Читать книгу Солнечная пыль - Диего Дон Валенсия - Страница 3

Закатное солнце слепило глаза, я прикрывал их рукой, но взгляда не отводил. Сам не понимал, почему я смотрю и смотрю из-под ладони на эту девушку. Она прыгала, подавая мяч, изгибалась стройным телом в микроскопическом купальнике. Загорелая кожа блестела, светлые волосы разлетались, лучи низкого солнца подкрашивали их в золотисто-червонные тона, мелкий речной песок пылил от ее беспрерывной беготни и прыжков, создавая колышущуюся, моментально слетающую завесу, и я видел ее тонкие лодыжки и стройные икры. Девушка заливисто смеялась, попадая в кого-нибудь из друзей мячом, а если перебрасывала его через высокую волейбольную сетку, то громко кричала от восторга и хлопала в ладоши.

Я лежал на пляжном полотенце неподалеку и наблюдал за игрой. Август выдался жарким, столбик термометра днем поднимался до 35, и основная масса отдыхающих появлялась у реки ближе к вечеру. Это была закрытая территория ГД «Золотой берег», пляжный участок всегда вычищали, белые пластиковые шезлонги с утра промывали и выставляли ближе к воде (моя мать, владелица гостевого дома, строго следила за порядком), большие зонты защищали от палящих лучей солнца. А оно в Ростовской области жарило до поздней осени. Хутор удачно расположился на берегу Дона, это привлекало людей, дела у мамы шли отлично, и уже не первый год. И я с удовольствием проводил время у нее в гостях. Родители разошлись, когда мне было пять лет, отец остался в родной Валенсии, мама вернулась в Ростов‐на-Дону. Я жил здесь до одиннадцати лет, учился в местной школе, поэтому русский язык считаю таким же родным, как и испанский.

Мяч ударил меня в плечо, я вздрогнул и резко сел. Девушка «с солнцем в волосах» бежала ко мне и смеялась. Пряди бились за ее плечами, как светящиеся крылья. Я поднял мяч и вскочил. Она оказалась ниже меня почти на голову. Остановилась, подняв лицо, и смотрела уже без улыбки. Голубые глаза словно погасли и приобрели серый оттенок, в их глубине появилась грусть. Это было странно и даже противоречиво, весь облик незнакомки излучал радость, ее глаза только что искрились весельем, и вдруг на какой-то миг эта лучезарная энергия потухла, ее затемнила печаль. И мне невыносимо захотелось прижать девушку к себе и утешить, сам не знаю почему. Она опустила глаза.

– ¡Hola! ¿Qué tal? – быстро произнес я на испанском неожиданно для себя.

– Чего? – с недоумением спросила она, глянула на меня и снова рассмеялась.

Будто солнечные искорки зажглись в ее зрачках и прогнали печаль. И это показалось мне невероятно прекрасным. В груди разлилось тепло, захотелось рассмеяться в ответ. Я стоял и глупо улыбался, глядя на незнакомку.

– Эй! – весело позвала она и прыснула.

– Ой, простите! – опомнился я и протянул ей мяч. – Машинально поприветствовал на испанском.

– Круто! – восторженно заявила девушка. – И чего ты сказал?

– Да ничего такого, стандартная фраза, – ответил я, начиная смущаться, и перевел: – «Привет! Как дела?»

– Ты прикольный, – сказала она. – И на русском нормально говоришь! И чего ты мне выкаешь? А ты переводчик?

Я растерялся от такого количества вопросов.

– Чего молчим? – насмешливо спросила девушка.

– Я журналист, – неловко и не к месту сообщил я, не в силах преодолеть все нарастающее непонятное волнение.

Обычно у меня не возникает трудностей в общении с незнакомыми людьми, и уж тем более с хорошенькими девушками, но сейчас меня сковало какое-то необъяснимое смущение.

– Ларка! – раздался крик. – Ты чего там застряла? Игра стоит!

Она резко обернулась и бросила мяч подбежавшему парню. Он ловко поймал его и недобро на меня глянул.

– Не буду мешать, – сказал я, поднял полотенце и ушел с пляжа, не оборачиваясь.

Удивился, как упало настроение без видимых на то причин.

На следующий день погода испортилась, небо затянули тучи, и на пляж я не пошел, хотя все утро думал о Ларе. У мамы имелся просторный коттедж, где располагалось все ее семейство. После развода с моим отцом она быстро вышла замуж. На этот раз мама выбрала своего соотечественника, родила ему двух дочек и занялась совместным бизнесом, открыв гостевой дом на хуторе Арпачин, расположенном неподалеку от Ростова-на-Дону. В этом городе мама родилась и выросла. Когда я приезжаю к ней, то предпочитаю останавливаться именно в гостевом доме, хотя меня всегда зовут пожить в семейном коттедже. Я люблю своих сестер, к маминому мужу отношусь с определенной долей симпатии, но мне комфортнее находиться отдельно от них. Иногда я бронирую номер отеля в Ростове-на-Дону – этот город мне так же близок, как и Валенсия, а к маме просто приезжаю в гости. Она все понимает и не обижается.

Несмотря на испортившуюся погоду, под влиянием странного настроения я отправился из гостевого дома к маме. Коттедж находился на краю хутора, в получасе ходьбы. Хотелось прогуляться, привести мысли в порядок, но на полпути меня настиг настоящий ливень. Я бросился под развесистый вяз, растущий у дороги. Но листва слабо защищала от потоков воды. Прижавшись спиной к толстому стволу, я вдруг начал улыбаться. Настроение менялось, потоки воды словно смывали тот непонятный, неприятно-тоскливый настрой, не дававший мне покоя с самого утра. Я поднял голову и закрыл глаза. Капли дождя бежали по лицу, но я не вытирал их, наслаждаясь прохладным скольжением влаги.

– Эй, журналист! – услышал я звонкий голосок, вздрогнул и открыл глаза.

К вязу подбежала парочка. Это была Лара и ее вчерашний дружок с пляжа. Он держал над их головами прозрачный, обвисший от воды дождевик. В руках девушки болтались сандалии, ее маленькие босые ступни перепачкала мокрая земля. Мой взгляд зацепился за поблескивающие сквозь грязь розовым перламутром ноготки, но я тут же отвел его, вновь начиная смущаться. На Ларе были крохотные белые джинсовые шортики и бирюзовая шелковая майка. Намокшая тонкая ткань облепила ее тело, я четко увидел упругую небольшую грудь, торчащие соски и снова отвел глаза.

– Привет! – весело сказала Лара, вынырнула из-под укрытия дождевика и встала рядом со мной. – Дождь скоро кончится, уже видны просветы вон там!

И она махнула рукой влево, задев меня локтем. Я замер, жар разлился по телу.

– Может, пойдем? – недовольно произнес ее спутник, по-прежнему стоя возле вяза. – Чего ты тут застряла? Все равно промокли! Надо бы чаю… или чего покрепче!

– Ага, с утра и покрепче! – раздраженно бросила она. – Отстань, Стасик!

