Читать книгу Христианство. Три тысячи лет - Диармайд Маккалох - Страница 42

Именно забота об утверждении девственности Марии стоит за Матфеевым цитированием слов пророка Исайи в переводе Септуагинты (см. с. 647–648): «Се, дева во чреве приимет и родит сына, и нарекут имя ему: Еммануил». Греческий перевод здесь меняет (или, возможно, уточняет) смысл еврейского текста: пророк говорил о том, что сына зачнет и родит «молодая женщина», но Септуагинта переводит еврейское слово, означающее «молодая женщина», как «дева» (партенос).[109] Такое использование Септуагинты христианами было либо причиной, либо результатом изменения представлений об Иисусе, точнее, вычленения определенной картины из той (судя по всему) мешанины образов и идей, которая царила в головах его первых последователей, пытавшихся разобраться в сущности этого экстраординарного явления. Большая часть этих идей для нас утрачена – в письменном виде они до нас не дошли; но следы их мы замечаем в библейском тексте, где Иисуса называют то Мессией от ветви Давидовой, то вторым Моисеем-Освободителем. Сами эти уподобления не исчезли, но ведущую роль получила иная, новая точка зрения – представление о том, что Отцом Иисуса был сам Бог: эта мысль и доминирует в Новом Завете.

В ТаНаХе Бог Израилев называется Отцом довольно редко; однако эта мысль пронизывает весь Новый Завет, в котором Иисус постоянно называет Бога Отцом. Причем в оригинале его слова звучат намного поразительнее и смелее, чем в переводе: он называет Бога «Авва», то есть, по-арамейски, «папа» – именование, неизвестное прежде в иудейской традиции и в силу своей новизны и необычности зафиксированное авторами грекоязычного Нового Завета в изначальной арамейской форме. Это доказывает, что в основе учения Иисуса действительно лежала идея глубокой и тесной близости, родительско-детских отношений между Богом и человечеством. В Молитве Господней – изначальной форме и основе всех христианских обращений к Богу – Иисус предлагает своим последователям молиться Отцу их, который на небесах – хотя в греческом тексте «авва» заменено обычным греческим словом «патер».[110]

Таким образом, истории о рождении и младенчестве Иисуса в евангелиях – отличный пример того, как библейские рассказы, будучи едва ли историчны сами по себе, многое сообщают нам о тех исторических обстоятельствах, в которых они создавались. Однако большая часть евангелий посвящена жизни Иисуса и тому, что произошло вскоре после его смерти. Итак, что же мы знаем о жизни Иисуса, его смерти и его учении? У нас нет даже точных дат – что, впрочем, неудивительно, учитывая, что речь идет о человеке родом из глухого провинциального уголка Древнего мира, чья смерть, как казалось поначалу, не была особо важна и заметна среди значимых событий Великой империи. Почти два века спустя Юлий Африкан, один из первых великих ученых-христиан Древнего мира, попытался составить связную хронологию событий жизни Христа. Рождество Спасителя он отнес к году, который определил как 5500-й от сотворения мира; это вычисление заимствовали у него позднейшие историки – например, историк VI века Дионисий Экзигвус («Малый»), которому, вместо Юлия, зачастую ошибочно приписывают установление летосчисления от Рождества Христова (Anno Domini). Увы, вычисления Юлия были ошибочны – они основывались на дате смерти Ирода Великого, которую он отнес на три года позже, чем это произошло.[111] Дело в том, что и Матфей, и Лука относят рождение Иисуса приблизительно к последнему году правления Ирода, а умер он на самом деле в 4 году до н. э.[112] Предположив (хотя это смелое, даже нелогичное предположение), что евангельским сообщениям о дате рождения Иисуса следует доверять больше, чем о месте, мы получаем, что Иисус, с большой вероятностью, родился в 4 году до н. э.