Читать книгу Анцерб - Диана Ва-Шаль - Страница 3

Наконец бумаги подписаны и предпоследний этап переговоров завершен – почти финальная точка в официальной причине прибытия Харрисона в столицу Запада, – роль заместителя деда в его процветающем ресторанном бизнесе Хафнеру даже нравилась. Еще больше нравилось место для ресторана, выбранное Обергом. Заведение бывшего представителя чиновничьего аппарата будет располагаться в самом центре города, напротив администрации и (уже бывшей, в силу сокращения служащих) штаб-квартиры местных жнецов… Прекрасная локация, способная послужить целям "Анерба".

Харрисон с видимым удовольствием вернулся в номер гостиницы.

Номер безликий и абсолютно чистый – в нем ни намека на истинные задачи мимолётного хозяина; ни единого крючка, за который могло бы зацепиться всевидящие око Трех или их ищеек, – а за окном солнце озаряло умытый легким весенним дождем город. Безмятежный. Почти даже дремлющий.

Взрыв "Спаркла" замяли за ночь. Уже утром новостные сводки гласили о том, что линкор планировался к уничтожению, а пойманные диссиденты ни кто иной, как отпущенный пару недель с психиатрической клиники пациенты, которых "на злодеяние и нарушение общественного спокойствия натолкнул рецидив их эмоционального расстройства". Никто не виноват. Ничто не ударило по состоянию правительственного круга. Взрыв – случайность, так удачно разрешившая "планируемую судьбу "Спаркла".

Оперативно и правдоподобно, увы…

Харрисон ослабил галстук, лениво опустился в кресло напротив панорамного окна. Машинально размял кисти, поправил массивный перстень на указательном пальце. Мысли мужчины неслись вниз, к оставленному у входа в отель терракотовому маслкару. К тому, что сокрыто в его тайнике – золоченные маски, надеваемые представителя "Анцерба", – к тому, что предстоит дальше. Боевое крыло организации укрыло от ядовитого дождя Трех; но достаточно ли оно прочно, чтобы пережить надвигающийся шторм?

Предыдущие годы, когда деятельность "Анцерба" была сосредоточена в руках Оберга и Харитины, опасность ощущалось не так остро. Чета Авдиев рассудительна, в высшей степени прагматична; одаренные стратеги, умело выстраивающие свои шаги и лавирующие между искусственной преданностью Трем и яростной борьбой против жнецов. И всегда то, ради чего организация создавалась, во имя чего функционировала, осуществлялось безукоризненно: помощь людям, оказавшимся в пасти правительственной кары. Методичное уничтожение точек базирования жнецов, казематов и камер допросов; перехват захваченных людей и попытки скрыть невиновных, перевезти через внутренние границы, спрятать в укромных местах…

Подрывная деятельность началась позже. Когда Оберг познакомился с Иммануилом Грином, влиятельным бизнесменом (и Преступным князем) Перешеечной области, когда Харитина установила дружественную переписку с Вельдан Хорст (не просто женой Маркизуса Северных земель, но и значимым таможенным бароном); когда самому Харрисону позволили непосредственно участвовать в жизни "Анцерба" и вербовать людей – и вместе с молодой бурлящей кровью в организацию пришли глобальные идеи.

Основатели ратовали за противостояние, а последователи жаждали борьбы. И когда Оберг представил "Анцербу" Харрисона, как равного себе, организация обрела новое дыхание – и это было дыхание желания мести.

Ни одна демонстрация была вдохновлена стараниями тайного собратства. Ни одна совершена диверсия. Люди в один миг боялись и восхищались, остерегались непредсказуемых борцов и молились об их здравии. Корили организацию, когда гибли невиновные, но восхваляли, когда жнецы раз за разом не могли выследить подобных им теней – люди "Анцерба" растворялись в толпе, терялись среди улиц Земель, их взрастивших.

Терракотовый цвет, и до того любимый на Западе из-за местного фольклора и древних легенд, стал знаменем организации. Поддерживающие движение люди стали использовать оттенки терракоты чаще – незримая поддержка, неозвученное согласие… Трое многое могли запретить, но не в силах были уничтожить цвет. Не могли они и вычленить, кто из использующих его сопричастен к неугодной организации, а кто просто оказался под пустым подозрением.