– Простудишься! – сказал он и зло на меня посмотрел.

– В такую-то жару! – рассмеялась Лара. – Дождь теплый.

Я отчего-то ощутил себя лишним, захотелось уйти. Но тут сверкнула молния, и почти сразу раздался оглушительный удар грома. Лара вскрикнула и спрятала лицо у меня на груди, крепко ко мне прижавшись. Я инстинктивно обнял ее. От ее влажных волос исходил сладкий цветочный аромат с примесью ванили. Я втянул носом воздух и замер. Стаса не испугал почти вертикальный разряд электричества, ударивший в паре метров от вяза, парень даже не шелохнулся. Его потемневшие глаза метали молнии не хуже грозовых, желваки ходили ходуном. Атмосфера все больше накалялась. Лара не шевелилась, я слышал, как колотится ее сердце.

Сильный порыв ветра взметнул дождевик над головой Стаса, парень чертыхнулся и скомкал его. Выглянуло солнце, лужи засверкали тысячами искорок. Траву, листву и даже заборы осыпало бриллиантовой пылью от заблестевшей влаги, и я обомлел от странного восторга, восхищаясь про себя этим послегрозовым, сияющим на солнце убранством. Тучи унеслись, и мир вновь стал ярким и безмятежным. Лара оторвалась от меня, легко перепрыгнула через огромную лужу, образовавшуюся в ложбинке у подножия вяза, бросила: «Пока, журналист!», схватила Стаса за руку и потащила его по дороге. А я все никак не мог выйти из оцепенения и понимал, что со стороны выгляжу как полный дурак. Парочка удалялась, я смотрел вслед, испытывая непонятное сожаление. Лара вдруг остановилась, что-то резко сказала своему спутнику и бросилась обратно к вязу. Я вышел из столбняка, картинка залитой солнцем, бегущей по сверкающим лужам босоногой девушки была восхитительна, и я остро пожалел, что оставил фотоаппарат в номере. Лара замерла в шаге от меня и улыбнулась, ясно глядя мне в глаза.

– А ты, может, фотожурналист? – уточнила она. – Я видела у тебя там, на пляже… ну помнишь?.. какой-то крутой большущий фотик. А я давно мечтаю о профессиональной сессии… Вот и подумала, ты бы мог меня снять… за бесплатно! – весело добавила она.

– Нет, я специализируюсь на автомобилях, пишу статьи для журналов соответствующей тематики, – растерянно сообщил я.

– А‐а, понятно, – сказала Лара и поскучнела. – Тебя как зовут-то?

– Диего.

– Я просто так спросила, – сказала она, резко развернулась и бросилась прочь.

– Милая… но странная, – пробормотал я и пошел в противоположную сторону, направляясь к коттеджу матери.

Волнение, возникающее при встрече с этой девушкой, схлынуло, я был недоволен собой и постарался выбросить новую знакомую из мыслей.

Когда я открыл калитку, то увидел, как мама щеткой на длинной ручке сгоняет воду с дорожки, выложенной крупной плиткой и ведущей от ворот к дому.

– Мой Диего пришел! – радостно сказала она, увидев, как я вхожу во двор. – Привет, сынок!

Мама прислонила щетку к стене дома, вытерла руки и заправила выбившиеся волнистые пряди под косынку. Ее такие же, как у меня, зеленые глаза засияли, широкая улыбка вызвала ямочки на румяных щеках, я улыбнулся в ответ и обнял ее.

– Петя рыбы наловил, – сообщила она. – Мелочовка всякая, но какой роскошный судачок попался.

Петром звали ее мужа. Он обожал рыбалку.

– Под грозу не попал? – спросил я. – Как раз со стороны Дона пришла.

– Нет, что ты! Они ж рыбачили на утренней зорьке, тихо было, а гроза только вот… Да что мы во дворе застряли! – спохватилась мама. – Сейчас я тебе свежей рыбки пожарю, знаю, как ты любишь…

Мама скрылась в доме, а я отправился на веранду. Виноград увивал ее, создавая кружевную тень внутри просторного помещения. Семейство любило здесь собираться и пить чай. Деревянный резной буфет, выглядевший, как антикварный, большой овальный стол, удобные стулья, укрытые плоскими мягкими подушками-сидушками, простые глиняные напольные вазы с букетами полевых цветов создавали атмосферу обволакивающего и расслабляющего уюта. Я любил сидеть на этой веранде.

– Привет, Диего!

Из-за стола встала девушка и расцеловалась со мной. Это была Софа, моя младшая сестра. Русоволосая, зеленоглазая, румяная, пышущая здоровьем – она уродилась точной копией мамы. Я увидел на столе большое блюдо с крупной темно-красной клубникой, рядом на тарелочке зеленели обрезанные листочки. Тут же стояла кружка с уже остывшим зеленым чаем. Возле нее лежал мобильный телефон сестры.

– Вот сколько еще клубники насобирала! – довольно сообщила Софа. – Хватит на пару банок варенья.

– Какой-то поздний сорт? – поинтересовался я и сел за стол. – Уже конец августа, и вдруг клубника!

– Можно подумать, ты такой оголтелый садовод! И знаешь сроки созревания ягод, – весело заметила она и прыснула. – Это вам не какой-нибудь джип или кабриолет, тут ты спец…

– Ты обобщила, – оживился я, – машина машине рознь. Джипы тоже разные…

– Ага, скажи еще, что на сорта делятся, как клубника! – ответила Софа и хихикнула. – Подумаешь! Просто большая тачка.

– Я недавно писал о Subaru Outback, очень крутая машина, – сказал я, не удержавшись от назидательного тона, – универсал повышенной проходимости, полный привод, четыре цилиндра оппозитного мотора…

– Ох-ох-ох, я в обмороке! – задиристо ответила сестра, сняла с блюда очень крупную ягоду и повертела ею у меня перед носом. – Сорт «Эльсиноре» от итальянских селекционеров. Мы с мамой весной высадили. Классная ягода! Противостоит нашествиям земляничного клеща, правда, может пострадать от мучнистой росы.

– Н‐да, в этом ты спец… – заметил я и осекся, услышав звонкий голосок, несущийся из телефона.

– Софка, эй, ты там с кем болтаешь?

Я вздрогнул и взял гаджет. Показалось, это голос Лары, и я на миг решил, что уже начинаются галлюцинации.

– Блин, забыла громкую связь отключить. Я ж с подругой разговаривала, когда ты заявился, и одновременно клубнику чистила. Дай сюда! – сказала сестра и схватила телефон. – Ларчик, тут брат мой пришел. Давай, пока!

Она отключила связь, села напротив меня и улыбнулась.

– Кто это был? – слегка севшим от волнения голосом спросил я, взял клубнику и откусил округлый кончик.

– Это наш «Ларчик с секретом», – охотно ответила Софа. – Вообще-то Лариса, моя одноклассница, это ее прозвище.

– С секретом, значит… Такая загадочная? – упавшим голосом спросил я, понимая, что Ларе, как и моей сестре, всего шестнадцать, ведь они перешли в 11-й класс.

