Читать книгу Любимая, (не) моя - Диана Рымарь - Страница 2

Шанна

Я вздрагиваю, когда за Виталиком захлопывается дверь.

Тут же подскакиваю с места и бегу ко входу, запираю кабинет.

Потом упираюсь в дверь спиной и выдыхаю.

Ушел…

Уйти-то ушел, но в воздухе по-прежнему витает аромат его одеколона. Нотки чайного дерева, сандала и чего-то мужского, приятного. Вдыхаю полной грудью, чувствую, как от запаха даже немного кружится голова, а колени предательски подкашиваются.

А-а-а…

Он пахнет просто обалденно, да и выглядит тоже! Ни за что не дашь ему его тридцать два, за годы почти не изменился, разве что еще больше раздался в плечах, а черты лица стали более мужественными, если такое вообще возможно.

Но как же он мог меня не узнать!

Я ему подыграла, конечно, хотя для меня это было дико.

Разве мужчина может не узнать девушку, которая росла у него на глазах?

Ну, точнее, не совсем на глазах, наш старенький дом находился на соседней улице. Но пока он жил здесь, мы периодически сталкивались, даже когда моя семья перебралась на окраину. Город-то маленький, хочешь не хочешь, а встретишься – на рынке, в супермаркете или на главной улице.

Впрочем…

У нас почти десять лет разницы в возрасте, почему он должен был обращать внимание на мелкую соседскую девчонку?

Вспоминаю, как он протянул вначале: «Шанна Борисовна…»

Да, имя у меня экзотическое. Вот только знал бы он, как я его получила!

Мой папашка так рьяно отмечал мое рождение, что ошибся в имени, когда заполнял бумаги. Вместо привычного слуху имени «Жанна» написал «Шанна». А потом, когда ему на это указали, вдруг решил, что так будет даже забавнее.

Сколько меня из-за этого имени дразнили в школе, ужас.

Шалтай-Болтай, Шанна-нанна, Шанна – жопа деревянна. Брр-р!

Один плюс – запоминающееся. Но, видимо, не для Виталика Реброва.

Зато я его помню прекрасно и никогда не забуду.

Ведь первая любовь не забывается, правда?

Помню, как в двенадцать лет каталась на велосипеде летним днем, под колесо попал какой-то булыжник, и я упала. Сильно разбила коленку, та сразу начала кровоточить. Виталик в этот момент как раз проходил мимо. Увидел, что случилось, подбежал ко мне, помог подняться. Даже взял на руки, отнес домой, а потом еще и мой велосипед транспортировал во двор.

Пока он меня нес в тот день, я ощущала себя самой счастливой. Даже про коленку забыла, полностью поглощенная тем, как мне было хорошо в его руках. Он мне показался просто невероятно сильным, красивым, неземным. Потом так и не смогла выкинуть его из головы.

Я не хотела в него влюбляться, честно.

Прекрасно понимала, что мы – не пара. Большая разница в возрасте, да и вообще он меня почти не замечал – так, иногда кивал при встрече.

Но с двенадцати до шестнадцати я исправно рисовала в школьных тетрадках сердечки с надписью: В плюс Ш.

Он уехал в свою армию, когда мне было четырнадцать, кажется. Кем он там служит, не знаю, но в городе появлялся хорошо если пару раз в год.

Каждый раз, когда я его видела, это было праздником. Мне был важен каждый его взгляд, каждый малейший знак внимания.

Вот такая она, школьная неразделенная любовь.

В шестнадцать я решилась на отчаянный шаг.

Мне так безумно хотелось, чтобы он увидел во мне девушку, что я сдуру забралась в его машину, когда он приехал в город в очередной раз.

Подкараулила, когда он откуда-то вернулся, и юркнула на переднее сиденье.

Зачем?

Да, собственно, за тем же, что он так хотел получить от меня сегодня.

Я собиралась подарить ему свою девственность.

Космическая дура, чего уж там.

Мне до сих пор стыдно за тот поступок…

И все же даже теперь я не понимаю, зачем он тогда так жестко меня отшил.

«Еще я со всякими там малолетними свиристелками не трахался…» – зарычал он на меня и вытолкал из машины.

Жуткая сцена навечно останется в памяти. Мне потом вообще было стыдно смотреть ему в глаза, я переходила на другую сторону улицы, если его встречала.

Конечно, в шестнадцать я выглядела совсем не так, как сейчас. Груди у меня тогда еще почти не было, как и попы. Я из поздно расцветших, как говорила мама. Лицо опять же было детское… В общем, не сравнить с моей теперешней внешностью.

Сейчас мне двадцать три, и я давно не худой подросток.

Наверное, из-за изменений во внешности он меня и не узнал. Неужели они такие разительные?

А впрочем, какая разница?

Кстати, если сравнить все то дерьмище, которое случилось в моей жизни потом, поступок Реброва не выглядит таким уж ужасным.

И все же как посмел прийти вот так в мой кабинет? Еще и на ужин позвал с таким апломбом.

Самое обидное – я уверена, что получила бы огромное удовольствие и от ужина, и от продолжения, на которое он намекал.

Но так в этой жизни случилось, что я не принадлежу себе.

Я фиктивная жена Артема Шувалова, местного воротилы бизнеса.

Почему фиктивная? Да потому что какой еще может быть жена, с которой никогда не спят.

Мой муж импотент. А еще ревнивый, агрессивный шизик.

Он убьет меня, если узнает, что я даже взглянула в сторону другого мужчины.

Наверное, стоило сказать Виталику, что я замужем, быстрее отстал бы. Но почему-то у меня язык не повернулся это сделать. Не могла признаться, и все тут.

– Так, соберись, Шанна… У тебя полно работы.

Я отлипаю от двери, отпираю замок.

Потом иду к окну, открываю форточку, чтобы проветрить кабинет. Позволяю весеннему ветерку, что врывается в помещение, забрать с собой остатки аромата одеколона Виталика. Жаль, что такое не работает с памятью.

Следующую пару часов вполне успешно работаю, хотя нет-нет, да и вспоминаю вторжение Реброва в мой кабинет.

Ближе к обеду слышу стук в дверь.

– Войдите, – говорю.

В дверях показывается парень в синей униформе, он держит большую корзину белых роз.

– Здравствуйте. Вы Шанна Борисовна Шувалова? – интересуется он.

– Да, я, – киваю.

– Это вам, доставка.

С этими словами он ставит на мой стол корзину с розами и уходит.

Недоуменно смотрю на шикарный букет. Там роз больше двадцати штук! А спереди к корзине примотан лентой какой-то подарок.

Достаю из-под стола ножницы, разрезаю ленту и вижу небольшую плоскую коробочку. Открываю и обалдеваю – там телефон! Стильный, белый. Видно, что стоит приличных денег.

Под ним записка:

«Позвони мне, номер уже вбит в память.

Кстати, забыл представиться утром.

Виталик».

– Ух! – пищу на выдохе. – Он слово «нет» не понимает, что ли?

Как же вовремя, в кавычках, ты начал за мной ухаживать, Ребров.