Читать книгу Квартиры и Стадионы - Дима Трифонов - Страница 6

«Улица имени советских космонавтов». «Космос». Это, пожалуй, самый дрянной райончик нашего города. Некоторые, впрочем, смогут составить ему конкуренцию по количеству отморозков, наркоманов, алкашей, разношерстного быдла, поножовщины, нескончаемых махачей с чужаками да и между собой, особенно в девяностые, убийств и прочей херни, но этот район, по моему мнению, занимает все же первое место. Лидер турнирной таблицы, так сказать.

Мне, впрочем, все равно. Дело в том, что я рос в этом ебаном гетто и знаю большинство местных ублюдков, с которыми опасно иметь дело. Хотя многие из них сейчас сидят или уже сдохли, но чего еще ожидать от района, где водка и героин – важнейшие составляющие культурного отдыха на протяжении нескольких поколений.

Кроме того, здесь живет Монах, а его квартира для меня – объект вожделения, глоток свободы с самого нашего детства, когда мы были с ним детьми и убегали сюда, прогуливая уроки, а его дед никогда не сдавал нас, и мы просто сидели и слушали его рассказы о том, как он жил в свое время, а у него было, что рассказать всем, кто станет слушать.

Я часто бывал здесь у бабушки и дедушки, когда был маленьким, и до сих пор эти старые районы заставляют вспоминать меня те золотые детские дни, когда не нужно было заморачиваться и можно было жить, ни о чем не думая, вдали от насилия и войн, политики и работы, ответственности и взрослых проблем. Тогда мы днями напролет носились по двору и пинали мяч вместе с местными пацанами.

Когда я был еще совсем ребенком, мы с дедом спали в одной комнате, и он всегда смотрел телевизор, выключив свет, и я отлично помню этот манящий сумрак маленькой и уютной квартиры, легкое гудение телевизора, очень контрастный экран, яркие разноцветные картинки сменяли друг друга то быстро, то слишком медленно, и я наблюдал за этой игрой света на потолке и стенах маленькой комнаты, а когда телевизор умолкал, и мы ложились спать, фонарь за окном выбрасывал резаные блики покачивающихся деревьев на те места, где еще недавно я наблюдал за движением световых красок из экрана телевизора.

Ливень постепенно переходит во что-то наподобие шторма. Я ускоряю шаг, я промок насквозь, но настроение отличное, я иду вперед и слева вижу дом, в котором живет моя бабушка, на кухне горит свет, и я иду дальше, прохожу еще два дома, сворачиваю направо во двор, иду вдоль подъездов и останавливаюсь у последнего. Я захожу под крышу и решаю выкурить сигарету прежде, чем войти.

Я наслаждаюсь горьким дымом серого «Вэста» и вспоминаю, когда впервые попробовал курить. Это было лет десять назад, когда мы с моим другом Костиком ходили после школы гулять за сосновый лес на склон огромной горы, которую отчетливо видно из северного окна моей квартиры. Мы стояли и курили этот самый серый «Вэст». Это были первые сигареты, которые я попробовал, потому что их курил Костик. У них до сих пор сохранился этот необычный фильтр, похожий на маленький вентилятор.

Костик умер несколько лет назад, а я до сих пор курю эти сигареты. Я часто думаю о нем. Скоро годовщина, и я вспоминаю, как мне позвонила его сестра и сказала, что его больше нет. Самое интересное, что я даже не знал, что он оказался в больнице. Мы не виделись с ним пару недель после очередной вечеринки у него дома, когда алкоголь лился рекой, а дороги порошка раскатывались на столе, как будто выпал первый снег.

Я знал про его проблемы с алкоголем. Впрочем, у кого из нас их не было? Однако эта новость была настолько неожиданной, что я поначалу не мог поверить, когда его сестра сообщила мне это по телефону. Она сказала, врачи сделали все возможное. Все, что было в их силах. Она плакала, и я просто повесил трубку, потому что мне и самому было тяжело осознать это. До нового года оставалось всего пару дней, а он лежал там, в палате, разрезанный, с растерзанной печенью, и истекал кровью.

Я вспоминаю церковь на горе, где здоровенный поп бормотал какую-то библейскую херню и махал кадилом, и поминки в местном кабаке, где я всю дорогу пялился на охуенную задницу официантки, подливавшей мне водку в рюмку. Я вспоминаю тот холодный зимний ветер на снежном спуске старого кладбища, мерзлую землю, могилу и крест. А еще его фотокарточку за стеклом на могильной плите. А потом все ушли, а я стоял там и курил. Уходя, я положил на могильную плиту рядом с его карточкой пачку с последней сигаретой…

– Здорова, Диман, – Роман открывает мне дверь и жмет руку. – Не ожидал, что ты сегодня появишься.