– Ага, загадочная, – согласилась Софа. – Вернее, непредсказуемая. Характер такой, что хочет, то и делает, и нет на нее никакой управы. Ну просто бомба замедленного действия, так и жди, когда рванет.

– Своенравная девушка, – тихо произнес я.

– Чего это ты так заинтересовался? – спросила она и с любопытством на меня посмотрела. Или уже успел познакомиться? Ларка симпатяга, но ты ж для нее слишком старый!

– Вообще-то мне двадцать два, если ты вдруг забыла, – сказал я. – Нашла старика!

– А нам по шестнадцать, если ты вдруг забыл, – в тон мне ответила Софа.

– Что-то раньше я ее не видел. Значит, она из Ростова-на-Дону? А сюда отдыхать приехала? С тобой за компанию?

– Ого, сколько вопросов! Ты точно на нее запал! – задорно произнесла Софа и отправила ягоду в рот. – Могу пригласить ее в гости прямо сейчас.

– Зачем?! Да я так просто…

– Лара только два года с нами проучилась, – перебила меня сестра. – Они с отцом переехали в Ростов откуда-то с Севера… Вроде климат там ей не подходит. Точно не знаю. А мамы у них нет. Папа ее в нашем хуторе дачу на все лето снимает. Вот мы с ней и тусим. Ладно, чего мы все про Ларку!

– Давай про тебя, – легко согласился я. – И как дела на личном фронте?

– Именно, что на фронте! – немного раздраженно ответила Софа. – Ну вот просто война полов!

– Чего? – рассмеялся я. – С кем воюешь-то?

– А, вам, парням, не понять, – отмахнулась Софа от меня и надула губы.

– Ну-ка, дочка, помоги! – раздался голос мамы, и она внесла на веранду большой поднос с дымящейся рыбой. – Моего Диего судачком угощать будем.

– Твоего-твоего, чьего же еще! – ворчливо ответила Софа и начала составлять с подноса тарелки.

Побыв у матери, я вернулся в гостевой дом за фотоаппаратом. Около семи вечера в хутор должна была прибыть колонна из шести автомобилей. Они направлялась из Воронежа в Ростов‐на-Дону, там завтра пройдет выставка тюнинга в рамках фестиваля автоспорта Drift Weekend. Я решил, что для журнала, с которым я сотрудничаю, будет интересна не только съемка открытия фестиваля и выставочных площадок, но и репортаж по ходу следования одной из групп участников. Остановка в хуторе была весьма кстати для моей задачи. Я хотел поснимать ребят, взять пару интервью и, возможно, с ними же и уехать в город, попутно проведя тест-драйв какого-нибудь автомобильного раритета. Я ощущал приятное возбуждение от таких заманчивых перспектив.

В гостевом доме я первым делом воспользовался компьютером мамы и вышел в Интернет. Участники выкладывали фото и видео по ходу следования машин на страничке сообщества в Фейсбуке. Я определился с местонахождением колонны, понял, что они прибудут через пару часов. Автолюбители решили остановиться на ночлег на северной окраине хутора на берегу реки и уже завтра на рассвете отправиться в Ростов‐на-Дону. Это меня обрадовало, я предвкушал интересные снимки при разном освещении.

На место я прибыл, когда автолюбители уже разбили лагерь. Они приехали раньше, что меня немного раздосадовало. Хотелось снять, как колонна приближается. Я заметил несколько профессиональных, судя по техническому оснащению, фотографов, и это окончательно испортило настроение. Мне хотелось быть единственным, снявшим участников на хуторе. Я только окончил университет (Complutense University of Madrid), получил степень бакалавра, был полон азарта, амбиций и мечтал стать топовым журналистом, пишущим об автомобилях. С третьего курса я уже сотрудничал как внештатник с парой испанских журналов этой тематики, а около года назад начал работу еще и с российским изданием. Испанский и русский для меня, как я уже писал выше, два родных языка, и это упрощало задачу.

Я обозрел местность, прикинул ракурсы, с которых лучше всего снимать, и направился к группе парней. Болтающийся на груди, внушительный NIKON D300 был словно моей визитной карточкой. И правда, ребята сразу поняли, что я профи. Мы познакомились, пожали друг другу руки. Я решил времени зря не терять. Солнце уже клонилось к горизонту, но освещение было достаточно ярким. Я обратил внимание на одну из машин, выделяющуюся неординарной, ядовито-кислотной аэрографией. Владелец выглядел под стать машине – неформал с разноцветными короткими дредами, пирсингом и татуировками. Я мгновенно ощутил творческий зуд от картинки, захотелось немедленно снимать такого колоритного персонажа. Звали его Василь. Он охотно согласился и позировал вполне профессионально и возле авто, и внутри, сидя за рулем и глядя в камеру. Сделав серию фотографий, я включил диктофон и начал разговор. Как оказалось, предстоящий Drift Weekend соберет опытных пилотов. Василь в прошлом году выиграл кубок Черноземья в Воронеже как в парных заездах, так и в командном зачете. И сейчас также был настроен на победу.

– Мы – сильнейшая команда! – с гордостью заявил он. – И завтра покажем класс!

– Первый день фестиваля – это… – четко проговорил я и глянул вопросительно на респондента.

– …Это автошоу, дрифт, тюнинг, стайлинг, автозвук и много еще чего интересного, – без запинки продолжил Василь. – Кстати, в конце дня будет устроено своего рода дрифт-такси.

– Да, это круто, – добавил я, видя, что парень замолчал и смотрит куда-то влево.

Я глянул туда же и заметил в паре метров от нас девушку. Она присела и завязывала шнурок кроссовки. Ее короткая юбочка задралась, обнажив часть бедра и демонстрируя узкую красную полоску трусиков.

– И как это будет выглядеть? – громко произнес я, вернув пилота «на землю».

– А? – спросил он, повернувшись ко мне.

– Дрифт-такси, – напомнил я.

– Пилоты на специальных спорткарах предоставят каждому возможность прочувствовать на своей шкуре острые ощущения от управляемого заноса! – горделиво заявил он.

– Как вы обычно говорите? – с улыбкой уточнил я, решив сбить его пафосный настрой. – «Валить боком»?

– Устойчивое выражение в нашей среде, – уже нормальным голосом ответил Василь и заулыбался.

– А что такое дрифт? – продолжил я интервью.

– Это длительное ведение автомобиля в управляемом заносе, короче – «валить боком». Но, кажется, мы повторяемся, – добавил он и довольно ехидно на меня посмотрел.

– А что такое бернаут? – спросил я, не обращая внимания на колкое замечание.

– По сути, это пробуксовка на месте, способ убить и пожечь резину. И пустить облака, что так любят зрители. Им бы дыма побольше и погуще, – охотно ответил Василь. – Бернаут намного проще делать на мощных автомобилях, но если такого нет, то можно обуть старую лысую резину. Эффект обеспечен. Поставил на ручник, раскрутил двигатель и на первой передаче стоишь и дымишь… Вау, какая малышка! – другим тоном сказал он, глядя вправо.