Правительство не позволяло распространяться волнениям, фальсифицировало факты и скрывало истинное положение дел: за пределом Западных земель преступная группировка оставалась не более чем слухом; на Западе же слухи обращались в догадки и надежду.

Харрисон дотянулся до стационарного телефона. Взял трубку, ввел код, затем еще один, потом только номер. Бесчувственный голос заученно повторил условия междугороднего звонка. Где-то на фоне раздался почти неразличимый щелчок; заметить его можно только зная, что он есть – начало записи разговора, который затем попадет в бесконечную базу жнецов. Гудки.

Трое сами создали себе трех врагов: гражданскую войну на юге, сокрытое диверсионное движение на Западе и авторитетного лидера на Севере. Но, несмотря на всё, нельзя было не признавать силы и ума монархов. Они продолжали крепко держать власть и людскую веру, создавать образ идиллии и благословенного спокойствия. Для большинства граждан не изменилось ничего. Для тех, кто предпочел скрывать лица за золотыми маками, сделанными "Анцербом", началась сложная и серьезная игра. На кону – жизнь, а оступиться на игральном поле слишком просто.

– Алло? – девичий голос как бальзам на душу; напряженный Харрисон даже выдохнул мягче, бессознательно меняясь в лице.

– Малышка Ари, доброго дня! Прости, что не позвонил с утра; начали переговоры совсем рано и только освободились. Всё успешно, вроде, нам дали добро на открытие заведения, остаются формальности.

– Ри! – взволнованный голос сестры нежен, – очень рада тебя слышать и узнавать с твоих уст приятные новости! Дизайн утвердили? Когда ты вернешься домой?

– Дизайн – да, но у нас остается запара с документами. Я подписал прошение Ольшевскому, чтобы он поспособствовал ускорению процесса изучения бумаг специалистами; обещают за месяц-полтора все согласовать…

Вместо дежурных фраз хотелось кричать о другом, рассказать о морском порту, о том, как с лица чуть не слетела маска. О перестрелке со жнецами и о том, как выгодно заведение будет расположено для целей "Анцерба". Спросить, все ли спокойно дома, выполнена ли запланированная роспись стены и достаточно ли рассудительно ведет себя Ариса, не подвергает ли жизнь лишнему риску… Но вместо это Харрисон продолжил:

– Дома буду, наверное, дней через шесть. Подпишу свои финальные бумаги и выдвинусь обратно. Благо, внутренние границы никакие не пересекаю, так что обошелся без пачки бумаг и часов на таможенном посту, – в попытке пошутить скользнула усталость и ядовитая насмешка. – Как работа с фресками храма?

– Работаю. Сегодня опоздала немного, правда, но все в порядке…

Это, наверное, стало особенным умением – находить истинный смысл за непримечательными фразами. Ариса рассказывала последние новости, а сердце Харрисона начинало биться спокойнее и ровнее. С сестрой все в порядке. С семьей все в порядке. Еще час прожит в безопасности. И от понимания, что дом цел и невредим, мужчина ощущал себя сильнее. Маленький кораблик, выполнивший опасный маневр среди скалистого морского лабиринта… И на короткий миг все остальное теряло смысл и значение; оно в принципе все теряло смысл и значение – "Анцерб" жил и действовал здесь и сейчас, что происходило за пределами его существования мало волновало. Но где-то внутри Харрисон знал, что такое отношение напрасно, что оно губительно и влечет беду к хранимому Обергом очагу зачатка западного диссидентства.

Также губительно, как и "новая кровь", несущая за собой открытую агрессию.

И Харрисон с ужасом понимал, что и сам является этой новой кровью; понимал, что желание мести туманит рассудок и завязывает плотной лентой глаза. Месть никого не возвратит. Не повернет времени вспять. Но как забыть тот вечер в родном доме? Как стереть из памяти лица родителей и крик крошки Арисы? Как убить в себе того маленького, слабого и напуганного Харрисона в пустом темном коридоре? Мальчика, который отчаянно хотел все исправить?