На всю квартиру играет альбом «Nirvana» «Bleach», а это означает, что парни уже уделались. Я прохожу дальше и слышу, как в туалете кто-то конкретно блюет. Я заглядываю внутрь и вижу спину Монаха, который сидит на коленях, опустив голову в унитаз. Я здороваюсь с ним и, не дожидаясь ответа, захожу в комнату. Вечеринка в самом разгаре, судя по поведению хозяина квартиры, и я вижу Кирилла, предусмотрительно оккупировавшего компьютер, пока Монах занят прочищением желудка. Я здороваюсь с ним и Максом, развалившимся в кресле и пялящимся в ящик.

– Трудный день? – киваю я в сторону туалета.

– Ага, типа того, – Рома ржет и рассказывает мне, как несколько часов назад они с Монахом и Максом начинали ненавязчиво пить виски, когда заявился Кирилл, который, недолго думая, начал накуривать всех очередной порцией незабываемой травы, которой у него всегда с избытком, и все были уже пьяные и накуренные, когда Монах предложил дунуть еще и моего хеша вдобавок, и вот теперь, очевидно, сам не рад, блюет дорогим вискарем в раздолбанном сортире старой квартирки в самом дрянном райончике гребаного Подмосковья.

Я прохожу на кухню и вижу привычную картину. Кухонный стол, который уже много лет не используется по назначению, завален кусками гашиша и травы, а если пошарить как следует по всей этой хате, то можно насобирать столько наркоты, что хватит на пару сроков.

Я открываю холодильник. Ни грамма еды, как всегда, впрочем, зато есть несколько бутылок «Жигулей». Я хватаю пару бутылок, одну протягиваю Роману, другую открываю сам, и очередной отпадный трип начинается прямо сейчас.

– За встречу, – я стучу свою бутылку об Ромину и заливаю в себя сразу половину.

– Они уже пару кусков тут скурили, прикинь? Не считая нескольких пробок травы, – ржет Роман.

Для него это, видите ли, слишком круто. Невоспитанный лицемер. Словно это не он рассказывал нам здесь, не далее чем пару недель назад, истории, в которых он скуривал по грамму хеша под соткой отменных грибов, а теперь стоит тут и делает вид, что это слишком много. Тот еще прошаренный клещара. Уверен, он тоже сегодня дул эту траву.

– Кто бы говорил, – я легонько пихаю его в бок, подмигивая, допиваю свое пиво и закуриваю сигарету.

– А ты сам-то что? Я чувствую запах перегара, дружище. Так что не надо тут мне втирать, что ведешь здоровый образ жизни! – смеется Роман и прикладывается к пиву.

– Я водки сегодня налупился. С Мишей и Санчесом. Хорошо, успел плотно перекусить в вокзальной забегаловке. Неплохо было бы дунуть. Если ты составишь мне компанию, конечно, – я смеюсь, подмигиваю ему, докуриваю сигарету и достаю из холодильника еще одну бутылку пива.

– Как прошла тусовка в столице? Тебя не было несколько дней, чувак. Давай, рассказывай, – Роман, закашлявшись, знаками показывает мне подать ему пиво.

Я протягиваю ему бутылку, а сам достаю из холодильника еще одну.

– Как обычно, чувак. Все убиты в хлам, – я пожимаю плечами и делаю глоток. – Молодец, что не поехал. Нечего там делать. Меня это уже заебало, если честно.

– Не удивил, – Рома смеется и закидывается пивом.

– Хорошо, что с ними Макс не тусуется, а только играет. А то бы давно уже спился.

– Можно подумать, с нами он не сопьется.

Мы оба смеемся. Миша с Санчесом пьют дальше, чем видят. Так всегда было. Кроме того, Миша сидит на системе уже несколько лет. Когда у него заканчивается героин, он едет в Дмитров и тусуется у Степы на квартире со всей его шоблой. Как правило, это заканчивается больницей. Когда-нибудь это его убьет, но гитарист и вокалист он отменный. Санчес в таких ситуациях остается один и либо тоже едет в Дмитров и тусуется с нами у Монаха, либо остается в Москве и бухает по притонам, трахая сомнительных дамочек.

На кухне появляется Макс, а Роман отваливает посмотреть, как там Монах. Макс берет у меня пару кусков гашиша. Похоже, он серьезно мутит с той самой дамочкой, с которой я встретил его несколько дней назад в центре. Стройная фигура, рыжие волосы. Красотка. Видимо, она и дунуть тоже не против. Следовательно, Макса ждет сегодня отличный вечер и охуенный секс под накуром. Мы треплемся с ним о новом альбоме «Arctic Monkeys».

На кухне в сопровождении смеющегося Романа появляется Монах. Выглядит он ужасно. Похоже, блевка не пошла ему на пользу. Он падает на микроволновку, которая уже много лет используется как стул, и сидит неподвижно какое-то время. Потом встает и гребет по стенке в сторону комнаты. Я слышу даже отсюда, сквозь музыку, как он падает на диван.

– Прикинь, Диман, я знаю пацана, который ни разу в жизни не выпил даже бутылки пива, – на кухню вваливается возбужденный Кирилл. – Как так можно, чувак? Я не понимаю.