Я машинально посмотрел туда же и вздрогнул. Две девушки появились на площадке. Одна бросилась на шею высокому худому парню, стоящему у KIA Picanto, корейской «Нивы», разукрашенной по бокам рвущимися языками пламени, вторая медленно двинулась в нашу сторону. Это была Лара. Ее легкий и чрезмерно короткий белый сарафан казался удлиненной свободной майкой и совершенно ничего не скрывал. Красные плетеные босоножки без каблука и такого же цвета сумочка, модель сложенных губ, висящая через плечо, выглядели кричащими акцентами. Дополнял картину небрежно сплетенный венок из голубых незабудок, сползший на правое ухо. Краем глаза я заметил, что на девушку обращают внимание. Парни переглядывались и даже присвистывали, и мне это отчего-то было неприятно.

Лара подошла к нам с Василем.

– Крутой рисунок, – заметила она и провела пальцем по линии кислотных фантастических узоров на правом боку машины.

– Спасибо, – ответил парень и слегка покраснел.

– Ты нас не представишь? – спросила она меня и мило улыбнулась.

– С какой стати?! – изумился я. – Мы вообще-то с тобой незнакомы.

– Да ладно тебе! – задорно ответила Лара, прищурилась и перевела взгляд на Василя.

Лучи уже низкого солнца упали на ее отвернутую от меня щеку, позолотили пушистые ресницы, обвели тонкий изящный профиль солнечной линией. Я замер, преодолевая желание поднять фотоаппарат.

– А я и сам представлюсь! – весело заявил парень и протянул руку. – Меня зовут Василь… Для тебя, красотка, Василек, – добавил он и широко улыбнулся.

– Лариса, – сказала она. – Мне очень приятно.

– Томку, твою подружку, я знаю, – продолжил он более уверенно. – Она девушка нашего командира Ромы.

– Вы все вроде бы из Воронежа, – заметил я, глядя на беспрерывно целующуюся парочку, практически лежащую на капоте KIA.

– Ага, – подтвердил Василь, – но в прошлом году мы вот так же приехали в Ростов на автофест…

– А потом было ночное пати, – встряла Лара, – и мы классно отрывались. Томка и познакомилась с Ромчиком, а я с Валерой. До утра тусили.

– Прошлым летом? – изумился я. – Тебе ведь было только пятнадцать!

– Пятнадцать?! – не меньше моего удивился Василь. – Жесть какая! Ладно, мне тут нужно кое-что в моторе глянуть, – поскучневшим тоном добавил он. – Я тебе больше не нужен? – обратился он ко мне.

– Нет, все отлично! И спасибо! – торопливо ответил я. – Если нужно, то текст интервью пришлю. Хочу предложить материал одному российскому изданию. Да пока не знаю, заинтересует ли это моего редактора.

– Не-а, не надо ничего присылать, – отмахнулся Василь. – Печатай, как считаешь нужным.

– Я завтра тоже поеду в Ростов, буду еще снимать, – сказал я, намереваясь попросить его подвезти.

– Дело твое, – нехотя ответил он и поднял капот.

– Ладно, еще увидимся, – сказал я, взял Лару за руку и отвел на берег реки.

Солнце катилось к горизонту, красноватое облако пушилось у кромки далекого леса и казалось диковинным пышным цветком. Река, будто бы подсвеченная изнутри, заиграла алыми бликами. Я уселся на толстое бревно, лежащее на берегу под развесистыми ветками ивы, и снял фотоаппарат с шеи. Лара скинула босоножки и начала медленно бродить по кромке воды. Я сделал несколько пейзажных снимков. И, не удержавшись, навел объектив на девушку. Лара остановилась и развернулась ко мне. Мне показалось, что она решила позировать, и я невольно поморщился. Терпеть не могу, когда люди принимают, как им кажется, эффектные позы, чтобы красиво получиться на фотографиях. Почти все девушки непременно упирают руку в бедро и выставляют плечо вперед. А уж эти выпяченные, сложенные «бантиком» губы, томно прикрытые глаза буквально выводят из себя. Видимо, поэтому я предпочел фотографировать автомобили, у меня просто терпения не хватает снимать людей. Но Лара и не собиралась позировать. Она остановилась и вытянулась буквально в струнку, словно кого-то высматривала в лагере. И тут же бросилась ко мне. Она села рядом. Я невольно оглянулся. Но мы были укрыты ветвями ивы, росшей позади бревна, и с берега нас вряд ли можно было заметить.

– Ты прячешься от кого-то? – предположил я. – От этого самого Валеры? Он все еще в команде?

Лара повернулась ко мне и внимательно посмотрела в глаза. Ее тонкое лицо с персиковой от загара кожей было без каких-либо следов косметики, и это мне безумно нравилось. Светлые брови и ресницы, ясные голубые глаза, приоткрытые розовые губы… Я видел совсем юную девчушку, но это моментально отрезвило меня, напомнив, сколько ей лет. Мечтательное настроение, в которое я невольно впал от присутствия рядом эфемерного и казавшегося мне неземным создания, резко изменилось. Я хмуро глянул на девушку и сухо спросил:

– Итак, зачем ты здесь? Может, тебе пора домой?

– Томка останется, – тихо ответила она. – На заре ребята отправятся в Ростов…

– Ей тоже шестнадцать? – уточнил я.

– Слушай, чего ты привязался к возрасту?! – вспылила она. – Нет, ей на два года больше, чем мне. И мы тусим только здесь… Папа дачу на все лето снимает на этом хуторе. А Томка учится в ростовском техникуме, кажется, машиностроительном, я так-то с ней и не общаюсь.

– А ее парень в Воронеже…

– А что тут такого? – зло спросила Лара и пожала плечами. – У них вообще-то любовь. Чего ты, как старый дед, заладил: пятнадцать, шестнадцать… Если хочешь знать, я только из-за тебя сюда притащилась… Ну и с Томкой, конечно, за компанию.

– Из-за меня? – чуть охрипшим голосом спросил я.

Ладони вспотели, тенниска прилипла к спине, сердце куда-то ухнуло. Но мне стало неприятно, хотелось уйти и освободиться от этого странного и сильного волнения.

– Ди, ты мне сразу понравился, – сказала Лара. – Ты такой красавчик! А тут еще Софа рассказала, что ты про меня расспрашивал. Вот я и решила, что ты мной интересуешься.

– Это моя сестра доложила, где меня искать? – уточнил я, хотя и так было понятно, откуда «ветер дует».

– Ну не ругай ее, – протянула она и состроила умильную гримасу. – Ну, Ди!

– Что еще за Ди? – раздраженно бросил я.

– Знаю, что Диего, но так прикольнее, – пояснила она и вздохнула. – Есть же у тебя уменьшительное имя!