–.. и тогда он перенес день сдачи росписи на целую неделю, представляешь? Хотя мы говорили, что даже первоначальные сроки просто сумасшедшие в своей нереалистичности. Наши мастера еще не завершили мозаику на фронтонах, еще не завершена роспись свода… Они просто не представляют масштаб работы! – в трубке на пару секунд воцарилось дрожащее молчание; где-то вдалеке еле слышны были редкие однотонные моносигналы. Как писк досаждающего комара. Прихлопнуть бы…. – Ри, ты случаешь меня?

– Внимательно. Просто устал.

– Мы ждем тебя дома.

– Знаю. Скоро вернусь, – Харрисон потянулся к сигаретам, лежащим у массивной стеклянной пепельницы. – Но раньше меня в любом случае приедет Деметрий. Я передал с ним пачку бумаг для Оберга; проследи, чтобы он сразу к Авдию направился, а не пошел кутить по барам.

– Ты предлагаешь мне сыграть роль няньки? – Ариса недовольно хмыкнула. – Да еще и для Лерэ? Будто не знаешь, что меня воротит только от его вида.

– И это тоже знаю. Я уже сказал ему, что если еще раз попробует к тебе подкатить свои яйца – останется без них, – Харрисон закурил, блаженно прикрывая глаза. – Но он тот человек, кому я могу доверять. В этом году десять лет дружбы будет, юбилей…

– Или срок.

– Ариса! – мужчина не смог сдержать смешка. Сигаретный дым вышел носом и растворился в воздухе номера туманным призраком. – Попрошу заметить, вы все эти годы вполне неплохо общались…

– До того момента, когда он решил, что идеальный для меня мужчина.

– С этим он ошибся, конечно, – Харрисон усмехнулся. – В любом случае, проследи пожалуйста, чтобы все документы для Оберга оказались у Оберга. А если Деметрий забудет о моем предостережении – напомни ему. Я повторю тебе еще раз, Ариса: я всегда на твоей стороне, – мужчина услышал, как девушку окликнула главный мастер художественных работ. – Всё, я и без того тебя отвлек. Береги себя, малышка Ари; до встречи.

– До встречи, Ри! Целую! – коротко ответила Ариса. В следующую секунду Харрисон услышал быстрые гудки.

Мужчина сделал глубокую затяжку, устремляя взгляд на застекленные высотки города, утопающие в нежных весенних лучах полуденного солнца. Ничего не напоминало о прошедшем дожде.

Янтарь перстня теплился огнем.

***

"..Западный край всегда был живописен: берега белого песка, омываемые Большой водой, к звездным небесам летели верхушки покрытых лесами гор; раскинувшиеся перед взором просторы, усыпанные цветами разнообразной палитры, и вечнозеленые папоротники… Все словно создавало живое полотно, наполненное яркими красками и ароматами. Солнце, погружающееся за горизонт, тонко и нежно раскрашивало небо в разные оттенки – от пастельных розовых и лиловых до ярких оранжевых и глубоких синих. Прогулка по этой долженствующей красоты местности переносила в сказочный мир, где каждый элемент природы был будто тщательно вырезан из самых ярких и зеленых пигментов фантазии. Каждый вздох наполнялся свежим воздухом, пропитанным запахом разнообразных растений и деревьев. Завораживающие виды и уникальные ландшафты Западного края были неиссякаемым источником вдохновения и силы; в каждом уголке этой земли таилась своя история, свой мир, готовый передать свою неповторимую энергию всем, кто посмел оказаться в его объятиях. Так прекрасен и приветлив был этот край, что стекались сюда люди со всех сторон света, и каждый восхищался и воспевал его неземную красоту…

Возмутились тогда Жители Небесного чертога, услышав, что сравнивают люди свой земли с их божественным домом – спустились Небожители и увидели красоты человеческого мира, сопоставимые с их собственным. "Не должно людям сравнивать себя с богами!" – воскликнули они и решили утопить эту землю, погрузить ее эту под толщу воды. Взглянул Океан на Запад, да не смог накрыть его волнами своими; и тогда Жители Небесного чертога накрыли земли Западные тучами низкими и черными, вспороли их, и полились великие дожди, которым суждено было лить вечность целую, пока весь Запад не погрузится в воду. От прочей земли, ими созданной, отделили Небожители Запад горными массивами неприступными – назвали их домом своим вторым, Чертоги себе новые воздвигли, и сели на вершины горные, чтобы наблюдать за исчезновением края вечнозеленого.