– Не знаю, дружище, – я пожимаю плечами, а где-то в глубине души завидую этому парню.

Кирилл вытаскивает из холодильника пиво. Такое ощущение, что оно там вообще никогда не кончается. Как и пустые майонезные банки.

– А я вот с удовольствием выпью в отличие от этого чувака, – говорит Кирилл и делает большой глоток.

– Ну что, парни, пора уже дунуть как следует, а? – заговорщицки говорит Роман.

Я берусь за дело, а Рома тем временем вспоминает, как мы с ним только начинали играть и репетировали у Монаха вдвоем, когда наша студия только создавалась, пиво и море гашиша, куча порошка, и мы играли крутые вещи тогда, а эта квартира стала нашим домом на долгое время, музыка и алкоголь, наркотики и свобода, и он вспоминает, как мы с ним сидели на крыше старого стадиона, закинувшись крутейшими колесами и пялились на город, как представляли, что мы на концерте на этой самой крыше играем перед толпой поклонников, и мы кривлялись и изображали свое выступление, словно это было на самом деле, как курили гашиш на крыше высотки в центре города, смотря на заходящее солнце, и у меня в ушах играл «Fink», удивительные кислотные вечера на старом стадионе и у Монаха, когда там звучал «Дельфин», а мы курили в сильнейшем трипе и догонялись под изумительную музыку, взрывающую нас изнутри…

Мы накуриваемся и допиваем весь запас пива в холодильнике Монаха. Макс уходит к своей рыжеволосой дамочке, а Кирилл уезжает на такси домой. Монах вроде бы немного приходит в себя. Он стоит со стаканом крепкого чая в руке и рассказывает нам свое очередное компьютерное приключение. Он находит благодарного слушателя в лице Романа, а я начинаю аккуратно раскатывать на столе оставшийся после прошлой вечеринки порошок, удивляясь, как это Роман до него еще не добрался.

– Ну, что, друзья мои? – я стучу карточкой по столу. – Засобачим слегонцухи?

Спустя некоторое время я сижу, пью виски, пытаясь смыть привкус амфетамина, и думаю о своих друзьях, находящихся сейчас здесь, тех, которые были здесь совсем недавно, и всех остальных, вошедших в мою жизнь к этому моменту или уже покинувших ее, и думаю, что немногие из оставшихся пройдут со мной весь этот путь до конца. Я и сам не знаю, где я сейчас. Может, в начале, может, в середине или уже в конце. И что это за путь такой? К чему он ведет, что означает? Но я точно знаю, что скоро многие сойду с дистанции, если только не угробят себя раньше…

Для большинства людей такое времяпровождение – это временное мероприятие. Впоследствии у них появляются надоедливые дамочки, вокруг которых они начинают виться, думая, что это и есть смысл их жизни, заводят семью, рожают детей, набирают кучу кредитов и меняют летнюю резину на зимнюю, когда наступают первые холода. Я видел много таких людей. Но я видел и других. Таких, как я, Роман, Монах…

Я снова вспоминаю Костика. Он не вовремя ушел. Мне хотелось бы увидеть его сейчас, спустя столько лет. И мы бы снова, как тогда, посидели с ним на склоне огромной горы за лесом, которую видно из северного окна моей квартиры, и покурили серый «Вэст»…

Под утро я иду домой, слушаю «Placebo» и вспоминаю Кристину. Я совершенно убит алкоголем и куревом, но порошок держит меня наплаву, отчего воспоминания, проносящиеся в голове, словно свежая горная река, становятся все более красочными. Я ощущаю их свежесть, как если бы это происходило со мной прямо сейчас. Как бы я сейчас хотел вернуться в то время… Серый «Вэст» и привкус водки с лимоном там, в Звездном городке…

Кристина… Мне часто становится трудно дышать, когда я вспоминаю ее и все, что нас связывало тогда. В прямом смысле у меня перехватывает дыхание, когда я ощущаю порой дуновение ветра, словно из нашего с ней времени, звуки оттуда, запахи прошлого, нашего с ней прошлого. Это было удивительное время. Мы были влюблены. Я был влюблен. Я и сейчас влюблен, хотя прошло уже столько времени. Сколько мне было тогда? Я ведь был совсем мальчишкой. Немало времени прошло с того момента, как я уехал от нее. Сбежал, испугался ответственности и перемен. Не захотел разделить ее внутренний мир и убеждения. Не захотел понять ее и поддержать…

Я вернулся, но было уже слишком поздно. С тех пор у меня было немало женщин, а еще Анечка и та чумовая девчонка в клубе «Blow Up», но тот маленький городок, крышу дома, окруженного лесом, «Дубовый Гаайъ», шуршащий в ушах ковром из желтых опавших листьев, свой коричневый плащ, «Дельфина» и девчонку в красной куртке у стелы с надписью «Звездный» мне не забыть никогда…