Я смотрел на ее нежное лицо, на цветочный веночек, сползший набок, на сверкающую в мочке капельку сережки, на золотистые пряди, рассыпавшиеся по худеньким плечам, на глубокий вырез майки-сарафана, едва прикрывающий маленькую, упругую грудь, на голые коленки и босые ступни, и сам себе повторял и повторял: «Нет! Нет! Нельзя давать своим чувствам волю! Это подросток».

К двадцати двум годам я хорошо изучил свой характер. Вспыльчивый, но отходчивый, влюбчивый и пылкий, я иногда пытался обуздывать бурные эмоции, но чаще всего плыл по течению и полностью отдавался страстям. Увлекался я мгновенно, но, увы, так же быстро разочаровывался в своей избраннице. А ведь обычно клялся и себе, и ей в «любви навек» и что «только смерть разлучит нас». И верил в это. Но самый мой долгий роман длился три месяца. У меня нет личных предпочтений и своего типажа, как у многих парней. По сути, мне все равно, блондинка или брюнетка, с большой грудью или совсем плоской, с ногами «от ушей» или обычными. Пухлые губы, как у Джоли, особо выдающаяся часть тела Джей Ло – я не сравнивал, общепризнанные стандарты были скучны, я всегда искал в девушке «изюминку». Именно она вызывала интерес и притягивала. И пресловутая «искра» довершала дело. Если между мной и девушкой она пробегала и наэлектризовывала нас обоих, то я уже не раздумывал, а отдавался чувству и развивал роман стремительно. Девушки охотно шли мне навстречу, в их глазах – и не одна говорила это – я был «лакомым кусочком», настоящим «мачо», альфа-самцом и т. д. Хотя я никогда не стремился к подобному имиджу. Я такой, какой есть. Но могу признать, что природа внешностью меня не обидела. От испанца-отца я унаследовал черные, густые, слегка вьющиеся волосы, от матери – зеленые глаза. При смуглой коже это выглядит эффектно. Мне несколько раз предлагали поработать моделью, и я снимался, но только за рулем элитных машин. Рекламировать одежду или уж тем более нижнее белье – это не мое.

И вот встреча с Ларой. Искра пробежала сразу, в этом я не мог ошибиться. Мало того, непонятное и вынимающее душу волнение постоянно туманило мой разум при виде этой девушки-подростка. Была в ней какая-то странность, что-то неуловимое, словно Лара присутствовала здесь и сейчас, но одновременно была где-то далеко. Это взвинчивало, хотелось поймать «добычу», взять в плен и не отпускать никуда и никогда. Но она ускользала. Нет, физически Лара была рядом, но ее эфемерность, хрупкость, какая-то бесплотность, по-другому определить не могу, вызывали трепет на уровне подсознания. И чисто мужской порыв «добыть трофей» сменялся желанием защитить этого милого и неприспособленного к жизни птенчика и взять его «под крыло». И сейчас, когда Лара сидела рядом, я ощущал именно потребность опекать, как курица-наседка.

«Все дело именно в том, что она так юна, – размышлял я, глядя на ее опущенное лицо, на светлую прядь, упавшую вдоль зарозовевшей щеки. – Это же совсем ребенок. Мне лучше немедленно уйти и до отъезда с ней не видеться».

Но при одной мысли, что это прекрасное создание навсегда исчезнет из моей жизни, у меня так сильно сжалось сердце, что слезы навернулись на глаза. Проявленная слабость жутко разозлила и привела в чувство.

– Давай я тебя домой провожу, – сухо предложил я. – Поздно. Солнце уже село. Твои родители будут волноваться.

Лара повернула ко мне лицо, ее голубые глаза потемнели и казались наполненными бездонной синевой.

– А ты потом сюда вернешься? – уточнила она.

– Вообще-то я хотел поснимать авто при ночном освещении, – сказал я. – А вот тебе тут ночью делать нечего.

– Ага, как же! – зло кинула она. – Тебя забыла спросить! Сейчас самый угар начнется, ночное пати всегда просто супер. А я хочу веселиться! – капризно добавила она.

– Ты еще несовершеннолетняя, – тихо заметил я.

– И что?! – с вызовом ответила она. – Мой возраст помешает мне наслаждаться жизнью? Ошибаешься! Я живу на полную катушку, мой девиз: «Здесь и сейчас». Запомни, мой милый Ди, я всегда делаю только то, что хочу.

– Тут полно горячих парней, – сурово произнес я. – Лучше не дразнить их. А ты такая красотка, по определению того же Василя.

– Спасибо, – не меняя интонации, сказала Лара. – Но ты, хоть и журналист, чего-то точно недопонимаешь.

– Просвети, – предложил я.

– Все автогонщики просто жить не могут без адреналина, – назидательным тоном продолжила она. – Это типа зависимости. Уверена, для них получать все новые и новые выбросы адреналина важнее всего. А девушки в этом плане не идут ни в какое сравнение с гонками, и они всегда на втором месте.

Я удивился таким рассуждениям. Не думал, что Лара копает так глубоко.

– Но ведь твоя подружка Томка и ее приятель сильно влюблены, ты сама говорила… – начал я. – Или она тоже остается на втором месте?

– Забей! – другим тоном ответила она. – У них влечение, подогретое расстоянием. И вообще мне надоело обсуждать всякую ерунду!

Лара вскочила и стянула сарафан через голову. Венок упал на песок, но девушка не обратила на это никакого внимания. Я зачем-то поднял смятые незабудки и замер, не в силах оторвать взгляд от Лары. Тоненькие бирюзовые трусики-стринги ничего не скрывали. Я перевел взгляд на обнаженную грудь. Соски оказались очень крупными, они сжались и напоминали темные ягоды малины. Я с трудом сдержался, чтобы не схватить девушку и не попробовать на вкус эти «ягоды». Желание накатило, мне было трудно дышать. Лара как ни в чем не бывало раскрыла сумочку и вынула верхнюю часть купальника. Она быстро натянула крохотный бюстгальтер, завязала тесемочки на шее и с вызовом на меня посмотрела.

– Чего сидим? – спросила она. – Не видишь, нужно помочь. Завяжи на спине!

И она развернулась. Я дрожащими пальцами начал завязывать тесемки, но это была настоящая пытка. Разум туманился, хотелось прижать девушку к себе. И я с трудом себя контролировал.

– Готово, – глухо сказал я, соорудив бантик из тесемок.

– Наконец-то! – ответила Лара. – Смотри, как тихо. Вода сейчас – парное молоко. Давай поплаваем! Раздевайся.

– Я не взял купальные плавки… – тихо сообщил я, все еще не избавившись от плотских желаний и с трудом преодолевая дискомфорт внизу живота. – Как-то не планировал…

– Но трусы-то имеются. Или ты ходишь, как рок-звезда, вообще без белья? – предположила она, округлив глаза и прыснув.

– ¡Oh, Dios mío! – в волнении перешел я на испанский, но тут же вернулся в реальность. – Откуда тебе знать, что носят рок-звезды?!

– Чего ты так взвился? – ласково спросила Лара и мило улыбнулась. – Не волнуйся, я никогда не была «группен» и с рок-звездами не путешествовала. Так… из фильмов почерпнула сведения. Что тут такого?