Съедала вода горы, вершины которых хватали раньше облака – одни острова оставались, – грызла берега, переполняла озера так, что те в залив обратились. Поднялась тогда со своей вершины милостивая Богиня Матерь, вплетающая всегда цветы Запада в волосы свои золотые; Матерь, что слезы свои во времена прежние в звездные дорожки над головами людей соткала. Сняла она с плеч терракотовую шаль и укутала Запад от воды, льющейся с небес.

С тех пор стала Матерь главной покровительницей Запада, и жгут люди скрутки цветов и трав ее любимых, чтобы окутывал край аромат благословенный, и на сердце Матери тепло становилось от любви людской. Бывшие облака на краю земли обратились туманной завесой островов, что отныне были названы Теневыми берегами. Стал с тех пор терракотовый цвет символом Западных земель.."

Мужчина закрывает книгу, оборачивается к темноволосому мальчугану, лежащему на кровати, и нежно трепет по голове. Мальчик потирает сонные глаза, льнет щекой к отцовской руке; ощущает кожей холод золотого перстня. С улицы, сквозь окно детской комнаты, проникает яркий свет желтого фонаря, создавая уютную атмосферу. В этом свете, камень кольца словно вспыхивает изнутри, излучая приятное тепло.

Первое детское воспоминание. Маленький Харрисон еще не знает, что зимний вечер останется в его памяти яркой вспышкой и огнем янтаря, падающим крупными хлопьями снегом и теплом отцовской ладони.

– А теперь время спать, Харри,– отец мягко улыбается, целуя мальчика в макушку.

***

Близилась ночь.

Харрисон стоял, опершись предплечьями о художественный кованый парапет набережной, и смотрел на утопающее в водах Кровавого залива заходящее солнце. Яркими оттенками теплых цветов раскрасился горизонт. Пушистые облака замерли причудливыми силуэтами в темнеющем небе, а среди них проглядывала тонкая косточка месяца. Легкая прохлада скользила под ткань рубашки, под длинный черный плащ. Кожаные наплечники делали Хафнера похожим на вестника Сумрачной – древнего божества смерти, сестры Хозяйки Ледяных болот, в которых верили многие сотни лет назад в Северных землях. Память об этих образах сохранилась разве что в сказках тех мест… Харрисон почти любовно вспомнил подаренный Арисой томик Сказаний.

К Хафнеру подошла девушка, одетая в черное пальто. Темные волосы ее были убраны в тугой хвост, небольшая брошь с терракотовым цветком оставалась практически незаметной для быстрого взгляда.

– Нам сообщили, что на территории Штиля вчера шли ожесточенные бои. Войска Трех оттеснили наших названных союзников на старую линию обороны, – тихий голос девушки не мог даже ветер подхватить, чтобы донести до ненужных ушей. – На горном перешейке Ниргоза сегодня в полдень наша группа подожгла девять релейных шкафов светофоров на железнодорожном перегоне. Прямо по пути следования переправки грузов в зону боевых действий, – небольшая пауза. – Потребуется время для восстановления. Это шанс Штилю для контратаки и нам для подготовки запланированного действа на Востоке.

– Нам еще рано, – проговорил Харрисон безэмоционально. – Как сработала группа?

Собеседница ответила не сразу.

– Двое убиты при сопротивлении в момент задержания. Третий самоустранился. Еще двое не раскрылись.

– Надеюсь, Штиль не растеряется и начнет действовать. Потери не должны быть напрасными…

– Насколько мне известно, Трое перенаправили "Горгону" с южного берега к перешейку.

Хафнер не сдержал дрожащего выдоха – близость этого формирования специального назначения к людям "Анцерба" не сулила ничего хорошего, – и нервно побарабанил пальцами по парапету.

– Пусть пока наши сидят спокойно и ничего не предпринимают, мне необходимо посоветоваться с Обергом; все дальнейшие действия после дополнительного сообщения.

Девушка коротко кивнула.