? – вопрошала другая.

– Тебя нашел дядя Улдан, да? – трясла ее за плечо третья.

А потом Дану стиснули все разом и принялись хором всхлипывать.

Оказалось, что дядюшку боялись все девчонки. Почти каждая имела с ним столкновение и далеко неприятное.

– Пожалуйста, больше не сбегай! – просили они хором. – Ты не знаешь, что они могут сотворить! Просто слушай, что говорят, и делай, а мы поможем! И прости, что дразнили…

После этих слов девчонки снова зашмыгали носом. Тут Дана поняла: может, приемный отец у нее и сволочь, но сестры хорошие.

После того события она стала очень послушной девочкой. Послушание практически стало ее вторым я.