Она рассмеялась и побежала к реке. Разлетевшиеся брызги от ее прыжка в воду показались мне багровыми каплями крови. Я схватил фотоаппарат.

Но в этот момент на берегу показался невысокий мужчина средних лет. Он всмотрелся в воду, затем увидел меня.

– Лариса! Немедленно вылезай! – грозно закричал он и двинулся ко мне. – А с тобой, мерзавец, я сейчас поговорю!

Девушка не обратила на крик никакого внимания и быстро поплыла, рассекая сильными взмахами алую, подкрашенную закатом воду. Мужчина подбежал ко мне. Его лицо побагровело, пот струился по лбу, капал с кончика короткого носа. Дышал незнакомец тяжело, я на миг испугался, что его хватит удар, и вынул из рюкзака бутылку воды.

– Успокойтесь, – увещевающим тоном произнес я и протянул ему бутылку. – Попейте.

Он возражать не стал, сделал пару глотков, вытащил носовой платок из кармана брюк и вытер лицо и шею. Затем поднял с песка сарафан, опустился на бревно и устремил взгляд на плывущую девушку.

– Вы, наверное, отец Лары? – предположил я.

– Именно! – вышел он из оцепенения и развернулся ко мне. – А вот ты кто такой?

– Меня зовут Диего, – ответил я и зачем-то сообщил, кто моя мать.

– Ага, испанский сынок Ирины Валерьевны…

Я молча кивнул.

– Анатолий Степанович, – после паузы представился он. – Значит, это твоя сестра учится с Ларкой в одном классе? Они ж закадычные подружки. Да вот что-то Софу я здесь не вижу, – злобно добавил он. – Зато ее великовозрастный братец в компании моей несовершеннолетней дочки. Тебе лет-то сколько?

– Десятого ноября будет двадцать три, – ответил я и удивился, к чему сообщаю такие подробности.

– А моей Ларе двенадцатого ноября будет только семнадцать… Надо же, у вас дни рождения почти рядом, – тише добавил он. – Но дочке об этом лучше не знать. А то воспримет как какой-нибудь особый знак. Она у меня такая… Так что между вами? – напрямую спросил он и пристально на меня посмотрел.

Я видел, как сильно мужчина волнуется, зрачки расширились, на лбу снова выступили крупные капли пота.

– Успокойтесь, Анатолий Степанович, – сказал я, – между нами нет ничего такого. Я вашу дочь вижу всего лишь второй раз. Она пришла сюда с подругой…

– Так твоя сестра тоже здесь? – оживился он и даже начал улыбаться.

– Нет, нет, что вы! Ее бы мама не отпустила… Лара составила компанию некой Томе. А Софа дома.

– Вот-вот, мама бы точно не отпустила, – тихо проговорил он и вдруг уткнул лицо в ладони.

Мне показалось, что он всхлипнул, я растерялся, ощущая определенное неудобство и не зная, что делать. Захотелось просто уйти.

Анатолий Степанович поднял голову и вновь начал смотреть, как плавает дочь. Я стоял рядом и молчал. Неловкость нарастала.

– Ладно, парень, не серчай, – после паузы более спокойным тоном сказал он. – Ты вроде нормальный, да и взрослый уже, не причинишь вреда моей девочке…

– И в мыслях не было! – быстро ответил я. – К тому же, если честно, Лара сама проявляет инициативу.

– Да, она такая, – легко согласился он и вздохнул. – Никакого сладу нет с этой девчонкой! Была бы ее мама жива… Хотя что толку… – тихо добавил он. – Линда умерла, осталась у меня только Ларочка. И за что мне такие несчастья?! – с горечью спросил он, глядя вдаль.

– Все будет хорошо, – растерянно сказал я. – У вас чудесная дочурка, подрастет, выйдет замуж, нарожает вам кучу внуков…

– Ты просто не понимаешь, о чем сейчас говоришь, – глухо ответил он и встал. – Прости, но тебе лучше уйти.

– Да-да, конечно, – торопливо проговорил я, упаковал фотоаппарат в чехол, закинул рюкзак на плечо и ушел не прощаясь.

«Черт дернул связаться с этой малолеткой! – ругался я про себя, пока шел к отелю. – Такие проблемы мне не нужны. Хорошо, что скоро уезжаю, и забуду об этой истории навсегда».

Но когда я приблизился к воротам, то вдруг понял, что в моей ладони все еще зажата веточка незабудки, выпавшая из брошенного веночка. Я сильно удивился своей рассеянности, зачем-то втянул носом аромат смятых лепестков. Цветы пахли слабо, тонкой свежестью влажного растения. Я подумал, что волосы, кожа Лары источают такой же едва уловимый аромат чистоты, но тут же заставил себя отогнать эти мысли.

«Незабудки… – метались мысли. – Это намек? Но нет! Забыть, забыть навсегда об этой девчонке, – строго сказал я себе. – Она не для меня».

Но оказалось, что избавиться от моей новой знакомой не так-то просто. Я планировал пробыть на хуторе еще неделю, затем съездить в Москву, повидаться с редактором журнала, с которым сотрудничаю, и отправиться в Питер. Там жила моя сестра Вера. Она перешла на второй курс судостроительного института, год назад выскочила замуж за одногруппника и, к огромному огорчению родителей, в Ростов возвращаться не собиралась. В начале сентября в Питере должна была пройти выставка ретроавтомобилей. Я хотел совместить приятное с приятным – повидаться с сестрой и поснимать раритеты. А пока решил наслаждаться ничегонеделанием, просто гулять, плавать, но выбирать те места, где я не смогу столкнуться с Ларисой. Из-за этого я даже не поехал в Ростов на Drift Weekend, решив, что собранного вечером материала будет достаточно для небольшой статьи. Я утром отсмотрел фотографии, отредактировал интервью с Василем и остался доволен. Было что предложить российскому изданию. В те времена – а я сейчас пишу о 2009‐м – не было таких продвинутых во всех смыслах гаджетов, как сейчас. Не было и такого распространения Интернета. Мне повезло, что у матери стоял компьютер в кабинете и была проведена Сеть. Для ее бизнеса это являлось хорошим подспорьем. И я, как обычно, воспользовался возможностью и уже во второй половине дня отослал по электронной почте подготовленный материал. Мой редактор Павел ответил быстро и положительно, что меня, само собой, обрадовало.

Но даже освободившись от срочной работы, я не пошел гулять, а остался в номере. Хутор был небольшим, и мне не хотелось рисковать. Уже казалось, что Лара не поехала на открытие фестиваля, как планировала, а осталась в Арпачине и появится именно там, куда я приду. Я налил полбокала домашнего белого вина, улегся на диванчик и включил телевизор. Попал на местный канал и тут же увидел репортаж с Drift Weekend. Девушка-корреспондент ходила по выставке тюнингованных автомобилей, опрашивала пилотов, садилась за руль некоторых машин. Я начал ругать себя, что поддался непонятным настроениям и не отправился на шоу. Все выглядело аппетитно для любого журналиста. А красивые девушки, как непременный атрибут подобных мероприятий, постоянно попадали в кадр и вызывали во мне еще большее раздражение, ведь и я мог бы быть там и не только любоваться всем происходящим, но и фотографировать.

«Ну я и дурак! – размышлял я, наблюдая, как в кадре появилась широко улыбающаяся рыжеволосая красавица. – Какая конфетка! Но, как известно, ростовчанки самые красивые…»

Девушка выгнула бедро, позируя возле раскрашенного во все цвета радуги Subaru WRX Sti.

– Что такое вообще «джимхана»? Не что иное, как фигурное вождение, – вещала корреспондент, пытаясь вытеснить из кадра рыжеволосую. – Подобное есть в японском автоспорте, но изначально джимхана не предполагает высоких скоростей, соревнования проводят на небольших асфальтированных площадках. Цель пилота – хорошо запомнить трассу, которая изобилует поворотами, змейками, разворотами и даже движением задним ходом.

Быстро проговорив заученный текст, корреспондент довольно зло посмотрела на рыжеволосую девушку, по-прежнему стоящую возле авто. Я невольно заулыбался, понимая, что оператор дал маху, не в силах отвести камеру от такой красоты и так и не переключившись полностью на коллегу-телевизионщицу. А ведь это был прямой эфир.

– Вы пилот этой машины? – нашлась корреспондент и поднесла микрофон к пухлым алым губам красотки.

Но та молчала, как воды в рот набрала. Корреспондент не смогла сдержать ехидной улыбки и весело сообщила, что, как правило, в таких шоу участвуют самые красивые девушки города.

– Да! – вышла из столбняка рыжеволосая. – Я, кстати, вице-мисс Ростов…

– Прекрасно! – оборвала ее корреспондент и быстро перешла к следующей машине. – Но это несколько другой конкурс.

Я расхохотался, это было так непрофессионально, но мило и искренне.

Оператор взял в кадр Nissan Silvia, корреспондент быстро продолжила, встав возле машины:

– Историю дрифта в России можно разделить на два периода. Первый – это любительские нелегальные покатушки. Несколько энтузиастов находили площадку, чаще всего парковку у торгового центра, и тренировались. Но уровень дрифта был низким. И вот в позапрошлом году начался новый период его истории в нашей стране – в рамках шоу Japfest состоялось показательное выступление «Формулы Дрифт»… А вот и пилот! – радостно возвестила она и уступила место светловолосому парню. – Представьтесь, пожалуйста… Очень приятно, Леонид. Чем отличается машина для дрифта от обычной?

– Салон максимально облегчен, – охотно ответил пилот. – Каждый старается затюнинговать своего боевого коня по мере возможности: кузовные детали заменяют на карбоновые, двигатель дорабатывается, чтобы увеличить крутящий момент…

– Девушка, выйдите из кадра! – другим тоном сказала корреспондент, но продолжала заученно улыбаться.

Я поперхнулся вином, увидев широко улыбающуюся Лару, сунувшую лицо прямо в камеру.

– Привет, малышка! – весело произнес Леонид и обнял девушку за плечи. – Ты же отказалась приехать на площадку.

– Да вот взяла и передумала, – быстро ответила она.

– Это ваша девушка? – решила сменить гнев на милость корреспондент.

Видимо, поняла, что без «красоток» прямой эфир провести не удастся.

– Все еще надеюсь, – с улыбкой проговорил Леонид.

Я замер – на вид пилоту было около тридцати. Кровь бросилась в голову.

«Чертовка! – метались мысли. – Что она о себе возомнила? Что может крутить с любым? И где ее нервный папаша?»

– Мы встречались пару недель, – как ни в чем не бывало ответила Лара и прижалась к парню. – Но затем расстались. Вы же понимаете, что быть подружкой гонщика не всегда приятно.

– О, а это уже интересно, – оживилась корреспондент и переключила внимание на Лару.

Я затаил дыхание, глядя на ее раскрасневшееся лицо, на озорные глаза, казавшиеся на экране телевизора ярко-синими.

– Так в чем же опасность? – спросила корреспондент.

– А вы будто сами не понимаете! – с усмешкой ответила Лара. – Мало того, что они все адреналинщики, влюблены исключительно в свои тачки и все свободное время отдают только им, так еще и девушки постоянно вокруг вьются… Мне это не подходит, хотя я люблю драйв. Но ищу верного и любящего только меня! – задорно добавила она. – Кстати, а вы тут не видели одного журналиста? Симпатяга такой, трудно не заметить… зовут Диего, – добавила она и посмотрела прямо в камеру.

У меня потемнело в глазах.

– Нет, не видела! – раздраженно ответила корреспондент. – Извините, мне нужно продолжить эфир.

Кадр уехал в сторону, Лара пропала с экрана.

Я выключил телевизор и глотнул вина. В голове засело только одно «послание» Лары: «Ищу верного и любящего только меня». Неужели она сказала это в надежде, что я услышу? Но судя по крутящимся возле нее поклонникам, вниманием девушка обделена не была. За несколько дней я узнал по крайней мере о трех: Стасе, Валере и Леониде. А ведь ей всего шестнадцать. Неприятная мысль о ее, возможно, сексуальной неразборчивости не давала мне покоя. Но ведь я решил держаться от этой девушки как можно дальше, и в принципе мне не должно быть никакого дела до ее интимной жизни.

Следующие три дня я провел в полном одиночестве, с утра гулял, после обеда заваливался на диван с книжкой, ближе к вечеру уходил на край хутора на довольно пустынный пляж, укрытый со всех сторон развесистыми ивами. Я плавал, лежал на теплом песке, бездумно глядя в небо, часто дожидался заката и фотографировал волшебно меняющиеся краски горизонта и воды. И постепенно мое настроение выровнялось, гармония заполнила душу, я уже без волнения вспоминал Лару, будто эта девушка отошла в прошлое. Я перестал видеть внутренним взором ее нежный хрупкий облик, меня уже ничто не тревожило. Я выздоровел и был рад этому. И решил «выйти в реальность» и отправиться к маме в гости. Хотелось побыть в кругу родных, пообщаться, выпить вина, тем более я уезжал через несколько дней.

Я появился у мамы под вечер, и едва вошел на террасу, как сразу увидел ряды банок с домашними заготовками, выставленные на стол. Мама и Софа о чем-то весело переговаривались, протирая бока банок.

– Привет, – растерянно сказал я, обозревая «стратегический запас» и понимая, к чему эта выставка солений, варений и маринадов.

– Дорогой мой Диего, – радостно начала мама, расцеловавшись со мной и усаживаясь за стол, – вот подготовили и для тебя, и для Верочки. Ты же после Москвы в Питер заглянешь. Правильно я поняла твои планы?

Софа глянула на мое недовольное лицо, рассмеялась и сказала, что сходит на кухню и проверит пирог. Она подмигнула мне и удалилась. Я опустился на стул напротив мамы и вздохнул. Каждый мой приезд к ней заканчивался именно таким образом: меня нагружали банками с домашними заготовками, не внимая никаким доводам рассудка. Нет, все это было чрезвычайно вкусно, но тащить на себе десяток килограммов груза в Испанию казалось не совсем удобным, и часто я оставлял мамины подношения у российских друзей. Мама, конечно, об этом не знала, не хотелось обижать ее.

– Как там милый Теодор? – вежливым тоном осведомилась она.

– Да все так же, – вяло ответил я.

– Рисует? – продолжила мама расспросы.

Я понимал, что она интересуется моим отцом и своим бывшим мужем без всякой цели и, скорей всего, просто хочет сделать мне приятное.

– Пишет картины, – поправил я.

– Ну-ну, – более оживленно сказала мама, – картины, значит. Тео не меняется… Надо же, такую мазню еще и картинами называет!

– Это не мазня, а современное искусство, поп-арт, если тебе это о чем-то говорит, – начиная раздражаться, заметил я.

– Именно, что поп! – недовольно проговорила мама и начала яростно тереть тряпочкой ближайшую к ней банку с вишневым вареньем. – А ведь по образованию экономист! Отличная профессия, куда угодно можно устроиться. Нет, запритчилось ему стать художником… от слова «худо»!

– Привет! – раздалось позади меня, и я так напрягся, узнав голосок Лары, что ощутил, как каменеет затылок и кровь гулко бьет в виски.

– А, Лариса! – оживилась мама. – Добрый вечер!

Я понимал, что она обрадовалась возможности прекратить раздражающий нас обоих разговор.

– Присаживайся, – предложила мама. – Софа сейчас придет. С Диего ты знакома?

– Знакома, – еле слышно ответила Лара и села рядом с мамой напротив меня. – Давайте я вам помогу, – предложила она и взяла со стола влажную губку.

– Ну что ты, детонька! – остановила ее мама. – Еще не хватало! Да и сделали мы уже все.

Мама быстро вытерла стол и аккуратно повесила тряпочку на перила веранды.

Я сидел будто в столбняке. Мое с таким трудом достигнутое душевное равновесие мгновенно рассыпалось на тысячи раздражающих уколов волнения, страха, восторга и счастья. Я смотрел на девушку – она была как раз напротив, и сзади ее заливало низкое вечернее солнце – и не мог налюбоваться ее светящимися золотом прядями, тонким овалом лица, глубокими глазами, затаенной улыбкой. Лара выглядела словно ангел, спустившийся с небес. Именно это избитое сравнение подходило к ней идеально. Девушка, казалось, была осыпана солнечной пыльцой. И тут резко распахнулась дверь, вошла Софа с большим подносом в руках. Сильный сквозняк пронесся по веранде, и легкие пряди волос Лары на миг взлетели над ее плечами и стали похожи на золотые пушистые крылышки. Это было так прекрасно, что у меня перехватило дыхание.

– А, пирог! – оживленно сказала мама и начала помогать составлять посуду с подноса.

Но ни я, ни Лара не пошевелились, глядя друг на друга. И это были не пробегающие между нами искорки, а настоящие разряды электричества сродни сильным молниям. Я глупо удивлялся, что ни мама, ни Софа их не замечают.

– Чай? – уточнила мама у Лары. – Мой Диего предпочитает кофе.

– А? – вышла из оцепенения девушка.

– Чай будешь? – весело спросила Софа и отчего-то прыснула.

Я пришел в себя и постарался вести себя непринужденно. Изменил позу, сел, слегка развалившись, расслабил плечи и приподнял уголки губ.

– Пирог получился вкуснейшим, – довольно заявила мама, нарезая выпечку большими ломтями.

– Яблочный, – добавила Софа, глядя на подружку. – Ты такие любишь, – добавила она и положила на тарелку треугольный кусок пирога.

– Спасибо, – тихо сказала Лара, пододвигая к себе угощение. – Жаль, я не умею так печь.

– Еще бы! – ответила мама. – Кто ж тебя этому научит… Ой, прости, дорогая!

Она на секунду прижала голову девушки к себе и чмокнула ее в макушку.

– Ничего, я привыкла, – прошептала Лара и опустила взгляд.

Софа разлила ароматно пахнущий чай и села рядом со мной.

– Тетя Ира, ваш сын, видно, не в курсе моих семейных дел, – вдруг сказала Лара и посмотрела мне в глаза.

– Ну что ты, детонька, не надо, – быстро проговорила мама. – Да и незачем моему Диего знать…

– Из родных у меня только папа, – после паузы сообщила Лара, хотя ее никто и ни о чем не спрашивал. – Ну ты с ним уже познакомился… Просто я хотела извиниться за тот случай у реки, – тихо продолжила она. – Папа постоянно очень взвинченный, волнуется из-за меня.

– Вот даже как! – растерянно произнесла мама и строго на меня посмотрела. – Дорогой, ты что-то от нас скрываешь?

– С чего ты взяла? – нарочито спокойным тоном ответил я. – Рассказывал же и тебе, и Софе, что хочу поснимать автогонщиков, они ночевали на хуторе. Вечером и отправился, сделал материал для издания, его уже приняли. Фото и интервью, как обычно. Там случайно встретил Лару…

– Я с Томкой была, – зачем-то сообщила она.

– Мы сидели у речки, болтали ни о чем, тут появился крайне раздраженный мужчина. Оказалось, что это отец Лары. Я с ним перекинулся парой слов и ушел. Вот и все, – быстро проговорил я.

Но мне не понравилось, как остро глянула на меня мама. Будто буравчиком в мозг проникла. Я всегда подозревал, что матери умеют читать мысли своих детей, но ловко скрывают это.

– Значит, у тебя только папа? – спросил я Лару, пытаясь перевести разговор в другое русло и этим сбить мамин «телепатический радар».

– Бедная девочка, – попалась она на мою уловку и тяжко вздохнула.

– Да, у меня больше никого нет, – ответила Лара. – Мы жили в Норильске, родом оттуда вся семья, только мама из Прибалтики. Бабушки, дедушки все поумирали, а два года назад и мама… Какое-то редкое неизученное генетическое заболевание, так доктора говорили… Вот папа и решил перебраться с Севера в теплые края. И нам тут очень хорошо.

– Вот и славно! – ободряюще проговорила мама. – У нас край прекрасный, ты тут будешь всегда здоровенькой на витаминах-то и на таком солнышке. И папа твой тоже!

Мы замолчали. Пауза показалась мне затянувшейся и неприятной.

– Как пирог? – осведомилась мама.

– Очень вкусный! – хором ответили мы.

Я украдкой глянул на Лару и встретился с ней взглядом. Она тоже смотрела на меня, и сердце вновь начало колотиться, нагоняя ненужное волнение.

«Нет, нет, нет, – повторял я про себя. – Не поддаваться эмоциям. Забыть. Скоро уеду!»

Но внутри все таяло, и держать себя в узде было крайне трудно.

До отъезда я старательно избегал встреч с Ларой. Но она не проявляла никакой инициативы, больше я ее не видел.